Глава 27: Паточный монстрДождь стучал по окну, отчего в комнате становилось особенно тоскливо и грустно, и не от холодной печи или тонкого слоя пыли на мебели. Риза терпеливо ждала за столом, пока Рой пытался вылить последнее молоко в миску с сухим хлебом. Осталось всего полчашки, потому что мистер Хоукай забыл выставить бутылки на крыльцо для молочника. Опять.
— Я не хочу хлеб с молоком, — капризно заявила Риза, пнув ножку стола. — Надоело. Я хочу суп с курочкой, морковкой и рисом.
— Я знаю, — мягко отозвался Рой. — Но я не умею варить суп.
Он осторожно поставил миску перед Ризой, а потом, взобравшись на стул, достал ее голубую чашку из верхнего шкафа. В нее Рой налил простую воду из-под крана.
— Я не хочу воду, я хочу молоко!
— Молока не осталось, только то, что в миске.
Рой чувствовал себя совершенно беспомощным и совсем не знал, как быть. В холодильном ящике еды уже не осталось, а то, что было, нельзя было есть сырым. Печь стояла холодной, поленья закончились, да и в любом случае, он понятия не имел ни как зажечь ее, ни как приготовить еду. Вещи Дэвелла давно пора было постирать, а Риза донашивала последний чистый фартук.
Риза проглотила ложку своего скудного завтрака и сморщила носик.
— Хлеб жесткий.
— Дай ему размокнуть в молоке минутку, — ответил Рой. — Хочешь патоку?
— Да, много-много патоки, — впервые за день в голосе Ризы слышалась радость, и он поспешил достать горшок со сладким угощением.
Впопыхах спрыгивая со стула, Рой споткнулся и выронил свою ношу. Полными страха глазами он смотрел, как с ужасающим треском горшок разбился, и по полу начала расползаться черная тягучая жидкость.
Глаза Ризы расширились.
— Ты уронил его! Что ты наделал!
Рою хотелось плакать. Он так устал, целый день пытаясь позаботиться о Ризе, пока мистер Хоукай работал в кабинете. Поэтому ей пришлось есть молоко с хлебом в третий раз за сегодня, пить только воду, а теперь еще и патока растеклась по всему полу.
Если бы он только мог все исправить. Прошло два месяца с тех пор, как миссис Хоукай забрали, и без нее дом стал другим. Мистер Хоукай был рассеянным, частенько забывал купить хлеба в городе или зажечь печь на кухне, забывал, что одежду нужно стирать, а постель – заправлять. Раз в несколько дней он говорил Ризе и Рою играть тихо, исчезал в своем кабинете и не выходил, пока ночь не перетекала в рассвет. Не то чтобы это случалось часто, но в такие дни все шло наперекосяк. Как бы Рой ни старался, у него не выходило делать всю работу по дому как надо.
Но нужно было хотя бы попытаться. Рой был старше, и он должен позаботиться о Ризе. Она так изменилась. Стала настолько тише. Журчащий фонтан радостной болтовни иссяк до едва заметного ручейка. Риза больше не была так увлечена своими играми. Она могла часами сидеть в тишине, рассматривая книжки с картинками или рисуя на грифельной доске. А когда мистер Хоукай был в настроении, чтобы учить Роя читать и писать, Риза садилась между двумя шкафами в углу кабинета и угрюмо наблюдала за ними. Еще были кошмары... Да, больше всего на свете он хотел вновь сделать Ризу счастливой.
— Я вытру, — Рой прошел к тумбе у входа в кладовую и вытащил из нее несколько тряпок.
— А как же мое молоко с хлебом? Я не могу есть эту патоку, она же грязная!
Рой задумался. Патоки больше не было, но должно же быть что-то сладкое, что можно предложить Ризе.
— А мед? Хочешь меда?
Риза склонила голову, раздумывая над предложением. Наконец, она кивнула.
— Давай.
Рой опять полез доставать горшок с верхней полки, но на этот раз спускался очень аккуратно. Сбрызгивая ужин тягчим медом, он специально положил больше, чем обычно клал мистер Хоукай.
— Вот, — гордо сказал Рой. — А теперь кушай, пока не размокло.
Когда Риза вновь взяла в руки ложку, Рой вернулся к черной липкой массе на полу. Как же лучше вымыть это все? Для начала нужно поднять осколки горшка. Присев, Рой поднял самый крупный черепок, запачкавшись в патоке. А затем и все остальные, один за одним, держа все в левой руке.
— Фу! — Риза крикнула так резко, что испуганный Рой выронил черепки. — Слишком сладко! — она отодвинула миску. — Я не буду это есть.
Рой понял свою ошибку. Мед был гораздо слаще патоки, и он положил слишком много. И правда, глупый, глупый мальчик.
