Глава 3Глава 3.
На этот раз тьма не рассеялась. Поначалу Гарри испугался, что ослеп, но после секундной паники он понял: пропал установленный Снейпом светильник.
Юноша встал на колени, выудил из мантии палочку (еще очко в пользу Снейпа – он оставил Гарри палочку) и снова зажег шар.
И сразу же пожалел об этом.
Развалившись в неуклюжей позе, перед ним лежал Снейп.
Приблизившись, Гарри увидел, каким жестоким может быть воздействие стихий. И Флитвик и все профессора, которые вели ЗОТИ, тысячи раз говорили: не связывайтесь с первозданной природой.
Теперь он понимал, почему.
Протянув руку, он положил ее на плечо Снейпа, чтобы проверить, жив ли тот, но одернул, когда что-то хрустнуло под тлеющей мантией. Гарри едва не стошнило, когда он понял, что это хрустит плечо Снейпа. Мужчина судорожно дернулся, и Гарри подумал, что он может соскользнуть с камня и пораниться еще больше.
Чтобы этого не случилось, Гарри поднял ноги Снейпа, уложив его на дольмен. Лучше не стало. Юноша сильно подозревал, что одна нога у зельевара также сломана, но ничего не делать не мог. В это время у Снейпа начался припадок. Одной рукой он обхватил грудь - правой рукой, которая еще могла двигаться. Гарри растерялся.
- Снейп. Снейп. Чтоб тебя… что мне делать? У тебя должно быть зелье или что-нибудь… от удара в тысячи вольт…
Вероятно, такие случаи уже были. Как можно надеяться выжить после подобного заклинания?
Вспомнив свои предыдущие мысли, Гарри нашел ответ сам. Услышав слабый стон, он принял это как поощрение.
- Снейп? – прошептал он после нескольких глубоких вдохов. – Ты должен сказать мне, как тебе помочь… И ты должен сказать мне правду…
Ничего.
- Я заслуживаю правды, Снейп. Как, возможно, и ты.
Наверное, это было верхом тупости: юноша никогда не слышал, чтобы такое выполняли без зрительного контакта. В данном случае это невозможно, поскольку глаза выжжены, так что Гарри проигнорировал совесть и поднял палочку. Похоже, он ведет себя как хищник. Но к черту уважение к человеку – идет война, его друзья умирают, а этот ублюдок вот-вот сдохнет у него на руках, не сказав правды: ловушка ли это Волдеморта или – менее вероятно, пусть Волдеморт и не слишком деликатничал, когда приходилось для пользы дела приносить в жертву своих сторонников – или это действительно было самопожертвование? Потому что, если так… если так… Потому что…
Он должен знать.
- Легилименс.
Глаз не осталось. Это не должно было сработать. Но Гарри прошел сквозь остатки ментальной защиты Снейпа, словно это была разбитая яичная скорлупа, и обнаружил разум, сбитый с толку, разрушенный страданием и замешательством, оставленными молнией.
Благодаря какому-то инстинкту, незнакомому Гарри прежде, он коснулся группы нервов, и ураган, бушующий в разуме Снейпа, приостановил свое вращение. Оставалось надеяться, что прекратился и припадок.
Гарри двинулся дальше, ища… он не знал, что ищет, признался он себе. Но найти это было очень важно. И он двинулся вглубь разума Снейпа.
Некоторые мысли двигались медленно, без логической последовательности. Другие проносились в водовороте беспорядочных серебристых воспоминаний, как мелкая рыбешка, напуганная броском акулы. В них не было взаимосвязи, не было разумности. Казалось, они не имеют никакого отношения к человеку, которого он знал в Хогвартсе. Снейп и в лучшие дни был почти психом, а в плохие, которых было больше, и совершенным психом, но безумцем его назвать было нельзя.
Потрясенный Гарри помедлил. Несомненно, это ошибка? Это был кто-то другой. Какой-то другой Пожиратель Смерти, притворившийся Снейпом.
