Глава 1От автора: Это, конечно, не юмор, но надрыва тут, надеюсь, нет. Подобный фик я уже начинала писать, но он мне не понравился и я решила написать иначе, поэтому кому-то новый вариант, наверняка, покажется скучным, но уж не обессудьте - пишу, как хочу:):) Этот уже почти закончен, но выкладывать буду по кускам.
В общем-то, это - дань, одна из многих, моему непроходящему, маниакальному обожанию Сириуса Блэка. Пытаюсь выйти из очередного творческого кризиса, занимаясь бумагомаранием на свою любимую тему - пишу как могу - в силу своих скромных способностей Сразу предупреждаю - фик безпейринговый.
ЗЫ: просьба не спрашивать в отзывах про другие фики - я их не забросила, все, что я должна к фикатону закончить, я, разумеется, закончу. И не спрашивайте, почему я тот вариант не закончила - я очень рада, что кому-то нравилось, но я просто не могу дописывать то, что не нравится мне самой.
Даже самый лютый зверь имеет каплю жалости, а я не имею и, значит, я - не зверь.
( У. Шекспир, "Ричард Третий")
*****
Тюрьма Азкабан - это большая крепость на маленьком острове. Остров этот находится на севере Шотландии, так близко, что с верхней башни Азкабана видны знаменитые шотландские холмы - вид очень красивый и живописный, жаль, полюбоваться некому. Этот островок так мал, что даже если бы он не был скрыт от маглов, они бы его на карту ни за что не нанесли - ведь не наносят же они рифы и большие подводные валуны, а клочки суши такого ничтожного размера для них, считайте, те же валуны.
Островок, если бы кому-нибудь захотелось взглянуть на него сверху, будто разделен на две половины: одна - каменная, другая - лесистая. С восточной стороны берега острова скалистые, неприветливые и мрачные. Огромные острые камни и отвесные утесы стерегут подступы к острову, а волны и ветры безуспешно бьются в могучие каменные глыбы во время штормов и приливов. Сразу за скалистым массивом, если двигаться на запад, вы увидите единственную местную достопримечательность - крепость Азкабан. История ее таинственна и зловеща, а ее тайны стерегут каменные горгульи и клыкастые монстры, глядящие на остров сверху пустыми каменными глазами. Говорят, замок этот много столетий назад принадлежал одному темному магу Азку, который был не лучшим волшебником, но страшным негодяем. Каких только жутких историй о нем ни сохранилось - от нездоровой страсти к пыткам до кровавых жертвоприношений с расчленением младенцев. Впрочем, верить или нет - решайте сами, только помните, что в те темные времена в первом можно было обвинить любого удачливого воина, а второе подозрительно смахивает на выписку из обвинительных протоколов Инквизиции, о которой во времена Азка никто и слыхом не слыхивал.
Как бы там ни было, согласно легенде, мерзавство Азка было столь велико, что демоны Мрака дементоры однажды захватили его замок со всеми обитателями и попировали на славу. Азк, разумеется, принял от них страшную, мучительную смерть через поцелуй, а затем, когда его бессмысленная, пустая туша им надоела, был выброшен с восточных скал в бушующее море, куда до этого, не выдержав издевательств, кинулся не один десяток его крепостных - особливо женского пола. Затем, спустя какое-то время, в этот замок явились Слизерин и Гриффиндор - легенда гласит, что они, якобы, сокрушили дементоров и связали их страшной магической клятвой, пригрозив, в случае неповиновения, низвергнуть их обратно во Мрак, их исторгший. С тех пор они стали служить магам, которые, в свою очередь, дозволили дементорам жить на земле, и пообещали им пищу и вотчину. С тех пор замок Азка Злокозненнейшего превратился в темницу, дементоры занялись любимым делом и сделались сыты и довольны, а в магическом мире воцарилось подобие порядка. Ров и подвесной мост убрали в 19 веке за ненадобностью - министр Прауд решил отказаться от средневековой дикости, сказав, что мысль о рве угнетает, а с узников Азкабана вполне достаточно дементоров.
