Глава 3Название: "Последняя передышка"
Автор: rose_rose
Жанр: гет
Рейтинг: G
Пейринг: РЛ/НТ
Размер: мини
Жанр: флафф
Дисклеймер: все принадлежит Роулинг, я только взяла поиграть
Саммари: из канона мы знаем, что свадьба Люпина и Тонкс прошла очень тихо, но разве может быть настоящее "тихо", когда твои друзья и боевые товарищи – Орден Феникса?
Последняя передышка
(история №3, флафф)
– А теперь запомни, Андромеда Тонкс, у тебя есть выбор: либо ты завтра приходишь в церковь сама, либо я тащу тебя туда за шкирку. Но в любом случае в 10 часов ты будешь там, счастливая до чертиков, как и положено матери невесты! И если для этого мне придется наложить на тебя Империус, клянусь Мерлином, я это сделаю!
– Я не позволю разговаривать с моей женой в таком тоне, – вскипает Тед, но Андромеда останавливает его мановением руки. Именно «мановением» – другого слова и не подберешь.
– Мне кажется, вы сказали достаточно, мистер Муди. Не смею вас больше задерживать.
Сложенные на коленях аристократические руки, безупречная осанка и абсолютно непроницаемое лицо. Сейчас она как две капли воды похожа на свою чокнутую сестрицу Лестранж, не к ночи будь помянута. Как там она его отбрила двумя минутами раньше? «Нимфадора давно совершеннолетняя и может делать все, что ей угодно. Разумеется, она всегда останется нашей дочерью. Но поддерживать такое безумие, как брак с оборотнем, я не стану». И все это с таким видом, будто он побираться к ней пришел. Чертова семейка азкабанских аристократов! Да не на того напали. Чтоб кто-то испортил его Нимфадоре день свадьбы?!
– Я тебе обещал! – рычит он на прощание, устремляя на Андромеду свой магический глаз. Входит в камин и, прежде чем исчезнуть, произносит: «В Нору!»
– Дромеда… – начинает было Тед, но жена с тем же непроницаемым выражением лица выплывает из комнаты, и он решает, что сейчас ее лучше не трогать.
* * *
Андромеда Тонкс готовит ужин. Послушные приказам ее палочки, картофелины одна за другой взлетают навстречу ножу и, очищенные, падают в кастрюлю. Одновременно в раковине моются тарелки, в маленькой кастрюльке на плите томится соус, а в духовке сама собой переворачивается курица. Андромеда полностью поглощена своими кухонными манипуляциями – хозяйственные хлопоты всегда ее успокаивали.
– Дромеда, он прав, – внезапно объявляет появившийся на пороге кухни Тед.
– О чем ты, дорогой? – Андромеде не сразу удается отвлечься от своих раздумий и вникнуть в то, что говорит муж.
– Мы должны завтра пойти на свадьбу. Ты – должна.
– Тед, мы это уже обсудили.
– Дромеда, послушай, – Тед подходит сзади, обнимает ее за плечи. – Это наша дочь, и для нее важно, чтобы мы пришли.
– А для меня важно, чтобы она не выходила за оборотня!
– Я бы тоже предпочел, чтобы она вышла за кого-нибудь другого. Но она любит его, и с этим ничего не поделаешь.
Андромеда сжимает губы и упрямо молчит.
– Вспомни нашу свадьбу. Неужели ты хочешь поступить так же с собственной дочерью?
Палочка в руках Андромеды вздрагивает, и картошка рассыпается по столу.
– Это другое! Это нельзя сравнивать! Мы не отказываемся от нее, мы всегда ее при…
– Это то же самое, – твердо говорит Тед. – Помнишь, как ты задержала церемонию на полчаса только потому, что надеялась, что кто-нибудь из твоей семьи все-таки придет? Придут не потому, что одобряют твой выбор, а просто потому, что любят тебя?