Юноша словно плыл вслепую, но продолжал двигаться, стиснув зубы. Была боль, огромная боль в бедренной кости, хрустнувшей, когда спазмы скрутили мышцы, и от ожогов, которые покрывали большую часть тела, но боль эта быстро ослабевала, растворяясь в холодной тьме, которая проникала все дальше и дальше в глубину разума. В голову Гарри пришла неприятная мысль, что если пробыть здесь слишком долго, то тьма заберет и его. К нему медленно тянулись толстые щупальца хаотичных воспоминаний. Помимо этого Гарри испытывал сожаление и неудовлетворенность, от которых на языке ощущался вкус желчи, а также сводящее с ума беспокойство и пронизывающий холод, от которого дрожит все тело… Гарри не мог понять причины.
- Снейп. Северус…
Имя вызвало реакцию. Медленно и вяло разум сфокусировался на нем. Кто-то ответил: - Что?..
- Это я - Гарри.
Пауза. Слабый испуг. Затем нити переплелись на секунду, необходимую для ответа: - Не …наю Гарри.
Гарри сделал ошибку, вызвав в памяти лицо. К несчастью, это лицо с легкостью можно было принять за лицо Джеймса.
Горечь, густая как смола, вскипела от ненависти, выплеснувшись на Гарри. Она обжигала, словно была материальной, и Гарри задыхался, борясь с ней. Он бросился к другому воспоминанию, затем другому, затем другому, и другому, и другому…
Ничто не могло остановить поток этой ненависти. Несмотря на покалеченное тело, Снейп цеплялся за нее, словно она единственная придавала ему сил, и, сбитый с толку произошедшей с ним трансформацией, он попытался утащить Гарри, утопив в этой ненависти его и себя.
Гарри, наконец, нашел воспоминание о летнем небе и погрузился в него. Ненависть рассеялась, когда очередной порыв ветра всколыхнул высокую траву. Но Гарри все еще чувствовал: где-то на задворках сознания она стремилась до него добраться. Каким-то образом он знал, что тело Снейпа борется, пытаясь вздохнуть.
Юноша заколебался, размышляя и оценивая. Когда видишь кого-то настолько обгоревшим и сломленным, легко забыть, что даже с последним ударом сердца он не изменится. Все равно его будут переполнять ненависть и злоба.
К счастью, сейчас большую часть окружающего мира заполняло голубое небо. Гарри устремился к нему, заметив, что даже сюда проникает тьма (впрочем, неудивительно, учитывая, как сильно цеплялся Снейп за давние воспоминания, наполненные горечью и злобой). Когда Гарри появился, здесь были желтые цветы, пахло фрезиями. Теперь же сохранилось лишь несколько колокольчиков под деревом… затем, в мгновение ока, дерево пропало.
Можно ли умереть в мозгу другого человека? Гарри кувыркнулся в воздухе, протянул руку и, коснувшись ниточки ивовой коры, которую нес ветерок, обнаружил в ней остатки сознания Снейпа.
- Как мне победить Волдеморта?
- Ты… Ах!
Кора вспыхнула в руке Гарри и растворилась в дымке, сформировав Темную Метку.
На миг все вокруг померкло. Гарри выругался и вынужден был успокаивать чужой разум. К несчастью, к тому времени, когда Снейп относительно успокоился, границы его разума начали быстро сужаться. Тьма надвигалась все стремительнее. Край голубого неба находился почти в пределах досягаемости, но дальше не было ничего. Само небо потемнело, став сине-фиолетовым. Разум, который Гарри все еще ощущал, осознавал надвигавшуюся тьму, покоряясь ей, словно она несла надежду, так что Гарри задрожал от желания убраться отсюда и вернуться к свету. Он попытался удержать то, что осталось в его руках, но обнаружил, что осталась лишь тускнеющая голубая ниточка, пронизывающая черную смолу ненависти и горечи.
- Что случилось с Дамблдором?
Голубое небо и черная смола вихрем кружились вокруг Гарри. И затем что-то отчетливое появилось в исчезающем разуме. Оно сгустилось вокруг воспоминания. Гарри бросился туда. С ужасом он наблюдал, как человек с крючковатым носом и сальными волосами бегом поднимается на Астрономическую Башню. Там был Альбус – Гарри слышал, как он произносит ключевые слова, слова, которые для Пожирателей Смерти должны были прозвучать мольбой о пощаде, тогда как на самом деле…
…на самом деле их значение было прямо противоположным.
Теперь Гарри знал. Смерть содрала покров лжи и коварства со сложного когда-то ума, обнажив правду. А правда была в том, что Альбус подстроил всю ситуацию, после того как они с Северусом замедлили действие проклятья кольца-хоркрукса, которое пожирало не только руку Дамблдора. Альбус знал, что умрет. И он не принял отказа от Северуса, хотя оба они знали о последствиях.
