Глава 3Я уже говорила, что никогда не слушаю голос разума? Так вот, в этот момент я ощутила сиё особо остро. Нелепость ситуации заставляла с серьёзным видом прикусить нижнюю губу для того, чтобы сдержать рвущийся из груди смех.
Проверку мы решили устроить здесь же, в туалете Плаксы Миртл, по прошествии всех уроков, и, к моему глубокому сожалению, мне ещё полдня пришлось терпеть косые взгляды однокурсников, а когда я обратиться к Джимми Смиту для того, чтобы попросить запасное перо, тот нервно дёрнулся и испуганно пересел на другой ряд, чем изрядно меня развеселил. В общем-то, он всегда был довольно нервным юношей, но чрезвычайно забавным, поэтому мне всегда нравилось его пугать. Возможно, поэтому у него с нервами… как бы помягче выразиться?... полный швах.
И всё же, обидно, когда те, кого я считала не то, чтобы друзьями, но хорошими знакомыми точно, сейчас недоверчиво шарахаются по углам и смотрят так, как будто меня сейчас хватит припадок, словно я начну кидаться на людей… Сделали из меня какое-то чудовище и радуются. Благо, ещё остались люди, которые не считают меня сдвинутой. Но, увы, они не на этом факультете.
- Итак, нужно начертить круг, - торжественно объявил Скорпиус, размахивая толстым, потрёпанным блокнотом.
При этих словах я оживилась и протестующе вякнула:
- Если ты собираешься провернуть тоже самое, что и Трелони, то я решительно против. Спасибо, мне хватило.
Малфой недовольно поморщился, пресёк мои попытки встать и прорваться к двери, усадил меня на место и грозно заявил:
- Не совсем то, но похоже. Увы, зеркало тоже будет присутствовать, - предупредил меня
Малфой и неожиданно осёкся, напряжённо вглядываясь в моё лицо, словно первый раз в жизни меня увидел. Интересно, а чего он так на меня смотрит, на веснушки, что-ли? Это вряд ли, несмотря на все свои многочисленнее недостатки, Малфой всё же не слепой и за пять лет, что мы знакомы, он явно должен был заметить то, что на моём лице вольно расположились конопушки. Ведь это у меня зрение как у крота, а не у Скорпиуса. Хотя, кто знает... А ещё у меня прыщ с утра на лбу выскочил, как нельзя кстати. Благо, что на лбу, под чёлкой, а не носу, где они обычно имеют обыкновение располагаться. И вот везёт же героиням всяких фильмов и книг: главные герои отважно спасают мир с помощью своей красоты и без оной, и даже если героиня не очень-то симпатичная, всё равно, после того, как она отважно предотвратит Апокалипсис, то отошьёт батальон парней радо того, единственного, что в конце слёзно признается ей в любви и увезёт на метле самой последней модели куда-нибудь в Ниццу… Никого не тошнит после столь слащавой концовки или меня одну так передёргивает?
- Ты утром говорила, что на тебя упало зеркало? – гнул свою линию Малфой.
- Ну да, говорила, а что? – настороженно поинтересовалась я.
Внезапно Молли громко ахнула. Она уже поняла, к чему ведёт Малфой. А я нет. И я ещё удивляюсь, почему я на Хаффлпафе!
- Посмотри на своё лицо, - посоветовала кузина, так же, как и Скорпиус разглядывая моё лицо, словно пытаясь взглядом отыскать там клад.
- А что с моим лицом? – удивилась я и посмотрела на своё отражение в старом зеркале, покрытое, словно паутиной, ниточками трещин.
- В том то и дело, что ничего, - нетерпеливо сказала Молли. - Ничего!
Бывает, что и до жирафов иногда что-то доходит. И дошло, наконец, до меня. На меня утром упало зеркало, я почувствовала, как острые осколки впиваются мне в кожу, ощущала, как капельки крови текут по лицу и рукам, пачкая мне мантию… Но не осталось ни следа: ни на щеках, ни на руках не было шрамов, которые, по идее, должны были остаться. Чистая, гладкая кожа. Запоздало пришло понимание, от утреннего инцидента я отделалась слишком уж легко. Даже когда у меня хоть на пару градусов повышается температура, я чувствую, что во мне медленно, но верно загорается желание застрелиться.
