Черное озеро
…как нравится тебе
твой синеглазый мальчик,
О Леди Смерть?
(Э.Э.Каммингс)
Гарри терпеть не может Эдварда Монтегю (слишком уж он по характеру похож на Перси Уизли), но в расследовании головоломных дел тому действительно цены нет, может, он и впрямь имеет право так задаваться. Чем скандальнее преступление, тем более довольная ухмылка растекается по лицу Эдварда, делая того похожим на лягушку-альбиноса.
– Новости, Поттер. Только что Сайлас Грэм сообщил. Ну, ты знаешь, тот сквиб, из маггловской полиции. У них опять два трупа. Внешность и способ убийства тебе описать или сам догадаешься?
– Точно как в тех случаях?
– До последней детали. Парень, Мэттью Салливан, семнадцати лет, и девушка, Джули Стоу, девятнадцати. Выбор жертв, способ убийства, все совпадает. Как и в предыдущих случаях, жертвы не были знакомы, вообще никак не пересекались. Магглы проверяли серьезно, наши тоже проверяли: никаких общих друзей, родственников, одноклассников, вообще ничего. Оба убиты смертельным заклятием, на лбу парня вырезан шрам, точь-в-точь как у тебя.
– Палочка найдена?
– Да. В этот раз – да. Что бы это значило, как думаешь? Может быть, во всех эпизодах использовалась одна и та же палочка – с минуты на минуту будет готово заключение.
– Дашь прочесть?
– Разумеется, хотя тебе этого не поручали. Личный интерес в расследовании, видите ли… Читай, все равно завтра во всех газетах будет. Ах ты черт, мне же нужно…
Монтегю делает умоляющее лицо.
– Распишешься за меня в получении? Я буквально на полчаса, все долги подобрать нужно, прежде чем за это вот… браться. Шеф же башку отгрызет, громкое дело, не громкое, а свои дела другим передаешь – изволь все подчистить.
– Интересно, сколько из них огребу я? – ворчит Гарри. – Ну ладно, я посижу.
Монтегю бросает ему на стол конверт с фотографиями и исчезает.
Гарри запускает руку в уже вскрытый конверт. С двух фотографий – маггловских, обыкновенных – смотрят на него парень и девчонка. Живые. На посмертные фотографии он посмотрит позже.
Джули Стоу – копия восемнадцатилетней Гермионы, только волосы чуть темнее и глаза светлые, – улыбается так, будто фотография на самом деле волшебная. Парень, Мэттью Салливан, – почти в точности сам Гарри в семнадцать, разве что немного более упитан и не носит очков.
Через четверть часа на стол Монтегю ложится докладная от экспертов. Гарри вскрывает конверт, разворачивает бумагу и впивается взглядом в написанное. Потом встает, комкает докладную, сует в карман и вылетает из кабинета, будто за ним гонится свора бульдогов тетушки Мардж.
Сначала он должен проверить все сам.
Палочка, обнаруженная на месте преступления, ранее принадлежала Альфреду Нотту, ныне отбывающему длительный срок в Азкабане. Гарри нужно в Архив, срочно. Пока туда не добрался этот хлыщ Монтегю или кто-то еще.
***
Гарри прекрасно помнит, у кого могла оказаться эта палочка Альфреда Нотта.
По описям палочка (тринадцать дюймов, бук, волос единорога) проходит как сломанная при задержании опасного преступника, ничего особенного. Вот только арестовывал Нотта Рон Уизли самолично. Ему тогда еще одновременно вынесли благодарность за поимку – и порицание за превышение полномочий. Дескать, палочка должна была быть сломана только по приговору суда и никак иначе. Что же за обломки были тогда предъявлены суду на самом деле? Разбираться, наверное, никто не стал.
Даты трех предыдущих убийств, наверное, каждый из аврорского подразделения знает наизусть, Гарри тоже. Где же был тогда Рон?
Гарри помнит совершенно точно, что вечером, когда было совершено третье двойное убийство, они заступили на патрулирование вместе, но потом Рон получил записку от информатора с просьбой о срочной встрече и, основательно выругавшись, аппарировал, клятвенно пообещав, что отсутствовать будет не более получаса. Правда, задержался слегка, но выглядел и вел себя вполне нормально.
Пока еще кто-нибудь внимательный (Монтегю, например – у него этого не отнимешь, въедливый, ублюдок) не прочел докладную экспертов и не взялся за Рона, он, Гарри, должен успеть найти его сам. Пока Монтегю закончит с передачей своих дел, пока затребует копию…
– Поттер, тебя письмо дожидается, – всунув голову в кабинет, бурчит вечно недовольная Гейл Пирсон. Ее длинный нос едва не достает до противоположной от двери стены. Разумеется, она обожает совать его в чужие дела. – Почему-то мне подсунули. Идиоты.
Швыряет ему кое-как запечатанный конверт и хлопает дверью так, что стены дрожат чуть ли не минуту после ее ухода.
Что-то случилось с этим миром, а? Ответы никогда еще не падали ему в руки сами.
