Глава 29. Падающее небоСледующим утром, за завтраком, Гарри поймал себя на неприятной мысли: помимо вполне объяснимой и, как ему казалось, обоснованной подозрительности ко всем аспектам окружающего мира, свойственной ему с малолетства, с недавнего времени у него появилась склонность видеть в каждом встречном Наследника трех родов. В частности, когда ему пришла в голову эта идея, он пристально вглядывался в круглое лицо Невилла, отыскивая в нем замаскированные признаки родства с ним самим и Слизерином.
- Как думаете, у меня начинается паранойя? – грустно спросил он у друзей, изложив им свои соображения.
- Нет, Гарри, для тебя это вполне нормально, - рассеяно ответил Рон, роясь в пергаментах в поисках запропастившегося куска домашней работы.
Гермиона же, проследив направление его взгляда, заметила:
- Насчет Невилла можешь не беспокоиться, его родословная хорошо прослеживается до времен основания Хогвартса, так что крайне маловероятно, чтобы туда незамеченными затесались представители целых трех родов.
- Случается и не такое, - мрачно отозвался Гарри, припомнив обстоятельства выяснения собственного происхождения, но про себя порадовался, что друзья хоть отчасти разделяют его сомнения.
- А вот Дин вызывает у меня большие подозрения, - понизив голос, добавила гриффиндорка.
Бросив взгляд на однокурсника, Рон тоскливо поинтересовался:
- А есть у нас шанс хоть как-то это выяснить? Или ограничимся составлением списка футов на сорок и будем тыкать в него палочками наугад?
- Ну, до сорока футов пока далеко, но дюймов пять уже есть, - гордо сообщила Гермиона, вытаскивая свиток из пачки. – Ну а способ, конечно, существует…
- Это опять, значит, мне в Омут памяти лезть? – окончательно скис Гарри. – Надо сказать, что ничего хорошего там увидеть мне так и не довелось, и вообще, не факт, что я смогу попасть в этот самый реестр… В прошлый раз у меня, вроде как, со страху получилось, и тем более, кто знает, найдутся ли там достаточно жуткие воспоминания на этот? Да и вообще, мне такие штуки, пожалуй, вредны – после общения во сне, которое отличается непредсказуемостью последствий…
- Ладно тебе, я бы и сама не отказалась тебя подменить, - прервала его девушка. – Вот только как нам добраться до Омута, об этом ты подумал? Вряд ли профессор Снейп окажется настолько милым, что позабудет его на своем столе в третий раз…
- Да и потом, даже если мы – что вряд ли – выясним, что рядом с нами – или не очень рядом – находится Наследник трех родов – как нам поступить? – вмешался Рон. – Подойти к нему с разговором: «Знаете ли, мы тут выяснили, что о вас говорится в одном довольно-таки неприятном древнем пророчестве; не то чтобы мы на что-то намекали, но лучше бы вам держаться подальше от Тайной комнаты, расположенной в замке Хогвартс, вход в которую, кстати, находится в заброшенном женском туалете»?
Судя по угрюмому молчанию, которым встретила его слова Гермиона, у нее также не имелось никаких мало-мальски подходящих идей на этот счет.
- А может, он под нашим носом уже пытается залезть в Тайную комнату? – предположил Гарри. – Если мы выясним, что это кто-то из наших… или тех, кто бывает в школе – мы ведь сможем это предотвратить? К тому же, - его лицо неожиданно озарилось, - ведь у нас есть средство выяснить наверняка! Зелье, которое в прошлом году сварил Люпин – ведь у Наследника трех родов должна быть со мной довольно высокая степень родства, раз у нас с ним аж две общих генеалогических ветви!
- И сколько, по-твоему, нам придется сварить этих зелий, если каждого проверять? – ворчливо отозвался Рон. – Люпин, если мне не изменяет память, за пятнадцать лет наварил всего три котла.