Да, она помнит. Помнит, как будто это было вчера, – маленькую церковь, где они венчались, и себя в свадебном платье, и жгучую надежду, с которой смотрела в окно, надеясь, что вот сейчас, сейчас они появятся – мама, папа, Белла и Цисси. Потому что как бы она с ними ни ссорилась, как бы они на нее ни сердились – ведь это же она, их дочка, их сестра, это же ее свадьба…
Они не появились. Появилась мамина сова с вопиллером, жуткий вой которого, кажется, проник даже в самые отдаленные уголки старой церкви: «Ты опозорила древнейший и благороднейший дом Блэков, выйдя замуж за грязнокровку! Семья отрекается от тебя! Отныне ты нам никто! Будь проклята ты, твой брак и все твое недостойное отродье!»
Она стояла, бледная и дрожащая, в ужасе глядя на красный конверт в своих руках, и чувствовала, как мир рушится перед ее глазами. Из ступора ее вывел дядя Альфард – старый чудак Альфард (мама, впрочем, говорила «старый дурак Альфард»), enfant terrible старшего поколения семьи Блэков, неизменная притча во языцех во время семейных обедов. Ее любимый дядя Альфард, единственный из Блэков, кто пришел на свадьбу.
– Успокойся, девочка моя, успокойся, – сказал он, обнимая ее и гладя по голове. – Пойдем. Тебя ждет Тед. Все будет хорошо, вот увидишь.
Через десять минут она уже шла с ним под руку к алтарю, навстречу Теду. Безупречная в своем свадебном платье, с ослепительной улыбкой на устах. Ни слезинки. Как настоящая Блэк.
Да, за двадцать четыре года она не забыла ничего.
– Ох, Тед! – Андромеда стремительно поворачивается и обнимает мужа, пряча мокрое от слез лицо у него на груди. – Конечно, мы пойдем! Просто… я так боюсь за нее!
* * *
Лондонская квартира Тонкс, восемь часов утра.
– А-а-а!!! – Аврор Нимфадора Тонкс, разбуженная неожиданным шумом, вылетает из постели в пижаме, сжимая в руках палочку и направляя на грузную фигуру незнакомца, выбирающуюся из камина. – Ступе…
– Дора, это мы, – укоризненно говорит подозрительная фигура голосом Теда Тонкса.
– Сегодня твоя свадьба, так ведь? – произносит вторая фигура голосом Андромеды.
Родители? Здесь? Сейчас?
Внезапно до нее доходит.
– Даже не думайте меня отговаривать! – кричит она, по-прежнему размахивая палочкой и сбивая со столика ночник. – Мне все равно, что вы думаете, я выйду, выйду за него, слышите!
– Доченька, а разве тебе не пора уже собираться? – спрашивает Андромеда. – В чем ты собираешься венчаться?
Родители улыбаются. Улыбаются. Нимфадора замолкает, пытаясь сообразить, где именно скрывается подвох.
– Ни в чем, – буркает она. Андромеда усмехается и поднимает бровь:
– Совсем ни в чем?
– В этом… – Нимфадора кивает на стул, где лежат резаные джинсы и ее любимая футболка с Weird Sisters.
– Мне кажется, моя дочь в свой самый счастливый день может одеться и понаряднее.
Андромеда открывает большую коробку, которую Тед поставил у камина. Внутри что-то белое, воздушное и кружевное.
– Ну что, дочка, дашь своей занудной старой маме одеть тебя на свадьбу?
Нимфадора понимает: это признание ее выбора, ее решения. Признание, и прощение, и примирение. Ради этого можно надеть даже ненавистные кружева и чулки. На глаза наворачиваются слезы, и она находит в себе силы только на то, чтобы кивнуть.
Несколько позже семья Тонксов в полном составе созерцает результат – немножко работы иголкой и ниткой, чуть больше заклинаний, полтора часа времени и огромное количество материнской любви.
– Ты такая же красивая, как твоя мама, – растроганно произносит Тед.
