Глава 3Спасибо всем за отзывы:) Воланда, вряд ли...я про Люциуса - это ж Англия все-таки, а места на нижних этажах для маленьких сроков, а не коммерческие камеры. Хотя, по логике, Люц до суда должен именно там находится... Леди, юмор грустный, потому что грустно это все, но сопели размазывать не умею и не люблю, поэтому так...не пойми что.
"Руки ваши, Блэк, по самый локоть в крови. Честно сказать, рассчитывал на Поцелуй, но, видимо, в другой раз". Так сказал ему на выходе из зала суда Барти Крауч.
Времени на раздумья у Сириуса было полно. Он много думал о насущном - о том, бытие ли определяет сознание или наоборот, о том, каково действие информационного поля, почему люди не летают как птицы и о многом другом. Воспоминаниям он предавался редко - на хорошие вообще наложил вето, потому что если изводить себя ностальгией по утраченной молодости запросто можно свихнуться и безо всяких дементоров. Но кое-что он все же вспоминал. Барти Крауч был, конечно, не прав, но все же не так чтоб совсем. Не по локоть, а, скорее, до запястья.
На совести Сириуса Блэка было четыре трупа. Хотя почему "на совести"? Он не раскаивался. Во-первых, потому что по его глубокому убеждению эти трупы свою смерть заслужили. Во-вторых, он находился при исполнении. В-третьих, это были его враги, а Сириус полагал, что врагов надо уничтожать без жалости и сомнений - убить его прежде, чем он тебя. Все эти разговоры об уважении к врагу и о милосердии были для него пустым звуком - болтовней, сопливой демагогией домашних мальчиков, любящий рассуждать о всепрощении лежа на диване с номером "Пророка" в руках.
Он проработал аврором всего два года, но за это время у него сложилась определенная репутация. Когда захват было необходимо произвести осторожно, когда кто-то из врагов обладал ценной информацией или ему было отведено место в дальнейших планах Министерства, Сириуса Блэка оставляли на улице для подстраховки. Когда же речь заходила о штурме, и было сказано, что живых оставлять необязательно - вот тогда его назначали руководителем операции.
Он ни разу не использовал магию для убийства.
Первым был некий Макнайр - ублюдок, незаконорожденный сын Макнейра. Они с еще двумя прихлебателями Волдеморта заперлись в старом свинарнике - дело происходило загородом - и держали оттуда оборону. Когда же авроры прорвались внутрь, драка завязалась врукопашную, безо всякой магии, потому что в свинарнике было слишком мало места и слишком темно - велик был риск попасть заклинанием в своего. В пылу драки Блэк схватил здоровенный камень с земли и проломил им Макнайру череп. Макнайр скончался на месте, не приходя в сознание.
Вторым стал Розье - это произошло как раз за год до падения Волдеморта. Тут все было более ювелирно - авроры штурмовали один из его фамильных особняков. Места там было - хоть отбавляй, но Розье это все равно не спасло - он отбросил Блэка в стену, тот при падении разбил лицо и пришел в такую ярость, что позабыл все заклинания. С рёвом он кинулся на Пожирателя, который как раз собирался заавадить одного из авроров, и ударил его острием волшебной палочки в печень. Розье умер до прибытия целителей.
Третьим был некто Карс - имени Сириус не знал. Да и фамилии, признаться, тоже - узнал только после опознания и установления личности убитого. Этого он задушил. Волшебную палочку он выронил, поэтому запрыгнул на Карса со спины и душил его до тех пор, пока тот не умер.
Как звали последнего Сириус не знал. Бились в доме маглов, которых неизвестный прикончил за несколько минут до прибытия авроров. Покойный магл, видимо, грозил неизвестному ружьем, которое, к счастью, оказалось заряжено и именно оно, с легкой руки Сириуса, неизвестного и прикончило. Блэк находил это забавным - вероятнее всего, покойник относился к магловскому оружию чересчур пренебрежительно. Опознать труп не удалось - он попал неизвестному в лицо.
Таковы были заслуги Сириуса Блэка перед Министерством. Он вспоминал о них не потому, что раскаивался и уж тем более не потому, что считал свое заключение возмездием за эти убийства. Этими воспоминаниями он заполнял бреши в своих раздумьях - чтобы в голове не образовывалась пустота, иначе туда может полезть ностальгия по детству, школе, и старым друзьям. Кроме того, воспоминания об убийствах при исполнении не были счастливыми, но, в то же время, приносили глубокое удовлетворение.
Резко похолодало. Подступила паника, в голове сделалось пусто и страшно. Он сглотнул комок, вставший в горле, и поплотнее закутался в плед - в конце концов, он к этому давно привык. Паника, трясучка и тяжелая, гнетущая депрессия означали, что по коридору в темноте скользит дементор. За годы заключения он выработал тактику поведения с ними - с жуткой тоской, безнадежностью и страхом он боролся при помощи визуализации. Поначалу он просто повторял про себя, что это все неправда, весь этот страх ненастоящий, это всего лишь магия дементоров. Говорил сам себе, что он либо сбежит, либо его дело пересмотрят - кто-нибудь подсуетится, возмутится, докопается до истины, и вовсе не все самое лучшее у него осталось позади. Но магия на то и магия, что эти утешения ему мало помогали. Ужас и безысходная, гнетущая тоска вызывали панику и от этого мысли в голове путались и придумывать речь для самого себя с каждым разом становилось все труднее. Поэтому теперь он прибегал к визуализации - ложился на спину, закрывал глаза и воображал себе какой-нибудь предмет. Например, салатную миску. Представлял, какова она на ощупь, какая у нее форма, что на ней нарисовано. Вертел ее и так и сяк в своем воображении, и непременно отбрасывал любые ассоциации с теми салатными мисками, которые он видел до этого - она непременно должна была быть новая, придуманная с нуля. Так он лежал, не шевелясь, и старался дышать глубоко и размеренно, игнорируя панику и страх.