Гарри знал, но не хотел верить. Ненавидеть было намного легче. Легче, в чем всю жизнь убеждался Снейп…
Потрясенный открытием, как легко превратиться в Снейпа, Гарри наказал себя поиском новых воспоминаний. Он старался как можно быстрее просматривать нити воспоминаний, вспыхивающие и скручивающиеся на краях, надеясь найти хоть какое-то доказательство того, что Снейп всегда был мерзким предателем, а не… а не…
Альбус, судя по воспоминаниям, знал, что Северус не сможет убить его с искренним намерением. Гарри не хотел верить, что Дамблдор, который весь год был так добр к нему, не нашел в себе духу сказать, что умрет… и что Гарри должен готовиться к еще одной потере. Он не мог поверить, что Альбус приказал Снейпу применить Смертельное проклятье, даже если это и позволило Снейпу настолько закрепиться в Списке Хороших парней Волдеморта, что он сумел раздобыть костяной хоркрукс и…
«Что, черт подери, такое ЛСД?» – удивился Гарри, выяснив причину странного поведения Нагини… и узнав, что Снейп подбросил ей в еду крысу, в шерсть которой добавил ЛСД… но затем это воспоминание скрючилось и унеслось прочь, и Гарри не узнал, ни что это такое, ни как именно Снейп сумел скормить крысу Нагини.
…и устроить так, чтобы Гарри захватили с двумя хоркруксами на руках (хотя детали об этом также пропали, съеденные тьмой)… и он дал Волдеморту понять, что Гарри припрятал их где-то еще перед тем, как его захватили (Боже, что еще сделал этот человек?), и тайно снабжал планами Кингсли Шеклбота, и…
…Воспоминания кружились вокруг, как конфетти, вихрем проносясь мимо, слишком быстро, чтобы Гарри смог их уловить. Среди этой вьюги он увидел лицо Шеклбота, затем обиженное лицо Драко, и угрюмое - Гарри, который смотрел на него с той же ненавистью, какую Северус видел и в собственном зеркале; Альбус предлагает ему одну из тех отвратительных лимонных долек, хотя отлично знает, как это повлияет на его зубы; молодая МакГонаголл возвращает ему сочинение по Трансфигурации с пометкой «недостаточное предварительное изучение»; мама готовит у печи, а отец сидит за столом и курит сигарету за сигаретой, дым висит под серым потолком, и все молчат; Нарцисса смеется над чем-то забавным, что сказал Северус; Пожиратели Смерти стоят полукругом, а Волдеморт что-то говорит; двое мальчиков, Сириус и Питер, с искаженными ненавистью лицами; Ремус, мальчик и мужчина, жалкий в собственной слабости, с одинаковой печальной покорностью безучастно наблюдает, как совершается несправедливость; Питер, более взрослый, смотрит с прежней ненавистью, а Снейп отдает ему приказы, словно слуге; список причин за и против того, чтобы задушить эту глупую суку Трелони; посылка с книгой без названия, на которую он смотрит с удовольствием; он перебирает конечности пауков; Люциус показывает куклу вуду, сувенир, купленный им на Гаити, – эта кукла здорово походила на Червехвоста, и Люциус с ухмылкой сказал, что не смог сопротивляться желанию ее купить; младенец с почти белыми волосами обхватил крохотными пальчиками кончик его пальца; снова Волдеморт, улыбается; снова Дамблдор, хмурится; маленький Драко и Нарцисса склонили головы друг к другу, и Нарцисса учит Драко писать свое имя; снова МакГонаголл, постукивает пальцем о щеку, обдумывая очередной аргумент; Спраут; Флитвик за шашками; студенты, которых Гарри не знал, а теперь не знал и Снейп; еще безымянные лица, лица без черт. Воспоминания проносились все быстрее и хаотичнее, сливаясь друг с другом.
Задыхаясь от бессмысленной информации, Гарри едва не вырвался из разума Снейпа. Но когда он последним усилием попытался призвать главное воспоминание – то, которое Снейп хотел ему отдать – маленькая серебристая пластинка упала ему в руку.
Когда Гарри сжал ее в руке и увидел, что там, это ранило его.
