Глава 3В то утро Гарри Поттер проснулся в самом что ни на есть замечательном настроении. Накануне вечером Джинни наконец-то перестала дуться и милостиво согласилась исполнить свои супружеские обязанности и, надо заметить, исполнила она их в высшей степени профессионально. Помимо полученного удовольствия Гарри теперь окрыляла уверенность, что после этой ночи у него обязательно родится ещё один сын. И уж он-то точно будет как две капли воды похож на своего отца! Спаситель мира блаженно потянулся и поцеловал спящую жену, при этом как-то неловко ткнувшись носом ей в щёку. Джинни что-то неразборчиво пробормотала, потёрла пальцами место соприкосновения и перевернулась на другой бок. Тогда Гарри, не растерявшись, уверенно чмокнул её в затылок. Джинни возмущённо отмахнулась и попыталась отползти к стенке. Супруг перекатился следом за нею и ещё раз попытался поцеловать. Женщина снова что-то возмущённо пробормотала, подняла руку, чтобы его оттолкнуть, коснулась ладонью его лица… и вдруг замерла. Тонкие пальцы пробежали по поттеровской физиономии сверху вниз, неуверенно ощупали нос, после чего Джинни вдруг резко открыла глаза, уставившись на мужа с дикой смесью удивления и ужаса во взгляде.
– Гарри…
– Что? – только и смог проронить ничего не понимающий Спаситель мира.
– Что… с твоим лицом?
– В смысле?..
Джинни хотела объяснить, но слов не нашла. А потому просто протянула руку, нащупала не прикроватной тумбочке зеркало и молча вручила его мужу. Гарри посмотрел в блестящий кружок покрытого амальгамой стекла. И тут же взвыл, как сирена маггловской «скорой помощи»…
Это было какое-то неизвестное, жуткое, особо изощрённое проклятие. Гарри даже не представлял, кто бы мог наложить подобное. Ибо ТАК сильно его не ненавидел даже покойный (на этот раз вроде окончательно) Волдеморт. Нет, ни поросячьего пятачка, ни ослиных ушей, ни жабьих бородавок Гарри у себя не обнаружил. Просто он теперь не был похож на самого себя. Его гордость – вечно лохматая шевелюра а-ля папа Джеймс, с которой не смогли справиться ни тётя Петуния, ни Джинни, ни даже новый супер-гель для волос «Тафт» сверхсильной фиксации, обвисла неопрятными жирными сосульками, кожа приобрела какой-то неприятный желтушный оттенок и, что самое ужасное, нос увеличился почти вдвое и загнулся крючком, как у тех троих, кого Гарри подозревал в прелюбодеянии со своей женой.
Стоит ли после этого удивляться, что уже через полторы минуты Спаситель магического мира босиком, в одном нижнем белье, с перекошенным лицом, с ног до головы покрытый каминной сажей, яростно тряс за плечи мирно спящего в своей постели Дамблдора.
********
– Я понял, профессор, это какая-то магическая эпидемия, – восклицал Гарри, ощупывая свой заметно увеличившийся в размерах нос. – Какой-нибудь атипичный занзибарский грипп или вроде того. Сначала мой сын заболел, а теперь и я. Профессор Дамблдор, умоляю, спасите нас!!!
Старик успокаивающе улыбнулся.
– За спасением, это не ко мне. Спасать тебя – работа Северуса.
– Могу я написать заявление «по собственному желанию»? – без особой надежды поинтересовался зельевар, усаживаясь в кресло.
– Можешь! – улыбнулся Дамблдор. – Только я не подпишу.
– Я, собственно, не понимаю, Поттер, что вас не устраивает? – продолжил Снейп с некоторым раздражением, не обращая внимания на директорские шуточки. – Вы ведь хотели ежечасно узнавать в наследнике себя, любимого? Ну так ваша мечта сбылась, любуйтесь на здоровье своей уменьшенной копией.
Гарри сделал какое-то странное резкое движение в его сторону, как будто собирался от души засветить профессору в глаз, но на полпути передумал.
– Какое любование?! Мне теперь в зеркало смотреть противно. – И, всхлипнув, добавил: – Думаете, приятно жить с таким носом?
Дамблдор и Снейп удивлённо переглянулись.
– Альбус, объясните ему.
– Северус, объясни ему.
Снейп тяжко вздохнул.
