Глава 27Миралисса задумалась, но пару секунд спустя отрицательно покачала головой:
— Название встречалось в нескольких книгах, но пояснений не приводилось.
— Неудивительно, — кивнул Волдеморт. — Это по-настоящему Тёмная магия. Страшная магия. Моё детство пришлось на военные годы, — пустился он в откровения.— Лондон бомбили, я видел смерти каждый день, и я боялся, что меня, волшебника, наследника самого Салазара Слизерина, уничтожат маггловским оружием. Наткнувшись в Запретной секции хогвартской библиотеки на ветхую книгу, повествующую о способах обрести бессмертие, я загорелся этой идеей. Не стану скрывать, я был очень амбициозен и очень самоуверен. Это и подвело меня. Не узнав всех последствий, я создал крестраж — предмет, в котором заключены часть души. Именно благодаря крестражам я смог возродиться после развоплощения физического тела.
Лисса восхищённо открыла рот.
— Да, ты права, это потрясающе, но цена… Чувства, эмоции — ерунда, без них жить стало даже проще, но терпение, самоконтроль, и даже логичность — слишком высокая плата. Те изменения, что заметили Пожиратели смерти, были итогом обратного ритуала: я вернул себе часть души. Диадема — тоже крестраж.
— Но… вы ведь станете уязвимы! — испуганно воскликнула Лисса.
— Я нашёл более сложный, но надёжный способ, — улыбнулся Лорд. — Как я уже сказал, твоя помощь оказалась очень ценна, потому я решил оказать тебе честь ассистировать мне во время ритуала.
— О!
Глаза Волдеморта, давно утратившие багровое сияние, сверкнули, и он улыбнулся. Встав, он взмахом руки отодвинул всю мебель к стенам, освобождая пространство, и материализовал каменный стол, на который положил диадему.
В течение нескольких минут Лисса с интересом наблюдала за вычерчиванием многолучевой звезды, стараясь понять, что делает Риддл, но её знаний катастрофически не хватало.
— Подойди, Миралисса, — негромко позвал Лорд. — Возьми диадему, позволь ей управлять тобой.
Лисса послушно выполнила распоряжение. Страшно ей не было — она полностью доверяла Лорду, но вот волнение захлёстывало.
Риддл начал читать литанию на незнакомом языке, и она почувствовала, как от диадемы к ней потянулись призрачные лучи, впитавшиеся в ладони. Стало немного больно, но не настолько, чтобы прервать ритуал. Голос Лорда то вибрировал на высоких нотах, то затихал до едва различимого шёпота, боль становилась сильнее; в изолированном от окружающего мира помещении поднялся ветер, разбрасывая лежавшие на столе бумаги…
Она видела, как нечто неосязаемое отделилось от украшения в её руках и поплыло к Тёмному Лорду. Видела, как на его лбу выступила испарина, когда нечто коснулось его. Видела, как он зашатался, но продолжила стоять неподвижно — знала, что ни в коем случае нельзя прервать ход ритуала ни одним неосторожным движением.
Всё закончилось внезапно. Шатаясь, Лорд пошёл к креслу и буквально рухнул в него. Поняв, что всё позади, Лисса обессиленно опустилась прямо на пол.
Устало улыбнувшись, Риддл вызвал домовика. В помещении будто даже стало светлее.
— Ты справилась, — констатировал он. Приняв чашку ароматного напитка, некоторое время смотрел на Лиссу, а потом с любопытством спросил: — Что ты почувствовала?
— Многое, — только и смогла сказать она, не в силах формализовать вихрь чувств, что вызвал в ней ритуал. — Но теперь я понимаю…
* * *
Споткнувшись о каминную решётку, Миралисса едва не растянулась на полу гостиной.
— Мира! Ты цела?! — подлетел к ней взволнованный Бартемиус.
— Да, — удивлённо протянула она, потирая ушибленную лодыжку. — Что-то случилось?
