Двойная звезда

Глава 3

Сириус
Она смотрела на него, как смотрят на чудовище, ворвавшееся в чудесный сон и превратившее его в кошмар. Что наговорил ей Рег, интересно?
Неправда. Ему не было интересно. Он глядел на свою мать, умершую десять лет назад, на женщину, которая залечивала его детские синяки, учила его читать, рассказывала о правилах хорошего тона, строго отчитывала за испачканную одежду, кривилась при виде его друзей, рылась в его вещах, слала ему одно за другим письма с проклятиями, стёрла его имя с родового древа, снилась ему в Азкабане, кричала на него с портрета. Просто глядел – и не мог понять, что чувствует.
Он помнил это платье. Вальбурга его любила. Кажется, оно было частью её приданого, она гордилась, что сохранила фигуру. Конечно, подогнать одежду по размеру – не проблема для ведьмы, но леди Блэк утверждала, будто никогда этого не делала.
Вот так. Он даже в мыслях не называл её мамой. Вальбурга, миссис Блэк, на худой конец – старая горгулья.
Какая же она старая?
- Прошу вас, сын мой.
Высокая надменная дама в старомодном наряде царственным жестом указывает на место во главе стола.
- Матушка, я не могу здесь сидеть.
Кто дёргал его за язык каждый раз, когда они разговаривали? Так ли это было надо?
- Отчего же?
В голосе – сдерживаемая сталь. Пока – сдерживаемая.
- Я не глава рода, мадам. Вы сами...
- В этом доме не хозяин ни Арктур, ни Сигнус, ни мой отец,– раздражение нарастает. Кажется, скоро между ними начнут проскакивать искры. Опять?
Зачем он это делает?
- Этот дом принадлежит Ориону, а после его смерти – его детям. Занимайте своё место, сын мой, завтрак стынет.
В глазах леди Блэк на миг мелькает растерянность – как будто она тоже пытается понять, для чего затевает ссору.
Но этого ведь не может быть, правда?
Хочется ответить. Очень хочется. Вспомнить про имя, выжженное с родового древа, про Регулуса, официально объявленного наследником.
Сириус медленно подходит к месту отца и занимает его. Рядом беззвучно опускается Рег.
Тарелки уже стоят, как положено: перед младшим – его недоеденный салат. Вальбурга сидит напротив. Мать. Напротив сидит мать. Смотрит на сыновей, глаз оторвать не может.
Кусок не лезет в горло, хотя минуту назад Сириус был голоден.
- Может, вы наконец расскажете мне, что происходит?
Регулус молчит. Маленький мерзавец. Наворачивает салат, будто в жизни ничего вкуснее не ел, и предоставляет право голоса старшему.
А ему сейчас нельзя рта открывать. Поругаются же немедленно.
- Я сам ещё не до конца понимаю, мадам. Я пытаюсь изменить... прошлое, иду наугад.
- Что это за история с хоркруксом?
Младший всё так же глух и нем. Зараза слизеринская.
- Регулуса спрашивайте, матушка. Я от него впервые слово «хоркрукс» услыхал.
- Регулус?
Теперь не отмажется. А Сириус может пока перевести дыхание.
– Я случайно об этом узнал, мадам. Лорд попросил у меня эльфа и воспользовался им, чтобы спрятать артефакт в пещере посреди озера инфериев. Я полюбопытствовал, зачем такая серьёзная защита, и... В общем, сомнений нет, матушка. Мы отнесли хоркрукс профессору Дамблдору, он заверил нас, что артефакт будет уничтожен в ближайшее время. После завтрака я отправлюсь к Лестранжам, а Сириус, надо полагать, - к Поттерам. Далее мы планируем скоординировать усилия и решить этот неприятный для всех нас вопрос окончательно.
Эк у него гладко на словах получается. Спокоен, как удав. Спятивший Тёмный Лорд для него уже не господин и повелитель, а «неприятный вопрос». Как это... по-слизерински: тот, к кому ты потерял уважение, из разряда людей переходит в разряд негодных предметов.
- Вы ставите себя под удар, – кажется, леди Блэк ещё не до конца уяснила, во что они вляпались.
- Нет, матушка, – возразил Рег. – Мы ставим себя под лёгкую пощёчину, чтобы избежать отсечения головы. Сириус, ты почему ничего не ешь?
- Не могу, – чуть помедлив, честно ответил он. – Слишком хорошо помню, что вы мертвы.
Мать и брат поглядели на него, чуть опешив.
- Я чересчур много помню, – кажется, крышу сносило. – Как вы, матушка, кричали на меня с портрета, что я вожу грязнокровок в дом. Как Кричер скулил, вспоминая «хозяина Регулуса» и «хозяюшку Блэк» - он вас так и называл, «хозяюшка Блэк». Как я бился головой о дверь комнаты, на которой висел пожелтевший пергамент «Без разрешения не входить». Как выцвели и покрылись пылью зелёные знамёна над кроватью Рега. Я смотрю на вас и до смерти боюсь сделать что-то не так, изменить что-то не то и через шестнадцать лет снова выть у навсегда закрытой двери и ругаться со склочным портретом. И не надо на меня так смотреть, гриффиндорцам положено быть пафосными. Мы эти... отважные и благородные. И я сейчас отважно и благородно боюсь сделать шаг. А ты спрашиваешь, почему я ничего не ем. Буду есть. Когда поверю, что вы настоящие.
Сириус почти силой заставил себя замолчать. Зачем злить её понапрасну? Наверное, в словах Дамблдора про постазкабанский синдром всё же есть толика истины.
Вальбурга смолчала. Только протянула через стол руку к старшему сыну, неожиданно мягко коснулась сжатого кулака. Тонкие пальцы, одинокая полоска обручального кольца.
Пауза затянулась. Проклятые слизеринцы, да скажут ли они что-нибудь?!
- Я не знаю, чего вы ждёте от меня, мадам. Я не знаю ничего, я просто хочу, чтобы вы все остались в живых.
Холодные голубые глаза смотрят на него с блэковской решимостью.
- Мы останемся. Ведь ты вернулся.
Он не видит связи, не видит смысла в её словах. Но это не имеет значения; дураку ясно, что гриффиндорец никогда не поймёт слизеринскую логику.
- Знаешь, Сириус, – она говорит медленно, задумчиво, подбирая слова, – мы гибнем тогда, когда не видим выхода. А не видим мы его зачастую потому, что не понимаем вовремя: вон она, смертельная опасность, надо бежать прочь со всех ног. Успокойся, сын. По меньшей мере одну ошибку мы уже не совершим.
Хочется иррационального: встать и обнять её. Ни ему, ни ей это не надо, но хочется. Поди ж ты – с десяти лет не было таких порывов.
Вальбурга резко откинулась на спинку стула, промокнула губы салфеткой.
- Если ты ничего не будешь есть, не мучай себя, иди к Поттерам. Тебе же надо.
- Надо, – неожиданно хрипло ответил Сириус. Вспомнилось восково-бледное лицо мёртвого Джеймса, лежащего у порога собственного дома. – Очень надо.
- Так иди. Только возвращайся к вечеру. Я велю приготовить пирог с яблоками.
Он кивнул. Поднялся; Регулус тут же вскочил, будто только того и ждал.
- Мам, я тоже пойду. Хочу порешать всё поскорее.
- Хорошо, ступай. Но к ужину я желаю тебя видеть. Вас обоих.
Она осталась сидеть за столом одна – строгая аристократка, провожающая сыновей в бой. Ладно Сириус, он к друзьям собрался; а Рег?
Кричер тихо и неторопливо собирал посуду. Леди Блэк сидела, подперев голову рукой, и смотрела, как её дети один за другим уходят в камин.

Когда мелодично тренькнуло опознающее заклинание, Сириус вздрогнул. Это было так давно.
Это закончилось так страшно.
Промозглая ночь.
Бледный Джеймс у порога.
Крик ребёнка.
Пронизывающий холод утраты...
- Бродяга?