- Один, только один, Рон! – прервала его девушка, которая, похоже, уже загорелась идеей однокурсника. – Нам достаточно сварить его лишь однажды на основе крови Гарри, разделить на небольшие порции и проверять каждого, у кого нам удастся выпросить хоть каплю крови!
- А если оно скоропортящееся, это зелье? – продолжал сомневаться гриффиндорец. – Я уже предвкушаю тот момент, когда ты заявишь: «Итак, за эти сутки нам надо собрать кровь всех студентов и преподавателей! Я возьму на себя учеников Хаффлпаффа и МакГонагалл, Гарри – Снейпа и слизеринцев…»
- Снейпа не надо, - поспешно прервал его друг. – Его ведь проверяли уже.
- Ну, хорошо, тогда, скажем, «Спраут и слизеринцев, а ты, Рональд – Филча, Флитвика и ребят Рейвенкло, ведь они наверняка ничего не заподозрят, если заметят, как ты крадешься к ним с бритвой и пробирками…»
- Рон, это зелье вовсе не скоропортящееся! – отчеканила Гермиона. – И если тебя это взаправду так тревожит, Рейвенкло я могу взять на себя!
- Давайте для начала хотя бы попробуем его сварить, а? – вмешался Гарри. – Хорошо хоть, есть на ком попробовать… И где мы рецепт возьмем, кстати?
- Ну, я так понимаю, у Люпина ты спрашивать не хочешь… - полувопросительно бросила Гермиона.
- Боюсь, что нет, - безаппеляционно заявил слизеринец. – Он наверняка решит, что я одержим очередной безумной идеей, а то еще и Снейпу передаст. А вообще, - задумался парень, - как вы думаете, что, если мы моему декану сами про все это расскажем, про Наследника и все такое?
- Он скажет, что большей чуши в жизни не слышал, - фыркнул Рон.
- Да уж, Снейп не отличается тягой к предсказаниям, - вынужден был согласиться Гарри. – Ну а мы-то, кстати, почему так безусловно поверили нашим копытным друзьям?
- Может, с недосыпа? – ехидно предположил гриффиндорец.
- Но Гарри, ведь вы с Роном были почти на пороге Тайной комнаты, и судя по тому, что вы видели, в словах кентавров есть по меньшей мере доля правды, - принялась убеждать друзей девушка. – К тому же, если взять давние предания, то, опять же, все сходится!
- А попробовали бы они не сойтись, имея дело с тобой, - хмыкнул Рон.
- В общем, так, - решительно заявила Гермиона, - нам следует определиться с планами: я пока что попытаюсь узнать рецепт зелья и поговорить с Шэнноном, а вы постарайтесь узнать про Короля-Рыбака и раскопать что-нибудь про ответвления родов Рафферти и О’Рахилли: пораспрашивайте родственников, поройтесь в генеалогиях…
- Я и так уже о твоих предках, Гарри, знаю больше, чем о своих, - проворчал Рон.
- Придется тебе свою родословную учить, - пожал плечами слизеринец, - чтобы восстановить баланс…
Увлеченный этим размеренной, почти уютной дискуссией, Гарри и не предполагал, что за потрясения ожидают его в дальнейшем; провозвестником их выступил О’Рахилли, который появился в библиотеке, вызвав несколько возгласов: «С возвращением, профессор!» Гарри с друзьями тут же подскочили с места и бросились к нему; он приветствовал всех троих с родственной теплотой – судя по всему, отдых в Больничном крыле пошел на пользу как здоровью преподавателя Военных действий, так и его настроению.
- Не откажешься выпить со мной чаю?
Гарри бросил извиняющийся взгляд на друзей; те понимающе кивнули, Гермиона красноречивым жестом пододвинула к Рону внушительную стопку ветхих с виду фолиантов.
- А как тут у тебя дела? – по пути осведомился О’Рахилли.
- А разве Снейп еще не все рассказал? – мрачно переспросил Гарри.
