Четыре слова

Глава 3. Понимать, но не понять

- Думаю, тебе стоит называть меня Томом.
Белла посмотрела на Лорда с удивлением и осторожностью. С их первой ночи прошло уже четыре дня, а она до сих пор не почувствовала себя в его обществе ни капельки свободней. Волдеморта это не устраивало. Разумеется, противоречие желаний оставалось все прежним, но досада на ее нежелание признать поражение росла с каждым днем, в то время как удовольствие от ее почтения проходило.
- Но, милорд… Вам же никогда не нравилось это имя.
- Зато оно точнее отображает наше положение, - ответил он, смягчив холодный тон своих слов легким поцелуем. Белла, счастливо млеющая, с затуманенными глазами, и в то же время так очаровательно растерянная, представляла собой слишком приятное зрелище, чтобы удержаться от этого.
- Если вы так хотите, милорд, конечно… Но, по-моему, лучше оставить все, как есть.
Так редко позволявшая себе отличные от мнений Лорда взгляды, Белла чуть заинтриговала его.
- Почему?
- Я хочу, чтоб для вас все было, как раньше. И вы ведь и сами хотите того же, разве не так, милорд?
- Так, - чуть усмехнулся он, привлекая ее к себе. – Ты права.

- Милорд… Можно с вами поговорить? – прозвучал ее голос, когда Лорд перелистывал страницы ветхого магического фолианта, будто в насмешку оставленного им. Осколок прежней жизни уже не вызывал в Волдеморте отчаяния и безнадежности, как в первые дни после поражения. Он испытывал лишь нечто похожее на ностальгию. Время лечит? Нет, это был не такой случай. Тогда почему?..
И почему в голове навязчиво крутилось воспоминание о первом ее признании в любви?..
- Говори, - его голос, впервые за многие дни, вовсе не был холоден и отстранен. Только это удержало Беллу от того, чтоб не переменить свое решение поделиться последними мыслями.
- Милорд… я много думала в последнее время… Дамблдор… он ведь именно этого и добивался! – в ее голосе отчетливо послышалась ненависть.
- Чего именно? – переспросил Лорд.
- Чтобы мы с вами были вместе! – Белла выглядела взволнованной и отчаянно-несчастной.
Было очевидно, что она права. Что еще могло служить достаточно веской причиной для того, чтоб Поттер согласился запихнуть их сюда, да еще и вдвоем? Дамблдор увидел, как Белла умоляет Поттера сохранить Лорду жизнь, и бывшему директору, привыкшему видеть в людях лучшие стороны, не составило труда сделать выводы. Значит, - с неожиданной яростью подумал Волдеморт, - тому, что я нахожусь здесь, я обязан, в первую очередь, идиотскому поступку Беллы.
- Я согласен с тобой, - задействовав все терпенье, начал отвечать Лорд. – Это очевидно. Зачем ты мне это сказала? – он прекрасно понимал, что если бы Беллатрикс и решила б сказать только это, она не выглядела бы такой взволнованной и огорченной.
- Но, милорд! – удивленно воскликнула она. По-видимому, для Беллы следствия из этого факта были настолько явными, что она ни на секунду не сомневалась в том, что Лорду придет в голову то же самое. – Раз им это нужно, то мы ни в коем случае не…
- Когда же ты поймешь, Белла, что война закончена? – раздраженно перебил ее Волдеморт, поднявшись на ноги и принявшись в волнении мерить комнату шагами. – Мы проиграли, и это уже нельзя изменить. Что бы мы ни делали, для них это уже не важно! Все равно мы потерпели поражение, и разве имеет значение, насколько оно глубоко?
Где-то на краю сознания Лорда промелькнула мысль о том, что недавнее спокойствие и примирение оказалось лишь иллюзией. Отчаяние, яркое и тоскливо-безнадежное, вновь наполняло его, не оставляя места ни для каких других чувств. Почти не оставляя места.
- Какой смысл сопротивляться, если это напрасно? Какой смысл сопротивляться, если мы оба не хотим этого?
Белла вздрогнула от этих слов. Лорд, стоящий к ней спиной, не видел это, но мог с точностью представить себе испуганно-удивленное выражение ее лица.

А может, все это случилось со мной не зря? – думал Лорд, глядя на спящую рядом Беллатрикс. Прошедшая неделя была настолько отлична от всей его прежней жизни, что казалось невозможным его прошлое величие. Величие и одиночество… Разве второе – не обязательный атрибут первого? Разве можно быть лучшим и при этом одним из всех? Гений должен быть один, иначе он сольется с окружающими и перестанет быть гением. Другой вопрос – нужно ли ему это? Лорд всегда думал, что нужно. А сейчас ему смутно казалось, что он был неправ.
Может, так действительно будет лучше? – эта мысль не оставляла его целый день. Он устал от этой незримой борьбы с самим собой. Безнадежность – лучшее определение для его нынешнего положения. Не легче ли последовать собственным словам, пару дней назад сказанных Белле, и перестать сопротивляться? К тому же все не так уж плохо.
К чему он стремился все эти годы? К власти над людьми, настоящей и абсолютной. И разве в день Битвы он был хоть на шаг ближе к ней, чем в тот день, когда впервые переступил порог Хогвартса? Можно возразить, сказав, что он управлял практически всей магической Британией, но разве к этому он стремился? Зачем Лорду какое-то управление, никогда не заменяющее настоящую власть? То, что есть сейчас, гораздо лучше этого. Пусть Белла – всего лишь один человек, тогда как Лорд хотел властвовать над всеми. Но… но она его, целиком и полностью, и хотя бы для того, чтобы осознать это, действительно стоило пожертвовать свободой.

