Глава втораяв которой случается то, благодаря чему Мероуп в последствии сможет получить свое самое великое счастье (а мы - в лишний раз осознать, что нет худа без добра).
- - -
Черноволосый, аристократически бледный, с тонкими чертами лица: он напоминал мне таинственных странников из старых сказок, по которым я училась читать. Он представлялся мне одним из них - с кинжалом у пояса, с черным плащом за плечами. Настоящий Том тоже иногда надевал плащ. Иногда, в туманные ночи, он проносился по лесной тропе галопом на своем скакуне, держа в поднятой руке факел, а за его спиной черными крыльями вились концы плаща. Он спешил домой, к семье... Может быть, к Сесилии.
Не знаю, когда именно я начала отдавать себе отчет в том, что специально выхожу на крыльцо или сажусь у окна именно тогда, когда он должен возвращаться домой или, напротив, следовать в город. Я знала, что по выходным он возвращается очень поздно, а по будним дням обычно оставляет Хенглтон всего на несколько часов. Иногда в его поездках или просто конных прогулках его сопровождала Сесилия - напыщенная молодая дама с золотыми волосами и ненастоящим смехом.
Раньше меня мою полную одержимость Риддлом распознал Морфин.
- Маггла ждешь? - прошипел он однажды, усаживаясь подле меня на крыльце. Я сидела на нижней ступеньке, вытянув ноги в высокую дворовую траву и задрав платье выше колен.
- Какого еще маггла? - отмахнулась я. - Будет тебе.
- А такого, богатого красавчика Риддла, вот кого. Думаешь, никому не понятно, что ты для него вечно вертишься во дворе? Думаешь, разглядит твою красоту ненаглядную, да влюбится? - Морфин зашелся мерзким хихиканьем.
Влюбится, кольнуло меня ненавистное слово. Настолько же злое, насколько прекрасное. А если бы и правда кто-нибудь смог меня полюбить... И желать так, как желаю я...
- Ой, дождалась, дождалась! - Брат вырвал меня из раздумий сильным тычком в бок. - Глянь, едет маггловская мразь! Грязное немагическое отродье...
Я в смятении подняла глаза на дорогу, и увидела, что по обочине в нашу сторону действительно едет всадник. По вороному коню, сверкающему серебристой сбруей, несложно было узнать младшего Реддла. Он, наверное, возвращался домой с послеобеденной прогулки или ездил в город по делам. Настроение у него, видно, было хорошее - когда он приблизился настолько, чтобы можно было различить его голос, я услышала, как он что-то насвистывает себе под нос.
Том - как могла я называть его только про себя - был одет в простую светлую рубаху, а черные штаны из какой-то дорогой ткани были наполовину спрятаны высокими черными же сапогами. Поводьев в руках он не держал - привычная лошадь сама знала дорогу домой, и неторопливо шла, раскачивая в седле своего наездника. Том дымил сигарой, глазел по сторонам и что-то напевал под нос.
Меня бросало то в жар, то в холод. Еще никогда не приходилось мне оказываться вот так, прямо перед ним, на расстоянии каких-то сорока шагов. Морфин невозмутимо вычерчивал что-то палкой по земле, а я вдруг вскочила, взбежала по ступенькам в дом, и спряталась за грязной занавеской, что закрывала проем двери. Нельзя было, чтобы видел он меня такой. Грязной, нечесаной, отвратительной...
Риддл медленно миновал лачугу и скрылся за деревьями. Я все еще смотрела ему вслед, и слушала его удаляющееся пение. Морфин грязно ругал всех магглов в общем и молодого Риддла в частности, да с силой лупил своей палкой по зарослям лебеды, окружающим завалинку.
А я, стоя у двери и вцепившись побелевшими пальцами в край занавески, вдруг почувствовала, как что-то странное происходит с моим лицом. Потрескавшиеся губы болели - слишком непривычна для них была простая, человеческая, почти никогда не посещающая мое лицо улыбка.
Вечером следующего дня вместе с сумерками на лес и деревню обрушилась настоящая летняя гроза. Молнии полосовали небо и слепили даже сквозь закрытые веки. Дождь неистово барабанил по жестяной крыше сеней, но мне, в отличие от с головой закрывшегося одеялом Морфина, в такую ужасную погоду спалось даже лучше. Приятно осознавать, что в эту ненастную ночь у тебя есть крыша над головой, ты не идешь где-нибудь в лесу, промокшая до нитки, а лежишь возле еще теплой печи, хоть как-то укрыта и, в общем, сыта. Пусть вечная грязь и безнадежность преследуют тебя по пятам, неотступно - всегда есть на белом свете кто-то, кому сейчас гораздо хуже. И жалеть нужно его, а не себя - и благодарить судьбу за то малое, что у тебя все-таки есть.
Так я лежала, почесывая под одеялом комариный укус на ноге, когда вдруг сквозь завывания ветра и шум дождя до моего слуха донесся отдаленный прерывистый свист. Я перестала вертеться и замерла, напрягая слух. Снова ударил гром, было слышно, как раскачиваются снаружи деревья и сосновая лапа скребет черепицу на крыше. Свист не повторялся, но я была уверенна, что он мне не послышался.
Я выскользнула из-под одеяла и бесшумно прошла из комнаты в сени, ступая босыми ногами только по тем участкам дощатого пола, которые, я точно знала, не могли вдруг заскрипеть и уведомить о моей ночной прогулке Морфина или отца. Старая рубаха, в которой я обычно спала, не прикрывала и коленей, так что я вполне явственно ощутила пронизывающий ночной холод. Но возвращаться в дом за более теплой одеждой было боязно - ну как вдруг проснется отец? Кроме того, я хотела всего лишь выглянуть в окно и удостовериться, что снаружи в такую погоду никого нет, а свист мне просто померещился.
