Глава 3. Северус Снейп.
527 дней. Странно, что он начал их считать, но все, что он в последнее время делал, можно было назвать странным.
Сидеть каждый вечер у ее кровати, пить горячий чай, который доброжелательная Нетти оставляла для него, и ничего не делать...
Так он и поступал. Ничего не делал, просто сидел и думал. А еще – считал. Недавно ему пришло в голову, что все трагедии в его жизни связаны с цифрой восемнадцать.
Ему было восемнадцать, когда он принял Черную метку и вступил в ряды Упивающихся Смертью. Восемнадцать дней он пролежал в больнице без сознания после финальной битвы. И по иронии судьбы Ей было восемнадцать лет, когда она спасла его жизнь, погубив тем самым свою. Интересно, есть ли в этом какой-нибудь смысл? Может, теперь придется сидеть возле этой кровати восемнадцать лет, прежде чем удастся разорвать странные узы, заставляющие приходить сюда день за днем?
Он знал, что Поттер больше не навещает ее, но не мог его винить. При всей своей нелюбви к этому мальчишке Северус его понимал. Ему самому было нелегко видеть ее каждый день в таком состоянии – неподвижную, безжизненную, с пустым взглядом, – а ведь он никогда не был ее другом.
Каждый день, покидая больницу, он давал себе клятву, что это был последний раз, что он больше не вернется, что он ничего ей не должен. Он не просил его спасать, не сделал ни одного намека на то, что хотел бы обменять ее сверкающую молодую жизнь на свою никому не нужную. Это был ее собственный выбор. А ему остается только забыть и продолжать жить дальше.
Вот только, не мог он этого сделать. Снейп почти жалел о тех восемнадцати днях, которые провел в больнице, ничего не помня о роли мисс Грейнджер в своем спасении.
Потому что, когда он сумел открыть глаза и привести в порядок мысли, ему осталось только пожалеть, что он не умер.
Сначала он мог только лежать и слушать щебетание Поппи, которая явно вознамерилась заболтать его до смерти. Он не знал точно, сколько времени провел без сознания, но был почти уверен, что войну они выиграли. Если это не так, то непрерывные вопросы мадам Помфри о его самочуствии – лишь малая толика проблем. Волдеморт не прощал предателей.
Несколько последующих дней Снейп провел, сходя с ума от бессильной ненависти. Он ненавидел свою неподвижность, проклятые ожоги, кошмарную фиолетовую микстуру, которую не сам приготовил, Альбуса, наносящего визиты каждый день, предлагающего конфеты и бодрым голосом осведомляющегося о состоянии здоровья «нашего героя».
Это был ад.
Ад с лимонными леденцами.
Северус никогда не думал, что переживет финальную битву, поэтому очнувшись еще долго не мог поверить, что остался жив. А уж то, что он стал героем вместе с мальчиком-который-как-обычно-выжил-черт-бы-его-побрал, стало последней каплей. Но прошло немало времени, прежде чем он смог высказать свое мнение вслух, поскольку Поппи напоила его «Восстановителем голоса», причем таким горячим, что Мастеру Зелий не очень верилось в способность этой гадости вылечить поврежденные голосовые связки.
Он слышал, как Поппи болтала о нем с мадам Хуч.
- Ты можешь представить себе Снейпа без его знаменитого голоса? – шептала медсестра. – Это словно отобрать у льва его рык.
- Скорее шипение у змеи, – усмехнулась мадам Хуч, – не думаю, что ему бы понравилось сравнение с гриффиндорским символом.
Это было за несколько дней до того, как Северусу наконец хватило сил потребовать, чтобы его выпустили из госпиталя и разрешили вернуться в подземелья.
Поппи неодобрительно раскудахталась и заявила Дамблдору, что это не очень хорошая идея.
- Я не хотела бы лишний раз пугать детей, Вы знаете, они и так уже думают, что он – летучая мышь! А если они увидят эту мумию, то боюсь, у бедняжек будет шок.
Снейп пообещал, что он ей это еще припомнит, попозже, когда новая кожа станет привычной, а пальцы утратят хрупкость сухой коры.
События, непосредственно предшествовавшие выведению его из строя, напрочь стерлись из его памяти. Альбус как-то вскользь спросил, помнит ли он что-нибудь, но настаивать не стал и вообще больше не возвращался к этому вопросу. А сам Северус ни разу не задумывался, как так случилось, что он все-таки выжил, считал, что дело в его собственной проклятой удачливости... или неудачливости, как посмотреть. И ему ни разу не приходило в голову спросить Дамблдора, кто еще выжил в финальной битве...
Поттер-то конечно остался жив. Слух у Снейпа был превосходный, даже бинты не могли заглушить восторженные ахи и охи, сопровождающие каждое упоминание о национальном герое, к обсуждению которого обычно сводился каждый разговор в госпитале. Удивляло Мастера Зелий только то, что имена Уизли и Грейнджер звучали не очень часто, слишком уж он привык воспринимать неразлучную троицу как единое целое. Но, если честно, он не особо задумывался над этим вопросом. Он потихоньку выздоравливал и больше интересовался словами Поппи о том, что ему скоро можно будет покинуть больницу.
Тот день был вполне обычным, таким же, как множество предыдущих. Альбус выполнял свою ежедневную повинность, как всегда с лимонными леденцами и деланно-радостным голосом, от которого у Снейпа начиналась головная боль. Хотя для разнообразия даже это неплохо. Был вполне обычный день... пока не появилась бледная и расстроенная мадам Помфри и не сообщила, что «ее нашли в магловской больнице... Гарри уже доставил ее в Мунго...».
В голове словно щелкнул какой-то переключатель.
Гермиона Грейнджер...
Они нашли Гермиону Грейнджер. А ему даже в голову не приходило, что ее нет в Хогвартсе, что она не в безопасности.
Они нашли ее в магловской больнице... Она была в больнице из-за него...
Это она спасла его жизнь...
Он посмотрел на директора. Старый волшебник потерял всю свою показную веселость.
- Я должен идти, Северус. Я вернусь.
Есть у человеческой памяти такое странное и неприятное свойство – она сама решает, когда и какие воспоминания вам подсунуть, и вы не можете выбрать, что стоит помнить, а что лучше забыть.
Вот и сейчас воспоминания обрушились все сразу, словно огромная лавина.