Лили выскочила из кухни – раскрасневшаяся, в переднике поверх смешной домашней мантии в цветочек. Вроде безвкусица, а ей идёт. Из распахнутой двери потянуло подгоревшим пудингом. Лили резко остановилась, изумлённо глядя на Сириуса.
- Бродяга?
Она не сомневалась, что это он. Ведь опознавалка сработала. Хорошо; будет легче объяснить.
- Лили, я... Я хроноворотом сюда... Издалека. Позови Джеймса, поговорим.
Горло перехватывало. Она метнулась в гостиную – такая живая, такая настоящая. Сириус шагнул за ней следом.
Он успел забыть, как выглядел их дом, и теперь вспоминал, замирая от восторга. Люстра. Ковёр. Столик. Чашка. Каждый предмет – волна нежности. Дементоры не давали ему помнить всё это; теперь счастье переставало быть только словом, застрявшим в памяти. Стул. Пуфик. Грязная тарелка. Ей тут, конечно, не место, но её Блэк сейчас тоже любил.
Объяснять пришлось долго. Было трудно говорить, формулировать чётко. Хотелось просто обнять их и сидеть тихо. Джеймс слушал его сбивчивый монолог внимательно и серьёзно, в глазах – сосредоточенность аврора при исполнении. Лили сидела, перепуганно зажав руками рот. Слушать историю собственной смерти ей было жутко.
- Так как же это получается, – наконец медленно спросил Джеймс, – вас тут теперь двое?
- Да. И я набью морду тому молокососу, чтобы не давал идиотских советов!
- Подожди. А что будет, когда вы встретитесь?
Сириус сглотнул.
- Не знаю. Вроде мой предок, который придумал этот хроноворот, встречался сам с собой, и ничего. Если старые бумажки Блэков не врут, оба остались в полном порядке.
Джеймс улыбнулся.
- Ну, значит, мне крупно повезло. У меня теперь двое Бродяг! Причём один из них – очень умный. Прорвёмся, Сириус.
Он поднялся с дивана – почти мальчишка, гордый значком аврора, который носил в кармане.
- Извини, друг, но я и так уже на работу опоздал. Пойду, попробую там навести шороху. А ты пока собери в список всякое важное, о чём мы узнаем слишком поздно, хорошо?
Блэк криво ухмыльнулся.
- Веришь, я боюсь тебя отпускать.
- Брось, я же не сегодня должен помереть. Значит, волноваться нечего. Не уходи, пока я не вернусь, ладно?
Унять дрожь в руках. Девятнадцатилетнему Поттеру не объяснишь, что быть легкомысленным опасно для жизни. Да и не этим надо сейчас заниматься.
Собраться. Успокоиться. Подумать.
- Лили, дашь перо и пергамент?
Что же написать? Память подводит, нервы барахлят. «Питер Петтигрю – предатель?» Это, конечно, лезет в голову первым, но уже неактуально: Джеймс знает. Что ещё? Имена Пожирателей – Сириус, хоть убей, не помнил, когда о ком они узнали. Даты и обстоятельства смерти фениксовцев, так подробно, как только можно. Мерлиновы подтяжки, оказывается, цифры выветриваются из головы быстрее, чем зубодробительные описания трансфигурационных ограничений! «Будьте осторожны, убивая Волдеморта: эта сволочь умеет возрождаться...»
Тихонько подошла Лили, поставила рядом с Сириусом чашку чая и тарелочку с выпечкой. Он не глядя сунул в рот круассан, ругнулся, посадив кляксу на слово «Гидеон». Ладно, всё равно придётся переписывать, слишком беспорядочно выходит. Факты упорно не желали вспоминаться в правильном порядке. Доркас... Как же умерла Доркас? И главное – когда?..
- Лили, можно ещё лист? Кстати, ты почему не на работе?
Миссис Поттер – как же приятно её так называть! – грустно вздохнула.
- Не пускают. Говорят, нога недостаточно зажила. На самом деле всё с ней в порядке, видишь же, я нормально хожу. Но Муди объяснишь, пожалуй. А Джеймс так вообще лютует...
Надо что-то ответить, но в памяти всплыло ещё одно имя, и Блэк вернулся к пергаменту.
Когда список наконец был готов, Сириус испытал нечто вроде разочарования. Чем же теперь заняться? Как дождаться Джеймса, он ведь поздно приходит?
Лили подошла, села рядом. Тёплая и домашняя; а ведь когда-то Блэк почти обижался на Джеймса за то, что он женился, думал, дружба отодвигается на второй план... Глупый был. Надо себе морду набить. За идиотизм.
Собственно, случай представился быстро. «Бродяга номер два» ввалился в гостиную весёлый, шумный и чумазый. С порога начал что-то возбуждённо рассказывать Лили – и замер.
Момент истины настал. Сириус Блэк и Сириус Блэк стояли на расстоянии вытянутой руки, глядя друг на друга в упор.
Ничего не случилось. Небо не рухнуло на землю, из облаков не прозвучал трубный глас, возвещающий о конце света, даже шнурки не развязались ни у одного, ни у второго. В кои-то веки родичи не соврали.
- Ты кто такой? – обалдело спросил младший.
- Сириус я, – осклабился старший. – У Блэков, чтоб ты знал, есть хроноворот для всяких экстренных случаев. Вот я им и воспользовался.
- Хроноворот? – тупо спросил двойник. – Какой ещё хроноворот?
- Круглый, – рявкнул Сириус. – Ты хроноворотов не видал, что ли? Не веришь – спроси у мамочки, она знает.
- Подожди, подожди, то есть ты – это я?
Вот же бестолковый!
- Ну да, я – это ты. Только постарше и поумнее. Явился с длинным списком, в списке куча дел, и первое – вправить твои свёрнутые набок мозги, а то ты совсем думать отвык.
Младший скривился.
- О, Мерлин! Я что, с возрастом стану так похож на милых родственников? Нет, лучше сдохнуть сегодня!
Это получилось само. Он даже не успел заметить, как кулак резко пошёл вперёд и въехал прямо в смазливую физиономию. Мальчишка отлетел к стенке; Лили тихо охнула, но с места не сдвинулась.
Хорошая взбучка ему всегда прочищала башку. Он это с шестого курса помнил.
Младший встал. Мотнул головой. Утёрся. Мутным взглядом посмотрел на старшего. Спросил удивлённо:
- Ты чего?
Нет, определённо Дамблдор в чём-то прав. Теперешний Сириус сначала дал бы сдачи, а потом стал задавать вопросы.
- Из-за твоего идиотского совета в восемьдесят первом погибли Джеймс и Лили, – ему многого стоило не заорать на малолетнего придурка, а говорить тихо и почти спокойно. – Только потому, что ты не дал себе труда подумать прежде, чем ляпать языком. И если для того, чтобы поменять твои привычки, надо вышибить тебе все зубы, то я запросто.
- Слушай, эээ... Сириус, остынь, – кажется, он здорово напугал этого остолопа. – Давай мы сядем на диване, и ты мне всё толком объяснишь, идёт? Я не хочу давать идиотских советов. Я не хочу, чтобы из-за меня умирали друзья. Но, Цирцеева задница, может, ты просто расскажешь мне, что стряслось?
Третий раз за сегодняшний день – или четвёртый? Нет, третий. Рега можно не считать, с ним о другом говорили. Моргана-девственница, дай сил пережить это снова...

Регулус
В Лестранж-мэноре тихо и уютно, как всегда. В малой гостиной царит приятный полумрак, негромко звучат гитарные струны, лениво перебираемые Родольфусом. Рабастан, блаженно зажмурившись, развалился в кресле, тонкие пальцы ловко чистят мандарин – яркое пятно среди оттенков синего и серого. Братья тягуче-расслабленны, как сытые змеи.
До чего же у них хорошо! Регулусу нравилось приходить сюда, вести с Лестранжами неспешную беседу, любоваться их движениями: скупыми, отточенными, когда им того хотелось – абсолютно синхронными.
