Глава 3Оказалось, после победы Министерство Магии руками аврората расправлялось с неугодными. Всех волшебников, имеющих хоть какое-то отношение к Темному Лорду, вместе с семьями депортировали из страны. Любой, заподозренный аврорами в пособничестве Волдеморту, подвергался строжайшему допросу с использованием сыворотки правды. И это еще были самые мягкие меры: на волшебниках, носящих Темную Метку, молодые авроры испытывали боевые заклинания.
Нарциссу Малфой практически не тронули, разве что конфисковали почти все имущество: с одной стороны, Метку она так и не приняла, а с другой – Люциус незадолго до своего ареста нанял для нее одного из лучших в магической Британии адвокатов, будто предвидя возможные события. Впрочем, почему «будто»? Благородный аристократ не гнушался предсказаниями, и даже сам мог предвидеть будущее – не очень ясно, но для человека его ума вполне достаточно, чтобы по возможности обезопасить хотя бы свою жену. Но его сын все-таки оказался одним из подопытных кроликов аврората: почти все авроры были выпускниками Хогвартса, а имя Малфоя напрямую связывалось с убийством директора. Фактически его, конечно, убил Снейп, но с кавалера ордена Мерлина, к тому же покойного, были взятки гладки – тогда как Драко был жив и беззащитен перед правосудием победителей.
– Знаете, что самое мерзкое? – сказал Рон в завершение своего рассказа. – Когда я узнал про Малфоев, я пошел к Кингсли. А он мне деликатно так намекнул, чтобы я не совал нос туда, куда не следует. Дескать, все действия аврората по отношению к «врагам государства», как он выразился, заранее одобрены Верховным Советом Визенгамота и им самим, Министром Магии, лично.
Повисла тяжелая пауза. Луна оставила в покое косу и теребила обтрепавшиеся рукава свитера, Гарри невидяще глядел в огонь, а Рон крутил в пальцах бокал на тонкой ножке.
Наконец Гарри кашлянул, разорвав неловкое молчание:
– Ни в жизнь бы не подумал...
– Я тоже, – пожал плечами рыжий парень, понимающий друга с полуслова. – Но такова селява, как говорят французы.
– Не «селява», а «се ля ви», – бесцветным голосом поправила его Луна.
– Ой, Луна, ну хоть ты-то меня этим не доставай! И так дома Гермиона с Флер меня шпыняют, а тут ты еще, – страдальчески закатил глаза Рон, вызвав у Гарри непроизвольную улыбку. Патологическая неспособность Рональда Уизли к французскому языку давно уже стала притчей во языцех. Луна все еще сохраняла серьезное выражение лица, но не выдержала и прыснула в кулак. Впрочем, она тут же снова погрустнела и спросила:
– Рон, а кто еще об этом знает?
– О чем?
– О Министерстве.
– Да все, в общем-то. Но молчат: никому не хочется оказаться следующей мишенью на аврорских учениях.
– Вот, значит, как. А я-то думала... – Луна горько усмехнулась.
– А что ты думала? Что мы живем в идеальном мире, и Министерство Магии – доброе всепрощающее божество? Это реальность, Лавгуд, а не сказка о морщерогих кизляках! – неожиданно взорвался Рон.
Глаза Луны неестественно заблестели, она прикусила нижнюю губу и, ни слова не сказав, вскочила с кресла и взбежала по лестнице. Где-то наверху громко хлопнула дверь – с такой силой, что с потолка посыпалась штукатурка. Часть ее попала в бокалы с недопитым вином, и Гарри мрачно констатировал:
– Похоже, что попойка с откровениями окончена. Вино жалко, вкусное было. Но зря ты так жестко, Рон, она ведь и правда живет в своем мире, полном этих кизляков. Знаешь, я вот смотрю на нее и удивляюсь, как она умудрилась остаться в этой войне такой... невинной, что ли. Мы ведь все тогда убивали – и я, и ты, и Джинни с Гермионой, и даже Невилл, помнишь? А она, получается, нет? Странно. Может и правда, убийство раскалывает любую душу, даже самую чистую. Тогда мы должны ей завидовать. Наверное, – отчего-то его потянуло в философию, обычно ему несвойственную.
Какое-то время оба сидели, сохраняя напряженное молчание; с верхнего этажа, куда убежала Луна, не доносилось ни звука. Вечернее небо стремительно темнело. Прохладный ветер, залетая в комнату, чуть позванивал подвесками на люстре.