Сегодня он визуализировал сахарницу. Он как раз дошел до узоров на крышке, когда услышал лязг и скрип ржавых дверных петель. Он открыл глаза и развернулся лицом к двери - в проеме, со связкой ключей в длинных, будто покрытых проказными струпьями пальцах стоял дементор. "Выйди" прозвучал у Сириуса в голове приказ тюремного стража, и Блэк послушно слез с нар и вышел в коридор.
Коридор башни был довольно короткий и заканчивался узкой винтовой лестницей непомерной длины. Дементор шел впереди. Блэк старался не смотреть на черное, развивающее тряпье, парившее перед ним, и сосредоточился на ступеньках лестницы - узеньких и таких скользких, что навернуться и сломать себе шею на них не составляло никакого труда. Едва ли дементор его подхватит в случае необходимости. И это замечательно, с усмешкой подумал Блэк, потому что сломать шею гораздо приятней, чем прикоснуться к этим серым, склизким ладоням. Он брезгливо поморщился и вновь сосредоточился на ступеньках.
Миновав лестницу, они свернули направо и долго шли по коридору, слабо освещенному факелами. Когда до цели оставалось совсем немного, Блэк, наконец, сообразил, что к чему - его привели фотографироваться. Колдография с него снималась каждый год и подшивалась к делу. Правда, каждый раз дата фотосессии менялась.
- Вот черти! - хрипло рассмеялся Блэк и закашлялся, - Не могли сказать заранее? Я бы красоту навел.
Его голос прозвучал в каменном коридоре резко, громко и противно как воронье карканье. Дементор шутки не понял - он распахнул перед Сириусом толстую деревянную дверь и пропустил узника внутрь.
Местная фото-студия представляла из себя маленькую и совершенно пустую комнатку. Из мебели здесь были только низенькая табуреточка и треножник с волшебной фотокамерой. Зато здесь было то, чего не было в других помещениях - человек. Маленького роста, полный молодой человек с козлиной бородкой, жидкими усиками и мелко трясущимися от страха руками. Сириус удивленно уставился на фотографа.
- А где Бат? - фотограф вздрогнул и уронил какую-то бумагу, судя по всему - список заключенных, которых он должен был сегодня сфотографировать. Обычно в Азкабане фотографировал некий Бат Стемплер - старый алкоголик, невпечатлительный и циничный. Работы у него давно не было, а тому, кто согласится пофотографировать в Азкабане, платили очень хорошо. Такую сумму можно было долго пропивать и хотя, по его собственному признанию, Бат всю жизнь гнал огневиски, пришлось ему овладеть искусством обращения с фотокамерой. Бат был простой человек, с огрубевшим, но добрым сердцем и с ним можно было поговорить - хотя бы те несколько минут, что длилась фотосессия.
- Ч-что? - заикаясь, промямлил новенький, отрываясь от своих бумажек.
- Где Бат Стемплер? - терпеливо повторил Блэк.
- Он…у-умер. - пискнул парень, - Умер в прошлом году. Сердце…так мне сказали. - Сириус ничего не почувствовал. Он равнодушно пожал плечами и произнес:
- Жалко. А ты кто такой?
- Бакки… - тихо сказал фотограф и принялся возиться со своей фотокамерой.
- Бакки?! - Блэк расхохотался, - Ну и тупое же у тебя имя! В школе не дразнили, а?
- Я сквиб, - надувшись, ответил Бакки. Он немного осмелел - видимо понял, что заключенный 579 вполне в своем уме и не собирается растерзывать его на кусочки.
- Еще и сквиб. - неделикатно поморщившись, заявил Блэк, - Ты женат? - Бакки кивнул в ответ. Затем подошел к большому белому пакету, прислоненному к стене, и вынул оттуда деревянную табличку с тюремным кодом и номером 579. Когда он наклонялся, из его кармана выпала маленькая металлическая пластинка, которую он торопливо подобрал, сдул с нее пылинки и положил на место.
- Тюремный жетон? - спросил Блэк. Бакки снова кивнул. Тюремный жетон выдавали всем посетителям и некоторым служащим тюрьмы в обмен на документы, которые возвращались им на выходе. - На твоем месте я бы вцепился в него мертвой хваткой и выпустил бы из рук только дома. А то посеешь, и тогда рабочий день твой может затянуться…. - Блэк оскалился и убрал с лица длинные, черные патлы. Бакки передернуло и он, стараясь держаться от Сириуса подальше, передал ему табличку с номером.
- Поднесите к лицу, пожалуйста. - Сириус поднес. - Уберите с лица волосы и смотрите в объектив. - Сириус послушно выполнил просьбу фотографа, склонил голову на бок и улыбнулся. - Не улыбайтесь, пожалуйста.
- Это почему? Улыбка некрасивая?
- Не положено. - буркнул Бакки.
Пара секунд ожидания, треск в фотокамере и Бакки разогнул спину.
- Готово. Я закончил. - с этими словами он взял с табуретки список и зачеркнул в нем одно имя.
Блэк кинул ему обратно табличку с номером и, заведя руки за спину, направился к двери, где его поджидал сопровождающий дементор. На пороге он обернулся и сказал:
- Придешь домой, Бакки, расскажи своей жене за ужином, что Сириус Блэк никогда не убивал 13 маглов. Хотя… - Бакки замер в полусогнутом состоянии и изумленно воззрился на Сириуса, - Хотя не скажу, что он вообще никого не убивал. - Блэк оскалился, подмигнул опешившему фотографу и быстро вышел из комнаты.