– Ну, в общем, Поттер, есть в мире много всяких неприятностей посерьёзнее несуразной внешности. О карьере звезды маггловских телесериалов вам теперь, конечно, придётся забыть. Но не всё ещё потеряно! Вы ещё можете стать, к примеру, директором школы… или двойным агентом.
Гарри метнул в профессора злобный взгляд, но отвечать ничего не стал.
– Не беспокойся, Гарри, – поспешил утешить его Дамблдор, – профессор Снейп обязательно выяснит, что произошло с тобой и твоим сыном.
– А я, кстати, вообще не слишком понимаю, что тут ещё можно выяснять. Вы ведь просили разобраться, почему сын Поттера не похож на Поттера, а теперь проблема разрешилась сама собой. Дети снова похожи на своих родителей – чего вам ещё надо?
– А ведь это мысль! – подала вдруг голос Гермиона, всё это время молчавшая с умным видом, – объекты икс и игрек состоят в близком родстве, а потому сходство между ними по ряду морфологических признаков совершенно логично и удивления не вызывает. А поскольку объект икс никакому магическому воздействию заведомо не подвергался, то вопрос не в том, почему у объекта игрек начали проявляться новые морфологические признаки, а в том, почему они не проявлялись ранее.
Ответом ей стало недоуменноё трёхголосое «Чего?»
– Ну, как же вы не понимаете?! – завелась мисс Грейнджер. – Версию вируса мы отбросили сразу, а значит то, что изменившийся Гарри и младенец теперь похожи друг на друга, объясняется их кровным родством. То есть мы имеем одно из двух: либо на Гарри когда-то наложили проклятие, изменяющее внешность на генетическом уровне, которое передалось по наследству ребёнку, но у самого Гарри по неизвестной причине проявилось только сейчас, либо на него наложили заклятие, изменившее его истинную внешность ещё в раннем младенчестве, а теперь переставшее действовать. То есть младенец, – кстати, Гарри, ты б пока ему имя придумал что ли, – выглядит именно так, как и должен, даже если бы на его отца не наложили заклятье. И тогда нам остаётся выяснить, кому и для чего понадобилось изменять внешность Гарри и почему теперь заклятие не действует.
Гарри удручённо вздохнул. За те годы, что он знал Гермиону, она становилась всё умнее и умнее, а вот изъясняться доходчиво так и не научилась. Снейп это тоже заметил и потому счёл нужным специально для тупых перевести всё с научного языка на человеческий.
– Она имеет в виду, Поттер, что ваша мама в своё время наставила рога вашему папе. А когда в результате её греховной связи с кем-то крайне носатым родились вы, слабость не позволила женщине утопить плод греха в канаве, дабы избежать позора. Ну, тогда она немного поколдовала, и прижитое на стороне дитя стало на некоторое время похожим на её мужа. А теперь вот действие чар закончилось, карета снова превратилась в тыкву, а вы – в самого себя.
Гарри какое-то время сидел неподвижно, осмысляя сказанное. Потом несколько раз перевёл взгляд со Снейпа на Дамблдора и обратно, словно оценивая, от кого из них он мог бы, чисто теоретически, унаследовать свой нос, и ошалело замотал головой.
– Нет… Неееет! Этого не может быть!..
Мудрый старик глубокомысленно вздохнул, как это умеют делать только мудрые старики.
– Увы, Гарри, боюсь, что может…
****************
– Растереть!
– Растолочь!
– Растереть!
– Растолочь!
– Растереть!!!
– Растолочь!!!!!
– Ээээ… А может, просто кинем, как есть, целиком?
– Заткнись, Гарри!
– Заткнитесь, Поттер!
Снейп, скрипя зубами, стиснул сушёную тушку мохнопяточника клювохвостого в кулаке, отчего она, раскрошившись, мелким порошком осыпалась в котёл.
– Очень надёюсь, что всё же не вы отец этого ребёнка. Поттеровская тупость была бы слишком тяжким наказанием для невинного младенца.
– Какая трогательная забота о ребёнке, – умилилась Гермиона. – Никогда бы не подумала, профессор, что вы на такое способны.
Снейп в ответ заскрежетал зубами. Появление в лаборатории Гарри Поттера ни коим образом не поспособствовало тому, чтобы хоть как-то разрядить царящую здесь атмосферу. Даже наоборот – присутствие заинтересованного наблюдателя, который к тому же вечно норовил во что-нибудь вмешаться, внесло новую струю в полунаучные препирательства заслуженного зельевара и без пяти минут заслуженного генетика. Теперь они с удвоенным энтузиазмом бросались друг на друга и с утроенным – на Гарри, если тот пытался подать голос.
