Глава 3Глава 3. Песня победителя.
POV Виктора
В свое время я столкнулся с одной очень интересной книгой; несмотря на то, что читать я никогда особо не любил, небольшой томик в потрепанном бумажном переплете привлек мое внимание. Трудно сказать, что в нем было особенного: судя по всему, изданию было не больше десяти лет, и хотя картинки на обложке слегка потускнели, а местами так и вообще стерлись, оно не выглядело ветхим или дешевым. Книга выглядела зачитанной. Должно быть, именно это и показалось мне интересным: отец всегда предпочитал книги в твердом переплете, и на фоне фолиантов и дорогих букинистических изданий томик в бумажном переплете выглядел странно. А еще он был зачитан до дыр. В прямом смысле этого слова: сзади обложка была кое-где порвана, а открыв книгу, я заметил несметное количество пометок отца. Я точно знал, что отец никогда не пишет в книгах. Удивленный своей находкой, я взял книгу со стола и, забравшись в отцовское кресло, открыл ее на первой странице. То, что я прочитал, произвело на меня неизгладимое впечатление.
Книга была посвящена близнецам: как идентичным, так и таким, как мы с Шарлоттой. Там было множество статей, посвященных уходу за беременными; заклинаниям, которые не стоило применять во время беременности; рациону и привычкам будущих мам. Далее были приведены комментарии и советы колдомедиков и колдоакушерок. Одним словом, это было самое обыкновенное пособие для будущих родителей. Я уже думал отложить книгу в сторону, когда заметил в оглавлении пункт, который показался мне сначала очень странным: он был посвящен так называемым «хорошим» и «плохим» близнецам. Прежде я никогда не сталкивался с такими терминами, да и название показалось мне очень интересным.
Оказалось, что согласно мифу, распространенному в мире волшебников (как потом стало ясно, магглы тоже утверждали что-то подобное), в каждой паре близнецов один ребенок являлся «хорошим», а другой «плохим». Пораженный своим открытием, я замер на месте. «Хорошим» считался тот близнец, который был умнее, решительнее и добрее; «плохим» же – неуверенный к себе, ревнивый и склонный к самоутверждению за счет других. Я просто не верил своим глазам: неужели каждую пару близнецов можно поделить таким образом? Дочитав главу, я закрыл книгу и отложил ее в сторону; полученная мною информация была настолько шокирующей, что я просто не мог понять, как такое вообще возможно. А самое главное, что если такое разделение существует на самом деле, то кто из нас «плохой»: я или Шарлотта?
В ту ночь я не смогу уснуть; постоянно ворочался в кровати и думал. Почему-то я был совершенно уверен, что в нашем случае «плохим» был именно я. А как иначе? Шарлотта любила читать, была папиной любимицей, неплохо летала на метле, и, хотя никогда не была душой компании, всегда находила себе занятие по душе и практически сразу же становилась лучшей в новом начинании. А у меня уже тогда в голове гулял ветер. Но самое главное – глубоко в душе я завидовал сестре.
Той ночью я понял две вещи: во-первых, каждый человек сам кузнец своего счастья, нужно просто найти свою дорогу; а во-вторых, как бы я не завидовал сестре, я всегда буду любить ее больше жизни.
Тогда мне было всего семь лет…
**
- Эй, Браун, что, сопли подтираешь? – трое долговязых прыщавых подростка, гадко ухмыляясь, подошли к маленькому первокурснику, сидящему в углу факультетской гостиной. На коленях у мальчика лежала огромная книга, больше всего напоминающая энциклопедию; парнишка внимательно читал ее, медленно переворачивая пожелтевшие страницы. Казалось, он не обращает никакого внимания на появление старшекурсников и их резкие комментарии в его адрес.
- Ты что, мелкий, оглох?! – один из подростков подошел к креслу, в котором сидел Виктор, и нагнулся к нему. – Я с тобой разговариваю, мелюзга…
Ребята одобрительно рассмеялись, тряся головами и вторя своему товарищу; а мальчик, казалось, вообще не слышал их: он продолжал читать, подперев щеку кулаком.
