Wild thing

Глава 3

Название: Wild thing
Автор: rose_rose
Категория: джен.
Рейтинг: PG-13
Размер: миди
Персонажи: Тонкс, Муди, разнообразные авроры и Орден Феникса
Саммари: "Тонкс... была близким другом Грозного Глаза, его любимицей, его протеже в Министерстве магии" ("Дары смерти")
Дисклеймер: все не мое, я только взяла поиграть
Комментарии: POV Муди и Тонкс поочередно; главы связаны между собой единой идеей, но каждая представляет собой самостоятельную зарисовку.


Стажер Тонкс и Орден Феникса

- Мистер Муди, сэр! – говорит она и смотрит на меня умоляющими глазами. И когда я говорю «умоляющими глазами», я имею в виду не просто их выражение. У этого чертова метаморфа специально для таких случаев есть особая физиономия. Почти детская, с синими глазищами на пол-лица. И даже не уследишь, в какой момент ее черты меняются. Отказать почти невозможно. Но меня, Грозного Глаза Муди, глазищами не купишь.

- Отставить, стажер! Детективов, что ли, начитались, решили в заговоры поиграть? Скучно стало в аналитическом отделе? Могу вам устроить перевод к Уизли – будете каждый день заколдованные унитазы прочищать, скучать будет некогда! Все, ваше дежурство кончилось, глупости из головы выбросили и живо отдыхать! И чтоб выспались мне нормально!

Куда только трогательные глазища делись. Нос вздернула, губы поджала, холодом обдала.

- Слушаюсь, сэр!

Развернулась на каблуках и ушла.
Вот и поговорили.

На мгновение у меня мелькает мысль, что я с ней резковато, надо бы помягче, но я тут же выбрасываю эту мысль из головы, потому что, видит Мерлин, мне есть чем заняться, кроме как вытирать сопли обиженным стажерам. Если я работаю в аврорате всего по 12 часов в день, то это не значит, что остальные 12 часов я отдыхаю, уж вы мне поверьте. Я провел год запертым в сундуке у того ублюдка и вышел оттуда только для того, чтобы попасть в гребаный бедлам. Нет, я не жалуюсь, я сам просил Скримджера взять меня обратно на работу. Как отлежался в хогвартском больничном крыле, так и поковылял прямиком к нему. Сел напротив, запечатал дверь кабинета заклинанием и сказал, что он может попробовать вывести меня силой, но я не ручаюсь, что у попробовавших останутся на месте все руки и ноги. Скримджер с минуту смотрел на меня в упор и явно соображал, не стоит ли избавление от меня одной из конечностей. Потом – судя по выражению лица – вспомнил про Фаджа и решил, что я ему еще пригожусь. И назначил меня начальником аналитического отдела, в качестве напутствия проникновенно заглянув в глаза и сказав: «Только, Аластор, умоляю… без самодеятельности!»

Как будто у меня остаются время и силы на какую-то самодеятельность! Ну, то есть остаются, конечно… во внерабочее время… но сейчас не о том. Когда я пришел – это было ровнехонько через неделю после того, как разразился скандал на Тремудром турнире и погиб младший Диггори, бедный парнишка! – аврорат гудел, как пчелиный улей. Не только аврорат, конечно, – все министерство было вверх дном, но меня это мало волновало. Меня волновало то, что наши бойцы напрочь деморализованы и вместо того, чтобы делать свою работу, околачиваются в курилках, точа лясы о том, что там произошло на турнире, по чьей указке действовал Крауч-младший и кто все-таки съехал с катушек – Фадж или Дамблдор. Я, конечно, с некоторым удовольствием отмечал, что число сторонников Дамблдора среди наших ребят все-таки перевешивает, но все равно – разве это дело? Работы выше крыши, вся страна стоит на ушах, и, как всегда в смутное время, будто из-под земли повыползала всякая шваль. Не только Пожиратели – хотя и они тоже, конечно. Но и просто фанатики-одиночки, доморощенные специалисты по темным искусствам, жулики, торговцы всякой темномагической дрянью и прочие любители половить рыбку в мутной воде. Оборотни, не в обиду некоторым будь сказано, все наглее. Нападения на магглов, Черные Метки там и тут – непонятно, то ли хулиганство, то ли что посерьезнее, траффик опасных артефактов, сбежавшие из Азкабана преступники, несчастные случаи с министерскими работниками… И вдобавок ко всему – идиотская страусиная политика Фаджа, который вместо того, чтобы сделать хоть что-то полезное, посвятил все силы засекречиванию любой мало-мальски осмысленной информации, организации все новых и новых проверок в каждом из департаментов и подковерной борьбе с оппозицией, не последнюю роль в которой играет Скримджер. Короче, лясы точить было категорически некогда, и первое время я, Скримджер, Шэклболт и второй заместитель Скримджера Робардс непрерывно то рычали, рявкали и распекали, то старались вселить энтузиазм и поднять боевой дух, а главное – как там это у нас называется в передовицах «Пророка»? – вдохновляли личным примером. Иными словами, рвали задницу, чтобы остальные соизволили свои задницы хотя бы оторвать от стульев. Через какую-нибудь неделю наши усилия дали плоды – атмосфера стала отчетливо здоровее, народ перестал концентрироваться в курилках и гонять чаи за рассуждениями на злободневные темы, снова зашуршали бумажки, пошла оперативно-розыскная работа, и все стало почти как раньше. Если не считать того, что в воздухе висело ожидание. Не ожидание чего-то конкретного, нет, а этакое осознание того, что долго так продолжаться не может, грядет что-то большое и вряд ли хорошее.

