Глава 26: Полные тоски расставанияДень, когда они забрали маму, Риза Хоукай запомнила на всю жизнь.
Папа разбудил ее раньше обычного и помог одеться. Вместе они спустились на кухню, где уже ждал обычный завтрак. Сидящий за столом Рой едва притронулся к тарелке. Из-за своего лекарства он мало кушал последнее время.
Неужели Рой заболел тем же самым, что и мамочка? Риза надеялась, что нет. Мама страшно ее перепугала, когда накричала на папу, пнула ее мальчика и отпихнула ее саму. Никогда прежде никто не бил Ризу, и ей было страшно, что мама сделает это опять.
С тех пор они едва виделись. Папа говорил, что мамочка очень больна, и давал ей лекарство много-много раз в день. Она почти все время была в кровати, а когда вставала, то казалась какой-то рассеянной. Два дня назад к ним заглянула доктор Белла и какой-то незнакомец, и они долго разговаривали с мамой. А затем Ризу и Роя отправили играть на улицу, чтобы гость мог поговорить с папой. Доктор Белла возвращалась потом еще четыре раза, но не хотела играть.
Зато у Роя теперь была куча свободного времени. Он не садился за буквы с того дня, как мама ударила его. Болезнь не позволяла ему бегать по саду или доставать вещи с верхних полок, но Рой оставался прекрасным соратником. Риза была очень рада, что ее мальчик был рядом. Без него стало бы совсем грустно и одиноко.
— Мы можем устроить чаепитие.
Риза отправила последнюю ложку хлеба с молоком в рот.
— На улице или наверху? — кивнул Рой.
— На улице. Мы...— она не договорила, услышав голоса в прихожей. — Кто там?
— Я не знаю.
У Роя было испуганное выражение лица – как и всегда, когда он слышал нечто незнакомое. Он склонил голову над миской, словно внезапно очень заинтересовался завтраком.
Риза сидеть сложа руки не умела, поэтому слезла со стула и выглянула в коридор. Папа придерживал входную дверь для доктора Беллы и трех гостей в черных костюмах. Один из них два дня назад приходил поговорить с мамой, а двух других, с серьезными лицами и коротко стрижеными волосами, она видела впервые. Папа проводил их до лестницы, а потом увидел Ризу и замер.
— Иди обратно на кухню, малышка, и посиди там с Роем.
У него был очень грустный голос, и он даже не стал ждать, чтобы убедиться, что она послушается.
Папа по привычке переступил скрипучую ступеньку, но его спутники не знали о ней. Четыре резких скрипа разнеслись по дому, словно выстрелы из винтовки. Риза следила за лестницей, ожидая, когда незнакомцы спустятся. Наверное, им всем просто нужно было заглянуть в ванную.
Сверху послышалось шарканье, а потом ступенька скрипнула еще трижды: вниз спустилась доктор Белла, а следом и ее друг. Один из угрюмых гостей нес сонную маму, завернутую в плед.
— Мамочка? — сказала Риза, и ее голосок показался очень слабым в тишине коридора. — Мамочка?
Мама повернула голову.
— Риза? — промямлила она. — Что такое?
— Тихо, Лиэн, не двигайся, — бережно сказал папа. У него был странный голос, а потом Риза разглядела слезы на его щеках.
Когда все спустились, доктор Белла повернулась к своему другу.
— Пожалуйста, держите ее на успокоительных, Фред, — тихо попросила она. — И обращайтесь с ней аккуратно. Она не опасна, когда не возбуждена. Настойка опия очень помогает.
Фред кивнул.
— Не волнуйтесь, мистер Хоукай, — обратился он к папе. — Я прослежу, чтобы за ней хорошо ухаживали. Это необычный случай меланхолии, обещаю, она получит всю необходимую помощь.
Папа отвел взгляд от мамы и вновь заметил Ризу.
— Малышка, я же просил тебя посидеть с Роем, — сказал он, но доктор Белла тронула его за руку и покачала головой.
— Мордред, позволь ей попрощаться. Мы не знаем, когда она вернется домой.
— Ладно, — тяжело согласился папа. — Подойди сюда, Риза, и попрощайся с мамой.
— Зачем? — карминовые глаза Ризы расширились. Попрощаться? — Куда мама уезжает?
Папа беспомощно оглянулся на доктора Беллу, и та грустно улыбнулась.
— Она едет в Централ, Риза. В специальную больницу, где ей помогут выздороветь, если получится.
