Глава 3. Отголоски. Рон.Сколько было уже боли? Сколько?
Горько… Каждый день так странно горько.
Но только роли не изменишь. И только…
Сколько будет ещё боли? Сколько?
Lumen
Сегодня настроение не заладилось с самого утра. Мерзкая погода. Промозглость и сырость Лондона заставляла редких прохожих ёжиться и плотнее запахивать плащи и куртки.
Рон стоял, задрав голову, и рассматривал низкое пасмурное небо. В этом грязном лондонском тупике прохожих не было. Это был совершенно ничем непримечательный городской тупик. Возможно, один из тысячи, а то и из миллиона, подобных.
Рон поморщился, взъерошил волосы, стряхивая с них капельки влаги, и достал из внутреннего кармана мантии палочку. Подойдя к центральной стене, коснулся ей нескольких валунов. Камни разошлись, образуя что-то наподобие арки. Под аркой угадывалась обычная деревянная дверь с ручкой в виде львиной головы. Рон шагнул под арку и потянул дверь на себя. Она, издав режущий уши вой, отворилась, открыв небольшой холл, в котором едва помещался стол и дежурный за ним.
Дежурный поднялся из-за стола протянул к Рону руку с зажатым в ней детектором лжи.
Рон вздохнул. Стандартная процедура, повторяющаяся изо дня в день на протяжении вот уже трёх лет.
Закончив проверку, дежурный записал что-то в своём журнале и лишь тогда поднял глаза и посмотрел Рону в лицо.
- Проходи.
Рон кивнул. Миновав следующую дверь, он оказался в полутёмном коридоре, по которому то и дело шныряли неразговорчивые и неулыбчивые люди с вечно озабоченными и какими-то усталыми лицами.
Смешавшись с общим потоком, Рон двинулся к лифту. Ему предстояло спуститься ещё на три уровня вниз – именно там находились учебные аудитории аврората.
Оказавшись на нужном уровне, Рон двинулся в самый конец коридора.
Пока он шёл к аудитории, где сегодня первым занятием была "маскировка", мысли его беспорядочно метались, перескакивая с одного на другого.
В памяти всплывало лицо Гермионы, как она расстроено поджимает губы, глядя на календарь, а потом на мужа. Рон понимал, что огорчена она не только тем, что происходит с ним, но и что у неё самой что-то не ладится. Только вот времени, чтобы узнать что именно происходит, у него почему-то не находилось.
Кто-то сильно толкнул его в плечо.
- Привет.
Рон повернул голову и наткнулся на насмешливый взгляд Гарри.
- Привет, - и слегка усмехнувшись, - как спалось?
Гарри помрачнел. Но только на мгновение. Он снова широко улыбнулся.
- Сегодня за мной бегали не два, а четыре Волан-де-морта. Правда, концовка не изменилась, и они снова истребили друг друга без какого-либо вмешательства с моей стороны.
- Тебе повезло, - Рон хмыкнул. – Ты получил в два раза больше удовольствия.
- Нда… - задумчиво протянул Гарри, потирая лоб, - хорошо хоть шрам так и остался в единственном числе.
Рон засмеялся.
- Для изображения четырёх подобных татуировок на твоём лбу просто-напросто не хватило бы места.
Коридор кончился. Толкнув тяжелую дубовую дверь, друзья вошли в аудиторию.
Перед тем, как занять свои места, Гарри снова толкнул Рона в плечо:
- Не забыл – сегодня пятница.
И подмигнув другу, уселся за свою парту.
Рон помрачнел.
Конечно, он не забыл. Достаточно было лишь взглянуть с утра на Гермиону, чтобы вспомнить.
От тяжёлых мыслей Рона отвлёк голос профессора Грин - их преподавателя по "маскировке".
Заскрипели перья, зашелестели листы пергамента. Начался новый учебный день.
________
Сегодня студенты освободились около шести часов. Довольно поздно.
Гарри догнал Рона уже у выхода, с беспокойством заглянул в глаза:
- Ты уйти хотел?
Рон через силу вымучил улыбку и нарочито бодро ответил:
- Что ты! – и скорчив шутливую гримасу, процитировал. – «Пятничные попойки – отдых для души».
Прозвучало фальшиво. Гарри это понял, а Рон понял, что Гарри понял.
Не сказав больше друг другу ни слова, они вышли на улицу. Прошли пару кварталов в тяжёлом молчании. С неба мелко моросило. Гарри опустил голову и думал о чём-то своём. А Рон злился. На себя. На Гарри. На всю жизнь.
Зачем в очередной раз пошёл на прописанный сеанс садомазохизма? Почему не отказался? Дома сейчас сидит совсем одна его Гермиона, расстроенная своими неудачами и его состоянием. Гермиона – человек, которому он действительно, по-настоящему, нужен. А он снова тащится с Гарри… Даже не так! Не «с Гарри», а «за Гарри». Рон снова тащился за ним, чтобы в очередной раз напиться до невменяемости и до утра слушать пьяную исповедь друга. От которой хочется завыть и побежать исповедаться кому-нибудь другому, чтобы сбросить хотя бы часть той тяжести, которая каждый раз с новой силой придавливает его. Каждый раз… каждую пятницу. Но никому не может Рон рассказать об этом. Гермиона? Нет, он слишком любит её. И не может подвергать её новым страданиям. Мукам совести. Свалить на неё тяжесть своей вины.