— Третий час ночи, — нахмурился тот.
Лисса округлила глаза:
— Сколько?!
— Я места себе не находил, — успокаиваясь, признался Крауч. — Как ты завтра встанешь?
— Как-нибудь, — усмехнулась она. — Как думаете, восстанавливающее зелье на голодный желудок — плохая идея?
— Ужасная, — кивнул тот и вызвал эльфа: — Чай с бутербродами сделай, — после чего вновь обернулся к крестнице: — Что хотел Лорд?
— Не могу сказать. Но, Барти… он — гений!
Бартемиус рассмеялся.
— Загонял тебя гений, — беззлобно буркнул он, садясь за стол. — Мы так и не завершили анимагию, да и эмпатический щит так и остался невоплощённой идеей.
— Ничего, — отмахнулась Миралисса, — в этом семестре должно быть попроще, я смогу иногда сбегать домой. К тому же я столько узнала за эти каникулы, что на осмысление уйдёт не один месяц.
— Ты так похожа на Реймонда, — усмехнулся Крауч. — Тот полвечера рассказывал мне о гениальных идеях, посетивших его после погружения в сферу. Постарайся отдохнуть. Всё же работа с ментальными сферами очень сложна, а то, с чем пришлось столкнуться вам — в разы превосходит любые взаимодействия с живыми носителями… Белла тебе привет передавала, — резко сменил он тему, — сетовала, что вы так и не встретились.
— Я напишу ей из школы, — расстроенно сказал Лисса, которая тоже скучала по Беллатрисе. Едва успев прикрыть зевок, она извинительно улыбнулась: — Пойду спать, сил совершенно нет.
— Спокойной ночи, дорогая.
— И вам, — обняв крёстного, ответила она и направилась в спальню.
* * *
Утро наступило отвратительно скоро. Пожалев крестницу, Бартемиус не стал будить её заранее, отправив эльфа лишь в начале одиннадцатого.
— Барти, я же опоздаю! — воскликнула Миралисса, вбегая в столовую.
— Не опоздаешь, — отмахнулся тот. — Вещи у тебя собраны, а на то, чтобы позавтракать, оставшихся двадцати минут вполне хватит.
Лисса попыталась пантомимой дать понять, что думает о самоуправстве крёстного, так как говорить с полным ртом не могла, но лишь рассмешила его.
— Даже если что забудешь, напиши, и я пришлю на следующий же день, — успокоительно произнёс Крауч за минуту до выхода, видя, как взгляд Лиссы скользит по стенам и мебели в попытках обнаружить то, что она не взяла. — Ну что?
— Давайте, — решительно кивнула она, соглашаясь с предложением, и протянула руку для перемещения.
— Будь осторожна, — притянув крестницу к себе, Бартемиус чмокнул её в макушку и отпустил. — Удачи, малышка.
— Пока.
Все купе были уже заняты, поэтому Миралиссе пришлось подсаживаться к младшекурсникам. Там-то её и обнаружил Поттер.
— Привет, — неуверенно протянул он, глядя на её спутников. — Мы можем поговорить?
— Здесь? — уточнила Лисса, копируя гримасу Драко. — Или потерпишь до школы?
— Э-э-э… ладно, — буркнул Гарри и, не прощаясь, закрыл дверь.
Пожав плечами, Миралисса вернулась к прерванным размышлениям.
Хогвартс встретил учеников высокими сугробами и покрытыми льдом дорожками. Забравшись в карету, Лиссу наколдовала согревающие чары и зябко поёжилась: её одежда подходила для Лондона, но не для Шотландии.
В Большом зале она не стала задерживаться, скопившаяся за время каникул усталость требовала немедленного отхода ко сну, так что, дослушав приветственную речь Дамблдора, Миралисса, специально севшая с краю, тихо удалилась.