На этих словах папа издал низкий звук и почему-то принялся разглядывать стойку для зонтиков у двери. Доктор Белла взяла Ризу на руки и подошла с ней к незнакомцу, державшему маму.
— Поцелуй ее, Риза.
Риза послушно поцеловала маму в холодную щеку.
— Пока, мамочка, — она посмотрела на доктора Беллу. — А она увидит дедушку в Централе?
— Скорее всего, — врач чуть улыбнулась. — Почему бы тебе не передать еще один поцелуй для него?
— Хорошо, — Риза поцеловала маму еще раз. — Мамочка?
Мама открыла глаза и отыскала ее взглядом.
— Малышка, — прошептала она.
— Удачного пути?
— Дэвелл... Я хочу увидеть Дэвелла...
Друг доктора Беллы покачал головой.
— Мне очень жаль, миссис Хоукай, — начал он.
— Фредерик, стой! — зашипела доктор Белла.
— Дэвелла больше нет, — закончил незнакомец.
— Нет! — закричала мама. — Нет! Дэвелл! Я хочу увидеть Дэвелла!
Она умудрилась высвободить одну руку из одеяла и потянулась в сторону гостевой двери. Один из угрюмых незнакомцев замотал ее обратно в одеяло.
— Я хочу увидеть Дэвелла! — мама начала плакать. — Он мне нужен! Позвольте мне взять его с собой! Мои молитвы... мне нужен Дэвелл!
— Ох, Лиэн, — грустно начала доктор Белла, и Риза вдруг поняла, о чем говорит мама.
— Фотография Дэвелла, — беспокойно сказала она. — Она нужна мамочке. Она не может уехать без нее. Мама молится Ишваре, чтобы он взял Дэвелла в Рай.
Доктор Белла глянула на папу.
— Мордред?
Мама всхлипывала, пытаясь вырваться из державших ее чужих рук.
— Я принесу, — хрипло сказал папа и спустя пару мгновений вернулся из гостевой комнаты с фотографией Дэвелла.
Получив ее, мама издала длинный полу-стон полу-вздох, а потом прижала рамку к груди и принялась шептать имя Дэвелла.
— Лиэн, попрощайся с Ризой, — сказала доктор Белла.
— Дэвелл... Мой сын, единственный сыночек мой...
Доктор крепче сжала Ризу в руках. Спустя какое-то время ее друг вежливо кашлянул.
— Мы лучше пойдем, — мягко сказал он. — Поезд не станет ждать.
Незнакомцы вышли на улицу, где их ждал кабриолет. Это была старая черная коляска – единственная во всем городке. Маму посадили на сиденье, закрыли за ней дверь, а потом возница увез их всех прочь. Доктор Белла закрыла дверь и опустила Ризу на пол.
— Мордред.
У нее был странный голос, и она печально смотрела на папу.
— Белла, что же я наделал? — выдавил папа. Он с отчаянием в глазах посмотрел на нее.
— Ох, Мордред... — доктор Белла обняла его и погладила рукой по волосам в попытке утешить. — Правильную вещь. Ты сделал правильную вещь.
Расстроенная и напуганная плачущим отцом, Риза отошла в дальний конец коридора. Рой стоял в дверном проеме кухни, внимательно наблюдая за происходящим. Глянув на печальных взрослых, а затем на Ризу, он тронул ее за руку.
— Не пугайся, — мягко сказал Рой, пытаясь утешить ее.
Но она была очень испугана и еще сильнее ошеломлена. Мама уехала, папа плакал, а доктор Белла ее вообще не замечала. Риза посмотрела на Роя и внезапно разозлилась.
— Не трогай меня! Это ты сделал маму такой! Ты сделал ее больной! Не хочу тебя видеть – ненавижу тебя! Уходи!
Рой отшатнулся. Его глаза расширились, переполненные призрачной болью. Ризе было все равно. Она топнула ногой; по ее щекам текли возмущенные слезы.
— Ненавижу тебя! Я хочу к маме!
А потом Риза как убежала наверх. Окно в комнате как раз выходило на дорогу. Она с трудом подняла щеколду и открыла его, чтобы высунуться наружу. Вдали черный кабриолет ехал к городу, увозя маму.
Риза смотрела, пока его было видно, а потом слезла с подоконника. Пнув игрушечный ксилофон, на что тот отозвался некрасивым протестующим звуком, она кинулась на подушку на кровати и всхлипнула. Ей хотелось к маме! К маме!
Но мама уехала.