- Нет, буркнул только, что ты ему с Люпином печенку проел в мое отсутствие, - хмыкнул его названный отец. – А мне казалось, Люпин так хорошо к тебе относится…
- До недавнего времени так и было, - вздохнул слизеринец. – Но все-таки профессор, пожалуй, преувеличивает. – Про себя он порадовался, что подробности происшествия с Фальшивым галеоном и достопамятного похода в Запретный лес можно пока что оставить при себе.
- Ну, в общем, можешь и не рассказывать, - окончательно успокоил его О’Рахилли. – В конце концов, не думаю, что все это имеет значение хоть для чего-то, кроме настроения Снейпа.
Почуяв в его голосе нотки разочарования, Гарри поделился:
- Но кое-что хорошее тоже было.
- Да? – с неподдельным интересом переспросил профессор.
- Ты же ведь знаешь Бастинду Гонт? Ее отец с вами работал. Так мы, вроде как, встречаемся…
Несколько смущенный собственным признанием, Гарри не сразу заметил, как переменилось лицо его названного отца: кожа побледнела, губы сомкнулись в жесткую линию, а взгляд начал напоминать о хищной птице, завидевшей добычу.
- С кем, ты сказал? – профессор резко остановился, заставив студента в удивлении оглянуться.
- С Бастиндой… - растерянно повторил слизеринец.
О’Рахилли схватил его за плечо и потащил в свою комнату; Гарри недоумевал, в чем было дело, хотя уже догадывался, что в его признании.
Захлопнув за собой дверь, преподаватель сухо бросил:
- Мне такое даже в голову прийти не могло – что мой сын будет за моей спиной крутить с кем-то шашни!..
- А что, я должен был попросить письменного разрешения? – Придя в себя, Гарри также начал поддаваться раздражению.
- Стоило бы. И как далеко у вас все зашло?
- Это уже слишком! – взвился слизеринец. – Я на такие вопросы отвечать не буду.
- Будешь, дементор тебя побери! – О’Рахилли схватил его за ворот мантии, и Гарри невольно ощутил дрожь в коленках, однако сердито выпалил в ответ:
- Я уже совершеннолетний и имею право на
собственную личную жизнь! – Он невольно вспомнил, что у него никто ничего не спрашивал, когда названый отец вдруг решил жениться, хотя сам Гарри, в отличие от Малфоя, был вовсе не в восторге от его невесты.
- С меня одной такой совершеннолетней достаточно, которая связалась с проходимцем и опозорила семью!
- Что-о-о?! – Голос Гарри взлетел несколькими октавами выше. – Мой отец
не был проходимцем! Он создал Азкабан, спас множество жизней, бросил вызов Волдеморту! А если у него и были какие-то огрехи, то кое у кого их было меньше разве что по чистой случайности!
- Конечно, он не был проходимцем, он был военным преступником! – прокричал в ответ О’Рахилли. – А все потому, что ему было наплевать на свою семью: на родителей, жену, ребенка – на всех! Ты сам это слышал!
- Неправда! – крикнул Гарри уже несколько севшим голосом. – Все, что он делал, было ради других, и умер он за нас!
- Он умер по недоразумению, - сквозь зубы процедил его дядя, - и вся жизнь его была недоразумением! И ты, как я посмотрю, собираешься пойти по его стопам!
- Ничего я не собираюсь! – сердито отозвался Гарри. – Просто хочу встречаться с девушкой, которая
мне нравится!
- Один такой уже довстречался, - язвительно отозвался РСД-шник. – У его друга был единственный недостаток – он был Темным Лордом, что в вашем понимании, конечно, сущая ерунда!
- Ты не можешь сравнивать Волдеморта с Бастиндой! – парировал Гарри.
- Да? – почти спокойным, холодным тоном, который уже ни на кнат не мог обмануть слизеринца, бросил его названный отец. – А ты много о ней знаешь, о Бастинде?
- Достаточно, - с вызовом заявил слизеринец.