Он всегда им завидовал. Неистово, зло. До крови кусал губы, глядя на них, лениво переглядывающихся, почти никогда не выпускающих друг друга из вида. На Рождество раз за разом загадывал желание: один такой вечер с Сириусом. Только один. Большего ему не получить от всех святых угодников вкупе со всеми великими магами древности. Желание, конечно, не исполнялось. А Регулус, движимый странным мазохизмом, снова и снова приходил к Лестранжам.
Сначала они не воспринимали его всерьёз. Он почти не умел того, в чём им не было равных; они досадовали на его проблемы со скоростью реакции, координацией движений и глазомером, он путался в зубодробительных заклинаниях, которые они знали не хуже алфавита, и не успевал резво отпрыгивать с дороги. Но наконец Родольфус и Рабастан стали маленькой победой младшего Блэка – хотя, если вдуматься, не такой уж и маленькой. К концу седьмого курса оценки Регулуса по Чарам и ЗОТИ улучшились настолько, что Вальбурга хвалила его и разрешала уезжать к Лестранжам надолго. Улучшенная реакция позволила ему стать отличным ловцом. Но главным было другое.
Он научился перехмыкиваться с ними, понимая с полуслова, ловить их мимолётные взгляды и отвечать на них чуть заметным кивком головы, реагировать на лёгкие движения тонких пальцев. Он стал третьим в молчаливом дуэте. Это не заменило ему Сириуса, но принесло облегчение. По крайней мере, он больше не был один.
Мягкий ковёр на полу делает неслышными шаги, но братья, конечно, видели и вспышку в камине, и тень, на миг заслонившую позеленевшее пламя. Дольф тренькает чуть невпопад, приветствуя. Баст лениво открывает глаза, провожает взглядом. Сытые змеи. Мягкий полумрак. Хорошо.
Простите, ребята.
Рег скользнул в кресло – рядом с братьями в младшем Блэке всегда появлялись уверенность в себе и почти кошачья грация. Тихо бросил в темноту:
- Разговор.
Дольф отложил гитару, сел на диване, чуть скрипнула кожаная обивка. Баст тоже подобрался, посмотрел серьёзно.
- У нас неприятности. Как сказал бы мой любезный братец, мы влипли по самые гланды.
Вспыхнул поярче огонь в камине, весело полетели искры. Дольф лениво повёл рукой – разъехались в стороны тяжёлые шторы. Рег махнул палочкой, призывая омут памяти из ниши в стене.
- Недавно Лорд попросил у меня эльфа, – сказал, доставая воспоминание и швыряя в омут. – Эльф едва не погиб, и я расспросил его, что, собственно, произошло. Было не совсем понятно, как его лечить. И мне открылась весьма неприглядная картина... – воспоминание хорошо размешать, откинуться в кресле – пусть смотрят.
Один за другим братья скользнули к столику, куда Регулус поставил омут. Посмотрели. Обменялись быстрыми взглядами. Интересно, они читали хоть четверть книг по теории тёмной магии, которые Блэк отыскал в их библиотеке?
- Здесь ведь не всё.
Это не вопрос, а утверждение. Дырки в воспоминаниях Родольфус различает так же хорошо, как дырки в стенах.
- Не всё. Остальное – детали. Говорили с Сириусом, он пришёл вчера. Рассказал матери. Достал хоркрукс, отдал Дамблдору. Сказал ему, что меняю сторону. Теперь пришёл сюда. Я не хочу уходить без вас. И не хочу оставлять вас здесь.
Пауза. Они сидят неподвижно, но Рег видит, что между ними идёт безмолвный диалог. Потом Дольф говорит:
- Белла не оценит.
Блэк молчит. В дела четы Лестранжей он не лез никогда – в отличие от дел братьев Лестранжей.
- Я правильно понимаю, – медленно начинает Баст, – что хоркрукс – это гарантированная потеря контроля?
- Правильно.
Теперь молчат они. Долго; секунды текут, перерастая в вечность. Регулус не выдерживает первым.
- У него даже программа меняется, становится всё более дикой и нелогичной. Скоро мы будем просто носиться по улицам, беспорядочно авадя магглов. А потом что? Чего ещё захочет от нас безумец?
- А потом мы станем безумны следом за ним, – задумчиво говорит Рабастан. – Тёмный лорд влияет на своих слуг. Мы будем умирать на идиотских заданиях, а он – делать всё новые и новые хоркруксы...
- Я смотрю, ты уже решил? – голос у Дольфа чуть более резкий, чем можно было ожидать.
- Нет, – Баст, напротив, почти беззаботен. – Я пойду за тобой и сделаю, как ты скажешь. Но право на собственное мнение я имею?
Снова повисло молчание. И Родольфусу, и Регулусу прекрасно было понятно недосказанное: если Рабастан с таким «собственным мнением» явится к легилиментору Лорду, жить ему останется недолго. А ведь это удар ниже пояса, подумал Рег. Мы же его насильно за руки тянем.
А впрочем, зачем ты сюда пришёл, как не за этим, парень?
Что с Беллой-то делать?
- У меня вопрос, – Дольф с подозрением смотрит на омут, будто хочет вытянуть из него ещё информацию. – Этот хоркрукс, он у Лорда один? Не знаешь?
- Так ведь больше одного делать нельзя, – ошеломлённо отвечает Рег – и замолкает под насмешливым взглядом Родольфуса.
- И один делать нельзя. Я к чему спрашиваю-то. Вам не кажется, что в последнее время с ним... не всё в порядке? Я внешность имею в виду. А ведь это, по Чаршаку, первый признак...
Снова умолкли. Эти постоянные паузы, обычно такие органичные и наполненные дружеским пониманием, сегодня бесили Рега необычайно.
- Что ж, – Дольф переменил позу; Баст шумно вздохнул, – давайте посчитаем расклад. Малфой, разумеется, при таких обстоятельствах от Лорда отколется. Безумец – это в первую очередь экономическая нестабильность. Крэбб и Гойл, понятно, с ним. Снейпа туда же. Раз Снейп – значит, Малсибер, Эйвери и Забини. По крайней мере, серьёзных причин оставаться у них вроде нет.
-Зато мозги есть, – бросил Рабастан. – Значит, не останутся.
- Розье и Руквуд – ребята осторожные, в петлю не полезут, если убедить, что не врём, побегут впереди нас. Остальные могут стукнуть.
- Могут, – кивнул Регулус.
- А с другой стороны, так ли сильно нам нужны остальные? Первый круг считай вот он, на ладони. Как думаете, хватит?
- Хватит, – уверенно сказал Рабастан; ему в руку шлёпнулся призванный мандарин.
- Должно хватить, – подтвердил Рег.
- Тогда я к Малфою?
Родольфус поднялся с дивана, не дожидаясь ответов. Накинул мантию. Скользнул к камину.
- Дождитесь меня, ладно?

Сириус
Разговор удался: обоих Блэков трясло, стучали зубы о края заботливо поданных Лили чашек с огневиски. Смешные чашки в голубенький цветочек, они всегда были под рукой, чего только из них не пили... Старший, рассказывая самому себе о будущем, почему-то особенно ярко пережил всё, о чём вспоминал. Младший зеленел, как те флаги в комнате Регулуса. Иногда переспрашивал, глухо и кратко. Всё больше мрачнел. Сжимал несчастную чашку, будто горло врага. Ребёнок ещё совсем. Но мозги, кажется, в башку ввинчиваются.
Они ещё сидели на диване в гостиной – двое Сириусов рядом и тихая Лили с краешку – когда вернулся Джеймс. Усталый, но решительный. Как обычно. Помнишь, сукин сын? Он таким и был обычно. Вспоминай. Совсем у тебя память плоха стала, вся в дырках, словно балахоны дементоров.
Лили метнулась в кухню. Джеймс кивнул Сириусам, стянул мантию и протопал в ванную. Зашумела вода.
Они живут здесь, как ни в чём не бывало. Они не умирали, они даже ещё не мучились, подозревая Ремуса. Им не понять, почему он дёргается, когда кто-то из них выходит из комнаты. Они только планируют сына, которому он смотрел в глаза и с перерывом в двенадцать лет подарил две метлы.