- Эй, Бен, - обратился один из верзил к парню, нависшему над Виктором, - похоже, он глухой…
- Нет, - раздраженно отозвался Бен, стиснув зубы так, что у него на шее появились желваки, - он просто очень умный и очень храбрый, да, Браун? Ты ведь у нас чистокровный, аристократ… Ты на самом деле не больше, чем мусор, Браун.
Наверное, последние слова были лишними: ярость Бена сменилась удивлением, когда он увидел выражение лица Виктора. Боялся ли он? Ни капельки; на губах у одиннадцатилетнего ребенка играла гадкая ухмылка, спародировать которую не смог бы ни Бен, ни один из его дружков; в глазах читалось раздражение, словно эта кучка мальчишек отрывала его своей болтовней от важного дела. Все эти далеко не детские эмоции, которые выражало лицо Виктора, заставили Бена и его дружков немного отступить. Однако хулиганы понимали, что если дело дойдет до каких-то конкретных действий, то перевес будет на их стороне: они старше, опытнее, знают такие заклинания, которые малышу-первокурснику и не снились, а что до физической силы, то справиться с Виктором смог бы даже самый мелкий из хулиганов, Филиус Бранч.
- А что если…, - Бен гадко ухмыльнулся и кивнул дружкам, указывая на книгу, которую читал Виктор. В гостиной все равно никого не было: кто застукает их или заступится за малыша с первого курса? Никто. – Инсендио!
Книга, лежащая на коленях у малыша, загорелась ярким пламенем под воодушевленные крики хулиганов. Первокурсник скинул книгу на пол и спокойно произнес, направив палочку на фолиант:
- Агуаменти!
Огонь был потушен, но настоящий пожар, пожар ненависти, только начинал разгораться в сердце Бена.
- Левикорпус! – крикнул подросток, и Виктор тут же повис в воздухе головой вниз. Дружки Бена, восхищаясь талантом своего предводителя, начали громко улюлюкать и присвистывать.
- Ну что, малыш Браун, каково оно? Вид сверху лучше? Видишь Лондон? – смеялись они, в то время как Бен лишь гадко улыбался. Наконец-то он поставил заносчивого мальчишку на место! Пусть теперь знает, что когда к нему обращаются старшие, нельзя их игнорировать, а уж тем более строить гримасы типа той, что состроил этот крысеныш.
- Либеракорпус! – Виктор проговаривал контрзаклинания с таким спокойствием, что когда его ноги вновь коснулись земли, хулиганы прекратили смеяться и лишь поглядывали на первокурсника с опаской (уж этого-то заклинания он точно знать не мог!). Глаза Бена налились кровью: да что вообще воображает о себе эта мелочь?!
- Риктусемпра! - крикнул он, взмахнув палочкой.
- Протего! – если бы заклинание попало в цель, то Виктор бы скрючился, борясь со щекоткой. Но малыш вовремя поставил защиту, и оно отскочило рикошетом в сторону того самого Филиуса Бранча, который упал на пол и стал метаться, умоляя кого-нибудь остановить невидимые руки, щекочущие его.
Бросив взгляд на приятеля, зачинщик дуэли стиснул зубы. Бен не стал тратить драгоценного времени на раздумья: этого малыша нужно было срочно отправить на пару дней в больничное крыло, пусть даже ценой наказания. Ему было все равно, отправят ли его в подземелья к мерзкому Снейпу, или в Зал Наград начищать кубки под присмотром Филча; самое главное – показать первокурснику его место.
- Петри…, - закричал Бен, целясь в Виктора.
- Экспелиармус! – решительно произнес Виктор, и палочка выпала из руки старшекурсника. Заклинание, которое он начал произносить, так и повисло в воздухе. Хулиганы в ужасе уставились на мальчика: ему удалось победить их предводителя, студента, на счету которого было не только несколько настоящих дуэлей с однокурсниками, но и десятки малышей, над которыми он любил потешаться таким образом. Бен стоял с открытым ртом и, не моргая, смотрел на своего противника: сколько ему лет? Одиннадцать? Двенадцать? Тогда откуда он знает заклинания, которые только что использовал? Этого нет в программе первого курса, за исключением, может, парочки.