Доктор Белла вошла на кухню и грустно улыбнулась Рою.
— Она уже уснула, милый. Думаю, мистер Хоукай тоже собирается спать.
— Она ненавидит меня, — прошептал он.
— Нет-нет, милый, это вовсе не так! — доктор Белла опустилась на корточки и положила руку ему на плечо. — Послушай меня. Риза очень тебя любит. Но сейчас ей плохо и грустно, потому что миссис Хоукай нужно было уехать. Риза испугалась и наговорила вещей, которые на самом деле не имела в виду. Она еще маленькая девочка, милый. Она не всегда думает, что говорит.
Но Рой не поверил. Риза сказала, что ненавидит его. Сказала, что это из-за него ее мама заболела. Рой и сам знал, что это правда. Сразу после того, как миссис Хоукай закончила пинать его, у нее случился приступ. Жаль, что уже ничего не изменить. Всем сердцем Рой желал, чтобы миссис Хоукай не заболевала. Она его не любила, а он ее боялся, но Ризе нужна была мама.
— Когда она проснется, ты будешь ей нужен больше, чем когда-либо, — произнесла доктор Белла. — Я так рада, что ты здесь, Рой. Правда. Риза очень в тебе нуждается.
Вдруг кто-то постучал в заднюю дверь. Озадаченно нахмурившись, доктор Белла открыла ее.
— Рой здесь? — раздался знакомый голос. — Знаю, я не должен заходить в дом, но...
— Нет, пожалуйста, проходи, — ответила доктор Белла. — Рой, посмотри, кто пришел!
Это был виновато улыбавшийся Маэс.
— Сколько лет, сколько зим, — сказал он. — Это все Гарет. Он не давал мне никуда ходить еще целых три дня после драки, а потом заставил делать все задания, которые я пропустил в школе. А потом Эли услышал где-то, что старушка Хоу... — Маэс глянул на доктора Беллу, смущенно кашлянул и поправился: — миссис Хоукай плохо себя чувствует. Вот мы и подумали, что лучше мне пока держаться подальше. Они правда отсылают ее прочь?
— Она уехала, — кивнул Рой, внезапно почувствовав прилив облегчения.
Он знал, что подруга любит маму, но его самого эта женщина пугала. Она была жестокой и непредсказуемой и избила его. А потом и Ризу попыталась. Рой не мог отделаться от радости облегчения от того, что миссис Хоукай уехала, и эгоистично надеялся, что она никогда не вернется.
— Понятно, — Маэс сочувственно пожал плечами. — Ну, может, она выздоровеет? Ладно, слушай, не могу оставаться надолго. Мне нужно вернуться помочь разобрать лагерь. Понимаешь, мы, гм, — он замолк на мгновение, поправляя очки, — мы уезжаем.
— Уезжаете? — поник Рой.
Маэс кивнул.
— Понимаешь, после того, как я наставил синяков и оказался избит до полусмерти, я стал не самым популярным ребенком в глазах местных родителей. Да и Эли, ну, раскачивал лодку опять. Так что папа решил, что лучше нам пораньше уехать в этом году, — он попытался улыбнуться, но не слишком удачно. — Я... я буду скучать.
Рой не знал, что и сказать. Маэс не мог вот так исчезнуть! Это было нечестно: наконец-то у него появился друг, а теперь он уезжает?
Видимо, горе было так ясно написано на лице Роя, что Маэс продолжил:
— Мы вернемся, — поспешно заверил он. — Мы возвращаемся в Хамнер каждое лето. И... и я буду писать тебе. Тебе будет сложно отвечать мне, конечно, но я обещаю, что напишу. Мы же останемся друзьями, да, Рой? Даже если я уеду?
Его голос дрожал, и Рой внезапно понял, что друг тоже был очень расстроен. Он кивнул, не доверяя словам. Тогда Маэс подался вперед и обнял его.
— Ну, ладно тогда. Ты, это, будь осторожен. Не суйся к этим задирам, и... береги себя.
— Ты тоже, — выдохнул Рой.
— Конечно, — Маэс вымученно улыбнулся и отстранился. — О, и я почти забыл!
Он вытащил из кармана тяжелый кожаный мешок и отдал его Рою.
— Эли сделал их вчера. Здесь три дюжины, и я заставил его дать тебе два стрелковых, потому что ты наверняка отдашь один Ризе. До встречи?
— До встречи, — повторил Рой, но прежде чем он мог добавить что-то еще, Маэс ушел.