Когда я отодвинула в сторону оконную занавеску и выглянула на улицу, то просто не смогла сдержать сдавленный всхлип. А несколькими секундами позже уже выскользнула на крыльцо, наплевав на холод и дождь.
- Ница, хороший, успокойся! - кричал Том, пытаясь поймать поводья рьяно мотающей головой лошади. - А ну перестань! Ница!
Его слова тонули в шуме дождя и частых раскатах грома, от которых лошадь пугалась еще больше, вставала на дыбы и била копытами воздух. Конь испуганно заржал - очередная молния сверкнула совсем рядом, а когда за ней послышался новый раскат грома - будто две железные скалы столкнулись и раскатились по металлическим листам мириадами камней - Риддл больше не смог сдерживать рвущегося зверя. Конь встал на дыбы, снова заржал, и стремительно унесся в противоположную от деревни сторону. А время будто застыло, когда, пытаясь в последнюю секунду удержать лошадь, Риддл не успел вовремя повернуться, и попал под хлесткий удар крепких кожаных поводьев. Его голова дернулась в сторону, и тут же послышался полный боли крик.
Несколько секунд я, будто завороженная, смотрела вслед исчезающей за пеленой дождя лошади. А потом вдруг, не думая ни о чем - ни о том, что будет, если вдруг проснется отец, ни о том, чем я вообще могу помочь молодому магглу - сбежала по ступенькам во двор, под проливной дождь. Пока я открывала калитку и бежала к распластавшемуся посреди тропы мужчине, рубашка и волосы успели вымокнуть насквозь.
Упав на колени прямо в дорожную грязь, я отняла ладони Реддла от его лица. Глаза его были закрыты, лицо искажено, а переносицу и щеки пересекал жуткий след удара. Края рваной раны набухли кровью, она казалось черной в ночной темени.
- Том, Том, - заголосила я, и схватила его за плечи. Риддл не отвечал, только глухо стонал и тянул руки к лицу, а ноги бессвязно возили по размытой земле. Еще одна вспышка осветила его лицо, и сердце мое заколотилось так, что готово было, кажется, выпрыгнуть из груди - ударь поводья чуть выше, он лишился бы глаз.
- Сэр, мистер Риддл, - снова попыталась докричаться до него я, но сквозь шум дождя даже сама с трудом могла себя расслышать. Вымокшие волосы облепили лицо, рубашка - тело, но, несмотря на прикосновения ледяной воды я пылала, горели щеки. С силой подхватив Риддла под руки, я изловчилась подтянуть его к обочине дороги, и уложила так, чтобы голова его покоилась на моих коленях. Том, кажется, приходил в себя. Я наклонилась над ним, стремясь закрыть собой от крупных капель больно хлещущего дождя... Наклонилась так близко, что будь немного светлее, смогла бы сосчитать все капельки воды на его прекрасном лице. Смогла бы разглядеть, как сокращаются и расширяются его зрачки... А если наклониться еще ниже, могла бы почувствовать, как прерывисто вырывается из его легких воздух, как тяжело он дышит.
- Том, все будет хорошо... - бормотала я, баюкая его, недвижного, у себя на руках. Я не знала, потерял ли он сознание или еще не отошел от удара, так же как не знала, хочу ли я, чтобы он очнулся и мне пришлось бы отпрянуть от него, или, напротив, мое сердце жаждет еще на несколько мгновений побыть к нему так близко. Сквозь ночную темень любоваться любимыми чертами, кончиками пальцев невесомо касаться белой шеи, свежей раны на лице... Пусть он ничего не вспомнит, пусть он не узнает, кто был с ним рядом этой страшной ночью, кто шептал его имя, словно древнее заклинание, самое светлое и родное. Пусть - но я не могу. Не могу оставить его сейчас, и не могу заставить себя перестать прикасаться к нему. Из глубины груди к горлу уже подступали рыдания - оттого что я знала, что никогда мне не прикасаться больше к самому любимому, самому желанному на свете человеку.
Внезапно в мое плечо железной хваткой вцепилась сильная рука.
- Сестренка!! - возопил Морфин.
В ужасе вскочив, я обернулась и увидела брата, стоящего под дождем с волшебной палочкой наизготовку.
- Что это ты делаешь тут посреди ночи с этим магглом, а, мерзавка? Отвечай!!
В одну секунду я вдруг почувствовала все - и пронизывающий холод, и дождь, и грязь под босыми ногами. Плечо, которое Морфин сжал изо всей силы, болело так, что мне казалось, что он переломал мне кости своими мерзкими пальцами. Я вдруг заплакала: от ярости и злости, а может, от бессилия.
- Его ударила лошадь, ты, недоумок! - закричала я сквозь затихающий рев дождя. - Его нужно отнести к людям в деревню! Ему нужно помочь!
- Я отлично смогу ему помочь! - захохотал Морфин, и с силой пнул беззащитное тело. Том дернулся, застонал, но в сознание не пришел. Морфин занес ногу для следующего удара.
- Не смей!! - завизжала я и упала на колени перед Риддлом, защищая его от ударов. - Что он сделал тебе?! Не смей!!
- Думаешь, тебя испугаюсь? - зашипел Морфин.
В следующее мгновение я потеряла способность дышать - в живот врезался носок сапога, я скорчилась на земле и последнее, что задержалось в памяти, было раздраженное шипение брата:
- Ради этого маггла... Сейчас ты у меня получишь... А его я вообще убью...
"Убей лучше меня", - хотела было крикнуть я, но из легких вырвался только придушенный хрип, и сознание помутилось.