О’Рахилли покивал, закусив губу – точно перед студентом, показавшим на экзамене результат «тролль» по его предмету.
- Достаточно, значит? – и в его голосе Гарри послышался какой-то особенно малоприятный подвох. – Да ты знаешь, с кем собрался породниться? А если не собрался, то это немногим лучше…
- Если ты о том, что она не ирландка, - начал догадываться парень, - то она и не англичанка тоже! А в династический брак я вступать все равно не собираюсь, тем более, что наиболее блестящих невест уже вроде как разобрали, - мрачно закончил он.
- И на четверть немка, если на то пошло, - все тем же обманчиво спокойным голосом продолжил его названный отец. – Ее бабушка была немкой, - пояснил он. – И кем был ее дедушка, готов поспорить, ты не знаешь тоже… Знакома тебе такая фамилия как Риддл?
- Да, - отозвался Гарри, у которого в груди что-то екнуло.
- Так вот, он некоторым образом шурин этого Риддла. Прекраснее родни не придумаешь.
- Откуда… ты… знаешь? – пробормотал слизеринец, который был свято убежден, что инкогнито Тома Риддла раскрыто разве что ему да Дамблдору.
- От самого Гонта. От ее папаши. – О’Рахилли кивнул куда-то в сторону стены, словно указывая на что-то, находящееся за пределами замка.
- Нет, про Риддла!
Профессор испустил короткий вздох – совсем как Гермиона, когда досадовала на друзей за незнание элементарных истин:
- Я
пятнадцать лет был под началом у Рафферти, и более того, имел основания считать его другом; конечно, мне давно стоило поинтересоваться, откуда он сам знает все это, но по-видимому, не очень-то мне хотелось знать правду… И если ты думаешь, что о Гонтах нельзя судить по их родичам… хотел бы я, чтобы ты увидел то, что предстало перед нами с Уолтером в тот день, когда погибли все наши товарищи. Пятеро наших друзей лежали мертвые, и Гонта среди них не было! Уолтер поверил ему, как поверил всей этой гнусной мрази, для которых ничего не стоит порешить тех, с кем они бок о бок жили и работали долгие годы!
- Но Бастинда – это не ее отец! – в отчаянии бросил Гарри. – Она не виновата в том, что ее семья оказалась в беде из-за него!
- Либо ты меня послушаешь, - заявил О’Рахилли с непривычной жесткостью в голосе, которая прежде не проявлялась даже в минуты гнева, - или я знать тебя не желаю! – и его устремленный на Гарри взгляд почему-то напомнил парню новую модель дрелей дяди Вернона, которую он притащил домой показать жене и сыну.
- Ну и пожалуйста, - буркнул Гарри и чуть ли не бегом покинул помещение. Его душили слезы гнева и отчаяния. Распахивая дверь, он почувствовал, как она врезалась во что-то массивное; при ближайшем рассмотрении его товарищем по несчастью оказался Кормак Шэннон, схватившийся за лоб. Впрочем, слизеринец пребывал в таком состоянии, что не счел за нужное ни извиниться, ни поздороваться.
- Ты… уже? – изумленно спросила Гермиона, когда Гарри протопал к их столу через всю библиотеку, вызвав враждебное шипение мадам Пинс; стоило ему приблизиться, гриффиндорка быстро бросила Рону:
- Верни все книги на место и догоняй, мы будем у Астрономической башни, ну, в том коридоре, где обычно, - после чего поспешила вывести слизеринца наружу.
- Что произошло? – тут же встревожено спросила однокурсника Гермиона. – Тебя не было всего каких-то минут двадцать…
Сзади уже раздался топот Рона: по всей видимости, он не особенно стремился вернуть книги на их законные места, а просто засунул на первую попавшуюся полку.