- Милорд… - сорвалось с ее губ, когда она проснулась от его легкого прикосновения.
- Здравствуй, Белла, - поприветствовал он ее, продолжая перебирать черные локоны. Белла счастливо улыбнулась и вновь закрыла глаза, явно наслаждаясь близостью Лорда. Она наверняка только рада нашему поражению, - промелькнуло в его голове. – И не исключено, что она права.
- Как ты думаешь, что нам следует делать? – Лорд вовсе не хотел задавать этот вопрос, но ночные мысли сами собою выразились в словах.
Белла проснулась по-настоящему.
- Вы же сами говорили, что сбежать отсюда невозможно, - с непонимающим удивлением отозвалась она.
- Это так, - согласился Лорд. – Но я спрашиваю тебя о другом. Что, по-твоему, стоит делать нам?
- Не знаю, что стоит делать, но… - Белла глубоко вздохнула, прежде чем продолжить. – Но я хочу остаться с вами, милорд.
Волдеморт явственно видел, как тяжело давались ей эти слова, но, разумеется, не пожелал делать ничего, что сделало бы легче для нее сказать их. Не поймал ее взгляд, не сменил выражение лица на менее отстраненное и вообще не показал виду, что слышал их.
- Вы самое важное и самое лучшее, что было в моей жизни. Кем бы я стала, если бы не убедила Родольфуса привести меня однажды на собрание? Обычной аристократкой, не имеющей ни возможности, ни желания заниматься чем-то кроме семьи и поместья. Стала бы второй Нарциссой, - глаза Беллы были закрыты, голос звучал спокойно и почти равнодушно, будто бы она забыла, что говорит это все в лицо Лорду, внимательно вслушивавшемуся в каждое слово. Казалось, она просто повторяет вслух давно придуманную для самой себя речь. – А вы, милорд, вы подарили мне жизнь. Пусть с поражениями и с болью, но настоящую, а не то лицемерное подобие существования, которое было мне уготовано. В ней была и цель, и чувства, и смысл. И, самое главное, в ней были вы, - на ее губах появилась улыбка.
Лорд молчал.
- Милорд… я не знаю, как описать все то, что вы для меня значите. Не знаю, как доказать свою преданность. Не представляю, как рассказать о том, что чувствую, когда вы находитесь рядом. Не понимаю, как слова могут выразить мое желание служить вам, объяснить, как хочу, чтобы вы были счастливы, как много значит для меня, что вы сейчас здесь, со мной, слушаете меня. Впрочем, вы и сами все это прекрасно видите, не так ли? Я – ваша, совершенно и абсолютно. В какой-то мере я счастлива из-за того, что мы проиграли, ведь иначе всего этого не было бы. Я, разумеется, приму любое ваше решение, но прошу вас, оставьте все как есть.
Последние слова были произнесены скороговоркой, будто Белла внезапно осознала, что говорит это не себе, а ему. Краска смущения и досады из-за только что сказанного появилась на ее щеках, глаза взволнованно пытались поймать взгляд Лорда, ища поддержки и ответа. Но он не смотрел на нее. Слова Беллы только подтвердили его ночные рассуждения.
- Да, Белла.
Ее взгляд наполнился надеждой и страхом, как только она услышала звук его голоса.
- Все останется так, - сказал Лорд и вышел из комнаты.

-…и тогда я создал свой первый хоркрукс.
- Их было несколько? – угадала Белла недосказанное.
- Семь. - Лорд всматривался в ее глаза, безуспешно отыскивая там… страх? недоверие? На Беллином лице было написано восхищение, желание понять и еще что-то, чему Волдеморт не сумел подобрать названия.
Он не смог бы точно сформулировать и ту причину, что побудила говорить все это. Вчерашняя откровенность Беллы заставила вновь вспыхнуть давно погасшую потребность в понимании. Хотелось рассказать о чем-то не менее значимом, близком и настоящем. Было неожиданно больно внезапно осознать, что сказать нечего. И, задавая себе вполне правомерный вопрос: зачем же была нужна вся его прошлая жизнь? – Лорд впервые не нашел ответа.
Но жажда доверия, столь неожиданно овладевшая им, требовала поведать ей хоть что-то. И поэтому теперь он говорил о хоркруксах, о единственно правильном и ненапрасном деле, свершенном им, о грандиознейшем своем проекте, затмевавшем даже почти удавшиеся попытки завоевать Магическую Британию, но наравне с ними уничтоженном.
Говорить было неожиданно легко. Белла слушала внимательно и напряженно, и было видно, как она ценит каждое сказанное им слово. Но это только разжигало какую-то странную тоску, только усиливало чувство одиночества. Очередной парадокс – Лорд впервые за многие годы почувствовал себя одиноким именно в тот момент, когда только-только начинал обретать понимание. И с каждым мгновением, с каждым словом ему становилось все непонятнее, как он мог быть один. Как он мог раньше быть один.