Рон мрачно усмехнулся. И откуда взялся такой пафос?
И вот он снова идёт на эту пытку. Притом, совершенно добровольно. Рон сжал кулаки.
- Дурак!
- Что? – Гарри остановился и испытующе уставился на Рона. – Что ты сказал?
Они стояли под вывеской паба. Даже не заметив, они всё же дошли до Дырявого котла. С неба сыпалась холодная водяная пыль.
- Повтори то, что ты сказал! – в голосе Гарри звенела плохо скрываемая ярость.
Рон хмуро смотрел на него исподлобья.
- Повтори! – они встретились взглядами: угрюмый и решительный – Рона, злой и ненавидящий – Гарри.
Рон сказал тихо, но отчётливо, чеканя каждое слово:
- Я говорю, что ты – дурак!
Глаза Гарри превратились в щёлки, он спросил холодно, спокойно:
- Отчего же? – Рон заметил, что друг сжимает в руке палочку.
- Потому что – дурак! – сказал он уже тише. - Потому что не хочешь отпустить прошлое и жить дальше. Потому что постоянно вспоминаешь о нём сам и напоминаешь другим. Потому что не можешь смириться с тем, что уже произошло. Потому что разрушаешь последнее, что у тебя осталось…
Гарри слушал, безучастно смотря куда-то в сторону.
- … потому что мучаешь мою сестру…
Гарри резко вскинул руку, схватил Рона за отворот мантии и приставил к горлу палочку.
- Да что ты знаешь об этом? – яростно прошипел он в лицо другу. – Я мучаю её? Я мучаю?! – он уже кричал, не замечая этого. – Я отпустил её! Ты знаешь, каково было мне?!
- Тебе?!! – воскликнул Рон и рассмеялся злым, издевательским смехом. – О, дружок, благодаря тебе, знаю!
Гарри отпрянул от него. Рон выхватил палочку и направил её на Поттера
- Ты! – крикнул, задыхаясь, Гарри. – Я думал, ты мне друг!
- А я думал, что ты любишь мою сестру!
Рон взмахнул палочкой. Из палочки Гарри вылетел красный луч.
- Протего!
У дверей трактира стояла профессор Грин и холодно смотрела на своих студентов.
- Поттер, Уизли. Я думаю, что улицы Лондона – не совсем подходящее место для выяснения отношений. Я не права?
Рон как-то сразу обмяк, словно выдернули какой-то стержень, на котором держалась его злость.
- Вы правы, профессор.
Он убрал палочку в карман мантии, взглянул на Гарри. Тот буравил его тяжёлым взглядом.
- Она ведь… любит тебя, - почти прошептал Рон, беспомощно глядя на друга.
Гарри ещё секунду смотрел, потом резко развернулся и быстро зашагал вниз по улице.
- Дурак… - пробормотал Рон, устало потирая лоб. – Спасибо, профессор, вы можете снять чары, я не кинусь за ним следом. Обещаю.
Часы над вывеской пробили девять.
______
Рон решил не идти домой. Не хотелось ещё больше расстраивать Гермиону, да и волновать. И ссориться больше тоже сегодня не хотелось. На душе скребли кошки. Нужно было успокоиться и поразмыслить над случившимся. Но прежде всего нужно успокоить Гермиону.
Рон покопался в карманах и достал обрывок пергамента. Извлёк из сумки перо и чернила. Сидя на корточках и положив к себе на колени сумку, нацарапал записку. Получилось довольно коряво. Мельком подумал о том, что Гермиона наверняка расстроится, решив, что он про неё забыл и вспомнил лишь в самый последний момент.
Рон свернул записку и вошёл в бар. Людвиг, филин Гермионы, сидел на жёрдочке за спиной бармена. Рон подозвал его и привязал к лапке послание.
- Отнеси, пожалуйста, Гермионе.
Филин ухнул и вылетел в окно. Вечерело. Солнце садилось, но из-за сгустившихся облаков этого не было видно.
Мерзкая погода. Мерзкий город. И жизнь какая-то склизко-мерзкая.
Рон ещё несколько минут постоял перед входом в паб, затем обмотал горло шарфом, спрятав в нём пол лица, и направился туда, куда шёл каждый раз, когда поругавшись с Гермионой хлопал дверью. К Джинни.
«…
Конечно, Джинни, в некотором роде, ближе Рону, чем я и Гарри. И в последнее время это всё заметнее. Несмотря ни на что, они всё же росли вместе. У них много общего. Возможно, даже гораздо больше, чем у меня и Рона…
И Джинни наверное понимает его… а я – нет…
Джинни и меня понимает…
Какая-то она усталая последнее время. Дёрганная и замученная.
Наверняка, опять Гарри. Зачем он так мучает и себя и её??
И Рона… и меня…»
Прошу вас, люди дочитавшие до сего момента, черкните пару строк в отзывах. Поверте, автору это очень важно.
Критика приветствуется.