- Мой отец, - это слово неожиданно больно резануло его слух, - окончательно спятил в этом Министерстве, - сдавленно пробормотал Гарри. – Не знаю уж, что они там с ним делали…
- Но мне казалось, - Гермиона смерила слизеринца встревоженным взглядом, - он выглядел вполне нормально.
- Он заявил мне, что я не должен встречаться с Бастиндой – и это нормально?
- Дедушка с бабушкой тоже были против того, чтобы папа с мамой поженились, - философски заметил Рон. – Такое вообще бывает сплошь и рядом.
- Но не думаю, что они это говорили с таким видом, словно собираются оторвать голову им обоим! – заявил Гарри.
- Выходит, вы поссорились? – осторожно спросила гриффиндорка.
- Выходит, он сказал, что знать меня больше не желает! – сообщил Гарри, чувствуя, что горло вновь сдавило. – А и пусть, - прибавил он с неожиданной злостью, - я как-то жил без родителей почти семнадцать лет – и дальше проживу! Я не обязан подстраиваться под того, кого только в прошлом году первый раз в жизни видел, и вообще, он мне не родной отец!
- Гарри, тише! – испуганно шикнула на него Гермиона.
- И ты послал его, выходит? – спросил Рон.
- Вроде того.
- Ну, с кем не бывает, - рассудил гриффиндорец, - у нас вон Перси такой есть…
- Я тебе не Перси, - рассерженно заявил Гарри, - я-то к своему отцу претензий не предъявлял, пока он сам на меня не наехал, хотя, знаете ли, он тоже отнюдь не подарок!
- Ну, Перси, со своей стороны, тоже, наверно, считает, что виноват вовсе не он, - заметил Рон.
- О’Рахилли назвал моего отца проходимцем! – гневно заявил слизеринец. – И как я после этого должен себя чувствовать?! Он его ненавидит, скажу я вам! До сих пор лелеет свои древние обиды, хотя уверял, что все ему простил! А отыгрывается на мне, вот в чем дело!
- И ты его ничуть не лучше, - тихо заметила Гермиона.
- Что? – ошарашенно отозвался Гарри.
- Ты – его – ничуть – не лучше, - с расстановкой повторила девушка. – Ведь тебе отлично известно, что О’Рахилли был другом Уолтеру, и искренне сожалеет о его гибели, но стоит ему немного выйти из себя – как он тут же готов забыть все свое доброе отношение! А ты из-за какой-то размолвки…
- Какой-то размолвки? – переспросил слизеринец. – Высоко же ты вообще ставишь мои чувства… А может, мне стоило сразу согласиться: «Да, да, разумеется, я не должен встречаться с Бастиндой – она ведь не ирландка, и не моего круга, и грязнокровка вдобавок – сам не пойму, как я мог так заблуждаться!»
- Гарри, - Гермиона опустила руку ему на локоть, - я отлично понимаю твои чувства, понимаю, что ты не можешь бросить Бастинду, да ты и не должен…
- Еще как должен, - буркнул парень. – Я вам не сказал главного… О’Рахилли, - он уже не в силах был повторить «отец», - в качестве аргумента, что Бастинда мне не пара, рассказал… В общем, она – родственница Риддла.
- Как? – в один голос отозвались его друзья.
- Да вот так… Вроде, ее дед с отцовской стороны – шурин Волдеморта… - Гарри уронил голову: - Теперь понятно? Вот о ком говорилось в пророчестве – о нашем с ней ребенке! Одна радость, что зелье нам варить, похоже, не придется… - кисло закончил он.
- Но… ребенка ведь нет еще, правильно? – осторожно заметил Рон.
- То-то и оно, что его и не должно быть, - мрачно отозвался его друг.
- Но, Гарри, - обратилась к нему Гермиона, - ее дед не может быть шурином Волдеморта!
- Почему? – с надеждой отозвался студент.
- Потому что шурин – это брат жены, если вы помните! А разве Волдеморт когда-нибудь был женат?