— Я... — Рой глянул на свои липкие руки. Левая ладонь была рассечена и кровоточила. Расстроенный, он обмотал её одной из тряпок и поднялся на ноги.
— Я не буду есть это, — повторила Риза. — Я хочу что-нибудь другое.
«Ничего другого нет», – безнадежно подумалось Рою. Забыв об испачканных в патоке руках, он вытер рот. Риза захихикала.
— У тебя усы. Липкие паточные усы.
— Ага, я липкий паточный монстр. Я сделаю тебя черной и клейкой.
— Нет! — почти что радостно возразила Риза.
— А вот и да! — Рой мазнул пальцем над ее верхней губой.
Риза завизжала, впервые за много дней улыбаясь, а потом попыталась слизать патоку.
— А вот и не поймаешь, паточный монстр! — хихикала она, спрыгнув со стула и бегая вокруг стола, а Рой кидался то в одну, то в другую сторону за ней. Нагнувшись над лужей патоки, Риза окунула в нее ладонь, а потом быстро подошла к нему и оставила отпечаток руки на щеке. — Попался!
Рой засмеялся, а потом дотронулся до кончика ее носа, оставив на нем каплю. Риза завизжала и попыталась откинуть волосы, оставив липкую полосу на виске. А потом набрала полные руки патоки и кинулась на него. Рой увернулся, но Риза не сдавалась, и в конце концов, поднявшись на мысочки, размазала свое оружие по его волосам. Она хихикала, и он тоже смеялся, чувствуя, как липкая масса стекает по лбу. Вновь окунув руку в патоку, Рой провел пальцами по шее подруги.
Риза хохотала без остановки. Она присела и ударила ладонями по луже, так что во все стороны полетели паточные брызги. А потом Риза оставила отпечаток ладони на рубашке Дэвелла.
— Теперь ты самый липкий из всех самых липких монстров! — захихикала она.
Рой тоже засмеялся.
— Ты тоже липкая. Мы два противных липких паточных монстра. Мы самые противные и липкие...
Мистер Хоукай кашлянул, и два противных липких паточных монстра виновато развернулись к нему. Он одарил их мрачным взглядом.
— Что это такое?
Рой глянул на Ризу: патока склеила ей волосы и запачкала лицо и передник. На полу растеклась лужа, от которой вокруг стола и по всей комнате шли две цепочки липких следов – отпечатки босых ног и туфелек. Потом Рой посмотрел на свои руки, одна из которых была перевязана тряпкой, и на отпечатки ладоней на рубашке. Затем его глаза вернулись к кислому, хмурому лицу мистера Хоукая, и вся храбрость мигом куда-то испарилась. Вот им сейчас попадет...
— Мы паточные монстры, папа, — пробормотала Риза, ковыряя ногой пол и опасливо глядя на отца.
— Это все я виноват, сэр, — торопливо пояснил Рой, вставая между мистером Хоукаем и подругой. — Я...
Но тот лишь хрюкнул, словно вот-вот засмеется.
— Живо наверх, оба, — мистер Хоукай поджал губы, слово сердился, что они нашкодили. — Пора помыться.
Мордред завернул Ризу в полотенце и поставил на пол.
— Иди переоденься в ночнушку, малышка, — он подогнал ее легким хлопком по попе и подманил пальцем стоявшего в коридоре Роя.
Тот осторожно приблизился, и Мордред пропустил его внутрь и закрыл дверь ванной.
— Ну и беспорядок вы там учинили, — борясь со смехом, сказал он.
— Да, сэр, простите, сэр, — пробормотал Рой.
— Ну, снимай одежду и запрыгивай в ванную. Я помогу тебе вымыть волосы, прежде чем пойду отмывать кухню.
Мордред подождал, пока Рой неуклюже снимет рубашку и штаны. Теперь, когда Лиэн не было рядом, он велел мальчишке носить одежду Дэвелла каждый день. Жена бы не одобрила, но в огромной обрезанной рубашке Рой выглядел просто глупо. Когда он надевал вещи Дэвелла, то по крайней мере казался нормальным ребенком, а не маленьким беспризорником.
Раздетый, Рой забрался в ванную. Мордред пальцем померил температуру воды, а потом набрал в руку розового мыла, которое сделала... делала Лиэн каждую осень. Растерев его в пену, он принялся мыть липкие волосы Роя. Последний раз Мордред помогал ему мыться в день их знакомства. С тех пор этим тоже занималась жена.
Мордред отогнал от себя эту мысль. Он не мог думать о Лиэн. Не мог спокойно знать, что она за полторы тысячи километров отсюда, закрытая в холодной государственной больнице Централа. Единственным утешением служили новые и новые заверения Беллы, что заместитель главврача сумасшедшего дома был порядочным человеком и следил, чтобы о Лиэн хорошо заботились.