Первый день занятий прошёл спокойно. Несмотря на то, что домашние задания остались невыполненными, Лисса не волновалась. Сверившись с расписанием, она убедилась, что успеет написать все эссе и после уроков направилась в библиотеку. Тишина книгохранилища, совершенно пустого в первый день учёбы, благотворно сказалась на скорости заполнения свитков пергамента, и к тому моменту, когда её решили отвлечь, эссе для Флитвика было готово.
— Привет, — осторожно усаживаясь напротив, сказал Поттер. — Так и думал, что найду тебя здесь… Домашнее задание по Чарам? — удивился он, прочитав заголовок.
— Не успела написать, — пояснила Миралисса, сворачивая пергамент и убирая его в сумку. — Что ты хотел?
— Э-э-э… Я подумал над тем, что ты говорила.
— Я рада, — усмехнулась она равнодушно.
— Я пытался дать миссис Уизли денег, но… Они хоть и бедные, тоже гордые…
— Идиоты, — не удержалась от ремарки Лисса.
— И поэтому я решил, что должен… ну, я сделал всем рождественские подарки. Дорогие подарки, — смешавшись, тихо закончил он.
— Поттер.
— Что?
— Это не обращение, а оскорбление, — скривилась Миралисса. — Давай я подарю тебе дорогой лак для полировки метлы, а ты его съешь или пойдёшь в нём очередную вечеринку к Слизнорту.
— Но что ещё я мог сделать?! — повысил голос Гарри. — Миссис Уизли действительно обиделась, что я снова заговорил о деньгах. Как же мне отплатить?..
— Не занимать, — отрезала Лисса, которой порядком надоело контролировать каждое слово, в попытке подружиться. Поттер её раздражал. — Зачем ты вообще мне это рассказываешь?
Гарри пожал плечами, но ответ она уже узнала, и теперь прилагала неимоверные усилия, чтобы сохранить лицо. Поттеру больше не с кем было поговорить!
Не веря, что таких результатов удалось добиться всего за несколько разговоров, Лисса сосредоточилась на диалоге. Видимо, почувствовав, что её настой изменился, Гарри осмелел и принялся рассказывать о каникулах.
Странно было слушать о проблемах Уизли, на которых она никогда не обращала внимания, и переживаниях Грейнджер, для которой у Лиссы никогда не находилось доброго слова. Гарри говорил так, словно она была частью их жизни. Ещё удивительнее показался тот факт, что он прислушался к совету и не стал подымать тему совершённого Гермионой убийства.
— Ты была права, — со вздохом сообщил Поттер, — если она поймёт, что я в курсе, станет стыдиться и избегать общения, а она и так замкнулась в себе…
Он даже на Дамблдора пожаловался!
Библиотеку она покидала с гудящей головой. Вторая проблема разрешилась неожиданно легко, теперь не было нужды волноваться не только насчёт Исчезательного шкафа, но и насчёт дружбы с Поттером: Миралисса сделала всё правильно, и теперь и то, и другое зависело только от времени.
* * *
Единственным событием января стало письмо от Розье, в котором тот выражал благодарность за спасение друга и передавал привет от полностью оправившегося Флинта. Дружеский тон послания был, несомненно, приятен, но настораживал.
В Хогвартсе практически ничего не происходило, и Лисса проводила время так, как желала. Взаимодействие с ментальной сферой не прошло бесследно, тысячи впитанных книг требовали серьёзного осмысления, и она скрупулёзно анализировала новую информацию, составляя конспекты с неизвестными доселе заклинаниями и ритуалами.
Единственным источником беспокойства был Снейп. Принеся Непреложный обет, он не мог выдать директору информацию о присутствии в школе менталиста-шпиона, однако прилагал максимум усилий, чтобы её вычислить. Миралисса видела, как он незаметно считывает мысли старшекурсниц не только со Слизерина, то и с других факультетов, и чем меньше оставалось кандидаток, тем больше злился Снейп, и сильнее волновалась Лисса.
