Глава 28Тропинкой знакомой, беспечно мурлыча
Мотивчик нехитрый, отправилась в путь.
Все тихо, надежно, спокойно, привычно.
И все – не спеша. Время есть – отдохнуть.
Дорога не в тягость, проста и приятна.
Но странно – вскипает неясная муть:
Как вышло-случилось (совсем непонятно),
Что с тропки нельзя ни уйти ни свернуть?
И кто в эту чащу силком меня тащит?
Тропинка исчезла и мрак за спиной.
А страх липкий в спину глазищи таращит.
Никто не придет. Ни ко мне… Ни за мной…
«Кой черт загнал меня на эти галеры?»©, - злобно думала Регина, намыливая мочалку с утренним хмурым ожесточением. Стоя под душем и едва продрав глаза, она непроснувшимися мозгами пыталась постичь, отчего небывало жаркий лондонский август так ее раздражает. Совсем недавно, всего две недели назад, точно такие же выбеленные солнцем дни ее кордобских каникул звенели радостью. Десять коротких дней согретых солнцем, наполненных дружеским участием, ненавязчивой заботой. Десять дней прошедших под философско-снисходительным лозунгом «mañana&tranquilla»*
*****
Рина блаженно сощурилась на безумное солнце, потянулась, встала и, накинув халатик, спустилась во внутренний дворик. Раздевшись, ведьма влезла под струю холодной воды из самого Гвадалквивира, которая привычно обожгла кожу. Этот душ присоветовал ей давным-давно Дон Ласарио. Старик, как-то раз хмуро кивнув ей утром, крикнул внучке: «Паулита, скажи Ей, что летом душ лучше принимать на улице». Паула ответила прадеду кивком и быстро перевела Регине совет. «А откуда там вода?» - спросила Рина у девчонки, по большей части из уважения к местным порядкам – беречь воду. Старик снова воззрился на внучку и она, усмехнувшись, перевела ему вопрос. «Из реки, конечно. И не задавай лишних вопросов, мучача. Воду я беру из великой реки!», - сварливо и раздраженно проскрипел Дон Ласарио, и тяжело поднявшись, поковылял к себе в комнату.
Здесь Регину ни о чем не спрашивали, не выясняли планов, ей просто были рады. Паулита визгнула, кинувшись ей на шею, а Дон Ласарио, криво усмехнувшись, зашаркал к буфету. Теперь старик опирался на корявую палку, и она гулко постукивала о каменный пол нижней залы. В остальном, как показалось Регине, Дон Ласарио не изменился. Почти каждый вечер он кивком приглашал ее во внутренний дворик во время сиесты, и они сидели и потягивали tinto de verana* из запотевших стаканов. Иногда молчали, редко старик задавал общие вопросы об Эрике, о погоде, о том, что пьют британцы в жаркие дни.
Вырвавшись из Англии, Рина плотно завернулась в кокон полного пофигизма. Это было по ее мнению единственным способом не рехнуться в тех реалиях, которые образовались вокруг. Дома, ее окружала куча народу, но ей казалось, что она осталась одна, без желаний, без друзей, без семьи.
Абигайль Тоттенхэм, конечно, готовила ее к такому повороту судьбы, но всего предвидеть не могла даже она. Одно дело – теоретически быть готовой к тому, что отношения с окружающими людьми могут строиться не только по твоим законам и правилам, и совсем другое - когда эти правила с твоими представлениями о них не имеют ничего общего. Там, в Лондоне Рина чувствовала нарастающую тревогу, как собирающуюся грозу. А по ночам ей снились жуткие картинки, словно она стояла в чистом поле лицом к лицу разгневанной Судьбой, предстающей то в образе Нимуэ, то Морганы. Постоянно саднила душа, когда припоминались Эрик, Римус, Мелли, Дадли, МакГонагалл, Дамблдор и слизеринский декан, который так и остался для нее Призраком…
*****
Рина вернулась в комнату, где все еще сопела Паула, и, одевшись, спустилась в кухню. Взяв хлеба из буфета, и выпив кофе, ведьма поспешила пообщаться с городом. Кордоба уже проснулась, потянулась и начала потихоньку «закипать» своей испанской жизнью. Рина прошла вдоль восточной стены Мескиты, привычно махнула рукой Архангелу Рафаилу, взиравшему на город с высокой своей колонны, и побрела вдоль северной стены к апельсиновому дворику.
Прямо у туристического входа в Мескиту сидела старая карга - цыганка Конча. Этой ведьме было, наверное, мильон лет и она вечно дремала, изредка открывая колючие глаза и пугая туристов. Неподалеку кружилась, звякая монистами и браслетами ее пра-пра-пра-внучка Хуанита. Она привычно помахала Рине рукой и крикнула: «Ола, Англеза». Мерзавка прекрасно знала Регину, но, упрямо насмешливо кривя губы, называла ее «англезой».