- Хм… - задумался Гарри. – Ну, мы не настолько хорошо знаем его биографию…
- Да и сам подумай: это не кровное родство, даже если жена у него была – дед Бастинды был ведь только братом его жены, так?
- А ведь и правда… - Слизеринец невольно просиял.
- И еще, Гарри, - осторожно продолжила девушка, - я понимаю, из-за чего ты так вспылил, ведь это было для тебя потрясением… Но, наверно, теперь ты сам понимаешь, что погорячился?
- Нет, - посуровев, отозвался парень. – Я понимаю, о чем ты, но не собираюсь идти на попятный, пока он сам не образумится. У него не было причин оскорблять Бастинду и моего отца…
- Гарри, тише! – вынуждена была повторить Гермиона.
- Да, - внезапно припомнил студент, - кстати, когда мы… ну, ссорились, кажется, Шэннон подслушивал.
- Да уж, конечно, о такой вещи, как звукоизоляция вы и не подумали, - саркастически заметил Рон. – Зная тебя и О’Рахилли, удивительно еще, как вся школа не сбежалась…
Профессор Снейп собирался совершить крайне несвойственный ему поступок – по крайней мере, с точки зрения остальных – а именно, прогуляться в Хогсмид за кружечкой сливочного пива. Более крепкие напитки он – опять-таки, разрушая сложившиеся в общественном мнении представления о Пожирателях смерти – старался не употреблять. Однако устроить очередной сеанс ломки штампов тем вечером ему не удалось, поскольку в его кабинет, задыхаясь, словно единорог, по недоразумению наглотавшийся красного перца, ворвался О’Рахилли.
Мгновенно оценив его состояние, зельевар поинтересовался:
- Пожиратели? Дементоры? Рахилли-младший спрыгнул с Астрономической башни? – Судя по тому, как перекосилось лицо его давнего друга, профессор Снейп понял, что последнее предположение было наиболее близким к истине. - Если что, это не я учил его заклинанию «Авада Кедавра», - на всякий случай поспешил заверить он приятеля.
- Этот дерзкий… своевольный… безответственный… сопляк, - начал О’Рахилли, хватая воздух ртом после каждой фразы так, словно жесткий налог на потребление воздуха должен был вот-вот вступить в действие.
- Неужто ты наконец-то внял голосу разума и прекратил идеализировать своего наследника? – удивленно покачал головой Мастер Зелий.
- Ты знал, с кем он встречается?
- В глобальном смысле или в эпизодическом? – флегматично поинтересовался Снейп. – Если понимать это слово буквально, то встречается он, в частности, и со мной – раз в день, а то и чаще… А если принять во внимание, как это слово интерпретируется в глупом подростковом жаргоне – то с мисс Гонт, что, на мой взгляд, далеко не худший вариант в случае твоего отпрыска…
- НЕ ХУДШИЙ? – вскричал О’Рахилли, демонстрируя силу легких, которую трудно было заподозрить при его тяжелом дыхании.
Однако профессора зельеварения все эти децибелы в исполнении его друга нисколько не смутили, и он ровным голосом отозвался:
- Я полагаю, ты имеешь в виду, что мисс Гонт у нас – Дочь Врага Народа?
- А
ты желал бы такого родства своему сыну? – вопросил РСД-шник, обличительно указывая на зельевара.
- Если на то пошло, я не желал бы такого сына, - холодно сообщил Снейп. – А если тебе совсем уж интересно мое мнение, так сердечные склонности нынешней молодежи – это то, что поддается влиянию со стороны еще менее, чем дементоры подчиняются грязнокровкам.
- Я не знаю, как
ваша молодежь, у
нас либо беспрекословно подчиняются слову старшего, либо лишаются дома и доброго имени! – заявил О’Рахилли.
- Пошло-поехало, - устало отозвался зельевар. – Не забудь упомянуть, что хорошая порка еще никому не вредила…
- Да, - пылко согласился профессор Военных действий, не замечая иронии в голосе друга. – А если мой сын не желает соблюдать заветы родного народа, то он мне и вовсе не сын! Я обойдусь без детей, и уж тем более, без чужих!