А кроме аврората у меня был еще и Орден Феникса, и головной боли он мне доставлял ничуть не меньше – наоборот, раз в пять больше. Вообще-то сперва мы с Дамблдором хотели сделать основную ставку на старую гвардию, но быстро вспомнили, что прошлая война выкосила ее почти подчистую. Блэк (надо сказать, тут Дамблдору удалось меня удивить!), Люпин, Диггл, старикан Додж, Подмор да Вэнс… вот, собственно, и все, кто остался. Пришлось набирать Орден практически с нуля, и, сказать по чести, мы с Дамблдором в тот раз спорили до хрипоты. Я настаивал на том, чтобы брать только опытных бойцов, причем взрослых, никакой молодежи, никаких горячих голов – я слишком хорошо помнил, чем это обернулось в прошлый раз. Да, в 70-х у нас был отличный Орден – точнее, отличный отряд смертников. Камикадзе – так, кажется, они называются у магглов. «Конспирация», «осторожность», «бдительность» были для них пустыми словами, как я ни старался вбить в их головы хоть немного толку. Храбрые до безрассудства, отчаянные до нелепости, благородные и доверчивые до полного идиотизма. Зеленые юнцы. Поттеры, Лонгботтомы, братья Прюэтты, Марлин Маккиннон… Они жили и сражались, будто играли в гребаный квиддич… и гибли один за другим. Я уже сорок лет служу в аврорате и повидал на своем веку всякого, но у меня до сих пор мороз по коже, как вспомню ту войну и всех этих мертвых мальчишек и девчонок.

…Насчет молодежи – тут мне, в общем, удалось настоять на своем. Единственными членами Ордена, которых можно было отнести к этой категории, стали старшие сыновья Уизли – и против них я особенно не возражал; во-первых, ребята толковые, во-вторых – все-таки парни. Но в том смысле, чтобы брать только опытных бойцов, – тут убедить Дамблдора не получилось. На все мои аргументы он ответил в своем стиле: что, мол, есть вещи, который куда сильнее, чем любые боевые чары, и что в конечном счете в любой войне побеждают не военным искусством, а сердцем. Как-то так. Типичный дамблдоровский софизм. В конце концов я перестал спорить и махнул рукой, но предчувствия у меня остались самые недобрые. Самым удачным приобретением Ордена был, безусловно, Шэклболт – ну, и еще, пожалуй, те самые парни Уизли. В остальном же… Ну хорошо, Артур Уизли хоть и тюфяк, но все-таки голова у него на месте, а главное – лишний человек в министерстве не повредит. Но тащить в Орден его жену Молли? Или Гестия Джонс – знаю я этих девиц, очередной мужчина, и прости-прощай вся бдительность. Но и Джонс, и Молли, и этот драклами драный склизкий Снейп, которого я лично допрашивал в 81-м и у которого лично видел Черную Метку, - это все еще цветочки по сравнению с Флетчером! Взять в Орден Мундунгуса Флетчера – тут Дамблдор превзошел самого себя. Я ему в открытую заявил, что в таком случае снимаю с себя всякую ответственность за конспирацию, на что он безмятежно улыбнулся, кротким голосом ответил: «Как скажешь, Аластор», - и предложил мне чаю. С Дамблдором невозможно спорить. Если совсем начистоту, то временами он меня просто бесит, хотя я не могу отрицать, что и тогда, в 70-е, и сейчас все держится на нем. И пикси меня подери, если я знаю, как именно он добивается своего.