– Гораздо красивее, – поправляет Андромеда.
Нимфадора внезапно заливается жгучим румянцем до корней… нет, до кончиков волос.
– Мама, как ты думаешь, ему понравится? – робко спрашивает она.
Тед и Андромеда переглядываются и смеются.
– Если не понравится, я лично сдам его в Мунго, – заявляет Тед.
* * *
– Ремус, они здесь.
– Кто «они»? – нервно спрашивает Люпин, хватаясь за палочку.
– Тонксы, Ремус, – терпеливо объясняет Артур Уизли, исполняющий сегодня роль шафера. – Твоя невеста и ее родители. Пошли.
– Артур… как я выгляжу?
– Гораздо лучше, чем о… То есть, я хочу сказать, очень хорошо, – отвечает тактичный Артур.
– Артур, кольца?
– Ремус. Кольца вот. Все нормально. Пошли.
Увидев зал, он на мгновение зажмуривается. Вместо ожидаемых двух-трех гостей перед ним чуть ли не весь Орден Феникса. В первом ряду сидит прямая, как струна, Андромеда Тонкс («Родители, наверное, не придут на свадьбу, – сказала Тонкс, опустив глаза. – Аластор будет посаженным отцом. Рем, пожалуйста! – она положила руку на его рукав, заглянула в глаза. – Это неважно, неважно, правда». Но он видел, что она расстроена, и радость его разом померкла. Изгой, как всегда). Семейство Уизли почти в полном составе, вместе с Флер Делакур. Аластор Муди. Кингсли в маггловском костюме, высокий и солидный. Гестия Джонс. Дедалус Диггл. Жаль, что не было Гарри, но пригласить его они никак не могли – для него покидать дом родственников было слишком опасно. Из неразлучной троицы присутствует только Рон. Впрочем, на этом нить его размышлений обрывается, потому что начинает звучать музыка, и он видит, как под руку с Тедом к алтарю движется Тонкс. Тонкс, какой он никогда раньше не видел, – состоящая из флердоранжа, и фаты, и кружев, и атласных перчаток, и светлых локонов и, кажется, не имеющая никакого отношения к футболкам Weird Sisters, панковским прическам и, возможно, даже аврорату. Заметив выражение его лица, она хихикает и на мгновение преображает свои черты в забавнейшую рожицу – и обратно. Так быстро, что никто, кроме него, не успевает заметить.
– Я думал, ты собиралась быть в джинсах? – спрашивает он вполголоса, когда Тед подводит ее к нему.
– Это все мама, – улыбается она.
* * *
После венчания они все отправляются в «Три метлы», которые, как выяснилось, Орден Феникса на сегодня зарезервировал за собой. «Мы все утро тут магические защиты возводили. Аластор нас вконец загонял», – тихонько признается Тонкс Гестия Джонс. Их встречает мадам Розмерта, похудевшая и осунувшаяся, с коротко остриженными волосами, недавно вернувшаяся из Св. Мунго, – длительный Империус не очень хорошо отражается на состоянии здоровья.
Шампанское, поздравления, сооруженный стараниями Молли и мадам Розмерты свадебный торт.
Андромеда Тонкс подходит к Муди.
– Я должна поблагодарить вас, Аластор, – говорит она и крепко, по-мужски, пожимает ему руку.
– Не стоит благодарности, – ворчит он, глядя на нее исподлобья магическим глазом.
– Стоит, – спокойно отвечает она.
В следующий раз, когда на них падает взгляд Ремуса, они пьют огневиски на брудершафт и погружены в какую-то чрезвычайно занимательную дискуссию о стратегии. Или, возможно, о тактике.
Гестия Джонс и Кингсли Шэклболт о чем-то перешептываются, потом подзывают мадам Розмерту. В результате совещания из подсобки призывается некий артефакт, который, по идее, должен проходить по ведомству Артура Уизли. То есть бывшему ведомству Артура Уизли. По велению палочки артефакт откашливается и оглашает зал вступлением к вальсу.