Как им объяснить?
Вернулся Джеймс. Лили принесла ему ужин прямо в гостиную: отбивные со спаржей и пирог со шпинатом. Следов давешнего горелого пудинга нет. Да, действительно, Лили паршиво готовит. Похоже, это делал сам Джеймс, а она только разогрела.
Когда он начинает есть, Сириус видит: у славного аврора Поттера дрожат руки.
- Что-то стряслось на работе? – голос почти ровный: он очень старался.
- Нет, – Джеймс не поднимает глаза от тарелки, хотя вкуса, кажется, не чувствует.
- Что с тобой, Джейми? – это младший. Подсаживается чуть ближе, старается поддержать друга.
- Я сегодня весь день пытаюсь в себя придти, – тот тоже говорит спокойно, негромко, будто ничего не случилось. Какие-то слизеринские пляски. Надо с этим заканчивать. – После того, что мне Сириус рассказал... Вы же успели поговорить? Ну вот. Не могу поверить, что Питер... – Горло у Джеймса перехватило, он махнул рукой и замолчал.
Каково переживать это в девятнадцать? У него хоть были те три года, за которые они все здорово повзрослели...
- Ребята, вас кормить? – Лили появилась из кухни с тарелкой для себя.
- Да, – отозвался младший.
- Нет, – старший для пущей убедительности замотал головой. – Я матери обещал быть к ужину...
И замолк, глядя в удивлённые глаза. Смешался.
- Ну, я... Этот хроноворот, он... только на Блэков выводит. Я как-то не догадался сам к себе перенестись... – Мотнул головой, стряхивая наконец слизеринское наваждение. – Просто вчера должен был Рег помереть, – закончил просто, не глядя на мальчишку-двойника. – Я сначала его... а потом к вам... Мать очень просила к ужину вернуться.
Первым опомнился Джеймс: он всегда был хорошим аврором.
- И многое из того, что ты нам рассказал, знают Пожиратели?
- Что их Лорд – чокнутый маньяк. Что тех из них, кого не поубивают, засадят в Азкабан. Что их не ждёт ничего хорошего, короче. На самом деле ничего такого они не знают, Джейми. Рег же не просто... в общем, он должен был попытаться помочь. Нам. И не справиться. Теперь справился. Мы с ним у Дамблдора были, расспроси его, если хочешь. Список я тебе написал, глядеть будешь?
- Давай.
Да, он всегда забивал грусть работой, теперь Сириус вспомнил.
- Что такое «кость отца, плоть слуги, кровь врага»?
- Ритуал воскрешения. Как работает, понятия не имею, но эта мразь именно через него возродилась, – стало легче. Когда Джеймс задавал чёткие вопросы, а от него требовалось только отвечать, всегда становилось легче.
- Почему ты мне не сказал?
Голос Сириуса-младшего прозвучал неожиданно. Джеймс вздрогнул, уткнулся в список. Кажется, он знал ответ. Он всегда знал Бродягу.
- Я плохо помню то время, в котором живёшь ты, парень. Но в моей изрядно дырявой башке прочно застряло, что для меня не имел значения никто кроме Мародёров. Меня всегда можно было пронять только ими.
- Сейчас мне хочется дать тебе в морду, – здешний Блэк сидел чуть сгорбившись, сжимая в ладонях чашку, не поднимая взгляда. – У меня едва не умер брат, маленький бестолковый идиот. А ты ничего...
- Что такое хоркрукс? – перебил Джеймс.
- Артефакт тёмный. Рега расспрашивай, он в этом лучше разбирается. Вроде как Волдеморт из-за него возродился. Насколько я понял, туда втискивается часть души. С Дамблдором поговори, мы ему отдали эту штуку.
- Он уникален?
- Понятия не имею. Говорю же тебе, вчера это слово услышал.
- Ясно. Значит, следующий этап – разговор с Дамблдором. Сириус, успокойся. Жив твой мелкий, это самое главное. Эээ... Сириус прав, нечего сразу всё на нас вываливать. Лили, чай ещё остался?
Кажется, они наконец поняли. Прочувствовали. Глаза сумасшедшие у обоих. Почти как у него самого были сразу после Азкабана.
- Что означает черта, которой ты отчеркнул Пожирателей?
- Я не надписал, да? Прости. До черты – те, кого доказали. После – отмазавшиеся. Они точно из этих, но Визенгамот их оправдал.
- Малфой, Забини, Снейп, Роул, Макнейр... А что, просто руку на Метку нельзя было проверить?
- Можно. Но они красиво отмазывались. Малфой, например, согласно официальной версии, все эти годы проходил под Империусом. Со Снейпом вообще странная история... – Сириус запнулся. – Хотя погоди, тут надо ещё разобраться. Я не уверен, что оно... Ну, в общем, что уже случилось. Всё же может поменяться. Не смотри на меня так, я сам знаю, что бестолково объясняю. Я ж немного знаю, я двенадцать лет просидел в Азкабане, а потом ещё полгода – взаперти на Гриммо. – Теперь он старательно не замечал Лили, закаменевшую в дверном проёме. – В списке факты. И потом, как я понял, за членство в этой их Когорте не сажали вообще. В приговорах Метка не фигурирует, только убийства. Долохова за Прюэттов посадили, Лестранжей – за Лонгботтомов...
Джеймс коротко выругался. Потом будто очнулся, вскинулся, бросил взгляд на часы.
- Если ты хочешь ужинать с кузиной Вальбургой, иди сейчас. Через полчаса безнадёжно опоздаешь. Завтра придёшь?
- Конечно. К вечеру, когда ты будешь.
- Отлично, тогда я уже перетру тему с Дамблдором, сможем делать выводы. Спасибо, Бродяга. Кажется, ты действительно спасаешь жизнь... не только своему брату.
Сириус поднялся. Заставил себя спокойно кивнуть Поттерам, мальчишке-двойнику, подойти к камину, бросить порошок в мгновенно позеленевшее пламя... Не думать о том, что сверкающий ласковыми огнями дом в Годриковой лощине может завтра снова превратиться в развалины, которые он годами видел во сне.
Даже почти получилось.

Кричер накрывал на стол, бормоча что-то под нос, тихо позвякивали тарелки. Вальбурга выпрямилась в кресле, губы поджаты, в глазах тревога, почему он раньше не замечал, сколько эмоций прячет эта каменная маска старой горгульи? Рядом стоял Рег.
Сердце громко стукнуло и рухнуло куда-то в пятки. Он уже вернулся. Улыбается уголками губ, втолковывает что-то бледной матери. С ним всё в порядке. Господи, ты есть.
- Сириус? – леди Блэк легонько оттолкнула руку младшего сына и поднялась навстречу старшему. Регулус обернулся.
- Ну как там?
- Здравствуйте, матушка. Нормально, Рег. Ты о чём договорился?
Место во главе стола Сириус занял без напоминаний. Злить мать не хотелось, да и что толку?
- О продолжении разговоров, – ухмыльнулся младший. – Родольфус пошёл к Люциусу, Люциус соберёт своих... Успешно, в общем.
Сириус посмотрел на брата недоверчиво. Лестранжи, помнится, были в числе преданнейших сторонников Волдеморта. Какие же рычаги воздействия друг на друга знают слизеринцы?
- Что Поттеры? Надеюсь, им хватило ума воспринять тебя серьёзно?
- Да, мадам. Они всегда воспринимали меня серьёзно.
Повисла пауза, и Сириус сообразил, что получилось обидно – дескать, ты никогда так не делала. Проклятые слизеринские двусмысленности!
- Я хотел сказать, Джеймс только кажется беспечным, он хороший аврор и толковый парень. Да и жена у него... Матушка! Ну что я опять ляпнул?
Вздрогнул Регулус. Удивлённо посмотрела Вальбурга, на миг разгладилась складка между бровями. Слизеринец из меня никогда не получится, подумал Сириус, вставая и подходя к матери, опускаясь рядом с ней на ковёр, прижимая тонкую руку леди Блэк к своему пылающему лбу.