А простой кашель навевает на мысли, что мы все в этом мире не вечны. Хью из-за этого называет меня параноиком: до такой степени я боюсь заболеть и умереть, что даже мой собственный брат, который, в общем-то, никогда не позволял себе ехидничать хоть над кем-нибудь, начинает язвить. Но нелепость этой ситуации разрешала ему всё же пару раз отбросить полные ехидства замечания. Правда, за себя я постоять могла всегда, и так просто ехидство Хьюго с рук ему не сходило, но не о том сейчас речь.
Я ошеломлённо провела пальцами по коже. Такая же, как обычно, ничего нового. Может, осколки меня не задели? Ага, а кровь мне приснилась, и вообще я сейчас сплю и вижу кошмарный сон. Слишком кошмарный.
А что если…
- Малфой, отвернись! – в приказном порядке заявила я.
- Зачем? – недоумённо спросил он, видимо всё больше убеждаясь, что я опасна для общества.
- Ну отвернись, тебе что, жалко что-ли? – нетерпеливо попросила я.
Скорпиус пробормотал что-то насчёт того, что с психами не спорят, но послушно отвернулся, изучая взглядом обшарпанные стены туалета и что-то напевал себе под нос в такт завываниям Плаксы Мирт, которая устраивала бесплатный концерт унитазу в дальней кабинке. Да, сочувствую я им. Унитазам, в смысле. Нелёгкая у них судьба, если подумать: они к нам со всей душей, а мы к ним… Тьфу ты, не о том думаю.
Я приподняла подол юбки и с интересом уставилась на свои тощие ноги, старательно выискивая на них вчерашние царапины, любезно оставленные Живоглотом ещё в поезде, когда тот впился острыми ногтями мне в кожу. Мне было больно, следовательно, должны были остаться царапины, ну или ещё что-нибудь в этом роде.
Ничего. Совершенно. Абсолютно. Вернее, были ноги, были тощие коленки, были следы от нестирающегося в течение двух недель лака для ногтей, который случайно пролила на меня Саманта. Вот и приходится теперь сверкать коленками, переливающимися всеми цветами радуги и выслушивать ехидные комментарии братьев и однокурсников. Но не об этом речь.
Никаких следов царапин. Исчезли синяки, преследующие меня как хронический насморк холодными осенними днями, исчез шрамик, полученный после падения с лестницы. Нет, я не жалуюсь, но это мне кажется как минимум немного необычным. Ну не бывает так и всё тут.
Ага, и это говорит человек, который живёт в мире волшебников. Но даже у нас так не бывает, если не воспользоваться какой-нибудь лечебной мазью, но никаких лекарств я не принимала, следовательно, это…
Что «это» я так и не смогла придумать и мысленно, до кучи, посетовала на то, что вместе с «ранениями» ноги могли стать немного подлинней и постройней, а не как у жеребёнка…
Хотя, помечтать о сногсшибательной внешности лучше как-нибудь в другой раз, в другом месте и в ином обществе. Нужно разделаться с этим «ритуалом» побыстрее, и пойти, наконец, поесть. Наплевать, что на меня будет пялиться весь наш факультет, иначе совсем скоро я скончаюсь от голода и буду пугать народ на пару с Кровавым Бароном и Плаксой Миртл, контрабандируя туалеты в Дурмстранг, как и подозревал Джеймс.
- Ты точно помнишь, что тебя порезало? – уточняющее поинтересовалась Молли, однако, уже сама имея ответ на этот вопрос.
- Нет, не помню, маразм у меня, - сердито огрызнулась я, опуская подол юбки. - На ногах нет царапин. Ну, которые Живоглот мне вчера оставил, - пояснила я, заметив непонимающий взгляд кузины. И кто-нибудь может сказать мне, что, чёрт возьми, происходит?
