О том, как иногда опасно ходить в церковьPOV другого персонажа.
Вот и выход... или вход, сама не знаю, как назвать это место. Автор Арки был шутником, причем чувство юмора у него было весьма своеобразное. Мы с Сириусом медленно заходим в небольшую деревенскую церковь, в средневековом здании прохладно, пусто и темно, только одинокий луч света освещает серое мраморное лицо Святой Девы. Усилием воли заставляю себя идти дальше, шаги Сириуса гулко и четко отдаются под старыми сводами, но ему, похоже, тоже не по себе...
- Добрый вечер.
Сириус вздрагивает, а откуда-то из боковой двери выходит викарий и направляется к нам.
- Вы хорошо себя чувствуете, сэр? - на его молодом лице явно читается беспокойство, смешанное со страхом. Что ж, это неудивительно, в местах по соседству с каторжной тюрьмой появление нового человека должно всегда восприниматься с подозрением...
- Спасибо, все в порядке, - через силу выдавливает Сириус, но я вижу, что это вранье, еще минута и он свалится.
- Кажется, вы у нас впервые? Люди редко ходят сюда по вторникам, а все из-за глупого суеверия. Печально, но пока мне не удалось победить этот предрассудок. Здешние жители просто обожают верить в легенды, вот недавно опять стали вспоминать собаку Баскервилей, жаль, что все это происходит в моем приходе.
- Да, я что-то слышал об этой собаке, - говорит Сириус и пытается вежливо улыбнуться, но получается у него плохо, - а при чем здесь вторник?
- Это уже другое, собака ни при чем, просто кое-кто вбил себе в голову, что в этой церкви по вторникам исчезают люди, а потом вы ведь знаете, как деревенские любят сплетни, не пройдет и часа, как любой вздор становится известен всей округе. Хотя тот случай с маленькой Энн действительно очень странный... Э-э... вы и правда в порядке? Хотите, я принесу вам воды?
Викарий вскакивает и поспешно уходит, не дожидаясь ответа, да и нам тоже пора, пока он не вернулся, а то и мне сейчас станет плохо. Пытаюсь сосредоточиться и смотрю прямо в красивые мраморные глаза Девы. Окружающее начинает постепенно заволакиваться сиреневой дымкой, какие-то противные визгливые голоса что-то назойливо верещат, воздух становится густым и вязким, а меня словно растаскивает на части... на мелкие-мелкие осколки. Последнее, что я слышу - голос Сириуса:
- Надеюсь, маленькая Энн это пережила.
Его лающий смех больно бьет меня по ушам и я перестаю воспринимать реальность.
***
В Отделе Тайн сторожа так и не поставили, поэтому мы беспрепятственно и без свидетелей покидаем Министерство. Черный пес, опустив голову и не глядя по сторонам, плетется по лондонским улицам... вот и она - знакомая черная дверь. Я со злорадством смотрю, как наследник рода Блэков с отвращением берется за змеевидную дверную ручку, словно та только и ждет, чтобы ужалить.
Кричер, шаркая ногами, делает вид, что занят уборкой, но на самом деле он пришел только поворчать, возвращение хозяина ему заметно не по вкусу. Он вздыхает и злобно шипит какие-то ругательства, но Сириус даже не огрызается, ему сейчас не до этого. Он, шатаясь, идет в свою спальню и бессильно падает на кровать, даже не соизволив снять ботинки. Конечно, гриффиндорцам это ведь уже не обязательно, да? Я удобно устраиваюсь на подоконнике и пытаюсь собраться с мыслями.
Сириус вдруг открывает глаза и пристально смотрит прямо на меня. Похоже, я опять ненадолго стала видимой, как тогда на болоте. Надеюсь, мы не начнем опять с начала эту бесконечную войну?
- Ты? - в голосе только легкое удивление. Он долго молчит, прежде чем заговорить снова, - Зачем...
Потом он отворачивается к стене и натягивает одеяло на голову.
Да, не совсем та реакция, что я ожидала, но... Что ж, я тоже изменилась, все мы в какой-то момент становимся другими и перестаем удивляться. Если бы мне раньше кто-то сказал, что я буду вытаскивать его, я бы, наверно, долго хохотала. А теперь я просто сижу на подоконнике и впервые не знаю, что говорить и что делать. Была бы у меня палочка, шарахнула бы Круциатусом, а потом еще и Обливиэйт добавила, знаю же, что выспится и побежит сразу искать своего крестника Поттера и всякую шваль, которую считает друзьями. Эх, хватит уже о грустном. Ладно, пойду посмотрю, что там поделывает моя любимая картина, сколько раз я просила бездельника Кричера протирать раму как следует, но ленивая тварь может только бесконечно долго брюзжать, а желание работать у него обычно иссякает через пять минут...
Часы где-то в коридоре хрипло отбивают полдень. Я подхожу к большому портрету и отодвигаю в сторону ветхую ткань, которой он занавешен. Нарисованная женщина в черном старомодном платье с недоумением рассматривает пустую комнату, пытаясь понять, кто же на этот раз ее гость. Никого не увидев, она на всякий случай разражается проклятьями. Это ее обычное приветствие.
Я медленно провожу по раме пальцем, она очень грязная и даже покрылась каким-то жирным налетом. Эльф совершенно ни на что не годен, почему он до сих пор жив?!
Женщина на секунду замолкает, чтобы перевести дух, и вытирает пот со лба маленьким белым платочком.
Я вглядываюсь в злое усталое лицо...
Лицо инфери, пролежавшего сто лет под водой, вероятно, выглядит лучше. Высохшее, покрытое многочисленными морщинами, зеленовато-бледное, да еще и на фоне мрачного черного платья. Фу. Может, все дело в помаде? Вернее, в ее отсутствии? И причесаться мне надо было тщательнее...
Жаль, из-за траура я тогда не могла позволить себе даже белый воротничок. Глупые правила - только за гранью могилы начинаешь понимать, какая это чушь.
Зато теперь я точно знаю, что скоро уйду. Последнее время меня сильно раздражала мысль, что у меня есть какое-то дело, цель, которую я не помню. Но эта цель помнила меня и мне было никуда не деться от неприятного ощущения - как будто я нерадивая школьница, не сдавшая СОВ... а сейчас все позади. Я сдала свой экзамен и это последний мой день в этом доме и вообще везде, если можно так выразиться. Мне не страшно и не грустно, хотя я не представляю, куда я попаду, просто знаю, что там мой настоящий дом, вот и всё. Теперь-то меня туда пустят, я в этом уверена.
Я поднимаюсь по узкой лестнице в гостиную. На потолке играют солнечные блики, это такая редкость здесь, в вечной полутьме и сырости.
Крышка старого рояля открыта, когда-то он был очень красивым - подарок Ориона на свадьбу, а теперь просто облезлая развалина. Такая же, как и я перед смертью. Злобная, никому не нужная старуха, упивающася своей ненавистью. Бережно провожу по клавишам, я даже пыль теперь не могу с них стереть, но это неважно. Главное, чтобы эти мерзкие грязнокровки к ним не прикасались! Но ничего, там есть парочка заклятий, пусть только попробуют! Потом долго будут сращивать себе кости на руках, если останется что сращивать...
- Проклятье моего рода! Позор моей плоти, осквернивший дом моих предков! - доносится крик снизу. Значит, Кричер уже успел доложить о прибытии хозяина... хоть бы Сириус когда-нибудь догадался отрубить ему голову.
Я давно заметила, что в минуты волнения начинаю выражаться с немыслимым пафосом. После общения с моим портретом вряд ли кому-то придет в голову назвать меня иначе, чем "старая карга".
