Не трогай меня!Глава 29.
Не трогай меня!
18 декабря 1998 - последний день перед каникулами...
В воздухе уже пахло Рождеством, но немного не так, как в прошлые года. Всё вокруг заволокло густым, беспробудным туманом, а не привычным пушистым снегом, да и пахло больше ароматом лимона с легкой горечью, чем пряниками, свечами и елями. Погода, казалось, отражала состояние многих учеников и даже учителей. В подземельях Слизерина было холодно и сыро, и это было просто ужасно, так как мороз просачивался даже сквозь одежду и, казалось, прямо-таки застревал в нитках теплых вязанных свитеров или мантий. Всё это заставляло Тео предаваться необъяснимой грусти, хотя раньше он просто обожал Рождество. Когда он еще был ребенком, слово «Рождество» означало для него целую кучу дорогих подарков и целый день, проведенный в кругу семьи. Но все зимние каникулы последних пяти лет он проводил в школе, по просьбе отца, конечно. Слизеринцы были не особо-то дружелюбны друг с другом (а особенно с ним), поэтому на праздники он всегда оставался один. Ну, или почти один.
В этом году, как было упомянуто прежде, всё было несколько иначе. Его однокурсники сейчас сгрудились в тесную группку возле камина, играя в карты и просто о чем-то болтая. Нотт иногда присоединялся к ним, но он то и дело проигрывал, поэтому предпочитал просто стоять в сторонке, опираясь спиной на мраморную стену камина и увлеченно наблюдая за ходом игры. Именно поэтому он не заметил, как кто-то подошел к нему вплотную.
— Тео, — очень тихо проговорил Драко прямо у него над ухом.
Тот слегка дернулся от неожиданности, испуганно уставившись на друга. Драко иронически приподнял бровь, но смог удержаться от язвительного комментария, так и рвущегося наружу.
— Как прошел твой день?
— О, просто превосходно, — выговорил Тео, даже не стараясь скрыть сквозивший в тоне сарказм.
С каких пор Драко начал интересоваться
его делами? Это было так непохоже на него, подойти и первым завести беседу».
— У меня была Трансфигурация с тобой в одной группе, потом Заклинания, а потом... Ой, подожди... Все мои занятия сегодня были с тобой. Я съел завтрак, обед и ужин с тобой сегодня, а потом пошел на тренировку, и опять с тобой. Черт, Малфой, ты
прекрасно знаешь, как прошел мой день.
— Просто за весь день ты не сказал ни слова, — пожал плечами Драко, сделав вид, что пропустил слова Тео мимо ушей.
— Так же, как и ты, — напомнил в свою очередь Тео. — За исключением пары фраз на зельях, да и то, они были сказаны вовсе не мне.
«Ты весь день был с Грейнджер, — Тео не решался произнести это вслух.— Что происходит в твоей голове, Малфой? Я видел вас вместе в библиотеке. Ты улыбался, она смеялась, и ваши ладони лежали на столе, почти соприкасаясь!».
— Так, как прошел твой урок Зелий? — Драко казался невозмутимым, но всё же осторожно огляделся по сторонам, напряженно прищурившись. — Мы можем поговорить наедине?
Тео неохотно отошел от камина — а ведь он только начал согреваться — и проследовал за Драко в самый темный и тихий угол гостиной.
— У тебя есть что мне сказать?
— Ты ведь остаешься в школе на каникулы, верно?
— Ну, это очевидно, — по-прежнему удивляясь, почему Драко это интересует, проговорил Тео. — Как и всегда. Да, кстати, счастливого Рождества. Мы ведь, вероятней всего, уже не увидимся.
— Подожди до двадцать пятого с поздравлениями. Я тоже буду здесь.
— Нет, конечно, не будешь, — сказал Нотт немного недоверчиво. — Ты должен поехать домой. Рождество — семейный праздник.
— Я знаю.
— Твоя мама скучает по тебе. Ты для нее — целый мир
— Что ты можешь об этом знать? У тебя нет матери, помнишь?..
Это была правда. Тео был теперь практически сиротой теперь, когда его отец отбывал пожизненный срок в Азкабане. А что до матери, то она умерла, когда Теодору было три года, и он уже с трудом может ее вспомнить.
— Это видно не только членам твоей семьи, но всем, к кого есть глаза, — отстраненно продолжил Тео. — Ты не можешь поступить так с ней.
— Мама уже знает, — неохотно отрезал Драко. — И она меня понимает. Слушай, что с тобой сегодня? К чему эти идиотские разговоры про мою мать?
— Всё нормально.