- Когда я снова оказался на Гриммо, после Азкабана, – голос звучал глухо, но Вальбурга не переспрашивала, – и узнал, что вы умерли, сначала я ничего не почувствовал. После двенадцати лет с дементорами вообще сложно чувствовать, между тобой и миром будто проложена толстая подушка. Потом как-то ночью я бродил по дому и случайно разбудил вас... Не знаю, кто повесил тот портрет у входа. Вы кричали, а я стоял и смотрел. На ваше нарисованное лицо, искажённое гневом, на нарисованные руки, которыми вы размахивали, и нарисованное платье, выглядевшее куда более новым, чем то, что вы на самом деле носили. Вот тогда и пришло отчётливое понимание: вы умерли. Я привык к этому быстро, в конце концов, вокруг было столько смертей... А потом я увидел вас. Здесь. И вдруг понял, какое это невероятное, непостижимое счастье, что вы живы. Я не умею объяснить, я косноязычен, как все гриффиндорцы, но будь я проклят, если хочу вас обидеть. Мне хочется носить вас на руках просто за то, что вы живы, а все наши разногласия кажутся такими мелкими... когда вспоминаю портрет у входа.
- А они ведь действительно такие мелкие, Сириус, – негромко сказала Вальбурга, – такие глупые... Мерлин и Моргана, какие глупости иногда встают между родными людьми... Вставай, сынок, ты же голодный. Эванс, помнится, совсем не умеет готовить.
- Она учится! – возразил Сириус, поднимаясь. – И потом, Джеймс...
- Ну да, конечно, аврор должен, приходя с работы, немедля бросаться к плите.
- Она тоже аврор, матушка! Они с работы приходят вместе!
- Ах, Сириус, оставь, я не осуждаю Эванс, она ещё мала и глупа, научится. Они только год женаты, в конце концов. Я всего лишь беспокоюсь о тебе. Кстати, у них дети-то скоро пойдут?
Вальбурга осеклась, поняв, что спросила не то, но было поздно.
- В моём варианте... развития событий у них родился сын в восьмидесятом, – мрачно ответил Сириус. – В конце июля.
- Ясно... – У миссис Блэк чуть дёрнулся уголок рта; в памяти всплыло: это старая привычка, мать так делала всегда, когда судорожно искала, как сменить тему. – Послушай, ты с Андромедой общаешься?
- Да, а... при чём здесь...
- У неё дочь, кажется? Больше никого?
- Дочь. Дорой зовут.
- Отлично. Мне надо с ней поговорить. С Андромедой, я имею в виду.
Пока Сириус лихорадочно соображал, что ответить, Регулус, кажется, понял ход мыслей матери, спросил:
- Нарциссу мне позвать?
- Да, пожалуй. И неплохо бы как-нибудь...
Над столом повисло неловкое молчание. Рег смотрел в тарелку, Вальбурга терзала салфетку.
- Боюсь, не выйдет, – наконец виновато сказал младший. – Там всё... совсем плохо.
Они говорят о Беллатрикс, подумал Сириус. Зачем леди Блэк собирает семью? Цирцеева задница, почему он всю жизнь так шарахался от тёмной магии?! Теперь сидит, как идиот, и не понимает ни слова.
- Мадам, – начал осторожно, – а можно теперь для глупых гриффиндорцев?
Вальбурга посмотрела на сына, и он тут же пожалел о своём вопросе.
- Глупым гриффиндорцам детали знать не положено. Ритуал требует. Так что простите, сын мой, эту проблему нам придётся решать без вас. С Андромедой мне надо поговорить до конца недели. Слышишь, Сириус? Надо. Необходимо. Я должна. Приведи мне её, или я явлюсь в дом Тонкса без приглашения. Кричер! Подавай десерт.
- Матушка...
- Что, Регулус? – в голосе леди Блэк появилось раздражение.
- Надо ведь что-то решать...
- Мы решим. Сейчас я не хочу говорить об этом. Сириус, у тебя на вечер есть планы?
- Вообще-то были, но если вы...
- Нет, я понимаю, тебе надо. Просто уточняю.
- Я завтра к Андромеде зайду, хорошо?
- Хорошо. Регулус, я велела отнести к тебе в комнату «Блокировку магии», посмотри закладки, кажется, там есть кое-что полезное. Сириус, пирог удался?
- О, да! – с чувством ответил он. Яблочный пирог и впрямь был чудесен, Кричер постарался угодить любимой хозяюшке. Уходить из дома не хотелось, упускать интересный разговор не хотелось тоже. Вздохнув, Сириус поднялся. – Матушка, спокойной ночи. Я вернусь, но вы, скорее всего, уже ляжете.
- Глупый гриффиндорец, – неожиданно мягко сказала Вальбурга, подходя к сыну. – Конечно, я тебя дождусь. Велю Кричеру подать чай с пирогом. И наконец расспрошу тебя толком. Иди. Мерлин и Моргана, сколько же можно тебя провожать? Иди уже!
- Сейчас ещё никуда не пойду, – улыбнулся Сириус. – Отправлю сову и дождусь ответа. Вы позволите посидеть с вами, матушка?

Регулус
Брат сегодня был какой-то... сам не свой, так это, кажется, называется. Решения менял на лету, то «спокойной ночи, матушка», то «никуда я сейчас не пойду». Нервничал сильно. Впрочем, наверное, в его ситуации такая манера поведения – самая естественная.
Регулусу очень хотелось побыть с ним, воспользоваться моментом искренности, обнять, успокоить... но мать посмотрела строго, и он пошёл к себе. Она права. Сейчас им надо побыть вдвоём. А ему – изучить «Блокировку магии», не зря же сама леди Вальбурга Блэк туда закладки засовывала?
Толстые страницы, чуть тронутый плесенью переплёт. Когда эту книгу открывали в последний раз? «Фирхал, изготовляется в виде тонких пластин, которые можно гнуть, придавая любую форму, пока они ещё не остыли. Фирхаловые прокладки использовали, когда нужно было разорвать прочную магическую связь...» Ах, матушка! Прочную магическую связь, говорите...
Нарцисса связалась с ним сама, через камин. Он дочитывал последнюю заложенную страницу, когда недовольный голос леди Малфой заполнил комнату.
- Регулус, что там у вас происходит?
- О, Нарси! Ты-то мне и нужна, сестрица. Зайди, пожалуйста. Присаживайся, – кузина со свойственной всем девицам Блэк решительностью приглашение приняла мгновенно. – Для начала позволь мне выполнить официальную миссию, с которой я должен был явиться к тебе завтра: миссис Вальбурга Блэк созывает семью, предположительно на субботу.
- Почему на субботу?
- Потому что в следующий раз удачное положение светил ожидается в середине июня. Матушка не намерена ждать так долго. Ей возжелалось срочно снять проклятия, которые она щедрой рукой наложила на Сириуса, и я могу только одобрять это горячее желание. Надеюсь, ты тоже одобришь.
- Давно пора! Андромеде бы написать...
- К ней сам Сириус заедет.
- Ему же вроде бы не положено знать о ритуале.
- А он и не знает. Нарси, это же Сириус! Он не занимался тёмными искусствами столь демонстративно, что просто не осведомлён, для чего нужно собирать всех кровных родичей. Меня больше волнует, как решить вопрос с Беллатрикс...
Миссис Малфой пожала плечами.
- Было бы что решать! Я поговорю с ней. Ты тогда уехал, а я присутствовала при... их беседе. Ты же знаешь Беллу, она резка и несдержанна, как и сама леди Вальбурга. Она заявила твоей матери... ну, много всякого заявила, самое нежное было «дура». Сказала, мол, или убей, или терпи, а материнское проклятие – самое мерзкое, что можно придумать. Они тогда сильно поругались, я Беллу чуть ли не силой уводила, Родольфуса вызывала... Ты же представляешь, что ответила леди Вальбурга.