Старуха Конча приоткрыла один глаз, щурясь на солнце, выставила сморщенную коричневую ладошку козырьком и проскрипела: «Хуанита, уважь Рехис, спляши для нее танец огня, пока народу немного».
- Вот еще! – огрызнулась противная Хуанита, - В такую рань – танец страсти?! Ради чего? Англезе не понять этого огня! У нее холодная кровь, трезвая голова и слишком расчетливая душа.
- Не спорь! – властно ответила ей бабка, - Станцуй, я сказала! От тебя не убудет, ты всегда готова хвостом крутить, а Рехис это может пригодиться. Пора ей уже, я знаю. – веско припечатала она, с неожиданной силой взмахнув рукой, прекращая всевозможные возражения внучки.
- Está bien!* – топнув ногой, согласилась цыганка и расправила плечи. – Смотри, Англеза! Смотри и запоминай!
Хуанита нагнулась, порылась в мешке и достала castañuelas*. Девушка метнула их бабке, и они беззвучно сверкнули на солнце отполированным жирным блеском старого дерева. Старуха на удивление ловко поймала деревяшки, криво улыбнувшись беззубым ртом нахальной внучке. Устроив кастаньеты в заскорузлых пальцах, Конча замерла на мгновение и начала выстукивать медленный рваный ритм. Хуанита взметнула тонкие руки над головой и, топчась на месте, пустилась в череду коротких шажков. Ее босые ступни неслышно бились о булыжники площади, мониста, пояс с брелоками и монетками, десятки браслетов на руках и ногах звенели при каждом движении. Руки цыганки двигались отдельно от ее хрупкого извивающегося тела, словно не одетого, а задрапированного пестрыми яркими материями. В ворохе этой пестроты разметавшиеся черные локоны Хуаниты зловеще змеились по ее плечам спине и груди, изредка вздрагивая и разлетаясь при резких выпадах танца. Двигалось это бесовское отродье молча, только изредка издавая гортанные резкие вскрики, сопровождая особенно эффектные па. Регина не заметила, как странный танец увлек ее. Каждый выпад стройных ног цыганки, каждый звенящий взмах ее смуглых рук, каждый всплеск юбок, вздымающихся вокруг танцовщицы, приковывал взгляды уже изрядной толпы зевак и туристов. Неожиданно стрекот кастаньет замер и Хуанита остановилась, выгнувшись наподобие латинской буквы «S». Зрители удивленно выдохнули, настолько это было неожиданно. Конча, между тем, взяла бубен, и звонко стукнула в него коричневым костлявым кулачком. Хуанита выпрямилась, приподнялась на цыпочках и, сорвавшись с места, метнулась по кругу, раскинув длинные руки, звеня браслетами и сверкая дерзкими глазищами на расступающихся зрителей. Она, «бросала» себя на бедных наблюдателей, отчего последние в панике распахивали глаза и раскрывали рты, не в силах отпрянуть или уйти. В следующее мгновение, наоборот, резко пятилась в центр круга, пытаясь по максимуму закрыть руками тело от жадных взглядов, жаждущих сорвать с нее пестрые тряпки. Особенно нервно вели себя чопорные толстые туристки, инстинктивно вцепившиеся в своих разинувших рты мужей. Возмущенные дебелые мамашки пытались вытащить из круга зрителей своих остолбеневших сыночков, пунцовевших юношескими прыщами на бледных щеках. Непонятно откуда взявшийся бездельник Гаэтано, возивший туристов вокруг Мескиты на убогой кляче, запряженной в раздолбанную пролетку, выхватил у Кончи бубен и, тряхнув им, крепко ударил в звонкую кожу. Хуанита хохотнула развязным, почти похотливым смешком, и, наклонив голову, «заходила» плечами с такт россыпи бубенцов. Развернув руки, приоткрыв рот и глядя чуть исподлобья сквозь растрепавшиеся кудри, она мелким шагом двинулась на Регину. Взгляд ее темнел, улыбка постепенно таяла на губах, а рот, изломавшись, скривился, будто она едва сдерживала страстный сладостный стон. Цыганка запрокинула голову, откинув гриву кудрей назад, и продолжала мелко-мелко бить плечами, отчего ее нестесненная ничем грудь, вибрировала под тонкой тканью в такт звону бубна. Зрелище было настолько завораживающим, что Рина почувствовала себя, словно мартышка, зачарованная пляской удава из киплинговой сказки. Резкий отчаянный вздох, раздавшийся над ухом, вывел девушку из оцепенения и она резко обернулась. Стоящий рядом дородный и очень респектабельный турист, красный, как томат, едва успел подхватить свою, готовую грохнуться в обморок от стыда и бессилия жену. Он поддерживал ее за талию, а сам никак не мог оторвать взора от остановившейся прямо напротив цыганки, которая сверлила его огненным взглядом, часто дышала и продолжала еле заметно покачивать плечами.