Такова восточная половина острова. Западная половина гораздо привлекательней - почти сразу же за крепостной стеной начинается жиденький лес, который заканчивается на западном берегу маленькой пристанью - пожалуй, самой страшной из всех пристаней, не смотря на аккуратный вид. Страшной, потому что к этой пристани люди причаливают умирать - сюда, под охраной авроров Министерства, подвозят будущих заключенных Азкабана.
В лесу на западной половине острова не водится никакая крупная живность - разве что крысы, полевые мыши, кроты, змеи и насекомые. Птиц на острове нету - ни лесных, ни морских. Любая птица скорее упадет в море, лишившись сил, или разобьется об острые камни, чем осядет в лесу рядом с Азкабаном.
Климат на острове плохой. Здесь всегда дует сильный ветер, почти каждый день идут дожди - когда проливные, когда мелкие, моросящие. Небо здесь затянуто темно-синими тучами или тоскливыми, серыми облаками. Остров магическим образом защищен от наводнений, волны и приливы не вымывают грубый, сероватый песок, здесь не случается оползней, хотя единственная дорога, ведущая через лес, вечно размыта, а мох всегда вязкий и мокрый. Солнце показывается здесь ранним утром и во время заката - где оно пропадает целый день - неизвестно, зато луна по ночам то и дело мелькает среди рваных туч.
Но узникам нет дела до красот острова, его легенд, флоры, фауны и ландшафта. Они не видят ничего кроме четырех плесневелых каменных стен грубой, средневековой кладки, толстой кованной двери и небольшой решетки в ней, через которую можно при желании выглянуть в темный коридор.
Крепость разбита на несколько секторов. Самый нижний - подвальные помещения - отведен во владение скудного тюремного персонала человеческого происхождения. Здесь время от времени появляется тюремный врач, здесь же находится кухня с поваром - толстым, циничным ирландцем, пьющим без просыху. Иногда, когда он напивается особенно сильно, он решается выползти на первый-второй этажи и, ползая по коридору, горланит севшим, спитым голосом:
- Давайте, ребята, не мучайтесь - сдохните побыстрее…. Избавьте нас всех от мучений! Не для себя - для вас стараюсь! Сдохните побыстрее, пожалуйста.
Но те, кто находится на первом и второй этажах, сдыхать как раз не собираются. Здесь помещают тех, кто обвинен в незначительных, но все же слишком нехороших проступках, от которых штрафом не отделаешься, и осужден на небольшие сроки - до 5 лет Азкабана. Дементоров на первом-втором этажах почти нет: они появляются не чаще одного раза в два дня, и не задерживаются подолгу около камер. Узников двух первых этажей Азкабана кормят служащие - для этого в Азкабане имеется два работника, задача которых трижды в день развезти по камерам тюремную баланду. Дежурство здесь пользуется у дементоров плохой славой - здесь не попируешь, и хотя счастливых воспоминаний тут хоть отбавляй, употреблять их без меры запрещается Магическим Уставом Азкабана. Этот Устав - самое неприятное в жизни дементоров. Он навешивает на них массу ограничений, которые они должны соблюдать согласно своей клятве. Например, согласно пункту 17 главы 3 Устава они не имеют права вступать в контакт с людьми-служащими и вообще попадаться им на глаза.
Поскольку дементоров на первом и втором этажах почти что нет, с ума тут никто не сходит. Каждый день узников выводят на прогулку в узкий тюремный двор, и хотя из-за высоких крепостных стен здесь видно только серое небо над головой, это уже лучше, чем ничего. Раз в два дня организуют мытье подогретой водой - магическим образом она опресняется и нагревается до разумной, комфортной температуры. Регулярно поставляют средства гигиены, да и кормят получше. Камеры здесь организованы иным образом, чем на верхних этажах: вместо одной из стен - той, что выходит в коридор - здесь решетки, с такой же решетчатой дверью. Благодаря этому, узники могут без особых проблем переговариваться друг с другом и даже знать в лицо своих ближайших соседей. Обычно все заключенные знакомы друг с другом по этажам: на этаже проводится перекличка, а затем, по предварительной договоренности, узники знакомятся друг с другом на прогулке.
Именно для первых двух этажей и держат в тюрьме подавляющую часть человеческого персонала - делается это для того, чтобы свести контакты узников с дементорами к минимуму. В общем и целом, условия жизни тут хоть и непростые, но все же терпимые, с ума тут никто не сходит и поэтому, когда повар ползает по коридору, умоляя их сдохнуть поскорее, они смеются, кривляются, швыряются в беднягу тем, что попадется под руку, и требуют, чтобы им налили того же самого.