Несмотря на регулярные отчёты, повествующие об отсутствии новостей, Регулус Блэк являлся на заснеженную поляну каждую субботу. Сначала Миралисса терялась, не зная, о чём рассказывать, но постепенно привыкла, что говорить можно не только о делах. Ей нравилось просто гулять по безмолвному лесу, обсуждать Нумерологию, погоду, политику, школьный рацион, и чувствовать себя свободно. С Регулусом не нужно было следить за каждым словом, контролировать каждое выражение лица, она могла быть собой и не притворяться кем-то, кого хочет видеть собеседник. Блэк понимал её не хуже Бартемиуса, но одновременно его отношение мало напоминало отцовскую заботу.
Лисса не знала, как реагировать, когда он со смехом наколдовал многоярдовый шарф и замотал её им, а потом обнял. Не знала, что чувствовать, когда он называл её по имени, которое в его устах звучало непристойностью, не знала, почему в его обществе краснеет… Но всё сильнее радовалась каждой встрече, всё с большим нетерпением ждала каждую пятницу, всё отчётливее понимала, что её отношение к другу отца давно вышло за пределы обычной симпатии.
* * *
Общение с Поттером тоже стало регулярным. Миралиссе даже не приходилось напрягаться, тот сам искал встреч. Рассказывал о детстве, о друзьях, даже о занятиях с Дамблдором, которые ни к чему не привели. А как-то весной признался, что винит себя в смерти крёстного:
— Мне снилась разная дрянь, но я не придавал ей значения. Правы снобы чистокровные, такие, как я — хуже магглов. Я и подумать не мог, что эти сны не настоящие. Директор приказал мне учить окклюменцию со Снейпом, а ваш декан… Ты сама знаешь, какой он мерзкий… У меня ничего не получись, и Сириус погиб…
Блэка, о котором она не вспоминала полгода, хотелось задушить голыми руками.
Теперь Лиссе не приходилось урывками читать поттеровское сознание, тот сам рассказывал ей обо всех важных событиях жизни. Так она узнала об очередном отвлекающем манёвре, предпринятом Малфоем — бутылке отравленной медовухи, предназначавшейся Дамблдору, которая едва не отправила на тот свет Рона Уизли.
— Представляешь? Хорошо, что я вспомнил про безоар. Но кто же послал такой «подарок» директору?
Миралисса только усмехнулась: перечислять недоброжелателей Дамблдора — занятие утомительное.
У них была только одна запретная тема — Драко. Поттер, надо признать не без основания, подозревал Малфоя во всех неприятностях, происходивших в этом году, однако доказательств у него не было, и из уважения к Лиссе он подавлял голословные обвинения.
Всё кончилось внезапно. Она даже не сразу поняла, что случилось, просто в один прекрасный день Гарри, увидев её в коридоре, резко изменил направление движения и убежал. А на встречу, о которой они договорились за пару дней до того — не явился. Потребовалось три дня, чтобы выписанный из Больничного крыла Малфой поведал, что Поттер пытался его убить.
— Не знаю, на что он сорвался, — тихо рассказывал Драко, сидя у горящего камина. — Я умывался, случайно плеснул ледяной водой на шею и выругался, а этот придурок вскинул палочку и атаковал. Первые пару заклинаний я отбил, а потом… Послал в него Круциатус.
— Драко! — ахнула Миралисса.
Тот понурился:
— Да знаю я, знаю… Ну сорвался я, с кем не бывает?
Разобравшись в ситуации, Лисса поняла, что виноваты оба и сделать Поттера козлом отпущения — плохая идея. Конечно, она злилась за нападение на лучшего друга, но не настолько, чтобы пренебречь заданием Лорда. Вот только сам Поттер простить себя был не готов, а потому избегал её.
А неделю спустя Лисса узнала, что он начал встречаться с Уизли, и перестала навязываться: хочет Поттер сменить круг общения — это его право.