Тео видел по глазам Драко, что тот уже пожалел о том, что начал этот разговор. Малфой всегда так делал. Он не любил говорить о своей семье и Тео превосходно понимал, почему. Малфой-старший был жестоким человеком, и даже с теми, кого любил, проявлял только худшие черты характера. Хоть отец Нотта и не был таким холодным и черствым человеком, но он вел себя в точности так же: заставлял сына называть себя «сэр» и редко когда позволял себе обнимать Тео. Не всегда, конечно, но с определенных пор.
— И еще одно: я хочу поговорить с тобой о взаимном доверии, сын, — сказал он однажды своему семилетнему мальчику. — Ты доверяешь Петру?
— Да, сэр.
— И правильно делаешь. Он лоялен. Петр — своего рода прислуга. Так что, когда ты станешь старше, ты должен будешь присмотреться к нему лучше. Всегда думай разумом, а не сердцем. Никто не застрахован от предательства. Но покажи только свое подозрение, и все будут тебя ненавидеть. А это ведь не то, чего ты добиваешься?
— Нет, сэр.
Его отец улыбнулся и взъерошил волосы сына.
— Ну, я, наверное, просто дурак. Ты ведь не понял ничего из того, что я тебе сказал, правда? А теперь беги, Теодор. Тебе давно пора спать.
И Тео послушно пошел в свою комнату.
Ему всё еще трудно было смириться с тем, что тот некогда улыбающийся и смеющийся мужчина пытал магглов, убивал грязнокровок и всюду следовал за Темным Лордом. Пожиратель Смерти, изнеможенный в заключении. Человек, который теперь постоянно умолял Тео простить его. Человек, называвший его «сыном Сирены» (так звали мать Тео) каждый раз, когда тот приходил навестить его в Азкабане. Человек, который полностью потерял связь с реальность. Человек, молчавший всё время заседания. Человек с опустевшим взглядом, даже в тот момент, когда сын встал на его защиту.
Тео потерял на войне отца. И он никогда не сможет этого забыть.
Но что теперь могло иметь значение? Его отец никогда не выберется из Азкабана, в то время как Малфои продолжали жить. Да, они оказались на самом дне, но были хотя бы свободными.
И именно за это Тео иногда ненавидел Драко.
— То, в какой ситуации я оказался, не значит, что я тебе завидую, Драко, — словно откуда-то издалека услышал Теодор свой голос и с некоторым удовлетворением приметил, что Малфой вздрогнул.
Они познакомились, когда им было лет пять, и с тех пор дружили, скорее всего из-за того, что были невероятно разными.
Крикливый, несколько самодовольный уже в столь маленьком возрасте Драко и тихий, спокойный и рассудительный Тео — они мгновенно нашли общий язык и поладили. Единственное, чего Теодор до сих пор не мог понять, так это того, что Драко всегда ставил себя выше других, даже если речь шла о его приятелях или друзьях.
Истинный Слизеринец. Такой же, как и Трейси. Такой же, как и большая часть чистокровных волшебников. Такой же, как и сам Тео в некоторой мере. Но не такой, как Панси. Она была единственной ученицей змеиного факультета, кто доказал свою искреннюю самоотверженность, по крайней мере, когда речь шла о единственном человеке, чья судьба ее по-настоящему волновала — Драко.
— Это точно, — согласился Малфой минутой позднее.
— Ну, не совсем точно, — поправил его Тео. — Теоретически, я мог бы завидовать тебе. Свободе твоего отца, если быть точнее.
Драко удивленно моргнул:
— А практически?..
— Я не завидую никому из вас. Вы находитесь даже в худшем положении, чем я. Но вы это заслужили, в конце концов. Я — нет.
Смысл был неявным, но Драко его уловил. Он слыл любимчиком Кэрроу и всегда был готов направить палочку против кого угодно (даже против собственных друзей), спасая свою шкуру. Хотя нет, в первую очередь, спасая Панси.
Постоянно Панси.
Эти двое были неразлучны. Даже сейчас, сидя на небольшом диванчике посреди гостиной, Паркинсон наблюдала за ним. Она делала вид, что абсолютно увлечена игрой с Блейзом и двумя пятикурсниками, но постоянно бросала заинтересованные взгляды на Малфоя, слегка склонив голову набок. Наблюдала исподтишка, каждые полминуты выглядывая поверх плеча Забини. Драко проследил за взглядом друга и тоже заметил это.
— Она заслуживает лучшего, — проронил Тео, небрежно пожимая плечами.
— Так же, как и ты, — кривовато ухмыльнулся Драко. — И даже Гермиона.
Это был первый раз, когда Драко заговорил с кем-то о ней. И ему тут же стало не по себе.
— По крайней мере о Грейнджер ты заботишься, — решил напомнить Тео.
— Если ты хочешь сказать, что я не заботился о Панси, то, знаешь ли, я...
— Я имел в виду себя.
Драко выглядел удивленным.
— По-моему, тебя это заботило в последнюю очередь.