Потому что, как следовало из воспоминания, наполненного обидой, Дамблдор знал, какую цену заплатит тот, кто наложит Смертельное проклятье, не имея истинного намерения убить. В этом воспоминании Дамблдор, поглаживая алую головку Фоукса и не глядя на Северуса, сказал:
«Мне жаль, Северус. Но я уверен, что для тебя найдется выход».
«Нет, не найдется, и вы, черт возьми, отлично это знаете».
«Верь, мой мальчик. Как я верю в тебя. Ты знаешь свой долг».
«Меня назовут убийцей, а вас жертвой… и кто узнает правду?» Комната вибрировала от ярости Снейпа. Дамблдор был спокоен.
«Ты будешь знать. А правда, возможно, последний дар, который мы получаем от жизни».
«Да, уверен, это успокоит меня на смертном одре… если мне повезет, и он у меня будет».
Неправильно выполненное Смертельное проклятье пожирало того, кто его накладывал. Понемногу изменения во внешности становились заметны окружающим, но Снейп сумел скрыть истинную причину этих изменений, выдав их за реакцию на одно из зелий, которые он разрабатывал для Волдеморта.
Мир Гарри, который заколебался после первого удара молнии, перевернулся вверх тормашками.
«Меня назовут убийцей, а вас жертвой… и кто узнает правду?»
Шок выбросил его из разума Снейпа, и он, задыхаясь от боли, упал на землю, снова оказавшись в своем теле. И уставился на искалеченного мужчину.
Юноша коснулся той части лица, которая не была обожжена – она была холодной на ощупь и скользкой от ледяного пота. Снейпа все еще трясло, но дрожь стала более беспорядочной и поверхностной. В такт биению сердца, как обнаружил Гарри, прижав два пальца к впадинке под челюстью зельевара. К счастью, это сторона не была опалена огнем, но угасающее сердцебиение не оставляло надежды. Гарри не слишком разбирался в медицине, но за последние месяцы ему приходилось сталкиваться с шоковым состоянием. Снейп был в таком глубоком шоке, что дрожь начала ослабевать.
Гарри знал, что это бесполезно, но попытался заклинанием стабилизировать жизненные показатели Снейпа. Заклинание впиталось в обуглившуюся плоть, как капля воды в губку размером с кровать.
Понимая, что времени осталось мало, и чувствуя озноб, больше от собственной черствости, чем от холодного ветра на мокром от пота лице, Гарри поднял палочку и снова погрузился в разум Снейпа.
От него мало что осталось.
На этот раз было легче. Фрагменты воспоминаний – хороших, плохих или нейтральных – плавали вокруг, не вызывая у Гарри настоящих эмоций. Он опасно приблизился к краю, плененный темнотой, которая завораживала возможностью бросить все и раствориться в забвении. Больше всего поразило его то, как спокойно Снейп принимал смерть. Возможно, он не осознавал, что происходит - не теперь, когда лишился значительной части себя. Тщетно Гарри искал хотя бы искру самосознания.
Он протянул руку и обратился к воспоминаниям.
«Что вы хотите мне показать?» - спросил он.
И оно было там. Это не было воспоминание о том, как Дамблдор заставил Снейпа пообещать убить его, что доказало бы невиновность зельевара.
Нет, слава Мерлину, потому что Гарри не хотел еще раз видеть, как эффективно и со знанием дела Дамблдор приговорил Снейпа к смерти.
Это была важная информация о Волдеморте. Сначала Гарри не понял, что он видит, и едва не просмотрел нужный момент. Затем, когда окружающая Гарри тьма развеялась, он почувствовал, что Снейп – его разум или душа – умирает: последний вздох взъерошил волосы Гарри, когда он как раз вовремя вернулся в свое тело. Может, дело было в ужасном дне, но Гарри показалось, что он ощутил последние удары сердца, когда оно остановилось.
Только почувствовав холод на щеках, Гарри понял, что плачет. Повсюду были Пожиратели Смерти, а он так глупо себя вел, столько времени потратил на выяснение правды у Снейпа. Надо было воспользоваться шансом выбраться за антиаппарационный барьер и… Он вытер глаза – слезы могут подождать. Снейп пытался дать ему что-то, и Гарри не будет настолько неблагодарен, чтобы выбросить этот дар.