После нежданной вспышки ярости Рон притих и сейчас сидел, завороженно глядя в окно на заходящее солнце, не замечая, что раздавил в кулаке хрупкий бокал. По его руке текла кровь, чертовски похожая на вино, которое они только что пили, но он не обращал на это внимания. Наконец он словно очнулся от своих мыслей:
– Ну, чего ты рефлексируешь, Гарри? Ты молод, богат, женат на лучшей в мире женщине, преподаешь детям ЗоТИ, своих детей скоро заведешь. Какого тролля тебе не хватает? – тихо спросил Рон. – Что тебе эта лунатичная?
– У тебя кровь, Рональд, – задумчиво сообщил ему Поттер.
– Где? О, черт! Надо же! Слушай, помоги, а? Знаешь же, что Лечащие чары мне плохо даются.
– О да. Гораздо лучше тебе удаются чары калечащие. – Луна бесшумно спустилась с лестницы и сейчас стояла на нижней ступеньке, стиснув побелевшими пальцами поручень.
– Ты как, в порядке? – Гарри привстал со стула, тревожно вглядываясь в ее лицо.
– Спасибо за заботу, Гарри. Помощь мне не требуется. Лучше помоги своему другу, – ее голос не выражал абсолютно ничего, будто краник эмоций перекрыли. Или будто она была под Империусом.
Гарри тревожно взглянул на Рона: у того всегда были с собой артефакт, автоматически проверяющий на Непростительные всех волшебников в пределах досягаемости. Но друг покачал головой, поняв, о чем думает Гарри. И тут же скривился: порезанная рука все еще кровоточила. Гарри быстро залечил ранку, и Рон обратился к девушке:
– Не понял... Что ты имеешь в виду, Луна?
– О, ничего особенного, Рон. Просто, что мне стоило сейчас узнать у Нарциссы, кто из молодых авроров был в здании аврората в тот день, когда Драко эвакуировали оттуда прямиком в Мунго? Совершенно ничего. Поэтому я знаю, что в тот день ты тоже там был! Вот – список этих авроров, – в кулаке она сжимала измятый листок бумаги. Простой нелинованный бумаги, у Малфоев теперь не хватало денег даже на пергамент.
Гарри изумленно воззрился на шурина:
– Это правда? Ты приложил руку к теперешнему состоянию хорька?
– Спятил?! Я его, конечно, никогда не любил, но не настолько же. Луна, вот тебе честное благородное слово, что я пальцем его не тронул! Я узнал обо всем этом как раз в тот день, когда его госпитализировали, потому-то я и пошел к Кингсли.
В воздухе вдруг невыносимо запахло медовыми коржиками, как бывало всегда перед появлением Молли Уизли.
– Ох, Рон, я тебя обыскалась! – она начала говорить сразу же, как только вышла из камина. – Мне срочно нужна твоя помощь! Луна, дорогая моя, я отнимаю у тебя гостя, договорите в следующий раз, уж прости, – и Уизли скрылись в зеленом пламени.
Гарри с облегчением вздохнул: кажется, Молли его не заметила, иначе опять начались бы бесконечные охи и ахи на все ту же вечную тему, что им с Джинни пора заводить детей. Гарри бы с удовольствием, но Джинни говорила, что хочет еще немного пожить для себя. Хотя сейчас он невольно этому порадовался.
– Луна, я, наверное, тоже пойду... Я тебе точно ничем не сумею помочь? – Гарри взглянул на девушку, по-прежнему стоявшую у подножия лестницы.
– Нет, спасибо, Гарри, иди. Тебя уже, наверное, Джинни заждалась, – судорожно вздохнула Луна. Вдруг она обессиленно опустилась на ту же ступеньку, где стояла, и разрыдалась, уткнув лицо в колени. Гарри осторожно подошел к ней и присел рядом, приобняв за плечи, молчаливо предлагая ей выплакаться на своей груди.
– Тяжело видеть, как рушится то, во что ты верил с детства, да?
Все еще всхлипывая, Луна кивнула:
– Я всегда знала, что Министерство Магии не слишком чистоплотно в тех вопросах, которые касаются его собственных интересов, это мне еще отец рассказывал. Но чтоб настолько, чтобы вот так вот оттачивать боевые навыки авроров на ни в чем не повинных людях... Это уж слишком.