А теперь, значит, Тонкс. Скажу честно – я ее недооценивал. Ну, то есть я всегда знал, что она хороший боец и мозги у нее работают, как надо, но что она может выстроить такую логическую цепочку – этого я не подозревал. Когда она заявила, что ей нужно поговорить со мной конфиденциально, я решил, что у нее что-то личное и поэтому она хочет внеочередной отпуск. Такое, знаете ли, с молодыми девчонками то и дело случается. Но она уселась передо мной с ужасно серьезным и деловым видом, раскрыла папку, которую держала в руках, и выложила все как на духу. Оказывается, она не верит в официальную версию событий на турнире. Оказывается, она верит Дамблдору – а значит, верит и в то, что Волдеморт вернулся. Оказывается, она успела расспросить родителей о событиях предыдущей войны, и те рассказали ей про активно действовавший в то время Орден Феникса. Как я понял, им еще тогда говорил про него Блэк – это, кстати, к вопросу о конспирации. После этого Тонкс проштудировала архивные материалы по Ордену Феникса – включая те, что под грифом «Секретно» и доступ к которым ограничен; как я понял, для получения доступа она воспользовалась своими способностями метаморфа – а это, кстати, к вопросу о конспирации в нашем родном министерстве. И далее – внимание! – пришла к выводу, что Дамблдор просто не мог не возродить Орден сейчас, перед лицом возвращения Волдеморта. И поскольку я, Грозный Глаз Муди, играл не последнюю роль в Ордене в 70-е годы, я наверняка не мог остаться в стороне от его возрождения. И поэтому она, Нимфадора Тонкс, желая послужить общему делу, решилась спросить у меня, каким образом она могла бы принести пользу.

Признаюсь честно, на пассаже про архивные материалы с грифом «Секретно» у меня сдали нервы, и я налил ей чаю с веритасерумом. У меня всегда стоит в ящике стола склянка с веритасерумом, замаскированным под травяной бальзам. Чертовски полезная штука, хотя и не совсем легальная. Но, в конце концов, чего око закона не видит, то и зуб его неймет. Под веритасерумом я учинил ей допрос с пристрастием: кто ее надоумил и чего она на самом деле хочет. Разумеется, все было чисто, чище некуда. Никто не надоумил и ничего ей не надо, кроме как служить правому делу. И восстанавливать справедливость. И защищать родителей, которым, она знает, будет грозить смертельная опасность. Тут я не мог с ней не согласиться. Ее тетка Лестрандж спит и видит, как бы обрубить ветвь Тонксов со своего фамильного древа.

Знаете, на какое-то мгновение я обрадовался. Метаморф, боец, светлая голова, рвется в бой за правое дело, да еще и личная заинтересованность есть – а личная заинтересованность в нашем деле значит ох как много. Потом я посмотрел на нее еще раз. К этому времени действие веритасерума начало ослабевать, она выговорилась и только выжидающе глядела на меня широко распахнутыми глазами. А я вдруг будто увидел ее впервые. Взлохмаченные розовые волосы, мальчишеская фигурка; джинсовая курточка, вся в заклепках. Подросток, чертов подросток. Сколько ей, в самом деле, лет? Двадцать два? И тут меня, как Ступефаем по голове, ударила мысль: «А представь, что это твоя дочь». И сразу же вслед за ней – другая: «Все, допрыгался, вот она, старость - во всем великолепии розовых соплей». Но было уже поздно.

- Перестаньте забивать себе голову всякими бреднями, стажер, - сказал я.

А дальше – дальше вы знаете.

* * *
Прошло две недели.

Я внимательно наблюдал за Тонкс, одновременно загружая ее работой по самое «не хочу», чтобы не оставалось времени играть в шпиона. Она только фыркала, гордо вскидывала голову, но пахала как миленькая; к нашему разговору мы не возвращались, и ничего подозрительного Тонкс не предпринимала. Я уже начал было успокаиваться.