Рой стоял посередине кухни и чувствовал себя таким одиноким, как никогда за всю свою несчастную жизнь. Единственный друг исчез, Риза ненавидела его, и оставаться здесь больше не имело смысла. Регулярный обед и теплое место для сна больше не были так уж важны – настолько одиноко он себя чувствовал.
— Что он дал тебе? — мягко спросила доктор Белла.
Рой подпрыгнул от удивления: он совершенно забыл, что она все еще в комнате.
Глянув на мешочек, Рой неловко открыл его. Внутри была куча шариков, и он показал их доктору.
— Красивые! — она улыбнулась ему. — Три дюжины и два стрелковых – это тридцать восемь штук. Милый, да у тебя почти что по шарику на каждую неделю, пока он не вернется.
Рой посмотрел на разноцветные стеклянные шары.
— Правда? — удивился он.
Доктор Белла кивнула.
— Они приезжают каждую весну, причем точно, как часы. Он вернется.
— Один на каждую неделю, — Рой запустил пальцы в мешочек, чтобы почувствовать гладкую прохладу шариков. Их было не так уж и много. Скоро Маэс вернется.
Рой попытался улыбнуться. Может, стоит остаться. Можно же и подождать. В конце концов, он был нужен Ризе, и... Рой вновь поник. Маэс, возможно, и вернется, но пока что его нет, а Риза разозлилась. Она ненавидела его, и это ранило куда больше, чем пинки миссис Хоукай. Он закрыл мешочек и отошел от доктора Беллы.
— Мне нужно идти... тренироваться писать буквы, — торопливо сказал Рой и вышел из кухни, чтобы врач не увидела его слезы.
Бен был возницей меньшей повозки, и Маэс решил ехать именно с ним. Никто и слова ему не сказал. Братья Хьюзы хорошо знали своего Малыша и понимали, почему тому хотелось быть поближе к самому старшему из них. Тихий и строгий, Бенджамин не будет пытаться поднять Маэсу настроение или рассмешить его. Не станет дразниться или засыпать пошлостями. Бен выслушает, если Маэс захочет поговорить, или будет сидеть в мрачной тишине.
Всем братьям была знакома эта история. Задолго до знакомства и свадьбы на их матери Абсалом Хьюз уже ездил этим путем, от Нью-Оптена на севере до Аэруго на южной границе Ризембульской долины. Его перемещениями правили времена года и спрос на услуги. Он никогда не оставался в одном месте дольше пары недель, максимум – два или три месяца, если погода была плоха или валили покупатели. Абсалом любил такую жизнь, и со временем его сыновья тоже полюбили, но в каждой бочке меда есть ложка дегтя. Свобода не давалась просто так.
Одной из бед были друзья, которых приходилось оставлять позади, когда дорога звала в путь. Каждый из братьев – даже молчаливый Бен, прежде чем привычка размышлять попусту лишила его радости общения – совершил одну и ту же ошибку, сходясь с человеком только ради того, чтобы потерять его.
Для пятилетнего Гарета таким человеком стал парнишка из Юсвелла. Они играли на горах шлака целых двадцать счастливых дней, пока не пришло время впрячь лошадей и двигаться дальше. Для одиннадцатилетнего Эли это была его первая любовь – что, конечно, никого не удивило. Они пообещали навсегда оставаться верными друг другу, а год спустя она оказалась выше отношений с «цыганским мальчишкой». После этого случая ему так и не удалось влюбиться снова. Он утверждал, что так даже лучше. Тиаф и Эли, друзья не разлей вода до рождения Маэса, сходились со многими мальчишками в разных городах, пока постоянно ноющие сердца не отучили их искать дружбу вне семьи. Что касается Бенджамина...
— Мне было тринадцать, — заговорил мрачный Бен. От постоянного молчания его голос звучал низко и хрипло. У него редко находилось, что сказать, по крайней мере, пока он был в плохом настроении. То есть большую часть времени.
— Я не хочу слушать, — грустно отозвался Маэс.
— А я хочу рассказать, — бесстрастно сказал Бен. — Учитывая, как много ты болтаешь, мог бы и послушать для разнообразия.
Маэс пожал плечами. Он, может, и мальчишка, но не глупый. Маэс знал, от чего отказался Бен еще до его первого вздоха, и не думал, что когда-нибудь сможет отплатить. Не то чтобы брат спрашивал с него, впрочем. Он вообще обычно не говорил об этом. Но Маэс не был глупым.