- Basta! – властно крикнула Конча. Тано прекратил стучать и осклабившись звонко перебросил ей бубен. Хуанита замерла, отведя одно плечо назад, затем тряхнула кудрями, развернулась, и хохоча, вздернула юбки, высоко обнажив ноги по бокам. Нарочито покачивая крутыми бедрами медленно и грациозно, молодая цыганка подошла к бабке и, подобрав кастаньеты, упрятала их в мешок. Толпа поспешила рассосаться, а Рина направилась к старухе.
- У тебя сегодня добрый день, Рехис. Завтра уезжаешь? – спросила она. Рина кивнула. - Ну, правильно. Птица должна возвращаться в свое гнездо. Твой дед, еl viejo hijo de puta!* – каркнула старуха. – Скажу тебе по секрету, мучача: эти мужики, будь они маги, попы, еретики – все одинаковые. Они думают, что нас одурачить – пара плюнуть! Напустят на себя суровость и важность, и щеки надувают! Им-де до нас дела никакого, мы им только для забав да утех! А на деле - они только нами и живут. – резюмировала Конча. – Да отомри ты, мучача! Я вижу: ты меня поняла! Дон Лачо тебя многому научил. – одобрительно сказала старуха. - Ну и мы с внучкой тебе свою науку как могли, показали. Знаю, cara, тебе это скоро пригодиться! – снова прикрыв глаза, прокаркала ведьма.
- Ну как, усвоила? – хмыкнула Хуанита. Рина снова кивнула, боясь, что голос выдаст ее смятение. Но цыганка и без слов все поняла. Она фыркнула и заявила, нахально щурясь, - Тебе так не сплясать, Англеза! С этим надо родиться.
Рина еще раз кивнула, соглашаясь, и поспешила распроститься с ними. Она уже прилично удалилась от площади, когда в спину ей выстрелил голос Хуаниты, - У тебя получится, Англеза! - со смешком сказала она. – Кто-то плечами бьет да юбку задирает, а кто-то в душу заглядывает да слово говорит. Какая разница? Главное, чтобы кровь кипела, а в душе болота не было! Прощай Рехис! – звонко крикнула она, и прежде чем Регина успела обернуться, чтобы ответить, Хуанита исчезла в переулке.
*****
Тихая Кордоба была похожа на одно большое патио. Рина вышла на La Plaza del Potro*, несколько раз обошла вокруг фонтана с жеребенком, кинула монетку, и побрела в сторону Juderia *. По нестерпимой жаре она добралась до тенистого скверика перед Алькасаром, и устроилась с чашечкой кофе в малюсенькой кафешке.
Поглазев на изнывающих от жары туристов, которые «кровь из носу» осматривали древний город, стараясь не пропустить ни одной исторической пылинки, Рина двинула к Алькасару. Бесцеремонно, но ласково пошлепав по желтой коленке Альфонсо Мудрого, чей памятник, словно страж, стоял около дворца христианских королей, она пообещала доброму монарху непременно заглянуть в его дивные сады как-нибудь в другой раз.
*****
«Кончилось лето. Темза – не Гвадалквивир. Tranquilla не работает, а mañana не сулит ничего хорошего», - обреченно констатировала Рина и с ожесточение «врубила» в душе холодную воду.
В очередной раз удостоверившись, что даже небывалая жара не превратит Англию в Испанию, Регина Ризергам на ходу глотнула кофе из малюсенькой чашечки, чмокнула в щечку Присциллу, пообещав вернуться пораньше, и отправилась на службу. Глупо было бы надеяться, что холодный душ поможет совсем избавиться от неприятного беспокойства. Он таки и не помог, и поэтому молодая леди решила прибегнуть еще к одному мисспрайсовскому способу решения проблем – прогулке. Время позволяло, и она бодрым шагом двинулась к Ридженс парку. С детства излазивши все дорожки парка, Рина теперь по-взрослому научилась ценить его немноголюдность в эти утренние часы. Никто, кроме ручных белок и смотрителей парка, занятых вопросами ландшафта, в такое время на ее пути встретиться не мог. Неотвязные мысли о мероприятии, которое вот уже месяц отравляли ей жизнь, не позволили присесть на скамейке и дождаться Юного Пипа** – нахального бельчонка, привыкшего по утрам получать свою порцию орешков. В темпе британца, убегающего от гиподинамии, она прошагала по аллее роз и шиповников и свернула на маленькую тропинку к тихой беседке, откуда собиралась аппарировать к Министерству.