За окном сгущались сиреневые сумерки. Полутемную комнату освещал лишь назойливый свет уже зажженных уличных фонарей. Белла сидела, облокотившись о подоконник и глядя на улицу, туда, откуда доносился уже такой привычный шум вечернего города.
Лорд смотрел на ее профиль, аристократически правильный и хранивший остатки былой надменности, мысленно запускал руки в темные волосы, такие мягкие на ощупь, и в который раз поражался своей былой слепоте. С того разговора прошло не больше недели, но сколько изменилось за этот период. Именно сейчас он по-настоящему узнал Беллу. Не то, чтобы в какой-то момент он открыл для себя некую грань ее характера, о которой прежде не догадывался; нет, напротив, Лорд лишь получал подтверждения своим наблюдением. Но только сейчас он понял ее и принял, целиком и полностью. Только сейчас он смог почувствовать мотивы каждого ее поступка, научился определять приоритетность ее стремлений. Разрозненная информация неожиданно пришла в систему, хотя Волдеморт и не приложил к этому ни капли усилий. Он просто слушал ее рассказы о жизни. Просто говорил сам. Просто наблюдал. Просто был рядом с ней.
Но Лорд все равно не мог узнать, что происходит с ней сейчас. Он видел, что Белла все чаще и чаще стремится остаться одна, старательно пытается избегнуть его общества. Не то, чтобы это хорошо у нее получалось в условиях небольшой квартирки, но, даже находясь в одной комнате со своим милордом, Беллатрикс словно отгораживалась от него. Стоило ему только завести разговор или прикоснуться к ней, все становилось точно так же, как и всегда. Однако Лорд уже несколько раз замечал в ее взгляде странное чувство, точно определить которое ему никак не удавалось. Тоска? Сочувствие? Вина? Волдеморт старательно перебирал варианты, но все же не мог найти ни подходящего названия, ни какой-либо причины для этого.

- Я люблю тебя, Белла.
Непрошенные слова сорвались с губ сами собой, когда Лорд и вернейшая из Пожирателей Смерти лежали, приобнявшись, в сладкой полудреме, окруженные мягкой одурманивающей темнотой. Непрошенные слова казались настолько настоящими, настолько правильными, так совершенно дополнявшими нарушаемую лишь дыханием тишину, что Лорд невольно удивился, как же он раньше не понимал такой простой истинны. Странно, но он вовсе не обратил внимания, что именно любовь он презирал всю жизнь, считая непростительной слабостью. Прошлого не существовало – было лишь настоящее, была лишь Белла, родная и близкая, непередаваемо дорогая, самая необходимая. Любимая.
Он почувствовал, как она вздрогнула, пораженная сказанным им.
- Милорд? – замерев, будто боясь неловким движением разрушить тихое великолепие момента, спросила она лихорадочным шепотом. – Это… это правда?
- Да, - ответил Лорд, улыбнувшись краешком губ. Он не видел выражения ее лица, но был уверен, что она счастлива. Разве она не хотела этого многие годы? Разве не любила она его, разве не мечтала о взаимности? Он знал, что когда она обернется, ее глаза будут сиять незамутненным счастьем, что через несколько мгновений она будет шептать многочисленные признания, и он - как странно - сможет ответить ей тем же. Он уже чувствовал вкус ее губ, встречал горящий обожанием взгляд, ощущал гладкость ее кожи…
Белла обернулась.
То самое чувство, вводившее Лорда в недоумение, многократно усилившееся и смешанное с острым ужасом, отражалось в ее темных, как и все сейчас, глазах.
- Зачем? – восклицание вырвалось из ее груди вместе со всхлипом. – Зачем вы сказали мне это? Вы ведь знаете… - она снова отвернулась, не выдержав его взгляда.
- Что именно, Белла? – переспросил Волдеморт. Он пытался понять, что же произошло, но ничего не удавалось. Почему она не?..
- Не знаете?.. – в ее словах прозвучало отчаяние. Ее взгляд вновь встретился с взглядом Лорда. Было видно, что она принимает важнейшее решение, колеблясь между двумя безысходностями. Ответила она внезапно, сбивчивым отрывистым голосом, задыхаясь от охватившего ее страха и изо всех сил стараясь сдержать слезы. – Милорд, простите меня! Пожалуйста, простите… - она набрала в грудь воздуха, чтобы озвучить, наконец, то обстоятельство, которое нарушило все предположения Лорда, но за секунду до того, как эти слова прозвучали, тот и сам все понял.
- Я не люблю вас.