В ту среду я аппарировал с работы прямиком в дом на площади Гриммо, как делал почти каждый день. Дом был в ужасном состоянии – в каждом шкафу, в каждом ящике пряталась какая-нибудь дрянь. Просто поразительно, сколько дерьма успели накопить Блэки. Откровенно говоря, мне кажется, что у нас ушло бы меньше труда и времени, если бы мы просто сожгли этот проклятый дом и выстроили бы на его месте новый.

В основном чисткой дома занимались Блэк, Люпин и семейство Уизли, но и остальные периодически заглядывали, чтобы хоть немного им помочь или обсудить рабочие вопросы. Так что и в этот вечер я, аппарировав на порог дома и открыв дверь, первым делом увидел в прихожей Люпина и вошедшего за минуту до меня Шэклболта. Не успел я снять плащ, как дверь снова отворилась, и вошел Артур Уизли…

Знаете, больше всего на свете я благодарен Богу за свою от природы быструю реакцию и Эвану Розье за мой выбитый глаз. Потому что без него я не обзавелся бы глазом магическим, который спасал мою задницу уже бессчетное количество раз. И задницы окружающих меня людей, если уж на то пошло, тоже.

Выросшая за спиной Уизли фигура, закутанная в мантию-невидимку и поэтому не заметная никому, кроме моего магического глаза, с грохотом упала на пол прежде, чем успела сообразить, что происходит, или попытаться защититься.

- Ты привел за собой хвост, Артур, - говорю я, пока он растерянно хлопает глазами.

Все таращатся на меня, но полноценной немой сцены не получается: проснувшись от шума, начинает вопить портрет Сириусовой полоумной мамаши. Из дверей выглядывают разнообразные Уизли, интересуясь, что здесь происходит. Я делаю Люпину страшные глаза, и он, к счастью, понимает меня и разгоняет всех из прихожей: совершенно ни к чему, чтобы эта крыса видела все наши физиономии. Впрочем, лазутчик, кажется, без сознания. Я наклоняюсь над лежащей фигурой и сдергиваю мантию-невидимку с ее лица.

Шэклболт после сказал мне, что фразой, которую я произнес, когда увидел лицо лежащего, мне удалось вогнать в краску портрет Вальбурги Блэк. Я ему, разумеется, не верю, но признаю, что метафора возникла не на пустом месте. И у меня, Мерлин побери, были на то веские причины.

Я, понимаете ли, увидел перед собой бледную, как мертвец, и пребывающую в глубоком обмороке после моего Ступефая стажера Нимфадору Тонкс.


Минут через десять общей неразберихи Тонкс оказана первая помощь, ее палочка временно изъята, и теперь она с видом нашкодившего ребенка сидит перед нами, под прицелом двух палочек – моей и Шэклболта.

- Объясните мне, стажер, как, во имя Мерлина, вы сюда попали? – спрашиваю я.

- Сэр, я… Я следила за вами после нашего разговора. Следила за тем, с кем вы общаетесь в министерстве. Было очень трудно что-то выделить, конечно. Но, знаете, есть одна полезная штука – удлинители ушей. Вообще это товар для розыгрышей, их недавно изобрели, можно заказать по совиной почте… я, кстати, подумала – а что, если нам их использовать в аврорате? – тут она смотрит сперва на меня, потом на Шэклболта, пытаясь сообразить, не зачтется ли ей это рацпредложение, но я всем своим видом показываю, что говорить об этом более чем преждевременно. На самом деле, меня больше интересует, почему при упоминании об удлинителях ушей Артур Уизли издал какой-то невнятный звук и, как я успел заметить своим магическим глазом, покраснел, но я решаю разобраться в этом позже. – Так вот, они очень помогли. Я смогла подслушать несколько реплик… буквально пару слов. Но, в общем… я предположила, что мистер Уизли тоже в Ордене. Я не была уверена, но решила попробовать. Я понимала, что единственный мой шанс оказаться в штаб-квартире – это аппарировать с кем-то из членов Ордена. Я знала, что с вами, сэр, это не получится – вы меня все равно заметите, хоть под мантией, хоть под дезиллюминационными чарами. Но мистер Уизли… он… - тут она отчаянно краснеет. – Он не так осторожен. Я заметила, что после работы он обычно аппарирует из своего кабинета, спряталась там под мантией-невидимкой и, когда он собрался домой, просто незаметно взялась за край его одежды. Только я не знала, что окажусь здесь, я решила, что Орден собирается у мистера Уизли дома… Понимаете, - тут она смотрит на нас отчаянным взглядом, а ее голос начинает звенеть, - мне просто очень хотелось тоже быть в Ордене, делать что-то полезное… не отсиживаться в кустах!