*****
С одной стороны, Регина вовсе не считала слушание по дисциплинарному вопросу чем-то из ряда вон выходящим. Тем, из-за чего все участники некоего сообщества единомышленников стоят на ушах, и ставят на уши оказавшихся рядом. С другой стороны – дементоры в маггловском предместье Лондона – это, как ее Величество (Боже, храни Королеву!) - на финале кубка по квиддичу. Ко всему – случившееся связано с «надеждой магического мира», который в последнее время стал практически самой обсуждаемой персоной в прессе. В последнее время это стало напрягать даже тех, кто старался пребывать в ритме счастливого размеренного британского бытия. Что в этом случае оставалось тем, кто знал чуть больше и волею случая принимал в происходящем некоторое участие? Естественно – быть встревоженным и максимально собранным. Вот поэтому-то и притащилась Регина Ризергам на работу ни свет, ни заря, сильно рискуя увеличить часы «приятного общения» со своим куратором – «дорогой Долорес». Со времени последнего состязания Турнира, Амбридж прониклась к своей подопечной такими добрыми чувствами, что разрешила в приватной обстановке называть себя по имени и установила «премилую традицию» по утрам пить с Региной кофе. Два летних месяца этой радости Рине грозили стойким отвращением к любимому напитку. Но, как все время повторял Дамблдор: «Любовь требует серьезных и осознанных жертв и, в конце концов – все побеждает, что, собственно, жертвы и оправдывает». Регина не спорила, но порой думала, что в свете этой чудесной сентенции, стоит осторожнее относиться к предметам, возводимым в ранг привязанностей. Так, на случай… Если придется чем-то пожертвовать. Видимо – утренний кофе был сильной привязанностью, и ей пришлось добавить в свой дневной распорядок еще одну чашечку – без «дорогой Долорес», чтобы привязанностью не жертвовать.
*****
В дверь деликатно постучали и такое знакомое «зубодробильное «кхе-кхе» в очередной раз подтвердило народную мудрость, что думать стоит осторожнее. На пороге возникла улыбающаяся наставница и тут же зазвенела слащавыми извинениями. Рина не прерывая, слушала приторный звон, нацепив на физиономию сладчайшую восторженную улыбку. Не вдаваясь в подробности, она прищуренными от дебильной радости глазами, оглядывала непривычно строгую Амбридж, которая предстала перед ней при мантии и шляпе.
*****
- …Так что, дорогая, я сожалею, что приходится нарушать традицию. – сладенько улыбаясь, пропела Долорес.
- Но до заседания у нас еще уйма времени. – очнулась Рина.
- Ах, дорогая девочка! Прости, что я так расстроила тебя! Ты даже не поняла, что я сказала! Заседание перенесли на восемь часов, Регина! – хихикнула «дорогая Долорес», заговорщически подмигивая. – И это серьезно повышает наши шансы. Так что речь уже идет не о том, чтобы отменить кофе, а слегка перенести удовольствие. Так как не все…, - Амбридж снова подмигнула и хихикнула, - вероятно, успеют на слушание. Оно не затянется, а мы, соответственно, закончим по-быстрому.
- Оооо! Мисс Амбридж! Это…. Это… - глаза у Рины распахнулись, и она развела руки, словно с помощью этого нехитрого жеста желала показать, насколько ошеломила ее новость.
- Ну, дорогая…. – смутившись, хихикнула Амбридж, принимая реакцию за восторг, скрыть который невозможно, - я же говорила, что можно называть меня по имени, когда мы общаемся приватно. Но мне, не скрою, приятна такая реакция, свидетельствующая об оценке этой маленькой тонкости. Без ложной скромности скажу, что именно мне пришла в голову идея, как решить это дело быстро и гарантировать себя от осложнений нежелательного вмешательство. А главное – убедить Корнелиуса силой неоспоримых логических доводов.
- Оооо! – еще раз повторила Регина, закатывая глаза, и искренне надеясь, что желание удавить отвратительную тетку не слишком явственно в них промелькнуло. – У меня нет слов! Долорес! - проговорила она срывающимся голосом, - Я в восхищении от Вашего стратегического административного таланта! И, несомненно, только Ваше личное обаяние позволило убедить Министра!
- Ах, милая! Это всего лишь опыт! – жеманно смутившись, сказала довольная Амбридж.