– Наверное, я что-то подобное испытывал, когда узнал, что Волдеморт должен меня убить. Это знали все, кроме меня. Паршиво было, – произнес Гарри, тихонько поглаживая ее по волосам. Он догадывался, что нужно как-то сменить тему, но в голову ничего не приходило. Наконец мелькнула идея, – не ахти какая, конечно, но более-менее подходящая, как ему показалось.
– Можно, я кое о чем тебя спрошу? – дождавшись еле заметного кивка, он продолжил: – Слушай, я, наверное, покажусь тебе приземленным, но откуда ты берешь эти бутылки с вином? По ним не скажешь, что они куплены на Диагон-аллее.
– Нарцисса присылает, почти каждый день. Говорит, у них в подвале они все равно только зря пылиться будут, а ко мне друзья постоянно приходят, надо же их чем-то угощать. Она хорошая, Нарцисса. И так сына любит...
– А ты? Ты его любишь? – спросил Гарри, озаренный сумасшедшей догадкой. Если он прав, то все кусочки мозаики складывались в цельную картинку. Только места на этой картинке для Луны, к сожалению, не было. Затаив дыхание, он ждал ответа.
Наконец Луна оторвала некрасиво заплаканное лицо от тонкого свитера Гарри и медленно произнесла:
– Наверное. Не знаю. Это сложно объяснить, и еще сложнее в этом разобраться. В Хогвартсе я и внимания-то на него в этом смысле не обращала, так лишь, постольку-поскольку. Да и сразу после войны тоже как-то не особо. А вот потом, когда заголовки всех газет пестрели бесчисленными историями о его преступлениях... Знаешь, я сначала решила просто взять у него интервью. Для «Придиры». Это сейчас я главный редактор и за всеми новостями могу попросту отправлять сотрудников, а тогда мне хотелось самой бегать по стране в поисках сенсаций. Правдами и неправдами я добилась разрешения на свидание: он тогда сидел в Малфой-мэноре под домашним арестом. Меня он встретил неприязненно, оно и понятно: мало кому нравится, когда в его личной жизни копаются настырные репортеры.
Гарри кивнул, с содроганием припомнив Риту Скитер. Но уж кого-кого, а Луну нельзя было назвать настырной – она всегда была тихой, нежной, почти незаметной. А она продолжала:
– Интервью я, конечно, взяла. Сдала в срок, папа был очень доволен необычной подачей материала. Но мне захотелось встретиться с Драко еще раз. Была в нем такая, знаешь, притягательная грация гордой птицы, запертой в неволе. Так оно и было, в каком-то смысле. Только я не успела: в деле Малфоев вскрылись какие-то новые отягчающие обстоятельства, и Драко оказался в аврорате. Остальное ты знаешь. Но я не думала, что его сознательно превратили в безвольную неподвижную куклу. Я считала, что это нервный срыв из-за приговора, вынесенного Люциусу...
– А откуда Нарцисса достала этот список? – он кивнул на валявшийся на полу клочок бумаги.
– Ну, Гарри, это же совсем просто. Она же мать. Неужели ты думаешь, что она не способна узнать все-все детали происшедшего с ее сыном? Тем более, с ее-то связями... – Луна улыбнулась, на минутку став такой же безмятежной, как раньше.
Гарри, подчиняясь давно сдерживаемому желанию, провел указательным пальцем по нежному овалу лица, приподнимая его за подбородок. Несколько секунд он смотрел в потемневшие от слез глаза, а потом прижался губами к пухлому полудетскому рту. Луна замерла, а потом резко отпрянула, вскочив.
– Ты что, Гарри? Что ты делаешь, зачем?! – со встрепанными волосами и раскрасневшимися губами и щеками она выглядела еще привлекательнее. – Ты ведь женат... Я не хочу причинить боль Джинни, она моя подруга. И ты тоже мой друг, – Луна прижала ладонь к соблазнительно алевшим губам, и Гарри сглотнул. – Знаешь, наверное, мне лучше уехать из Англии, – добавила она, помолчав.
– Куда, зачем? – Гарри пытался как-то протестовать, хоть и понимал, что его затея бессмысленна, и Луна все равно сделает по-своему.