Регулус представлял. «Родишь – тогда и рот открывай, сопливка пустоцветная», примерно так, и ещё минут на двадцать про яйца и курицу. А резкая Беллатрикс всегда была прагматична. Материнские проклятия, которыми осыпают наследника рода, – не самый разумный способ выразить своё негодование. Что ж, это к лучшему. Теперь главное – не дать им поругаться с Андромедой прямо на церемонии. Ритуал должен проходить в благостной, дружелюбной обстановке.
Нарцисса, кажется, тоже помнила о тёплых отношениях между любимыми сёстрами.
- Беллу я беру на себя, ты Дромеду держи. Нельзя позволять им думать друг о дружке, всё испортят.
- Хорошо, договорились.
- А теперь расскажи наконец, что у вас происходит. Сегодня к моему мужу явился встрёпанный Родольфус и потребовал интимной беседы. Всё бы ничего, но после этой беседы Люциус выглядел так, будто... В общем, я не могу подобрать пристойного сравнения. И немедленно умчался куда-то, не потрудившись объяснить мне хоть парой слов, что его так взволновало.
- Видишь ли, Нарси, мы в спешном порядке переходим на другую сторону. Это, согласись, волнующее событие.
Несколько секунд леди Малфой стояла молча и неподвижно. Потом изящно скользнула в обитое зелёным бархатом кресло, кротко сложила ручки на коленях и заинтересованно посмотрела на брата.
- Сэр, я вас очень внимательно слушаю.
Иногда Регулусу казалось, что слизеринские девицы – и некоторые юноши, будем уж до конца откровенны – уже давно нашли общий язык с портретом Салазара Слизерина и вечерами тайком обучаются парселтангу. Причём мастер Салазар, похоже, замечательный учитель. Вздохнув и отложив «Блокировку магии», Блэк-младший пустился в пространные рассуждения о судьбах мира и границах допустимого в тёмных искусствах.
К концу разговора леди Нарцисса пылала праведным гневом и, кажется, готова была убить Тёмного Лорда лично, вот этими самыми пальчиками, даже не надевая перчаток. Да как же это! Её Люциуса! Втягивать в такую мерзость! Немедленно, тотчас к Дамблдору! Да она сама... Да она сейчас... Одним словом, беднягу Малфоя ожидал ещё один мощный стимул к движению. Что не могло не радовать.

Сириус
Ответ, принесенный взъерошенной совой, отличался от того, чего ждал Сириус, буквально парой слов. Своего врага Блэк помнил лучше, чем друзей, чем себя самого: негативными эмоциями дементоры не питаются. Поблекло торжество побед, забылся радостный азарт погони, но память бережно хранила образ человека, каждое слово которого заставляло Сириуса дрожать от ярости.
Маггловский паб неподалёку от «Дырявого котла». Отлично.
Конечно, можно зайти к Дамблдору и спросить, его шпион Снейп или нет. Но, во-первых, это время, а вербовка Пожирателей идёт прямо сейчас, свой человек пригодится. Во-вторых, насколько можно верить директору в данном вопросе?
Дамблдор ничего не сказал ему о шпионе в стане Пожирателей; значит ли это, что такого шпиона у него пока нет? Мог ли он умолчать о Снейпе из-за их отношений с Блэком? Вряд ли, слишком важный момент, он же предоставил Сириусу свободу действий.
Стоп. Дамблдор его легилиментил. Значит, он знает, что Блэк знает. Скорее опроверг бы, если бы Снейп его шпионом не был.
Да, это похоже на правду.
Допустим, он перемудрил и Снейп – преданный почитатель Лорда. Значит, чем-то Дамблдор возьмёт его в будущем. Вопрос: кто быстрее и точнее найдёт правильные слова для разговора с Сопливусом, Альбус или он, Сириус? Ха! Вопрос риторический. Они слишком давно и слишком хорошо друг друга знают.
Значит, он всё делает правильно. Сириус Блэк остаётся самим собой: интуитивное решение самое верное.
В пабе накурено, кто-то хрипло кашляет в углу, визгливо ругается девица, невидимая в табачном дыму. Такое же злачное место, как «Дырявый котёл». Если здесь ещё и пиво хорошее, Сириус записывается в постоянные клиенты.
Снейп сидит за дальним столиком, привалился к стене и расслабляется с кружкой светлого. Его обходят, не замечая. Или он здесь часто бывает, или уже отшил самых общительных. Это хорошо, можно поговорить спокойно.
Безразличный взгляд чёрных глаз скользит по посетителям. Миг – и равнодушие сменяется узнаванием, узнавание – удивлением... Сириус подходит, опускается на крепкий деревянный стул напротив чернявого слизеринца. Хозяин здесь соображает, хрупкой мебели не держит.
- Привет, Сопливус. Не смотри на меня так, я пока не привидение. Между нами шестнадцать лет и куча смертей, но объяснять ещё и тебе особенности использования семейных хроноворотов у меня сил нет. Давай ты просто поверишь, что я явился из далёкого и неприглядного будущего, ладно?
- Какого рожна тебе от меня нужно, Блэкки?
- О, слышу речи утончённого слизеринца. Отлично, рад, что ты настроен на конструктивную беседу. У тебя же Метка со школы?
- Нет, сначала закончил.
Настороженный взгляд сверлит Сириуса, такой знакомый, почти родной. Ну вот, приехали. Он испытывает тёплые чувства к Сопливусу, потому что воспоминания о нём не тронули дементоры. Сдохнуть.
- Ты уже шпион Дамблдора или ещё нет?
Растерянность в глазах. Кажется, нет. Как интересно... Позабытый азарт охватил Блэка, растянул губы в хищной улыбке. Всё-таки отлично, что они встретились.
- Как, наш добрый дедушка тебя ещё не вербанул? Ну, давай я этим займусь, что ли. Ты же у нас, помнится, крутой легилиментор?
Взгляд становится жёстче. Да, ты прав, парень, так на понт не берут. Об этом, похоже, знают только свои.
- Завтра твои услуги уже никому не понадобятся, ваши набегут к Дамблдору толпой. Лови момент, дарю шанс.
- С чего вдруг такая щедрость, милорд?
Сириус посерьёзнел. Наконец сформулировалось то, что раньше носилось в голове эфемерными догадками.
- Не люблю оставаться должным. Это ты мне рассказал про хроноворот – там, в моём времени. Подначил, разозлил, подбил, выбирай, что тебе больше нравится, всё верно. «Спасибо» сказать уже некому, того тощего мерзавца я больше не увижу, а тебя благодарить не за что. Сейчас у ваших бурлит, Лестранж поговорил с Малфоем, Малфой помчался ещё к кому-то... Лишний раздвоенный язык понадобится. Так что просматривай, чего там тебе интересно, и перековывайся давай, время идёт.
- Я просматриваю, просматриваю, не отвлекай.
Вот тебе раз. Совсем не чувствуется. А Снейп-то мастер, хоть и малолетка ещё. Или это Дамблдор специально давал понять, куда именно лезет? Клиодна и все её лифчики, как же многого он не знает! Пора заняться самообразованием.
Темноглазый мальчишка чуть заметно вздрагивает. До чего ты там добрался, Сопливус?
Вопрос оказался лишним: сознание услужливо подсунуло промозглую ночь, холодные капли на лице, бледное лицо мёртвого Джеймса, надрывный крик ребёнка, копну рыжих волос и руку, замершую в судорожной попытке схватить сына...
Не этим ли он тебя взял? Жаль, не у кого спросить...
Сириус сидел и ждал. Вглядывался в чёрные глаза – и не находил в себе былой ярости. Выдохлась? Притихла, пока есть дела поважнее? Или здесь она вся принадлежит его двойнику? Блэк смотрел на старого врага и видел только возможного союзника. Забавно. Вот так и чувствуют слизеринцы, да?
- Нет, Блэк. Слизеринцы могут смотреть под этим углом, если им надо. Недолго. Потом человеческое берёт верх. Мы всё же теплокровные.