В следующий момент глубокий баритон Кингсли объявляет:
– А теперь – традиционный танец жениха и невесты.
О, великий Мерлин.
Теперь, по крайней мере, понятно, с чего Гестия Джонс недавно выясняла, умеет ли он танцевать. Спасибо и на том, что выясняла.
– Тонкс, – говорит он вполголоса, – предупреждаю, вальс я танцевал в последний раз очень давно.
– Рем, я в последний раз не танцевала его никогда, – усмехается она. – Черт, эти туфли!
И на глазах у шокированной Андромеды трансфигурирует их в маггловские кроссовки.
Они начинают танцевать, сперва очень неуверенно, потом все легче и легче.
– Это чтобы было plus romantique*, – внезапно заявляет Флер и делает движение палочкой, посылая им под ноги волну лепестков белой розы.
На другом конце комнаты Гестия Джонс хихикает и, видимо, решает не ударить лицом в грязь перед заграничной гостьей – отвечает ей падающими с потолка звездами.
В следующие пять минут члены Ордена Феникса, как дети, посреди взрывов хохота наперебой соревнуются в максимально дурацких (но почему-то очень увлекательных) «романтических» заклятьях. Тут есть и соловьи, и розы, и снежные хлопья посреди лета, и Купидон от близнецов Уизли, как две капли воды напоминающий одетого в розовый Пивза. Муди пытается трансфигурировать висящее на стене блюдо в феникса, но вместо этого у него выходит что-то вроде Ступефая, и блюдо, к вящему ужасу мадам Розмерты, разлетается на куски.
Еще до того, как они успевают упасть на пол, инициативу перехватывает Андромеда, и куски складываются в великолепную птицу, совершающую по комнате круг почета. Все аплодируют.
– В бою это не поможет, – бурчит Муди, но, тем не менее, смотрит на Андромеду с явным одобрением.
А над всей этой вакханалией цветов, звезд и птиц по-прежнему звучит вальс, и к жениху с невестой присоединяются другие пары.
Рем видит, как такая сдержанная вначале Андромеда Тонкс умиротворенно улыбается, прильнув к груди Теда; как Артур кружит Молли, глядя на нее так, будто она по-прежнему тоненькая двадцатилетняя девушка с копной непослушных рыжих волос; как Флер в объятиях Билла скользит по дощатому полу «Трех метел», будто по сияющему паркету бального зала; как огромный Кингсли ведет в танце миниатюрную разрумянившуюся Гестию Джонс, почти приподнимая ее над полом; как Дедалус Диггл, галантно раскланиваясь, приглашает мадам Розмерту; как увлеченно разглагольствует Аластор Муди, рассказывая какие-то байки младшим Уизли… Ему кажется, что краем глаза он видит среди танцующих Джеймса и Лили, молодых, смеющихся; что Бродяга проходит по залу, заложив руки в карманы и по своему обыкновению высматривая самую хорошенькую девушку; что где-то в уголке маячит фигура Дамблдора, отправляющего в рот очередной лимонный леденец и с обманчиво рассеянным видом наблюдающего за происходящим поверх очков-половинок… и впервые он может думать о них без боли, с невесомой теплой грустью, потому что впервые за долгое время не чувствует себя одиноким. Он смотрит на девушку, которая танцует с ним в свадебном платье и в кроссовках и в чьих волосах, уложенные в сложную свадебную прическу, уже появились разноцветные пряди ее любимых хулиганских оттенков, – смотрит на нее, понимая, что это, может быть, их единственный момент незамутненного счастья, последняя передышка перед большой войной.
– Эй, миссис Оборотень!
– Эй, мистер Женатый-на-самом-неуклюжем-авроре!
– Спасибо тебе.
А она улыбается ему и не спрашивает, за что он ее благодарит, потому что понимает без объяснений. И это лучше всего.
_________________________________
*plus romantique - более романтично (фр.) 