«Отель «Трансильвания» на Дрянн-аллее, номер 5Б. Это действительно срочно».
Почерк Рона никогда не отличался изяществом, и Гарри приходится напряженно вглядываться в слова, буквы в которых словно пытаются друг друга удушить.
***
Если не считать занятий Армии Дамблдора, Гарри Поттер впервые в жизни оказался под прицелом волшебной палочки своего друга, да еще и обезоруженным. Слишком много на него сегодня свалилось. Гарри понимает, что плохие новости предпочел бы выслушать сидя.
– Я просто хочу сесть. Ничего больше, честно. Может, объяснишь, что происходит? Куда ты пропал сегодня утром?
Стараясь не делать резких движений, Гарри ногой подтягивает к себе колченогий стул и садится. Отель из самых дешевых, и мебель соответствующая – не развалилась под тобой, скажи спасибо. Правда, сюда редко приходят просто посидеть на стульях.
– Ты хочешь меня убить, Рон?
– Вовсе нет, Гарри. Поэтому я тебя и позвал. Ты должен помочь мне.
– Те двое вчера – это был ты?
– Да. И вчера, и три года назад, и в позапрошлом году, и в этом сентябре.
– Зачем это все? Восемь человек, Рон…
– Восемь, десять, двадцать – какая разница? Это должны были быть вы. Ты и Гермиона. Но я не мог. Я не хотел, чтобы вы достались ему.
Голос у Рона безжизненный и тусклый, как серо-зеленые, дурно покрашенные стены номера 5Б, лицо тоже серое, волосы прилипли ко взмокшему лбу, взгляд одновременно настороженный и потухший.
– Кому – ему?
– Ему. Мне. Второму. Тому, кем я стал. Я ведь помню, что именно сказал мне в лесу тот чертов медальон перед тем, как я его разрубил. Всегда помнил. А потом, когда торчал в больнице, я встретил его, Второго. Потом понял, что не могу от него отделаться. Хватило часа, что я его слушал – и теперь я весь его, со всеми потрохами. Но я не хочу, чтобы ему достались и вы, Гарри. Я люблю тебя и Гермиону и не хочу, чтобы Второй сделал с вами все это… потому что ему так медальон сказал. Он полный псих. И я попытался обмануть его, чтобы он успокоился и оставил меня в покое. В первый раз было трудно. Я нашел парня и девчонку, выбрал таких, чтобы он был похож на тебя, а она – на Гермиону. Им было примерно по восемнадцать, как нам, когда мы жили в лесу. Правда, мне пришлось немного остричь ей волосы, а для него – купить очки. Я сделал это один раз и подумал, что свободен. Второй не приходил почти два года. Родилась Рози, Гермиона уже была беременна Хьюго, когда он снова явился. Он приходит все чаще, и больше не согласится на замену. Теперь я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделал, Гарри. Это важно. Помоги мне.
Гарри в очередной раз набирает полную грудь воздуха и наконец вклинивается в монотонный монолог Рона. Может быть, он пожалеет об этом, но молчать тоже не может. Нужно что-то сказать. Все равно что. Выиграть время. Заставить его опустить палочку, позволить помочь.
– Что я должен сделать? Помочь тебе бежать?
– Нет, Гарри, это не сработает. От него не убежать. Я попрошу о другом. Это для моих детей и Гермионы, и для родителей. Я не хочу, чтобы они знали, ведь эта история точно вылезет наружу. Я не хочу, чтобы мои дети росли детьми сумасшедшего убийцы. Не хочу попасть в Азкабан или торчать в Мунго, забыв собственное имя, пока не умру там, как родители Нева. Ведь он… он уже не остановится. С каждым разом Второй требует все больше, Гарри, и все чаще. Он непременно заставит меня убить тебя и Гермиону. Я уже все обдумал, поэтому и позвал тебя сюда.
– Что…что ты обдумал?
– Можешь дослушать, не перебивая? Я уже три месяца работаю по одной группе здешних деятелей. Ввозят разную дрянь из Азии – «сонную одурь», «черный снежок», «коготь дракона». Ты знаешь, а Второй мне здорово помог с ними, он понимает их куда лучше, чем я, как будто знает, куда идти и у кого что узнавать. На сегодня у них намечена передача особенно крупной партии. Сам понимаешь, никто не удивится, если я попытаюсь накрыть их и геройски погибну, словно полный идиот. Пусть скажут, мол, в одиночку полез в эту навозную кучу, сам виноват. Я прошу тебя, Гарри, сделай это для меня. Я боюсь, что уже не смогу остановиться.
– Максимум через час тебя объявят в розыск, Рон. Как только Монтегю запросит копию вот этой докладной. И тогда уже ничего нельзя будет поделать. Почему ты не пришел ко мне раньше? Мы ведь могли бы с этим справиться, ведь и не с таким справлялись. Почему ты не сказал мне – мне, своему лучшему другу, – что с тобой происходит, почему позволил всему этому зайти так далеко?
Гарри орет на Рона, обзывает последними словами, как будто тот вовсе не держит его под прицелом палочки.