— Мне было тринадцать, и я подружился со старшим парнишкой, — продолжил Бен. Образ тринадцатилетнего босоногого брата со слишком широкими очками не укладывался в голове Маэса. Маме было шестнадцать, а папе – девятнадцать, когда родился Бен. А ему было двадцать три, когда он дал Маэсу ворваться в этот мир. — С умным и смешным. Из хорошей семьи. Мы все лето хулиганили вместе, веселились. Я уж подумал, наконец-то, какой-то друг – и не Гарет. Мы всегда будем лучшими друзьями.
Никогда прежде Маэс не слышал эту историю. Интерес заставил его поднять голову.
— И что?
— И ничего. Когда я вернулся, его уже не было. Родители отослали подмастерьем в другой город.
— Ты видел его потом когда-нибудь?
Бен щелкнул поводьями, подгоняя медленно бредущих лошадей.
— Каждый год.
— Но все было не так? — заметил Маэс.
Бен молча покачал головой, и его лицо снова стало непроницаемым. Как и всегда. Какое-то время они ехали молча, и голоса ругающихся Тиафа и Эли долетали до них, перемешиваясь с шумом колес. В конце концов, Маэс не выдержал:
— Рой не такой, — решительно сказал он. — Мы останемся друзьями. Я пообещал писать, как Гарет советовал.
Маэс подождал, не скажет ли брат что-нибудь подбадривающее, как это сделал бы любой другой. Но Бен промолчал. Только поправил очки, не сводя взгляда с дороги.
Песни цикад, лившиеся в комнату сквозь распахнутое окно, разбудили Ризу. Она уснула прямо на одеяле, сжимая подушку, и порядком замерзла. Сев, Риза огляделась. Комнату захватила ночная темнота, за исключением прямоугольника лунного света на полу. Нахмурившись, Риза попыталась вспомнить, почему уснула прямо в одежде, и спустя мгновение память услужливо подсказала ей.
Мама уехала.
Риза спрыгнула с постели и, приоткрыв дверь, выглянула в коридор. Там было пусто. Комната родителей тоже пустовала. Наверное, папа опять засел за работу. Спускаясь вниз, Риза аккуратно переступила скрипучую ступеньку. И правда: из-под двери кабинета лился свет.
Ризе было плохо и одиноко, и она хотела, чтобы папа посадил ее на колени, гладил по голове и называл малышкой, а еще лучше – обнял. Но как Риза ни пыталась открыть дверь, та не поддавалась.
Она тихонько захныкала. Одна в пустом коридоре, в измятом переднике, отгороженная от единственного оставшегося родителя – Риза чувствовала себя невероятно несчастной.
Молчаливый отказ в виде закрытой двери ранил ее, но не смог унять упрямства. Риза нуждалась в утешении, и она была намерена его найти. Ее мальчик спит на диване в гостевой комнате, вот туда-то она и пойдет. Он ее успокоит. Он не откажет.
Когда Риза зашла в гостевую комнату, диван оказался пуст. Страх кольнул ее. Она наговорила ужасных вещей утром, когда он пытался подбодрить ее. Что, если Рой решил сбежать? Риза не могла представить, как ей быть без своего мальчика. Она же не имела в виду все то, что сказала, просто расстроилась. Что, если и Рой оставил ее тоже?
А потом Риза вспомнила. Он теперь спал в комнате Дэвелла. Это был секрет, и мамочка не должна узнать, что Рой спал там, потому что болел. Возможно, он и не убежал, а просто лежит в кровати Дэвелла!
Она взлетела вверх по лестнице, едва заметив резкий скрип ступеньки. Дверь в комнату Дэвелла оказалась приоткрыта, и Риза прокралась внутрь.
Рой свернулся клубочком под одеялом, а его черные волосы казались еще темнее на белой подушке. Глаза были закрыты, а губы сложились в расслабленную полуулыбку. Подойдя поближе, Риза коснулась щеки Роя, просто чтобы убедиться, что он и правда тут. Сняв туфельки и чулки, она попыталась развязать передник. Но узел оказался слишком тугим, и в конце концов Риза решила оставить его.
Очень осторожно, стараясь не разбудить своего мальчика, она легла рядом с ним. Рой чуть шевельнулся и что-то пробормотал во сне. Риза накрыла их обоих одеялом и прижалась к другу. Его дыхание щекотало ей щеку, а тепло тела приятно успокаивало. Наконец, она позволила себе расслабиться. Теперь ей ничто не грозит.