- Я так понимаю, суть проблемы в том, что романтические предпочтения Рахилли-младшего тебя не устраивают, так? – Судя по тому, что Мастер Зелий повесил дорожную мантию на место, он окончательно отказался от идеи похода в Хогсмид. – Но тебе не приходило в голову, что личная жизнь так называется именно потому, что каждый решает ее проблемы
лично? Возможно, я несколько удивлю тебя, если скажу, что сам был не в восторге, когда моя мать пыталась навязать мне свое мнение в подобных вопросах; но мне удалось тогда разъяснить ей, что к чему. Почему бы тебе в своем влиянии не ограничиться другими, не менее ценными сферами жизни своего сына? Взять хоть учебу…
- Да потому что это вопрос продолжения рода, вот почему!
Судя по тому, как фыркнул зельевар, это ему не представлялось большой бедой.
- Ты же, вроде, сам вплотную подошел к его продолжению, верно ведь? Значит, ответственность с Рахилли-младшего некоторым образом снимается…
В голосе профессора Военных действий зазвучала неизбывная горечь:
- То-то и оно – я-то
должен думать о продолжении рода, о его чистоте, а что до моих чувств – они не имеют никакого значения!
- Так вот оно что, - усмехнулся Снейп. – Почему-это-он-женится-по-любви-когда-я-по-рассчету?
- Да, - с вызовом заявил О’Рахилли, - я готов забыть о собственных чувствах ради интересов рода! – Он отвернулся к стене, его голос зазвучал глуховато. – Но тебе этого все равно не понять.
- Знаешь что, Лоэгайре, - неторопливо начал Мастер Зелий. – Можешь сколько угодно проклинать своих сестер, отрекаться от детей, жениться на школьницах, надираться по этому случаю огневиски – мне на-пле-вать. В конце концов, у каждого свои понятия о плодотворном времяпровождении. – Его голос постепенно набирал обороты, интонации становились все более строгими. – Но когда потом, много лет спустя, ты придешь плакаться мне, что по неведомым причинам у тебя опять ничего в жизни не сложилось – прошу, не говори мне, ЧТО Я ТЕБЯ НЕ ПРЕДУПРЕЖДАЛ! – последние слова Снейп прокричал вслед хлопнувшему дверью другу.
- Сил у меня больше нет терпеть этого остолопа! – это на одном дыхании выпалил профессор Снейп, нарушив уединение коллеги. Совершив круг по комнате под изумленным взглядом Люпина, он уселся за стол, без спроса пододвигая к себе пустую чашку. – Я уже затрудняюсь определить, какое поколение Рахилли дурнее: старшее или младшее!
- Он пригласил тебя шафером на свою свадьбу? – усмехнулся оборотень.
- Вообще-то, он сделал это еще летом, - сухо сообщил зельевар.
- Вот как?
- И я согласился. Но теперь уже сомневаюсь в своем решении.
- Неужто О’Рахилли дал против тебя показания? – хмыкнул профессор ЗОТИ, снимая чайник с огня.
- Нет, просто я не собираюсь принимать участие в этой мерзости, - безапелляционно заявил Снейп.
- Конечно, я уже имел удовольствие понять, что ты не создан для семейной жизни, - заметил Люпин, - но не думал, что ты являешься столь ярым противником института брака как такового…
- Не являюсь, - отрезал Мастер Зелий. – Но, видимо, я был слишком наивен, полагая, что Рахилли способен сделать мало-мальски разумный выбор…
- Что-то выяснилось про мисс Тейге? – нахмурился оборотень.
- Только лишь, что она на резкость невезучая особа, - буркнул Снейп. – Сказать по правде, Люпин, я никогда не считал себя наивным, - повернулся он к коллеге.
- Я тоже, Снейп, - успокоил его Люпин.