– Так нужно, Гарри, – она едва коснулась его щеки – словно бабочка пролетела мимо. Потом прислонилась к стене и потерлась затылком о шершавую деревянную обшивку, закрыв глаза. – Меня здесь почти ничего не держит. Отца нет, да и Драко вряд ли вылечат. Вы найдете другой дом, в котором сможете собираться по вечерам, а если хотите, займите этот. А я уеду. Так будет лучше для всех.
– Но куда, Луна? – Гарри озадаченно уставился на свою ладонь, в которую невесть когда успел всадить занозу, и даже не заметил этого.
– Да какая разница, Гарри? В Бразилию. В Австралию. В Сибирь. Хотя нет, в Сибири холодно, а морщерогие кизляки теплолюбивы. Но ты не грусти, Гарри, я вернусь. Вот найду кизляков и вернусь. А теперь уйди, пожалуйста, мне надо побыть одной. Да, и извинись за меня перед Роном, его ведь можно понять...
– Слушай, может, я все-таки могу тебе помочь? У меня есть связи, Мал... Драко могут вылечить, – предпринял Гарри последнюю попытку как-то изменить ситуацию.
– Нет, – она грустно покачала головой. – Пусть все идет, как идет. Не стоит вмешиваться в чью-то судьбу, пусть и с самыми благими намерениями. Иногда, если действительно кого-то любишь, то нужно найти в себе силы отказаться от этой любви – чтобы не сделать хуже.
Он вздохнул и поднялся со ступенек, крепко обняв Луну – по-дружески. Давая понять, что готов забыть поцелуй; в этот момент он пообещал себе, что Луна никогда не узнает о том желании, которое вызывала в нем. Она молча обняла его в ответ – и тут же отстранилась.
Вернувшись в Нору, Гарри Поттер застал дом пустым, все куда-то разбежались. В принципе, Гарри это даже устраивало: он не чувствовал себя сейчас готовым отвечать на бессмысленные вопросы. Без толку послонявшись по комнатам, Гарри пошел в сарай для метел и извлек оттуда свое недавнее приобретение. Уже через мгновение метла подняла его в воздух. Подставляя обжигающе-холодному осеннему ветру лицо, Гарри бездумно нарезал круги над домом. От ощущения безграничной свободы кружилась голова. Начал накрапывать дождь, с каждой минутой становилось все холоднее, но Гарри упрямо продолжал закладывать вираж за виражом, совершенно потеряв счет времени.
Вдруг он едва не столкнулся с еще одним безумцем, решившим подняться в небо в такую «нелетную» погоду. В безумце он с изумлением опознал собственную жену.
– Джинни?
– Спускайся уже, Поттер! – крикнула она, направляя метлу вниз.
Гарри удивился: Джинни назвала его по фамилии, кажется, впервые за все время их совместной жизни. Решив, что ничего хорошего это, скорее всего, не сулит, он поставил метлу обратно в сарайчик и вошел в дом. Джинни поджидала его на кухне, сидя над чашкой с дымящимся чаем и нервно барабаня пальцами по столу.
– Где тебя носило?
– Да нигде, у Луны был. Потом полетал. А у нас что-то стряслось?
– Ничего особенного, просто я тебя потеряла. Значит, у Луны? – Джинни подперла щеку кулаком, пристально уставившись на Гарри.
– Ну да. А что, нельзя? – Гарри рефлекторно ощетинился.
– Отчего же, на здоровье. Можешь вообще к ней переехать, я тебя, знаешь ли, не держу.
– Да что с тобой, Джинни? – перегнувшись через стол, он схватил жену за плечи и встряхнул. Та поморщилась: Гарри немного не рассчитал силу. Ослабив хватку, он повторил: – Что с тобой?
– Ты в последнее время стал проводить с ней больше времени, чем здесь, дома. Какого черта? Какого черта, я тебя спрашиваю?! Признайся честно, Поттер, ты в нее влюблен?
– Что? Глупости какие! – решительно заявил Гарри. – Я люблю только тебя. И не выдумывай ерунды, пожалуйста, – протянув руку, он нежно погладил жену по мягкой щеке.
– Неужели? – Джинни подняла на него лицо, по которому текли злые слезы. Она вдруг до одури напомнила Гарри Луну Лавгуд, какой он ее видел час назад. Только вот Джинни не стала отстраняться от поцелуя.
– Конечно, – ответил Гарри чуть погодя. В этот момент он искренне верил, что так и есть. А если веришь в то, что говоришь, - значит, это правда?
