Африка

День третий. Сезон дождей.

Несколько недель без сна совсем измотали Блейза. Он чувствовал себя больным и разбитым. За завтраком Пэнси заботливо предложила ему навестить больничное крыло. «Пошла к черту, Паркинсон», - только и ответил он. Девчонки подняли визг, и ему пришлось уйти, не доев овсянку. Теперь голод давал о себе знать громким урчанием в животе. В суровом молчании, под аккомпанемент желудка, было прочитано еще три страницы.
«Приходя на нагретую сушу, мощный экваториальный воздушный поток в нижних слоях прохладнее тропического континентального (но в верхних слоях последний холоднее экваториального) и, подтекая, поднимает его кверху, вызывая интенсивные конвективные ливни». Блейз нещадно нахмурил лоб - понятие «конвективных ливней» прошло мимо него.
Да и обстановка в библиотеке сегодня не располагала к усвоению новых понятий. Прямо напротив Забини сидел непредсказуемый циклон – Лавгуд. Вот и сейчас она что-то напевала, мерно постукивая ногой в сношенной туфле. «Наверно, читает про своих любимых нарглов... – решил юноша. - Да она куда хуже любых осадков».

В этот день плакал весь Хогвартс - кроме Блейза, конечно. Похороны Дамблдора превратились в нелепый спектакль, сопровождаемый сопением, рыданиями и писком. Он чертовски устал, бессонница стала его постоянной гостьей.
Что-то надо было делать, просто необходимо. Вот и сейчас он не мог отвести глупого, пустого взгляда от ее маленькой головы. Она сидела рядом с Лонгботтомом, почти касаясь его плечом. С кончика ее носа падали прозрачные капли, вот тебе и Полоумная... Хотелось подойти, утешить ее, приласкать. Странное ощущение, абсолютно новое, но вместе с тем волнующее... После прощания с директором студенты стали расходиться по спальням. Луна, обняв Грейнджер и улыбнувшись остальным, почти что побежала прочь. Забини не хотел оставлять ее одну. Подождав, пока слизеринцы отпустят очередную порцию саркастических шуток в адрес Поттера, он направился следом.
Шаг за шагом он приближался к гостиной Рейвенкло. За время этой безмолвной погони Блейз решил сказать ей всю правду. Правду о том, что он больше не может так; что проклятая бессонница совсем свела его с ума, и только она, Луна Лавгуд, сможет исцелить его.
Приглушенный шепот за углом заставил Блейза насторожиться. Забини осторожно выглянул и замер. Лавгуд стояла, уткнувшись лицом в плечо гриффиндорского увальня Лонгботтома. Плечи ее мерно вздрагивали, а Невилл аккуратно гладил ее по светлым волосам. «Да... Да... Дамблдор был таким замечательным, - всхлипывала девушка. - Еди.. Единственный такой».
Все это показалось Блейзу страшным богохульством: толстяк гладил ее по голове, по тем самым волосам, которые ночами перебирал Блейз, чьей яркостью он любовался... И так пошло, так вульгарно, банально... Просто трепал по голове, словно послушного щенка.
Осторожно, словно боясь самого себя, Блейз пошел в слизеринскую гостиную. Студенты недоуменно оборачивались ему вслед: несгибаемый Блейз Забини шел с низко опущенной головой, словно только что получил хорошую оплеуху,.
Потрескивающий в камине локон издавал отвратительный запах... Проходившие мимо слизеринцы затыкали носы и торопились укрыться в своих спальнях. Блейз жадно, большими стаканами, пил воду и вдыхал эту вонь, будто она могла помочь ему забыться. Да, все решилось! Проклятое наваждение сгорит вместе с локоном, и больше не будет этой бессонницы, этого лихорадящего жара и этих глупых мыслей о том, что они когда-нибудь будут вместе.

Да, клок волос просто сгорел, не оставив ничего, кроме кучки пепла, но это не принесло долгожданного облегчения. Все стало гораздо хуже. Нет, мать не была бы против его встреч с дочерью Ксенофилиуса Лавгуда. Скорее наоборот, миссис Забини любила привлекать внимание к своей персоне. Тем более что Луна была чистокровной, а ее покойная мать даже пользовалась уважением в кругах сумасшедших, но признаваемых всеми ученых. С этим проблем бы не возникло бы, но...
Можно было бы собрать эти светлые, словно песок, волосы в замысловатую прическу, надеть на эти пальцы множество колец с яркими камнями, запереть ее в огромном доме, но... Она бы все равно осталась такой же далекой от него и такой же странной. Она будет так же смотреть в окно наивными глазами, любуясь красотой природы, а он тем временем будет сгорать от черной ревности и желания обладать ею целиком. Ею - непостижимой и недоступной, словно сама Африка.
Голос мадам Пинс вывел Блейза из забытья. «Молодой человек, - проскрипела она, - Я ценю вашу тягу к знаниям, но я тоже должна отдыхать!» Забини окинул библиотеку ищущим взглядом: Полоумной не было... Она, шурша свитками, направлялась к выходу. Торопливо перелистнув еще две странички, юноша закрыл книгу. «Спасибо, - холодно ответил он, - Я завтра еще зайду!» «А позвольте поинтересоваться: о чем вы читаете?» - ехидно улыбнулась библиотекарша. «Африка — континент, расположенный к югу от Средиземного и Красного морей, к востоку от Атлантического океана и к западу от Индийского», - хмуро пробормотал Блейз, глядя в спину удаляющейся Лавгуд. Девушка неловко прыгала на одной ноге, и ее светлые волосы тускло блестели в свете ламп. «Африка...» - еще раз повторил он.