- Оооо! Долорес, дорогая! Вы - Ангел! Вы все можете, Вам все подвластно! Пожалуйстаааа! – Рина просительно сложила руки и прикрыла глаза, проклиная свой недуг, не позволяющий ей залиться умильными слезами. «Слезы и сопли были бы кстати, но за неимением …. Будем давить доступными средствами!» - упрямо подумала она. – Долорес! Я так мечтала хоть краем глаза посмотреть на заседание Визенгамота! Почувствовать эту атмосферу, проникнуться величием…. Неужели никак нельзя…? – Рина потупилась и замолчала изо всех сил стараясь правдоподобно изобразить всхлипывание. Амбридж на секунду смешалась, захлопала глазами, а затем расплылась в широченной улыбке. – Ты права, моя дорогая! Совершенно никак нельзя! – пропела она, с удовольствием наблюдая, как посерело лицо Рины. – Но…..! – заговорщически подмигнула «дорогая» Долорес, - ты права и в том, что у меня действительно очень и очень большие возможности, милочка. Я думаю, мы это устроим, только пойдем скорее, чтобы ты успела переодеться в форменную мантию. Дело в том, что для заседаний полного состава, допускается присутствие двух секретарей. Ты, конечно, не являешься секретарем, но кто посмеет возразить, если этот вопрос находится исключительно в ведении Корнелиуса? – захихикала она. – А уж Корнелиус точно не будет возражать, если ему правильно подготовить материал, - многозначительно заморгала Амбридж. Рина благоговейно закатила глаза, а Долорес расплылась улыбкой и потянула Рину вон из кабинета.
По дороге в нижний уровень, Регина почти искренне благодарила Мерлина, за слабость Амбридж к сентиментальности и лести. А еще она поклялась пересмотреть свое отношение к «великости» Дамблдора. Что бы она делала, если бы он не настоял на том, чтобы Рина взяла и всегда имела при себе простой брелок, которым в нужную минуту можно послать сигнал об опасности?
*****
- Ну а сама-то ты зачем напросилась на слушание? – устало потирая виски, спросил Альбус. Его юная собеседница и хозяйка дома, да чего там, хозяйка целого рода - Регина Ризергам, безразлично пожала плечами. Дамблдор так еще и не разобрался – стоило ли ему приходить сюда, или лучше было бы, вняв настойчивым намекам Минервы, пригласить девочку на площадь Гриммо. Так и не разрешив этой проблемы, Альбус зашел на чай, но думал только о том, как вернувшись в Хогвартс, попросит у Северуса его замечательного отвара от головной боли.
- Если бы я не напросилась, то стала бы единственной подозреваемой. А так – мы с ней не расставались ни на секунду с того момента, как она поведала мне о своей замечательной хитрости. – безразлично констатировала Рина, а Дамблдор снова досадливо поморщился. Его давно уже бесила нахальная самоуверенность девчонки. Она еще и снисходительно делала вид, что вовсе не акцентирует внимание на его рассеянности и невнимательности.
- Ты не подумала, что таким блестящим стратегическим маневром напрочь разрушишь доброе отношение и доверие Гарри и, следовательно, всех его друзей? – тихо спросил он.
- Я не стратег. – просто ответила девушка. – А потом, я, честно говоря, никогда особо не имела склонности специально завоевывать чье-то доверие и расположение. Что до Поттера - вряд ли он меня заметил, ему было не до того… Ну, а если и так, как Вы говорите, тоже не велика беда. Это - капля в море по сравнению с тем, что мне предстоит изображать фанатичную восторженность в отношении дорогой Долорес.
Простая, почти безличная фраза совсем разозлила Дамблдора. Девчонка была стопроцентной Ризергам: совершенно не заботилась о том, что ее поведение сильно смахивает на неуважение. Так вела бы себя Абигайль, но это была Аби, а этой сопливке-Регине до нее, как до шиповнику до розы! Конечно, Альбус не мог не заметить, что переносит отношение к Абигайль на ее внучку. Пообещав себе разобраться с этим как можно скорее, он поспешно завершил обсуждение неприятного вопроса и перешел к еще более неприятному. Для Регины, разумеется.
- А скажи-ка мне, дорогая, вы там в министерстве уже решили вопрос о твоей преподавательской деятельности? – спросил директор Хогвартса, стараясь демонстрировать исключительно административный интерес. Его собеседница скривилась, совершенно не пряча неудовольствия.
- Ооооо! Вы не поверите, сколько энтузиазма и творческого рвения проявляют министр и его заместительница в вопросах педагогики! – язвительно заявила девушка. – Похоже, они собираются затмить великого Песталоцци.
- Не думаю, дорогая, что они слыхали о великом швейцарце. А потом, нынешнее руководство едва ли допустит существование чужой гениальности. Это как раз характерно для людей….. ммм… особого склада ума. – усмехнулся Дамблдор.
- Ага! Для полных идиотов! – буркнула Рина и директор улыбнулся. – Сонмище инициативных невежд собрались и придумали тучу безумных дисциплин, высосанных из пальца маразматических предметов ни о чем! – продолжала возмущаться Рина. - Один предмет другого хуже! Вы бы видели, с каким упоением Амбридж разглагольствует о преподавании! В итоге сошлись на факультативном курсе: «Theoretical bases of magic life-support»**, сокращенно – TBML. Ужас! – в сердцах воскликнула ведьма.