Я слушаю все это с двояким чувством: с одной стороны, мне приятно, что мои авроры хоть что-то да умеют, с другой стороны – вот вам и конспирация, вот вам и бдительность… Впрочем, сейчас передо мной стоит более актуальная задача. Надо решить, что делать с Тонкс. Точнее, надо убедить остальных в том, что мое решение правильно.

- Я полагаю, следует действовать по стандартной процедуре, джентльмены, - говорю я, обводя Шэклболта, Уизли и Люпина многозначительным взглядом. В глазах арестантки мелькает ужас – Мерлин знает, что она там себе надумала! Стандартная процедура в таких случаях подразумевает наложение щадящего заклятья на воспоминания и немедленное препровождение домой. Уизли слишком пристыжен провалом своей конспирации, чтобы возражать, но Шэклболт смотрить на меня с некоторым удивлением, а Люпин – так и вовсе с осуждением. Я понимаю, что так просто решить проблему не удастся и предлагаю продолжить разговор в другой комнате, как вдруг… да-да, именно «вдруг», как в дебильном маггловском детективном романе. Дуновение воздуха в комнате, негромкий хлопок, и на мое плечо опускается до боли знакомая старческая рука.

- Я думаю, не стоит, Аластор, - заявляет ее обладатель с самой благодушной из своих улыбок. – Если бы в Орден Феникса принимали с помощью вступительных экзаменов, мисс Тонкс, полагаю, сдала бы их с блеском. Позвольте поздравить вас с новой талантливой соратницей, джентльмены!

Все улыбаются: Артур с облегчением, Люпин – почему-то – смущенно, Шэклболт – покровительственно, Тонкс – торжествующе, одного меня все это не радует, но это абсолютно никого не волнует. Арестантке возвращают палочку, и все мы направляемся на кухню пить чай, как вдруг меня осеняет мысль, что хорошо бы подготовить Тонкс к встрече с давно потерянным родственничком. Судя по выражению лица Люпина, ему приходит в голову та же идея, и он исчезает. Но, видимо, в этот день ни одной здравой идее осуществиться не суждено. Еще до того, как я успеваю сказать хоть слово про Сириуса, он сам театрально распахивает дверь в кухню с возгласом: «Говорят, в наших рядах пополнение!» - а за его плечом вырисовывается отчаянная физиономия Люпина. Рефлексы аврора Тонкс, в течение двух лет наблюдавшей по всему аврорату плакаты "Разыскивается!" с рожей Блэка и работавшей по объекту «Блэк» на дюжине учений, срабатывают мгновенно.


В общем, после того как мы отпоили огневиски схлопотавшего аврорский Ступефай Блэка, починили задетый заклинанием стул и очистили стены и потолок от фирменного соуса Молли Уизли, все согласились, что собрание Ордена сегодня получилось уже достаточно насыщенным и остальные разговоры о делах стоит, пожалуй, перенести на следующий раз. После ужина Шэклболт и Люпин отправляются дежурить у дома Поттера, Дамблдор эффектно дезаппарирует обратно в Хогвартс, а семейство Уизли расходится по разным углам дома, чтобы еще пару часов перед сном посвятить уборке.

А я остаюсь, чтобы прочитать новому члену Ордена курс молодого бойца.

- Да, и… - говорю я в завершение своей лекции, - вы чертовски хорошо сработали, Тонкс.

Она краснеет, причем пунцовый оттенок приобретают не только щеки, но и волосы.

- Спасибо вам, мистер Муди, сэр!

Ох уж эти мне метаморфьи глазищи. Надеюсь, она не станет пробовать свои фирменные взгляды на Люпине, а то бедный оборотень крышею поедет.

Я обреченно вздыхаю и подзываю пару стаканов.

- Отставить «мистер Муди». Аластор. Давайте выпьем на брудершафт, что ли, стажер. Раз уж нам теперь предстоит вместе защищать правое дело.