Осторожно, логически понимая, что теперь он уже не сможет причинить боль этому человеку, Гарри развернул левую руку Снейпа. Она хрустнула, когда локоть вывернулся, и отслоившиеся кусочки сгоревшей кожи упали на землю.
Там, на внутренней стороне руки, была Темная Метка. Плоть в этом месте выгорела, но Метка еще сохраняла свое положение, привязанная почти незримой ниточкой. Правда теперь она быстро тускнела, словно следуя за своим носителем на тот свет.
Лицо Гарри исказила ярость. Он не позволит. В последнем путешествии по умирающему разуму Гарри узнал, что Снейп – то, что осталось от Снейпа – хотел, чтобы он (кто угодно, на самом деле) забрал Метку и использовал против Волдеморта.
Гарри схватил ее и дернул. Метка скорчилась и отделилась со звуком рвущихся нитей. Гарри боялся, что она раствориться в воздухе, как вещество, которое Волдеморт вытащил из его шрама - оно пропало, когда атака Нагини отвлекла внимание Темного Лорда. То был последний хоркрукс, о котором следовало беспокоиться… Но, когда Гарри поднял Темную Метку, она стала странно вялой. Она больше не тускнела, но казалась немного расплывчатой, и Гарри чувствовал, что магия в ней ждет своего часа.
Ей придется подождать еще немного.
В кармане у Гарри лежал маленький кожаный мешочек, где раньше находились хоркруксы. Снейп, должно быть, оставил его, когда их забирал. Мешочек был слишком велик для Метки, и Гарри пришлось крепко затянуть шнурок, но он знал, что она не просочится наружу и не исчезнет. А поскольку мешочек был специально зачарован, чтобы удерживать магические объекты, не пропуская наружу их магической силы, у Гарри были все основания верить, что Волдеморт его не выследит. Гарри положил мешочек в карман и содрогнулся, почувствовав прикосновение Метки - и как Снейп выдерживал, нося ее все эти годы у себя на руке…
Снейп.
Гарри склонился над телом, не зная, что с ним делать. Он выпрямил одну из складок мягкого черного одеяния и прикрыл ноги. Мерлин, даже ботинки покоробило огнем. Гарри посмотрел вверх. Он подумал, не прикрыть ли лицо капюшоном - было бы лучше прикрыть его - но тогда Снейп будет выглядеть как Пожиратель Смерти. Гарри вместо этого разгладил капюшон на плечах.
Может, просто оставить тело тут. Но если Волдеморт его найдет, то по ожогам от молнии поймет, что именно Снейп уничтожил хоркруксы, разве нет? Судя по призрачным отголоскам воспоминаний, которые Снейп ему показал, Гарри подозревал, что зельевар оставил несколько ловушек, которые затруднят работу сторонникам Волдеморта… а если Волдеморт заподозрит, что Снейп не столь лоялен, как он думает, то сможет их найти и обезвредить.
Гарри жалел, что не может вспомнить, что это за ловушки: среди воспоминаний, которые роились вокруг, были образы прозрачного зелья над голубым пламенем, и какой-то порошок, и три книги, и копия булавки Рейвенкло…
Все бесполезно - если Волдеморт будет опасаться всего, чего касался Снейп.
С неба упали первые тяжелые капли дождя. Ветер ревел над головой, но помимо звука и изменившегося давления воздуха, из-за которого в ушах Гарри все время шумело, в маленькой лощине было спокойно. Небо было темно-фиолетовым, и Гарри задрожал при воспоминании об умирающем разуме Снейпа. Капля ударилась о стекло очков. Гарри инстинктивно моргнул и снова посмотрел вниз.
Барти Крауч трансфигурировал тело своего отца в палку или кость и похоронил.
Может быть, сбросить тело с утеса. Или сжечь.
Оба варианта вызвали тошноту.
А потом с неба, как звезда, упала кристально-чистая нота песни. От нее мурашки побежали по спине - она заглушила гром и неистовство штормового ветра своим холодным, кристальным совершенством и превратила свинцовый ужас этого вечера в нечто новое, чистое, напоенное светом.
Гарри посмотрел вверх.
На ближайшем к дольмену камне, в худшем состоянии, чем когда-либо на памяти Гарри, сидел…
- Фоукс, - выдохнул Гарри.
Феникс поднял голову, вперив в Гарри усталый и печальный взгляд.