— Отклонись назад, — он придержал голову Роя, помогая ему опуститься в воду, чтобы смыть мыло. Закончив с этим, Мордред насухо вытер голову подопечного полотенцем. — Когда закончишь мыться, переоденься в пижаму, — с этими словами он поднялся на ноги.
— С-сэр? — подал голос Рой, когда Мордред взялся за ручку двери. Он вопросительно оглянулся. — Как вы меня н-накажете, сэр?
Мордред фыркнул. Дети и правда учинили страшный погром в кухне, перепачкались сами и запятнали одежду, но он просто не мог сердиться. Риза радостно смеялась впервые за недели. Месяцы. С тех пор... с тех пор, как Лиэн уехала.
— Никакой патоки на хлебе или в молоке завтра у тебя или у кого-либо еще. Небольшой урок о причинах и следствиях.
Оставив Роя размышлять над вердиктом, Мордред отправился на кухню. Чуть помедлив, он опустился на корточки между липких следов и начертил трансмутационный круг патокой.
Мордред как раз поднимался обратно на ноги с чистого пола, когда в дверь постучали. Поставив целехонькийгоршок в раковину, чтобы помыть позже, он прошел в коридор, по пути зажигая газовые лампы.
Риза сбежала вниз по лестнице, громко скрипнув ступенькой.
— Мамочка? — воскликнула она, когда Мордред открыл дверь. Почти сразу же лицо дочки погрустнело. — Доктор Белла.
— Добрый вечер, милая. — Белла ласково улыбнулась. Ее волосы были мокрыми от дождя, а в руках она держала корзину. — Я хотела зайти раньше, но... Вы знаете, какая у меня работа. Надеюсь, вы еще не ужинали?
— О, нет… — Мордред совершенно позабыл об ужине. Он полагал, что дети найдут себе что-нибудь поесть. В конце концов, если Рой выжил три года, питаясь из мусорки, он наверняка без труда отыщет что-нибудь съедобное в забитой кладовой.
— Отлично. — Белла закрыла дверь и прошла на кухню. — Я принесла свежую колбасу, печеную картошку и морковь. Знаю, Риза обожает морковку.
Расстройство дочки переросло в осторожную улыбку, и она кивнула. Затем подошла к лестнице и закричала:
— Рой! Рой-герой! Доктор Белла пришла! У нее есть настоящая еда!
— Скорее всего, он все еще в ванной, малышка, — заметил Мордред.
На кухонном столе стояла миска с размокшим хлебом, плавающим в странном на вид молоке. Мордред убрал ее и выплеснул содержимое в раковину.
В дверном проеме показался Рой – бледная, призрачная фигурка в слишком большой пижаме.
— Здравствуйте, доктор Белла, — тихо сказал он.
Белла поставила корзинку и наклонилась, чтобы обнять Роя.
— А вот и наш особенный мальчик. Иди кушать, пока не остыло, а потом мы все примемся за твой торт.
Рой выглядел озадаченным.
— Торт?
— Да. — Белла достала тарелки из корзинки и принялась накладывать еду для детей. — Сегодня у тебя особенный день, знаешь ли.
Рой не знал, и Мордреда кольнула совесть. Он и сам забыл: сегодня двенадцатое октября.
— Ну, тогда, может, Риза угадает, — сказала Белла. — Риза? Какой такой особенный день может быть у Роя, с тортом и подарками?
Риза покачала головой.
— Мы не празднуем дни рождения тут, — печальным театральным шепотом ответила она.
Мордред ощутил укол совести. Они не праздновали третий День рождения Ризы: Лиэн все еще носила траур по Дэвеллу, и казалось слишком, слишком скорым что-либо праздновать.
— Не говори глупости, малышка, — хрипло сказал он. — Пора начинать праздновать дни рождения опять. У Роя оно сегодня, а в феврале мы отметим твое.
— Правда?
— Правда, — пообещал он.
— Рою исполняется восемь, — сказала Белла. — Он у нас теперь совсем взрослый джентльмен.
— А вот и нет, он еще мальчик, — захихикала Риза. — Мой мальчик.
Рой, видимо, не знал, что ему делать. Он глянул сначала на взрослых, а потом улыбнулся Ризе.
— Может, мы разделим мой День рождения? Чтобы у Ризы тоже был.
— Нет, мы не можем, — ответила Белла. — Но мы можем разделить твой торт. Кстати, я принесла подарок и для Ризы тоже.
— Для меня? — переспросила Риза, а когда Белла кивнула, она засмеялась. Набрав целую ложку морковки, дочка принялась жевать ужин. — Сегодня хороший день. С Днем рождения, Рой.
Наблюдая редкую теперь на лице Ризы улыбку, Мордред задумался, как же он по ней скучал. Алхимик, конечно, был агностиком – того требовали наука и времена – но в такие моменты, будь он религиозным человеком, то непременно благодарно помолился за Изабеллу Грейсон. И за паточных монстров.