Отступив в сторону, Бен поднял палочку с пола.
- Меня зовут Виктор, - спокойно произнес мальчик, подойдя к нему ближе, и, посмотрев на присевшего парня сверху вниз, добавил, - будет лучше, если ты больше не будешь приставать ко мне.
Сказав это, Виктор поднял с пола книгу, которую читал, и снова забрался в синее кресло. Парни с открытыми ртами наблюдали за тем, как он открыл книгу и принялся читать. Наверное, кто-то спас Филиуса от очередного приступа щекотки, потому что он выскочил вперед и, тыча пальцем в Виктора, крикнул:
- Ты! Откуда ты знаешь все эти заклинания? – все глаза тут же устремились в сторону мальчика, который оторвался от чтения и, усмехнувшись, ответил:
- Я хочу стать мракоборцем.
Посчитав этот ответ исчерпывающим, хулиганы развернулись и вышли из гостиной.
**
Несмотря на то, что уроки профессора Снейпа никогда не пользовались особой популярностью у студентов, Виктор всегда посещал эти занятия с большим удовольствием. Причин для этого было несколько: во-первых, ему на самом деле очень нравилось зельеварение; а во-вторых, для того, чтобы стать мракоборцем, нужно было иметь определенный балл по этому предмету на экзаменах, и балл этот был довольно высок. Поэтому Виктор каждый раз исправно писал чудовищно длинные эссе, словно соревнуясь в этом с Гермионой Грейнджер, посещал все занятия и, конечно же, старался успевать по этому предмету лучше всех на своем курсе. К его чести стоило бы добавить, что ему это удавалось, причем, весьма успешно: его ответы и приготовленные им зелья, как правило, оценивались профессором высоко, и после каждого занятия у Снейпа число сапфиров в копилке Рейвенкло росло. Однокурсники, конечно, удивлялись, видя старания Виктора, но так как едва ли кто-то из них мог соперничать с ним, они предпочитали помалкивать и не отпускать комментариев по этому поводу, довольствуясь очками, которые Браун зарабатывал для их славного факультета.
Многие справедливо предполагали, что на занятиях Снейпа Виктор не замечает ничего вокруг – настолько он увлечен рассказом профессора и приготовлением зелья. Но они ошибались на его счет, собственно, как и те хулиганы, рискнувшие пристать к нему на первом курсе: юноша видел и слышал все, просто хорошо умел фильтровать информацию и уделял внимание только по-настоящему важным вещам; остальное, по его мнению, было лишним и только отвлекало от дела.
Заметив сестру в толпе гриффинорцев, он помахал ей рукой, подзывая к себе. Шарлотта увидела брата и, махнув ему в ответ, стала двигаться ему навстречу, продираясь сквозь толпу беснующихся однокурсников.
Профессор Снейп умел появляться эффектно: никто не видел, как он вошел в кабинет; никто не слышал его шагов; зато все услышали, как захлопнулась дверь. Воцарилась тишина. Шарлотта, увидев профессора, нервно сглотнула и, послав брату виноватую улыбку, поторопилась занять свое место. Виктор, поймав, взгляд сестры, проследил за ее действиями: вот она обогнула парту и села на свое место, а рядом…
Рядом села Джинни Уизли. Виктор усмехнулся: кажется, его сестренка начинала взрослеть – вон, уже подружку себе нашла. Надо отметить, что его совершенно не смутило то, что из всех своих однокурсниц его сестра выбрала именно младшую Уизли: Джинни была смышленой девочкой с хорошим чувством юмора. Кроме того, он был уверен, что у девушек много общего – чего стоит только один квиддич!
Еще раз улыбнувшись своим соображениям на этот счет, юноша поднял глаза на доску и стал внимательно слушать профессора Снейпа.