- Досмотрел?
- Да.
- Что скажешь?
- Если они действительно сейчас разговаривают, мне надо к ним. Послушаю. Решу. Если что, дам тебе знать.
- Ждать сову?
- Патронуса пришлю.
- Кто у тебя патронус-то?
- Увидишь, – Снейп поднялся, бросил пару банкнот на стол. – Иди спать, она разбудит, если понадобится. Поздно уже.
- Она?
Чернявый не ответил. Зашагал к выходу, стремительный, странно грациозный. Как там гласят слизеринские принципы – чем тебе хуже, тем сильнее контролируй себя?
Скольким же ты сегодня сорвал башню, а, Сириус Блэк?
Умница. Иди, закажи себе пивка, заслужил.
- Поллитра тёмного.

Он даже успел поспать. Снилась какая-то ерунда, бегали разновозрастные Снейпы, кидались друг в друга авадами, за ними, порыкивая, гонялись Люпины и хватали за пятки. Потом что-то мягкое ткнулось в руку. Ступефай прошёл через патронуса, не причинив ему вреда; трогательная лань усмехнулась ехидно.
- Завтра в пять вечера мы хотим говорить с Дамблдором, – сказала знакомым голосом. – Кто будет с ним, нас не интересует. Попытаетесь подставить – пеняйте на себя. Ждём открытого камина в директорском кабинете. Сладких снов, Блэк.
Серебристый зверь шагнул к окну, цокнули копытца. Прыжок – и в комнате снова темно. Сириус встал, бросил щепотку летучего порошка в камин.
- Альбус Дамблдор!
Долгая пауза. Наконец, лицо проявляется в сполохах огня.
- Сириус? Что стряслось, мой мальчик?
- Пожиратели хотят говорить с вами завтра, профессор. В пять вечера, в вашем кабинете. Явятся через камин. Я тоже буду, ладно? Они не против, говорят, им всё равно.
- Кхм. Как быстро здесь приходят и уходят... Хорошо. Конечно, мой мальчик. Я в любом случае просил бы тебя. Выспись, ладно? Ты мне понадобишься.
Кажется, что заснуть он не сможет, но глаза закрываются сами собой, и вскоре уже Снейп, изрыгая проклятия, гоняется за Люпином, утащившим его башмак.
Утром Сириус проспал. Кричер, которого прислали будить его к завтраку, с удивительной для своего возраста прытью увернулся от Релассио и проскрипел, что молодого хозяина ждут к столу.
День начался.
Улыбнуться матери, не вызвав у неё нервного тика. Выяснить, что мерзавец Регулус ещё с вечера удрал к Лестранжам. Успокоить мать. Пообещать до полудня увидеться с Андромедой. Успокоить мать. Прикрикнуть на Кричера, путающегося под ногами. Извиниться перед матерью. Сбежать к Тонксам. С облегчением узнать, что им уже всё рассказали и можно хоть здесь не повторять одно и то же в сотый раз. Выслушать бурное негодование кузины по поводу семейных уз. Покивать, вспоминая свои выступления на эту же тему. Приговорить три чашки потрясающе ароматного чая. Поиграть с Дорой, будущей аврором Тонкс. Вернуться. Доложить матери о результатах. Посидеть с ней. Выслушать жалобы на бессердечного Регулуса. Как, однако, хлопотно быть примерным сыном!
До половины пятого Сириус дожил с трудом.
В кабинете Дамблдора было непривычно просторно: почти вся мебель вынесена, два невысоких чайных столика рядом, вокруг них – кресла. Стены подпирали фениксовцы. Фабиан с Гидеоном, Доркас, Марлина, Фрэнк с Алисой, Джеймс с Лили, Сириус-младший, Муди с Эдгаром Боунсом... На душе потеплело и защемило одновременно. Они смотрели с интересом, но вопросов не задавали. Не до того. Основное Альбус с Джеймсом, наверное, объяснили.
Портретов директоров тоже нет. Вдоль стен медленно перемещаются орденцы, выбирая себе места, деля зоны охвата. Выходит из камина Ремус, Сириусы тут же занимают позиции по бокам от него. Остальные разбиваются по парам. Нахмурился Муди; Альбус спохватился, извинился, торопливо вынес зеркало. Да уж, такая штука в боевой обстановке может оказаться фатальной: отреагируешь на собственное движение – и получишь аваду в спину.
Шестнадцать пятьдесят девять. Фениксовцы замирают у стен.
Семнадцать ноль-ноль. Камин вспыхивает зелёным. Пунктуальность – вежливость королей.
Они выходят один за другим, слаженно, не создавая толчеи. Братья Лестранжи. Регулус. Крэбб. Малфой. Гойл. Снейп. Забини. Малсибер с Эйвери. Двое Макнейров. Двое Ноттов. Руквуд. Розье. Всё? Кажется, всё. Чопорно кивают Дамблдору. Проходят к креслам, будто не видят застывших с палочками наперевес орденцев. Рассаживаются, настороженные, готовые ко всему, но демонстративно не напряжённые, руки на виду; позёры, мы-то знаем, что палочки у вас в рукавах. Не оборачиваются. Смотрят только на Альбуса. Беседа под прицелом палочек. Не хотел бы Сириус быть на месте этих ребят.
- Итак, профессор, – говорит, разумеется, Малфой, – мы обсудили ситуацию и хотим знать ваше мнение по некоторым вопросам.
Какое интересное начало!
- Прежде всего нас интересует, могут ли у Лорда быть ещё хоркруксы.
- Думаю, да, – Дамблдор отвечает медленно, выбирая слова. – Информация, которую я получил благодаря Сириусу, позволяет допустить это. Более того, рискну предположить, что Том сделал более трёх подобных артефактов.
Сидящие обмениваются быстрыми взглядами. Родольфус задумчиво постукивает пальцами по столику. У Снейпа ползёт наверх бровь. Розье, кажется, растерян.
- Вы не могли не обратить внимание, – продолжает директор, – на изменения в его внешности. У меня есть недавнее переиздание трактата Чаршака, семьдесят второго года, с новейшими комментариями. Там изображён волшебник, сделавший три хоркрукса. Сходство необычайное. Показать?
- Будьте так любезны, – вмешивается старший Лестранж.
Дамблдор мягко, преувеличенно медленно поднимает палочку.
- Акциo трактат «О хоркруксах».
Книга вылетает из-за спины Доркас, тыкается директору в руку.
- Взгляните.
Пока тяжёлый том ходит по рукам, Малфой продолжает переговоры.
- Чем конкретно мы можем помочь? Если речь идёт о шпионской деятельности, какую защиту от легилиментора Лорда мы можем получить?
Детали обсуждают долго. У Сириуса уже затекла рука с палочкой, но менять позу нельзя: малейшее движение за спиной вызовет у сидящих реакцию. Что такое боевые рефлексы, Блэку объяснять не надо. Остальным, впрочем, тоже.
Уже почти шесть. У Лили дрожат пальцы. Вряд ли потому, что устали руки, она аврор. Просто иногда на неё смотрит Снейп. Стремительный взгляд чёрных глаз – и Джеймс едва не дёргается, чтобы заслонить жену. Сдерживается. Сглатывает. Проклятый слизеринец нарочно сел напротив них, Сириус уверен.