- Но об О’Рахилли я все же был лучшего мнения. Разумеется, мои мозговые клетки всякий раз страдали, когда он заводил эту свою волынку про чистоту крови, честь семьи, древность рода и прочую чепуху; но я и подумать не мог, что в жизни он действительно руководствуется этими принципами. Так вот, я наивен, как мадам Хуч, которая считала, что Лонгботтом способен удержаться на метле; как МакГонагалл, когда она сажает Уизли рядом с Грейнджер на контрольных; как Дамблдор, который думал, что ты в состоянии повлиять на своих приятелей; как Темный Лорд, когда полагает, что с истреблением Поттера все проблемы разрешатся сами собой; как…
- Довольно, - прервал его профессор ЗОТИ. – Может, перейдешь от метафор к конкретике?
- Наша националистская ирландская морда, - Снейп сделал большой глоток, - проведала, что ее наследник встречается с этим результатом дружбы народов, мисс Гонт; сказать по правде, я так и не понял, что его больше всего в этой ситуации не устраивало: то, что она ни капельки не ирландка, что она грязнокровка, что ее отец подозревается в предательстве, что она – кузина Темного Лорда, или что Рахилли-младший попросту не спросил у него разрешения? Хотя скорее всего, дело в том, что ему невыносима мысль, что сам он женится на этой мисс Тейге, в то время как сердце его, похоже, занято совсем другой постоялицей.
- Это кем же? – с интересом отозвался Люпин.
- Ты не поверишь – наш расходный друг умудрился втрескаться в сестру Амбридж, - при этом зельевар испустил прямо-таки хулиганский смешок.
- Чему удивляться, - задумчиво отозвался его коллега, - если у Рахилли явная слабость к темноволосым женщинам с сильным характером… Видел я эту Амбридж – от одного взгляда оторопь берет, - пояснил он. – Хотя, надо сказать, она ничего себе… - в конце концов признал Люпин.
- Ну а я к чему – и кто после этого Рахилли, если после всего этого упорно продолжает строить планы совместной жизни со своей мисс Овин?
Невольно фыркнув в ответ на его каламбур, Люпин печально кивнул:
- Бестолочь.
- Так ведь Рахилли мало того, что сам ни дементора не понимает в создании нормальной семьи, он взялся обучать этому своего сына! И ладно бы обучать – так он, похоже, всерьез считает, что самый действенный педагогический прием – это родительское проклятие! По правде говоря, ничего связного я от него так и не услышал, но не удивлюсь, если сейчас Рахилли-младший предается всестороннему сравнению своего молодого да раннего папаши с разнообразными представителями животного мира.
- Н-да, а ведь мы могли предвидеть этот казус, - задумчиво потянул Люпин.
- Ну и что бы мы сделали, если учесть, что по способности к компромиссу эти двое более всего напоминают мне два однополюсных магнита?
- Но ведь О’Рахилли любит Гарри, - удрученно отозвался оборотень. – Как он мог так поступить?
- Вот такие у него понятия о родительской любви, - развел руками зельевар. – А впрочем, могли ли у него сформироваться другие, если учесть, какая в их семье царила атмосфера? Образцом отца для него стал Руадан О’Рахилли, а этот славный сын своего народа после того как оставил антиправительственную деятельность коротал время, колошматя жену, детей и внуков. Возможно, подсознательно Рахилли винит себя за недостаток любви к мальчику потому, что до сих пор ни разу не откомандировал его в Больничное крыло методами прямого физического воздействия. Ну а если бы он упустил чудный шанс сыграть со своим отпрыском в национальную ирландскую игру «женилки», правила которой сводятся к тому, что у всех заинтересованных лиц по очереди спрашивают их мнения на этот счет, причем сам жених обязательно стоит в их череде последним, то я бы и вовсе усомнился в чистоте происхождения нашего коллеги.
- Я чувствую, нас ждет на редкость веселое Рождество, - поджал губы Люпин.