— Наоборот, — буркнул Теодор слегка рассеянно. — Скорее всего, дело скорее в том, что это не заботило
тебя.
— Ты мой друг, Тео. И ты это знаешь.
— Да, знаю, — согласился Нотт. —
Я — твой друг.
«И я также знаю, что ненавижу себя за это!»
— Но что насчет тебя? Ты — мой друг? Или как?
— Ясно, — сказал Драко и умолк надолго, очевидно обдумывая ответ. Спустя, наверное, минуту он осторожно добавил:
— Значит, вот к чему мы в итоге пришли?
— Ты же не мог надеяться, что я буду вечно это игнорировать? Или ты именно этого от меня и хотел?
— Я не знаю, — признался Драко. — Ты вел себя так странно, после того, как это произошло. После того, как я сделал это, — быстро поправил себя Драко, когда Тео бросил на него поспешный взгляд. — Так, словно ничего не случилось. И только после того как Астория... — он снова остановился, но пересилил себя и продолжил. — Через некоторое время, ты стал вести себя еще более странно, твое настроение менялось с каждой секундой. Вот ты такой весь дружелюбный, а уже через секунду готов запустить в меня торшером. Я всегда знал, что ничего уже не будет как раньше, но... Что прикажешь мне делать в такой ситуации?
— Ты мог бы поговорить со мной, — ответил Тео. — Разговор — всегда хорошее начало.
— Ты же знаешь, говорить у меня выходит хуже всего.
— Да, — не смог не согласиться Тео. — Хуже всего. Но ты мог бы просто попытаться...
— Я просто...
— Пока не стало слишком поздно, — закончил Тео одновременно с Драко. Он молчал, дожидаясь, пока смысл сказанного дойдет до Малфоя.
Через некоторое время Драко тихо сказал:
— Ты просто не можешь так отбросить нашу дружбу.
— Почему нет? Ты сделал это.
— Ты
не можешь...
— Могу. И сделаю это.
— Тринадцать. Мы знакомы уже почти тринадцать лет. И теперь — это что, конец?
— Не теперь, а еще в прошлом году, — поправил его Тео. — Из-за тебя. А вообще-то наша дружба закончилась восемь лет назад, когда мы только поступили в школу и ты, выражаясь твоими же словами,
отбросил нашу дружбу, потому что...
— Ты нарушил свое обещание ради меня, — внезапно сказал Драко. — Ты поклялся, и не сделал обещания. Я не виню тебя за это. Неужели ты не можешь простить
мои ошибки?
Тео замер и уставился на него. Недоверие переполняло его сейчас.
Неужели он говорил про?..
— Нам было пятнадцать, Драко.
— Мне было одиннадцать, когда я оттолкнул тебя, — прервал его Малфой.
— Ты не можешь сравнивать такие вещи. Ты должен понять, что я не мог сделать того, что сказал.
— У тебя была возможность. И ты как бы пообещал мне.
— Ты не можешь винить меня за это и...
— И я не виню, я же уже сказал, — снова перебил Тео Малфой. — Я
рад, что ты не сделал этого. Но ты обещал. Прости меня за то, что я тебя подвел. Прости, как это сделал я.
Пятнадцать лет. Летом, перед пятым курсом, они узнали, что Темный Лорд вернулся. И они оба знали, что это значило для них: присоединиться или умереть. Драко пришел в ужас от этих мыслей. И он попросил Тео поклясться, что тот тоже выберет первый вариант.
— Мы сделаем это вместе, — пробормотал он однажды ночью, лежа на своей кровать и глядя в потолок. — Бок о бок. Друзья. Навсегда.
— Навсегда, — отозвался Тео.
Они никогда больше не говорили об этом, но обещание по-прежнему связывало их невидимыми нитями. Существовало что-то обнадеживающее в том, что даже в такой ситуации они будут не одиноки. Но всё пошло не по плану. Ожидалось, что это произойдет перед шестым курсом.
И это действительно случилось.
Драко получил Метку. Тео — нет.
Он проигнорировал чувство долга к Драко и даже однажды проронил: «После Хогвартса», стараясь отстрочить неизбежное. Он не хотел Метку. Он не хотел чувствовать себя так же, как Драко — жить в постоянном страхе за свою семью и близких (и лишь потом за себя), каждую ночь просыпаться из-за кошмаров, не иметь никакой возможности забыть о чувстве вины за все ужасы, совершенные тобой. Драко прошел через всё это. Бессонные ночи, крики, угрозы, обещания. Мольбы о спасении или пощаде. Презрение со стороны окружающих и полное одиночество. Душевную боль, которая не сравниться с болью физической.
Тео не хотел всего этого.