- TBML? Что ж… Это звучит …. ммм …. Убедительно. Я бы даже сказал – жизнеутверждающе. – сказал директор и его голубые глаза засверкали за линзами очков.
- Вам смешно? – возмутилась Регина. – А представляете, каково мне будет выйти с этим к студентам? Будь я на их месте – ни за что бы не пошла на этот факультатив!
- Ну, милая… Слава Мерлину – у нас есть дорогая Долорес, которая обеспечит посещаемость этого предмета. – хихикнул Альбус. – Ты уже подготовила программу для всех курсов на семестр?
- На год. – буркнула девушка. – Дорогая Долорес, - старательно противным голосом выговорила она, - считает, и Министр поддерживает, что юные умы очень восприимчивы к педагогическим новшествам.
- Наверное, она права, дорогая. – примирительно сказал Альбус. – Если ты готова, и конечно, если считаешь нужным, дай мне возможность ознакомиться с твоим планом занятий. С программой министерства я ознакомлюсь позже.
- Не вопрос! – коротко ответила Рина и, взмахнув палочкой, произнесла призывающее заклинание. Тут же пред Дамблдором появились несколько одинаковых тетрадей. – Забирайте, это копии.
*****
Окончание своего стажерства в министерстве магии Рина ощущала, как праздник местного значения. По этому поводу она прикупила замечательного сливового компота и подробно объяснила Юсси, как готовить «кайзершмаррен», что в переводе с немецкого означает «полоски кайзера».
«Мы проведем тихий семейный вечер», - подумала Рина, - «Эрик обязательно опоздает, но придет при параде, свежевыбритый и пахнущий Drakkar от Gue Laroche с неизменным букетом для дам и какой-нибудь редкий сладостью. В далекий небезопасный путь надо отправляться, оставив за собой надежный тыл, где тебя ждут и где тебя вспоминают» .
*****
Большой зал, притихший после необычного соло Шляпы, воспрял было от привычно надежного голоса директора, как ….
«…Министерство магии придавало и придаёт вопросу образования юных колдунов и ведьм огромное, жизненно-важное значение…»©- тошнотворным жеманно-взволнованным голосом затянула Амбридж, и Регина поняла, что есть ей уже не хочется. Решив поужинать у себя, ведьма на секунду прислушалась к выступлению «дорогой Долорес». «Бедные!» - подумала она уныло, - «Они еще не пробовали «питаться» этими сладкими макаронами три раза в день!» Лица заново обретенных коллег выражали разные степени недоумения, и Рина с интересом и неожиданным сочувствием отметила поджатые губы своего бывшего декана. Минерва выражением лица демонстрировала крайнее неодобрение и возмущение, а профессор Снейп – невозмутимое презрение ко всему происходящему вообще и к конкретному преподавателю ЗОТС – в частности.
«Счастье, что мне хватило здравого смысла – не усесться рядом с ней за столом», -
мрачно подумала Рина, - «Сейчас бы и на меня также смотрели. Хотя, отсрочка всеобщей неприязни – вопрос времени. Вряд ли великий Альбус морочился такими мелочами, как целесообразность представление нового факультативного предмета и его преподавателя самому. У этого человека даже рассеянность и небрежность служат подтверждением его гениальности. Поди, плохо – запамятовал представить! Есть же дорогая Долорес, которая не преминет объявить студентам на своих уроках, о том, что ее юный друг и подопечная – Регина Ризергам - будет вести новую дисциплину, которую Министерство, и она лично ОЧЕНЬ рекомендуют посещать! Высший класс! Результат достигнут: и высморкался и платок не испачкал! Что ж удивляться, Великие даже …. чихают гениально!»
*****
«….Когда я задаю вопрос, то хочу слышать чёткий и внятный ответ, «да, профессор Амбридж» или «нет, профессор Амбридж» ©, - сладенько, но твердо возвестила Долорес и Регина кожей почувствовала, как загустело возмущение и недовольство в классе. Она сидела одна на последней парте и видела затылки слизеринцев и гриффиндорцев, которых Амбридж пыталась окружить заботой министерства. К Рининому присутствию студенты возможно и отнеслись настороженно, но куда ей, глупой стажерке, тягаться с министерским вепрем. Обстановочка урока, впрочем, продолжала накаляться и о ее присутствии дети забыли. Для Рины это был третий за сегодня урок, на котором «дорогой друг» представлял ее факультатив и рекомендовал его к посещению и тщательному изучению. Проще всего было с первоклашками – они, все, как один, дружно записали название предмета и (Рина не сомневалась) собирались как барашки придти к ней в класс. Шестой курс воспринял ее совершенно индифферентно, разве только Фрэдж&Джофр довольно оскалились, и засияли всеми своими веснушками, что и ее заставило улыбнуться, опустив голову. Представление, можно сказать, прошло почти сносно. На этот день оставались только Поттер и К˚. Рина не то, чтобы опасалась или нервничала, просто этот класс был под особо тщательным присмотром почти всех преподавателей. Но и здесь присутствие постороннего прошло почти незамеченным. Разве только юный Малфой бросил в ее сторону свирепый уничижительный взгляд. «Вот ведь – плесень породистая!» - ругнулась про себя ведьма, но тут же нашла извинительные для малфоевской неприязни мотивы…
*****
На Люциуса Малфоя работало очень много народу, всякого: маггловского, магического. К слову сказать, не все из них были в курсе, какое им выпало счастье и какой чести они удостоились. Ясное дело, His Lordship** сам лично делами не занимался, на биржах не играл, фабриками, дворцами, пароходами не владел, но… Адвокатские конторы в Лондоне, недвижимость в Британии и в Европе, антикварная лавка в Вене, галерея в Германии, конная ферма в Испании, да мало ли, чего еще, принадлежало тайно или явно семье Малфоев.