Наверное, я попросту пофигистка. Ну, или имею эмоциональный диапазон меньше, чем у чайной ложки, как сердито иногда заявляла мне мама. Честно говоря, меня особо не волновала ситуация, происходящая со мной, наоборот, даже как-то весело было, ведь со мной никогда ничего необычного не происходит, словно жизнь идёт мимо меня к более удачливым на события людям. Приключения приходилось устраивать самой себе, а это не так интересно, как в том случае, когда тебе их подкидывает судьба. Но ни волнения, ни страха, ни прочих ощущений, которые заставили бы меня испытывать неприятные ощущения, не было. Даже особого веселья, как такого, тоже не было в наличии. Нет, всё-таки я пофигистка. Причём вселенского масштаба.
- Мне можно уже повернуться? – с напускным раздражением поинтересовался Скорпиус, до этого внимательно рассматривающий трещины на стенах.
- Поворачивайся, - сказала Молли, - всё равно в зеркало подглядывал, маньяк озабоченный. И вообще, все вы парни такие, об одном только и думаете.
Ага, значит, он не только трещины на стене рассматривал. Хотя, глупо идеализировать Скорпиуса Малфоя, всё-таки, гены берут своё. А если будучи быть знакомым с его родителями, можно сделать вывод, что Скорпиус ещё относительно нормальный. Нет, конечно, со своими тараканами в голове, но у кого их нет, правильно? Вообще, у каждого человека есть свои заскоки. Кто-то разговаривает с колбасой по утрам, горячо признаваясь ей в любви, а потом коварно съедая свою «любовь» вместе с хлебом. На вопрос, почему в качестве возлюбленной была выбрана именно колбаса, Молли, которая, собственно, и бывает исполнителем сей процедуры, грустно заявляла, что если с мясным изделием перед «проживанием вместе» не «пожениться», то она потом плохо переваривается.
Интересно, если Молли женилась, точнее, выходила замуж за каждую колбасу, которую употребляла в пищу, то в животе у неё должен быть целый гарем. А многоженство, в смысле, многомужество… или какой термин лучше употребить к колбасе? Ладно, не важно. Короче, заключать несколько браков в Англии нельзя. Молли нарушила закон. Нужно сдать её в Азкабан. На электронный стул.
Тем временем перепалка продолжалась.
- Это мы-то об одном только думаем? Нет, как будто это я сегодня прорывался в ванную мальчиков, когда туда зашёл Уильямс.
- Это был научный эксперимент, - возмутилась Молли, но уверенности в голосе ей не совсем хватало.
- А… - начал было Скорпиус, но в этот момент мой желудок взбунтовался, требуя жирной, вредной, калорийной пищи, и я вспомнила что, собственно, собиралась закончить с этим делом поскорее.
- Давайте уже вашу проверку, а то есть хочется, - жалобно попросила я, под аккомпанемент требующего хлеба и зрелищ желудка… или просто хлеба.
Однако, начать тотчас и безо всяких промедлений у нас, естественно, не получилось, что отнюдь не стало для меня особой неожиданностью.
- Значит так. Сейчас ты сядешь перед зеркалом на колени… - вещал Скорпиус, одновременно надавливая ладонями мне на плечи, для того чтобы я прекратила попытки ретироваться и села перед зеркалом, в которое мне до ужаса не хотелось смотреться – слишком уж были свежи впечатления от утреннего происшествия. Но несмотря на то, что Малфой не являлся качком и был ниже меня на несколько дюймов, это действие ему вполне удалось и я со вздохом устроилась на холодном полу, избегая смотреть на своё отражение в зеркале.
- Я начну читать заклинание, и в отражении ты увидишь свою истинную сущность. Если ты сумасшедшая, то увидишь себя в больнице Святого Мунго, - с радостным видом закончил Малфой и уставился на исписанный мелким, убористым почерком пергамент, куда предварительно переписал заклинание.
Чёрт, мне уже страшно. Я Малфою не доверяю. Нет, конечно, Скорпиус на злого гения не тянет, но мало ли, вдруг из-за своего ужасного почерка он что-нибудь неправильно прочитает, и я превращусь в самку клеща? В таком случае, я Малфоя до смерти закусаю, дабы он вечно помнил меня и то, что виновен в исчезновении милой, доброй, талантливой, гениальной, красивой… Ну, возможно, с красивой я загнула, но с обаянием и харизмой у меня всё в порядке, и даже нос аристократической картошкой этому не мешает!