Хоть Малфой никогда и не жаловался ни на что, Тео прекрасно знал, как ему жилось те два отвратительных предыдущих года. Он слышал, как Драко по ночам кричал, просыпаясь от очередного кошмара, в котором он не успел спасти мать или отца. Он знал, что каждый вечер Малфой до отчаяния скоблил свое левое предплечье ногтями, иногда подключая к этому и нож, как он поливал руку какими-то зельями и снадобьями, вымазывал ее в грязи и даже каких-то маггловских жидкостях в надежде свести метку. Но Драко был сильным. Он сам, в одиночку справлялся со всем этим, не позволяя себе просить у кого бы то ни было помощи, с каждым днем страдая всё сильнее и сильнее.
Тео отчаянно не хотел для себя такого. Он просто этого не выдержал бы.
И то, что произошло с Ноттом в прошлом году по вине Драко, на самом деле произошло из-за него самого. Если бы он присоединился к другу тогда, разделил его страдания, ничего из того, что до сих пор заставляло его вздрагивать лишь при одном упоминании о той ночи, попросту не случилось бы.
— Я не смог сделать это, — признался Тео. — Принять Метку. Я старался, чтобы это произошло как можно позже. И не сожалею об этом.
— И правильно делаешь, — Драко печально посмотрел на друга и глубоко вздохнул. — Хотел бы я иметь хоть половину твоей удачливости.
— Я тебя подвел, — фыркнул Тео.
— Ты спасал себя, а я... Я не был к этому готов. Мне нужно было спасать семью. И я старался сделать это изо всех сил, ведь любая моя осечка принесла бы им боль. Но сейчас я... Я скучаю по такому другу, как ты.
— А я скучаю о тебе с нашего первого дня в Хогвартсе. И я не помню, чтобы мы еще когда-то говорили так долго друг с другом. Тебе было плевать на меня все эти года.
Драко пошатнулся, словно Тео отвесил ему пощечину. Боль, безумная боль промелькнула в печальных светло-голубых глазах Теодора. Он прикрыл веки, стараясь бороться с самим собой, отчаянно пытаясь удержать боль внутри.
Кровь... Слишком много крови... Предательство...
Рука Малфоя взметнулась, чтобы дотронуться до плеча друга, но Тео резко отпрянул назад, оттолкнув его, и выкрикнул:
— Не трогай меня!
Драко мгновенно уставился на Нотта. Затем медленно повернулся и прислонился к стене, тупо глядя в пространство напротив себя. Каждый, кто был в тот момент в гостиной, принялся в открытую смотреть на него и даже перешептываться с соседями. Но Малфою было наплевать.
— Прости, — проговорил Тео, снова подходя ближе к Драко. — Я не хотел...
— Ты когда-нибудь перестанешь меня бояться?
— Я и не боюсь.
— Ты просто до смерти перепуган!
— Нет. Это был просто рефлекс. Я не могу это контролировать. Но я знаю, что ты никогда не сделаешь мне больно.
Драко горько засмеялся.
— Но я
сделал тебе больно. Вот в чем проблема, разве не так? Я позволил Кэрроу. Я наложил на тебя заклинание, и это было...
Что бы Малфой ни пытался сказать, он замолк, когда Тео сделал три поспешных шага вперед и схватил его за плечи, заставив обернуться и посмотреть в свои глаза.
— Драко, посмотри на меня, — медленно выговорил он, почти что по слогам. — Ты мой лучший друг. Ты это знаешь. Я это знаю. Все это знают.
Мысли завертелись у него в голове с безумной скоростью. Он не знал, что сказать, но и не мог оставить это просто так.
— Ты никогда больше не сделаешь мне больно. И я знаю, что у тебя не было… — Тео был вынужден заставить себя произнесли эти слова, чтобы теперь, когда он наконец-то произнес их вслух, смог и сам в них поверить. — У тебя не было выбора.
— Выбор есть всегда, — пробормотал Драко, продолжая открыто смотреть на друга. — И я никогда не должен был его принимать.
Вспышки боли и воспоминаний снова возвращались, и Теодору пришлось дважды моргнуть.
«Трудно. Почему это так трудно?..».
— Всё в порядке. Я простил тебя. Это не твоя вина.
Драко молча отрицательно помотал головой, но все равно продолжал глядеть на Тео.
Тишина затянулась надолго. Тео по-прежнему держал друга за плечи. В какой-то момент (Драко так и не понял когда именно) Тео заключил Малфоя в своего рода объятия. Он похлопал друга по спине, стараясь забыть о том моменте, когда Драко поднял палочку против него, распаривая его кожу по живому.
— Прости меня, Тео. Мне очень жаль, — сказал Драко двадцатью минутами спустя, когда они уже сидели возле камина и продолжали наблюдать за очередной игрой в карты.
«Я знаю. Господи, Драко, я знаю это!».
Но бывает ли сожалений хоть когда-то достаточно?