Возможно именно это, да еще давние разговоры с бабушкой о различных имущественных делах, подтолкнули Регину обратиться именно к Малфою. Конечно, у семьи были свои стряпчие, как в маггловском, так и в магическом мире. К тому же, контора Эрика вполне себе процветала и Рина была уверена, что такой пустячный вопрос, как приведение в порядок старого шотландского домика Ризергамов, вполне можно было отдать брату. Он бы нашел подрядчиков, договорился бы об условиях. Однако, не смотря на все разумные доводы, Рина поступила с точностью – наоборот: взялась за дело, которым не пристало заниматься настоящей леди; не поставила в известность близких (подразумевается кузен, мисс Прайс, мистер Голденрул – адвокат, профессор Дамблдор – опекун/наставник). И наконец – не только обратилась с просьбой к постороннему (сам факт просьбы – вопиющее нарушение статута Regina), но и постороннего выбрала с особым цинизмом – Малфоя. Узнай Эрик раньше времени – точно проклял бы (ушел из дома, отрекся, Рина особо не раздумывала над вероятной реакции брата). К счастью, Мерлин миловал. А точнее - сама Рина изрядно постаралась, чтобы до завершения работ – никто и никак узнать ничего не мог. Но, своей главной победой ведьма считала не это. Никто и никому ничего не мог рассказать – вот чем она гордилась. Разумеется, кое-кто при желании вполне мог покопаться в чьих-нибудь мозгах… Но проблема была так ничтожна, что применение подобных мер дознания вряд ли пришли бы кому-нибудь в голову. К счастью, эта курьезная ситуация приблизилась к завершению. Для этого она и прибыла в контору Freshfields Bruckhaus Deringer** на Флит стрит.
Люциус в делах конфиденциальных предпочитал сохранять максимальную секретность, что Рине было на руку. Ее вовсе не удивило, что в сферу его деловых инициатив входят и маггловские. Но то, что чистокровный маг, так явно демонстрировавший свою маглонетерпимость имеет долю в адвокатской конторе такого уровня, Регину ошеломило и она отмела последние сомнения. В конторе у него не было своего кабинета, но услужливый клерк, услышав имя Малфоя, вежливо препроводил их в переговорную. Очевидно, это была комната для особых гостей и для особых переговоров, она в отличии от остальных современных, поражала своей достойной викторианской роскошью.
Малфой жестом пригласил ее присесть и после того, как Рина устроилась в кресле, сел напротив. Маггловские одежды Люц носил с такой же блестящей непринужденностью и блеском, как мантию. Даже его вычурная змееголовая трость не диссонировала с костюмом.
- Итак, мисс? – вопросительно изогнул он брови. – Работы закончены. Дом, сад, хозяйственные постройки восстановлены. – не дождавшись ее ответа, спокойным повествовательным тоном поведал он. – Все происходило в условиях строжайшей секретности, на весь участок наложены мощные отвлекающие чары. Таким образом – со стороны все выглядит прежними развалинами. Теперь Вы можете принять работы, высказать свою оценку или дополнительные пожелания…
- Расплатиться и только потом наложить подобающие охранные чары? – улыбнулась Регина. Ей нравилось, как Люц ведет дела, как он деликатен, и вместе с тем, очень серьезен и строг в вопросах взаимных обязательств. Она конечно уже предпринимала пару вылазок к строительству, хотя это было вопреки уговору, но утерпеть было просто невозможно. К чести Малфоя, если он и знал о нарушениях – виду не подавал. А возможно – и не знал о них, что свидетельствовало в пользу Рининой изворотливости. В любом случае – в деликатном финансовом вопросе она готова была пойти навстречу Люцу. – Уверена, что названную Вами сумму, Люциус, я готова заплатить прямо сейчас, чтобы все формальности были соблюдены, и нам не нужно было бы терять время на бессмысленные перемещения.