- Готова? – поинтересовалась Молли, держа в руках чашку с какой-то красной, вязкой жидкостью, чем-то напоминающей кровь. Надеюсь, зелье только похоже на кровь и не является таковой на самом деле, хотя сейчас я готова поверить во что угодно. И меня вот что ещё интересует: когда же «ритуальщики» успели столь тщательно подготовиться к операции, и по ходу дела ломиться в мужские душевые? Точно откуда-то хроноворот украли или, как сказала бы кузина, позаимствовали.
- Нет, - честно призналась я, но меня уже никто не слушал. Чёрт, мне уже страшно. И кстати, я начала очень часто употреблять слово «чёрт» и мама, если услышит, заставит меня дважды промыть рот с мылом, если папа не успеет спасти меня до этого времени.
Скорпиус солидно откашлялся перед тем, как начать зачитывать заклинание, и всем своим важным видом, словно он получает Орден Мерлина, напомнил мне дядю Перси. Нет, всё-таки мало на свете по-настоящему индивидуальных людей. Все друг на друга похожи, просто одни в большей степени напоминают остальных, нежели другие.
Резкое, отрывистое заклинание казалось мне неприятным и резало по ушам, возможно, благодаря музыкальному сопровождению Плаксы Миртл, но, скорее всего, заклинание само по себе такое.
Молли начала методично ходить по границе круга, не пересекая её и время от времени опрыскивать то ли меня, то ли круг, то ли зеркало кровавым зельем. Тяжёлые капли падали мне на кожу, из-за чего эти места жгло, словно к ним прикоснулись горящей сигаретой. Весело, нечего сказать. Интересно, а что подумает случайный свидетель, если увидит сию картину: сразу побежит ябедничать мадам Помфри, или сначала посмеётся над тремя психически нездоровыми личностями. И, кстати, слово «псих» уже прочно вошло в мой лексикон, вкупе со словом «чёрт» и фразой «что происходит?». Но я же не виновата, что всё происходящее напоминает мне детскую игру кошки-мышки при участии пациентов больницы Святого Мунго и под руководством какого-нибудь злого гения.
Так, результатов никаких не имеется. Судя по всему, Малфой читает заклинание уже по третьему кругу, а Молли всё более нервно поливает меня зельем, чьи капли оставляют на моей рубашке неотстирывающиеся, судя по всему, следы. Сидеть на коленях было неудобно – у меня затекли ноги, и жутко чесалась пятка, а удовлетворить её желание я не могла, ибо при малейшем движении Скорпиус бросал на меня укоризненные взгляды.
Из-за монотонного бормотания меня стало клонить в сон и я с трудом удерживалась от того, чтобы закрыть глаза и уснуть прямо здесь на холодном полу, перед зеркалом и не просыпаться годика два… А я ведь столько дней уже нормально не высыпалась. Звуки реального мира доносились глухо, словно через вату, как будто на меня надели те зимние пушистые наушники небесно-голубого цвета, что носила в холодные дни Виктория, прикрывая свои аккуратные ушки.
Прикрыть глаза. Провести границу разделяющий хаотичный мир моего сознания и реальности. Просто закрыть глаза.
Я практически всегда делаю всё неправильно, и сегодня не изменила своему правилу. Я поддалась своей слабости и совершила роковую ошибку.
Я уснула.
Я всегда смутно подозревала, что моё подсознание не отличается особым разнообразием красок, там никогда не наблюдалось ангелочков и белых барашков, но чтобы такое… На этот раз не особняк с зеркалами и коридорами явился в моих снах, а город. Город с хмурыми, покосившимися домами, которые неприязненно смотрели на меня своими мутными окнами с грязными разводами, чем напомнили мне заплаканные глаза. Улочки были выложены разномастными, совершенно не подходящими друг к другу камнями ни по размеру, ни по цвету, ни по другим критериям. То здесь, то там стояли различного рода предметы, на первый взгляд, совсем не к месту. Казалось бы, зачем здесь статуя какого-то чудовища с искажёнными от истеричного смеха чертами. Нет, смеха не было слышно, но почему-то я знала, что это чудище смеётся, смеётся ужасно, истерично и никогда в жизни я бы не хотела услышать этот смех, да и увидеть эту статую вновь. Посреди дороги лежал башмак, которому чья-то ловкая рука пририсовала красной краской ухмыляющийся рот и зоркие глаза, словно налитые кровью.