Эта вспышка оставляет Рона почти равнодушным. Он просто качает головой и продолжает говорить:
– Просил же не перебивать. После второго убийства я понял, что он уже от меня не отстанет. Я стал специально искать парней и девчонок лет восемнадцати, которые хотя бы отдаленно были похожи на тебя и Гермиону, присматривался заранее, запоминал. Иногда, правда, приходилось кое-что поправлять. Очки сейчас мало кто носит, а обязательно нужно, чтобы они были, приходилось покупать. Перед третьим убийством я купил сразу несколько пар и только потом понял,
что это значит.
Четвертой девушке пришлось вставить в глаза эти штуки, линзы цветные, глаза ведь у нее были не карие, а серые. Сделай для меня то, что я просил, Гарри, пожалуйста. Я бы хотел остаться и увидеть, как вырастут мои дети, много чего еще хотел бы успеть, но знаю, что уже не получится. Я превращаюсь в… даже не знаю, нет для этого названия. Я не хочу, чтобы меня заперли в отделении для буйных, не хочу позора для всех своих. И не хочу отдавать Второму тебя или Гермиону. Все очень просто, Гарри. Я устал, правда очень устал – каждый день изображать кого-то другого, нормального человека. Помоги мне. Пообещай, что не откажешься.
– Да, Рон, – Гарри немного медлит с ответом. – Я обещаю.
– Хорошо, – выдыхает Рон. – Я готов. Встреча этих деятелей состоится через четверть часа. После…ты должен будешь… оставить меня там. Потом – дождаться, когда туда подтянется первая группа, и поднять тревогу. Все очень просто. Есть еще время выпить по стаканчику, как в старые времена, а?
– И куда пойдем пить? – спрашивает Гарри как ни в чем не бывало.
– Неужели ты думаешь, что я тебя вот так отпущу? Нет, Гарри. У меня все с собой, – из внутреннего кармана Рон достает небольшую фляжку и прикладывается к ней. – Как в школьные времена, а?
– И то правда, – отвечает Гарри, все еще под прицелом палочки Рона. Берет фляжку и делает хороший глоток. Спиртное обжигает глотку, Гарри выдыхает и делает еще глоток.
– Посидим напоследок, а? Как тогда? – Рон опускается на пол, вытягивает ноги, шлепает ладонью по неплотно пригнанному паркету. – Садись рядом. И забери, наконец, свою палочку. Только помни – ты обещал.
Когда им обоим было по восемнадцать, летом, уже после победы, они ночи напролет просиживали на крыльце «Норы» или в саду, когда молча, а порой никак не могли наговориться. Начинали каждый раз втроем, но Гермионы никогда надолго не хватало, ее быстро смаривал сон, а они двое тратили время на глупости (по ее мнению), ведь думать надо было о том, чтобы завершить образование. Но Гарри и Рону не хотелось думать об образовании, по крайней мере, не в ближайшее время, потому что будущее действительно представлялось обоим бесконечным. В долгих ночных разговорах они наверстывали упущенное, сотни жизней проживали и тут же нетерпеливо отбрасывали, искали что-нибудь получше. Порой они точно так же передавали друг другу бутылки, содержимое которых как-то очень быстро заканчивалось, и вот тогда начиналось настоящее состязание – кого первого начнет клонить в сон. Как правило, это оказывался Рон, но он упорно отказывался возвращаться в дом и спать в кровати. Не одну ночь Гарри провел, охраняя сон друга, держа его голову у себя на коленях и готовясь тут же разбудить, если понадобится – пинками, – на случай, если Молли вздумается выйти к ним. Когда будущее бесконечно, можно позволить себе что угодно. Разве могли они представить, что все вот так закончится?
Гарри вдруг отчетливо понимает, что нужно делать. Его лучший друг уже сделал свой выбор, отговаривать поздно и бесполезно, любые слова сейчас бессмысленны, да и времени нет. Нужно спешить, пока не ушла решимость.
– Ты правда готов, Рон?
Под его взглядом Рон съеживается и опускает голову.
– Я готов, – отзывается Рон.
– Спасибо, что не смотришь на меня.
– Это просто потому, что я тебе доверяю, – отвечает Рон, по-прежнему не поднимая взгляда. – Ничего страшного, Гарри. Это быстро. Сам знаешь.
В последний момент Рон зажмуривается, успев удивиться, почему вспышка смертельного заклятия не зеленая.
Откуда эта боль в руке, и голову у виска словно обожгло, боль такая острая, но у мертвых же ничего болеть не может…
Темные воды обступают его, теперь уже не страшные, теперь уже спасительные. Вдыхая воду как воздух, Рон запрокидывает голову и широко улыбается, зная, что Второй больше никогда не придет, он утонул, сгинул. Рон тоже тонет и больше ничего не боится, утонуть – все равно что уснуть, совсем не больно, так ему говорили в детстве. А нет, это про замерзнуть. Это последнее, что Рон вспоминает перед тем, как погрузиться в сон на холодном дне черного озера.