Тем временем новое подразделение ордена Феникса получает первые задания. Часть из них останется при Волдеморте, Дамблдор наложит на их память блок, который этот полукровка-недоучка отследить не сможет. Имена они называют сами. Снейп; он точно знает, что справится. Малфой; этому деваться некуда, он слишком близок к Лорду, тот будет его искать. Ещё бы, такие деньги. Лестранжи; преданнейшие слуги не могут просто взять и исчезнуть, Волдеморт озвереет. Нотты; у них слишком большая семья, её не пощадят. Остальные покинут своего хозяина, надев на руки фирхаловые перчатки, блокирующие зов через Метки. Слава Мерлину, Регулус здесь идёт первым номером. Ясно, что когда ряды Пожирателей вдруг поредеют, Лорд устроит чистку, и больше всего шансов попасть под раздачу у Блэка, у него старший брат в Ордене. Дел хватает, Дамблдор знай загибает пальцы: сопровождение магглорожденных, перевозимых в защищённое место, взаимодействие с маггловской полицией – наконец есть возможность открыть этот фронт работ, – участие в обучении кадров, создание амулетов, наконец, и исследование попавших в руки орденцев артефактов, помощь раненым, Забини – отличный лекарь... Да, Сириус вспомнил. Блейз ещё в школе больше всех знал про древних целителей и цитировал их трактаты, кажется, с любого места. Воздух между Снейпом и Эванс... тьфу ты, Поттер накаляется. Скоро искры полетят. Джеймсу явно очень хочется запустить в это бледное лицо авадой, но нельзя. Что ты наделал, Сириус? Длинноносый мерзавец теперь в глазах Лили – герой, жертвующий собой во имя мира во всём мире. А, неважно, зато они с Джеймсом останутся живы.
Наконец Альбус откидывается в кресле: всё. Медленно, избегая резких движений, встают гости. Так же медленно и плавно отходят от стен и опускают руки с палочками ребята. В кабинете жарко – или это только кажется? Нет, не кажется. Вода в графине закипает, когда Пожиратели и фениксовцы сшибаются взглядами. С обеих сторон пролито достаточно крови, брошено достаточно проклятий. И теперь – сделать вид, будто ничего не было, назвать товарищами тех, кто ещё вчера гонялся за тобой с авадой? Или вот этого, чернявого, который смотрит на жену Джеймса так, словно она ему принадлежит?
Графин с немелодичным звоном разлетается на осколки.
Альбус молчит. Они должны справиться сами.
Они справляются. Неторопливо, будто в медленном танце, расходятся. Полонез «Пожирательский»: одна партия – к камину, другая – к дверям.
Кажется, можно дышать.
Джеймс кладёт руку ему на плечо, сжимает крепко. Я не знаю, что тебе сказать, дружище. Мы развернули мир слишком круто, я в таком не жил. Для меня сейчас начинается самое интересное. И так замечательно, что ты будешь рядом.

Северус Снейп
Первое сентября в Хогвартсе – самый мерзкий день. Суета, беготня, а толку ноль. Никто ничего не делает, только носятся с выпученными глазами. Одна радость, когда банкет начинается. Все наконец успокаиваются, сидят себе чинно и уписывают за обе щёки. Можно полюбоваться порядком, его особенно хорошо видно с преподавательского места. И первокурсники – то ещё развлечение, смешные, взъерошенные...
Минерва – прямая, как палка, со Шляпой в правой руке – изо всех сил старается соответствовать торжественности момента, но это сложно. Какой-то умник (Северус косится на гриффиндорский стол, где, хорошо различимые, крутятся две одинаковые рыжие башки) полил ей воротник валерьянкой.
- Эббот, Ханна! – возвещает профессор трансфигурации.
Румяная девчонка с косичками, споткнувшись раза три, добирается наконец до табурета. Эббот, Эббот... Да, кажется, её отец учился года на два старше Северуса, в Хаффлпаффе, что ли?..
- Хаффлпафф! – рявкнула Шляпа.
В прошлом году сортировка началась с Эйвери. Снейп посмотрел на Андреаса, уже второкурсника, негромко обсуждавшего что-то с товарищами за слизеринским столом. Факультет набирает силу, это отлично. Всё больше учеников присоединяется к нему с каждым годом.
Знакомая фамилия заставляет зельевара встрепенуться. Круглолицая Буллстроуд заторопилась к МакГонагалл, чуть не оступилась, поймала взгляд Северуса, улыбнулась, подняла голову повыше и неторопливо устроилась на табуретке.
- Слизерин! – возвестила Шляпа, и довольная Милли прошествовала к зелёно-серебряному столу. Там её встретили аплодисментами.
Надо бы заняться девчонкой, а то через пару лет в двери проходить не будет. Оно ему надо, чтобы его студентов дразнили? В памяти тут же всплыл рецепт нужного зелья...
- Крэбб, Винсент!
Ещё один человек, которому надо бы последить за рационом. Булочки с кремом и клубничный конфитюр не имеют никакого отношения к белковой диете и накачанным мышцам. Зря Винс ребёнка балует.
- Фенвик, Герберт!
Пока вроде обходится без сюрпризов. Сын Бенджи Фенвика и Эммелины Вэнс, несомненно, усаживается под красно-золотые знамёна. Северус хмыкнул, вспомнив, какой фурор произвело в своё время распределение Блэка. Когда Шляпа выкрикнула «Гриффиндор!», некоторые с мест повскакали.
- Гойл, Грегори!
Кстати, про Блэка. На выходных придётся оставить своих змеек на старосту и походить по Косому переулку. Нечего и говорить, младший Сириус выбрал замечательное время для свадьбы – начало учебного года. Впрочем, Люциус прав: спасибо, что вообще женится. Сколько лет жилы тянул из матери!
- Грейнджер, Гермиона!
После Дафны Гринграсс строем пошли хаффлпаффцы. Что-то много их в этом году. Малфой болтает с младшим Малсибером. Дать бы по шее, Минерва на них уже косится, да нельзя.
Может, отговориться делами да не пойти на эту свадьбу? У него целый факультет трудных подростков, в конце концов... Да, как же. Перед глазами как живая встала грозная Лили, рассказывающая Северусу о его безобразном поведении. Нет, лучше леди Вальбурга. Эту в крайнем случае старший Сириус успокоит, он на неё хорошо влияет. А с разгневанной Лили даже Джеймс предпочитает не связываться.
- Лонгботтом, Невилл!
Ох, ещё же Лонгботтомы! Угораздило людей родиться, двадцатого и тридцатого сентября. Слишком далеко, чтобы праздновать одновременно, а ему, Северусу, отдуваться. Ну кой чёрт понёс его на эти галеры, а? Сидел бы себе нелюдимым слизеринцем, рычал на приглашения и приглашающих, так нет, понадобилось в компанию лезть... А всё Блэки виноваты, развелось их...
Кстати, надо бы послать сову Регулусу, что за безобразие – «Вестник ЗОТИ» его печатает, а Снейп ни слухом, ни духом!
- Малфой, Драко!
Всё, пошли свои. Малсибер, Нотт, Паркинсон... Широко улыбаются, кивают декану, идя к Шляпе. Наглецы. Сердце тает, губы чуть вздрагивают, пытаясь изобразить улыбку. Интересно, родились бы вы, не явись в семьдесят девятом Блэк с хроноворотом? Дожили бы до школы? Шесть хоркруксов – это вам не шутки. С ног сбились, пока нашли. Какая же была у всех истерика, когда обнаружилось, что последний лежит себе тихонечко в Гринготтсе, в сейфе Родольфуса!
Дела прошлые. Слава Мерлину, вспоминается только в марте, когда приходится являться на годовщину похорон Лорда, и первого сентября, когда впервые надевают Шляпу дети боевых товарищей.
- Поттер, Гарри!
Ребёнок совершил подвиг, два балла Гриффиндору. Раньше ему никогда не хватало терпения привести эти волосы в порядок. Часа два промучился, не меньше.
- Гриффиндор!
- Прюэтт, Гарольд!
Ох, Мерлин храни, поехала в Хогвартс вторая сумасшедшая семейка. Что Прюэтты, что Уизли плодятся, как тараканы. Молли и Артур нашли друг друга, эти семьи давно должны были породниться. И ладно бы рожали что-то приличное, как Боунсы или МакКинноны. Так нет же: на оба рода один нормальный Персиваль, остальные шалопаи как на подбор, даже Минерва жалуется.
- Розье, Андрос!
Когда уже это закончится? Есть хочется.
Дамблдор шепчет что-то на ухо Доркас, та смеётся, прикрыв рот рукой. Флитвик листает под столом какой-то журнал. Подходят один за другим к Шляпе оробевшие первокурсники.
Всё хорошо.