Небо имело оранжево-красный цвет, с какими-то странными разводами, из-за чего создавалось жутковатое ощущение того, что я умерла и попала в ад. Хотя, это вполне ожидаемо: в рай меня на пушечный выстрел не подпустят, да и скучно там, наверное. А вот в аду интересно, сплошной экстрим, опять же, и скучать не придётся, так что, можно сказать, мне повезло. Только это странный какой-то ад: где чёрт, где горячие сковородки, где лава? Хотя, почему я удивляюсь, у меня же вечно всё не как у людей.
Я торопливо пошла по улице, направляясь, как я надеялась, к центру города, двигаясь только наудачу и размышляя о том, в какой момент лучше проснуться и не стоит ли сделать это прямо сейчас. Однако, когда в какой-то момент, когда мне осточертели эти улицы, и я больно ущипнула себя за руку, то не оказалась в обществе Молли и Скорпиуса в туалете, а оставалась всё здесь же, в неизвестном, пугающем городе.
Звук моих шагов начал теряться в гуле голосов, шумов, скрипов, шорохов, слышимых отовсюду, но тех, кто эти звуки создавал, не было видно, словно всё в городе погибло много лет назад и от их жителей остались лишь голоса. Жуткое, я вам скажу, зрелище.
Через несколько минут стремительного шага я достигла конца улицы и вышла, как я поняла, в центр города, хотя центром это место можно было назвать лишь потому, что другого определения мой мозг был подобрать не в состоянии. Сиё место было более людно, нежели те, что я уже прошла, но контингент прохожих, что находились здесь, был весьма и весьма необычным.
В центре пространства вольно расположился то ли пруд, то ли озеро с бурлящей, красноватой водой, чем-то напоминавшей зелье, которым обрызгивала меня Молли. Над прудом раскинулся каменный мост, довольно обветшавший и потерявший за многие века половину кирпичей, которые запросто можно было использовать в качестве материала для асфальта, но, по всей видимости, местным жителям было попросту лень этим заниматься. Разнообразные по размерам и формам бруски лежали, никому не нужные, и, словно в отместку за пренебрежение к себе, заставляли рассеянных и не глядящих под ноги, запинаться об себя. Естественно, к рассеянным и не глядящим под ноги относилась я, и, уставившись на очередного жителя города, рухнула вниз, перед этим успев пропахать носом землю, ободрать коленки и разорвать юбку, на радость какому-то алкашу, что уставился на меня мутным несфокусированный взглядом.
Здорово, я неуклюжа даже в собственных снах. Жизнь несправедлива в принципе, но иногда одним она устраивает подлянки чаще, чем другим.
- Чего смотришь-то? – раздражённо поинтересовалась я у алкаша. - Сам что-ли никогда не падал, а? И вообще, отвернись, я стесняюсь. Кстати, если скажешь, что это за место, я дам тебе шоколадку, - великодушно пообещала я, правда, одновременно задним умом понимая, что обещанного вознаграждения у меня нет, и даже если бы и было, то я съела бы его сама. Хотя, у меня от сладкого прыщи выскакивают. Тьфу ты, опять не о том думаю. Может, проснуться? Ладно, просыпаюсь на счёт три. Раз, два…
Я крепко закрыла глаза, внушая себе, что как только я скажу, вернее, подумаю «три», то тут же проснусь, но меня с моим желанием вернуться в реальность, вежливо осадили. То есть, распахнув глаза и с надеждой оглядевшись, я обнаружила, что ничего вокруг не изменилось. Странный какой-то сон, ненормальный. Слишком ясный, для того чтобы это оказалось лишь кошмаром, у меня нет ощущения, что я сплю и это всё плод моего воображения. Больного воображения. Может, если воспринимать всё это, как приключение, то испуг исчезнет? Хотя, я даже не боюсь. Нет, ну так нечестно: стою, как идиотка, в разорванной юбке, с растрёпанными волосами, с кровоточащими коленками, с больным подсознанием и интересуюсь у плода моего воображения, где я нахожусь, обещая за ответ шоколадку. Что же может быть лучше?