…Приняв в себя прах убиенного мохнопяточника, зелье сменило цвет с лазурно-голубого на серо-буро-малиновый и запузырилось, как хороший шампунь. Профессор аккуратно снял пену и принялся сосредоточенно помешивать полученную субстанцию то в одну, то в другую сторону.
– Если мои расчеты верны, а они всегда верны, даже если совершенно необоснованны, нам остаётся добавить только настойку листорылки пупырчатой, и можно будет приступать к самому интересному.
Глаза профессора нехорошо блеснули, а вот Гермиона при этих словах вся просияла, словно вдруг обнаружила у себя под кроватью сгоревшие сокровища Александрийской библиотеки.
Гарри вряд ли смог бы определить, чьё выражение лица его больше насторожило. Но на всякий случай решил поинтересоваться.
– О чём это вы?
Но восторженная Гермиона его не услышала, а Снейп, похоже, проигнорировал.
– Неужели?.. Наконец-то!
– Именно, – подтвердил Снейп деловым тоном. – Благо, подходящий объект у нас теперь имеется. Завтра приступаем к клиническим испытаниям нашего препарата на добровольцах!
– Вы о чём? – уже громче и куда более взволнованным голосом повторил Гарри.
– Мы переходим к испытаниям, понимаешь?! – В зрачках мисс Грейнджер плясал такой энтузиазм, какого Гарри не видел там со времён памятного нападения на снейпову кладовку на первом курсе. – Раньше мы сомневались, удастся ли нам протестировать это зелье, прежде чем давать его ребёнку, но теперь, когда и у тебя проявились те же симптомы, мы наконец-то сможем его опробовать.
– В смысле? – решил уточнить он, искренне надеясь, что понял её неправильно.
Снейп, стоящий за спиной Гермионы, ехидно улыбнулся.
– Вы это выпьете.
– Чего? – Поттер ошалело захлопал глазами.
– Ну неужели непонятно, Гарри, – тоном сильно разочаровавшейся в умственных способностях ученика преподавательницы протянула Гермиона, – чтобы зелье подействовало, его надо выпить.
Гарри несколько раз перевёл ошарашенный взгляд с Гермионы на Снейпа и обратно, поражаясь тому, как согласованно они решили его отравить. Эти двое готовы были собачиться по любому поводу, но в этом вопросе проявили просто поразительное единодушие.
– Проводить опыты на детях негуманно, – продолжила разъяснять Гермиона, – а вот взрослый, не имеющий никаких хронических заболеваний носитель проклятия как раз подойдёт.
Улыбка зельевара плавно трансформировалась в плотоядный оскал, глаза загорелись маниакальным блеском… А вот голос звучал по-прежнему бесстрастно.
– Абсолютно с вами согласен, коллега. Молодой, здоровый организм – как раз то, что нам нужно. Даже если мы неправильно составили рецепт, или нарушили технологию приготовления, или даже случайно перепутали эдразебу с крысиным ядом, с вероятностью что-то около восьмидесяти процентов подопытный выживет. Если повезёт, в его организме даже не произойдёт никаких необратимых изменений.
Гарри судорожно сглотнул.
– Хм, профессор, а вот если, допустим... ну, чисто гипотетически… вы сделали всё правильно, нигде ничего не напутали… ни в рецепте, ни в процессе приготовления… И я это выпью… Что тогда случится?
Снейп только пожал плечами.
– Там посмотрим.
**************
Впрочем, никто ничего ни на ком в тот день не испытывал. Выяснилось, что флакончик с настойкой редчайшей листорылки пупырчатой Северус намедни расколошматил о дверцу шкафа, за которой укрылась сильно доставшая его Гермиона, и процесс работы над зельем в очередной раз пришлось приостановить. Благо, листорылку добрейшая старушка Спраут нашим экспериментаторам выделила. Снейп замочил её в спирте и на ближайшие четыре дня, необходимые для приготовления настойки, все перебрались в библиотеку, дабы поискать в бессмертных трудах давно почивших учёных решение поставленной задачи. Учеников, занятых выяснением снейпова происхождения, сей факт даже порадовал – теперь можно было спокойно сличать профессорскую харизму с портретами известных гоблинов. Ну, а если вдруг застукают – соврать, что пишешь сочинение по истории магии.
А уже к вечеру случилось нечто такое, что заставило исследователей снова кардинально пересмотреть свою теорию…