Он поклонился, но Рине было видно, как он подавил улыбку, а на скулах аристократа проступил едва заметный румянец. «До чего же красив!» - с удовольствием отметила ведьма, - «И как опасен…!» - додумала она тут же, поймав жесткий взгляд серых глаз Малфоя.
С бумагами покончили быстро и решили отправиться на Диагон Аллею, откуда можно аппарировать.
Они не стремились, как афишировать своих деловых отношений, так и таиться и конспирироваться. Поэтому, когда Люциус приметил, с каким восторгом Рина посмотрела на малышку, поедающую мороженное в кафе Фортескью, он искренне рассмеялся и настойчиво повлек ее к двери, приобняв за плечи. Настроение у Регины было вполне нормальное, и она решила не отказывать в удовольствии себе – полакомиться, а Люциусу – потщеславиться покровительством.
Поедая мороженное, Рина искоса поглядывала на Малфоя. «Подумать только!» - удивлялась она, - «Этот красивый сильный самодовольный опасный чужой мужчина чуть не стал когда-то тем единственным, кого будущая Regina Ризергамов могла наделить особым званием «ОН». Ну, допустим, бабушка одернула меня тогда потому, что Цисси была ее крестницей. Но, будь я чуть постарше…». - Рина моргнула, разгоняя недобрые мысли и снова бросила взгляд на своего спутника. Что-то за окном неприятно отметилось у нее в подсознании, пока она исподтишка разглядывала Люца. Осторожно, стараясь не привлекать его внимания, Рина скосила глаза на окно. Там на улице в толпе дефилирующих по Диагон Аллее волшебников Рина выцепила взглядом высокую ведьму в дорогой мантии, которую тянул в двери какого-то магазина белобрысый подросток. Ей не надо было вглядываться в эти две фигуры, чтобы увериться - это Малфои. Юноша обернулся и Рину через толпу, через стекло и расстояние полоснул холодный ненавидящий взгляд мальчишки Драко. «Вот ведь caramba, так caramba!», - ругнулась про себя ведьма. «Ну почему именно они!? И что он там себе напридумывал, идиот породистый?» Она поджала губы и сузила глаза. Метнув быстрый взгляд в сторону исчезнувшего в какой-то лавке малфоевского семейства, Рина положила ложечку и предложила Люциусу вернуться к делам. Если он и удивился, то виду не подал. Порода! «А с породистым щенком мы разберемся после! Уж я то знаю, насколько может быть опасен озлобленный ребенок со способностями и вздором в голове! Да и папашке самодовольство стоит поприжать!» - жестко усмехнулась Регина и решительно вышла в придерживаемую Люциусом дверь.
*****
– «…Дорогой мистер Поттер, прошу Вас, подойдите ко мне» (с), - елейным голосом в лучших своих традициях позвала Амбридж, и Рина очнулась от размышлений. «Началось!» - подумала она и состряпала на лице подобающее выражение негодования, на случай, если сердечный друг – Долорес кинет в ее сторону взор. Девушка мрачно следила за напряженной спиной Поттера, который подошел к профессорскому столу, взял протянутый ему свиток и направился к двери, пружинистой от злости походкой. Рина представила, как встретит его Минерва, и снова, во второй раз за день, посочувствовала своей бывшей деканше.
Класс притих, а Амбридж, одержавшая, по ее мнению, победу над анархией, поймала взгляд Регины и улыбнулась ей, обнажив меленькие противные зубки.
- А теперь, мои дорогие, когда до конца урока у нас осталось немного времени, я с радостью представлю вам…..
*****
* «mañana&tranquilla» - «завтра» и «расслабься» действительно самые часто слышимые слова в Испании (наряду с hola, кшна).
* tinto de verana - Летнее вино (краски лета) пьют везде, но больше любят в Андалусии. Кр. Сухое вино с лимонной газированной водой специфическая испанская содовая, наиболее близко заменяемая у нас фантой-лимон.
* Está bien! – очень хорошо, ладно (исп).
* castañuelas («каштанки») – кастаньеты (исп).
* еl viejo hijo de puta! - старый сукин сын (исп).
* La Plaza del Potro – площадь Жеребенка в Кордобе.
* La Juderia – еврейский квартал в Кордобе.
** Юный Пип – Филипп Пиррип – герой романа Диккенса Большие надежды.
** «Theoretical bases of magic life-support» - Английская вариация на тему нашего ОБЖ (в редакции Долорес Амбридж).
** His Lordship - Ваша Светлость (применительно к нашему Табелю о Рангах).
** Freshfields Bruckhaus Deringer – одна из самых известных юридических контор в Британии, имеющая филиалы во многих странах Европы и Азии.