Субъект, на которого я уже практически перестала обращать внимание, мрачно указал мне на что-то за моей спиной, затем сплюнул на землю и, сгорбившись, шаркая ногами и всё время оглядываясь на меня, словно я могла ударить его в спину ножом, зашагал прочь.
Остальные, не менее странные личности, проходившие мимо, странно косились на меня, из-за чего у меня было ощущение, что я как минимум серийная убийца, хотя, судя по жителям сего места, я была не одинока в своих преступлениях.
Я обернулась и посмотрела туда, куда указал мне субъект, и заметила небольшое, каменное сооружение, нелепое, обшарпанное, как и всё здесь. Это был своего рода небольшой домик, вход в который прикрывала совершенное неподходящая, выглядевшая чужеродной, точно опухоль на теле человека, ткань. Дорогая ткань, своим рисунком напоминала мне мотивы Востока. Словно по заказу, неизвестно откуда появился противный запах благовоний, от которого мне хотелось чихать, а слух уловил опять-таки восточные мотивы.
Моя ладонь нерешительно отодвинула занавес, коснувшись мягкой, струящейся ткани. Я сделала шаг и окунулась в обволакивающий, как желе, полумрак помещения.
- Дежа вю, однако, - задумчиво протянула я, созерцая до боли знакомый коридор особняка, с его пугающими картинами, с мягким ковром, скрадывающим все шорохи, словно ставшим хранилищем звуков.
Внезапно меня озарила мысль о том, что благодаря этому ковру кто-то сможет ко мне бесшумно подобраться и сделать мне явно что-то нехорошее, ибо ничего доброго я здесь пока не встретила, даже если учитывать то, что я нахожусь у себя в мозгах. При этой мысли я резко обернулась и впилась глазами в темноту, разыскивая ожидаемый вход, с помощью которого я и попала сюда.
Но входа не было. Зато был коридор, протянувшийся, насколько я поняла, на много метров вперёд и скрывавшийся в непроглядной темноте, куда идти я попросту боялась, да и знала, что всё равно не увижу ни ткань с восточным орнаментом, ни почувствую запах благовоний, ни поболтаю с субъектом, что указал мне путь…
Я быстро зашагала вперёд, совершая уже знакомый мне путь до зеркала, а если точнее, до выхода. Сегодня мой сон немного разнообразнее, чем обычно. Будет, что рассказать Молли и Скорпиусу. Кстати, интересно, как они отреагировали на то, что я временно их покинула? Надеюсь, не побежали за мадам Помфри, ибо лучше тогда вообще не возвращаться в бренную реальность, в конце концов, здесь не так уже и плохо, если разобраться. Ну, по крайней мере, мне начинает нравиться, ведь если я сегодня видела не только этот дом, а ещё и город, следовательно, здесь может оказаться ещё много чего интересного.
И вновь холодная ручка двери. Странно, петли стало заедать, и я помогла двери открыться чувствительным пинком, из-за чего несчастная дверь жалобно скрипнула и от удара крепко стукнулась о стену, но ожидаемого звука удара я не услышала – всё поглотил полумрак.
- Здравствуй, Роза. Я знал, что ты придёшь.
Ага, теперь здесь и люди начали появляться. Только у меня, в общем-то, немного другие планы намечались, нежели общаться здесь со всякими… аборигенами, которых порождает моё нездоровое сознание вкупе с богатой фантазией.
От неожиданности я вздрогнула и случайно захлопнула дверь, дёрнула её, не имея желания находится с незнакомцем в запертом помещение, но она уже не открывалась, несмотря на то, что замка на ней не было…
Я со вздохом повернулась к незнакомцу и тут же поняла, что знаю, кто он такой.
- Узнаёшь, Роза Уизли? – с насмешливой полуухмылкой поинтересовался Том Марволо Риддл.