Следующие два этажа отведены тем, чьи сроки значительно больше - до 20 лет, но все же ограничены. Тут все на порядок хуже - дементоров тут куда больше, еду по камерам развозят именно они, персонал же оставляет тележку с мисками и большой кастрюлей баланды в условленном месте - на площадке запасной лестницы - и спешит оттуда смыться. Смертность тут гораздо выше, как и процент психов - до конца своих сроков более или менее в сознании дотягивают немногие. Но все же, такие случаи - не редкость.
Но все это - цветочки. Даже волшебные палочки тех, кто осужден на ограниченные сроки, не ломаются, а складываются в специальное хранилище в сейф с номером заключенного, и возвращаются владельцу на выходе. Страшные истории про Азкабан основываются совсем не на противной, но терпимой житухе узников четырех нижних этажей, а на том, что выше. А выше - начиная с пятого этажа и заканчивая самыми верхними башнями - содержатся те, кто отправлен Визингамотом в бессрочное плавание. Сюда-то людей и привозят умирать, и чем быстрее это случится - тем лучше, потому что смысла в выживании у здешних заключенных нет. Здесь они проводят остаток своих дней, а будет он большой или маленький зависит только от них - от их здоровья, психического и физического, и от упрямства.
Камеры здесь меньше по размеру, темнее и холоднее - оно и понятно, даже магическим образом прогреть всю крепость невозможно, и чем выше вы находитесь, тем вам холоднее. С сыростью тут тоже никто не борется - во многих камерах капает с потолка, а сырые каменные стены покрываются плесенью. Примерно десятая часть заключенных умирает здесь от туберкулеза в первые год-два своего пребывания в тюрьме.
Тюремный персонал здесь не появляется вообще никогда, зато дементоров тут хоть отбавляй, а вот в Уставе о заключенных верхних этажей сказано, наоборот, преступно мало. Там сказано, что приносить им баланду следует первые три месяца трижды в день, независимо от того, едят они или нет. Далее, по прошествии трех месяцев, Устав предписывает дементорам кормить заключенного только в том случае, если он не отказывается принимать пищу - чтобы не переводить на психов зря ценнейшие продукты. Все остальное - прогулка на балконе площадью шесть квадратных метров в сопровождении дементора (но не чаще раза в неделю и не дольше получаса), душ раз в неделю, простейшие средства гигиены и прочие нехитрые радости жизни, Устав предписывает предоставлять только по требованию заключенного.
В этом смысле работы у дементоров здесь немного - редкий заключенный будет требовать себе прогулку или зубную щетку. Во всяком случае, после первого года заключения, об этом не просит никто.
Почти. Потому что в одной из верхних башен Азкабана вот уже 12 лет сидит человек, который упорно требует себе самых комфортабельных условий, которые только может предоставить ему тюрьма и, насколько это возможно в его положении, изводит стражей Азкабана своими капризами. Если бы у дементоров было чувство юмора, и если бы они могли говорить, то непременно отвечали бы ему: "Скажите, а нет ли еще чего-нибудь, что персонал Азкабана может сделать для вас?".
В Азкабане многие орут, особенно поначалу - зовут свою мать, воют, кричат "за что?" да "почему?", но, как правило, к концу второго месяца всякие вопли стихают, сменяясь тихой возней, бормотанием, легкими постукиваниями по стенам и прочими признаками отмирающего рассудка. И только этот узник - заключенный камеры номер 579 - орет стабильно каждый день, вот уже 12 лет. Но он не стонет и не вспоминает родителей. Он подходит к тяжелой, кованой двери, бьет в нее кулаком со всей силы и орет в маленькое, зарешеченное окошко, выходящее в коридор:
- Завтрак!
- Обед!
- Ужин!
Если бы дементоры были одухотворенными существами, они бы глубоко вздыхали и, понурившись, несли бы ему его баланду. А так они несут ее с гордо опущенными капюшонами, верные своей клятве соблюдать Устав.
Но и это еще все. Каждую неделю узник орет:
- Гулять! - и
- Мыться!
Каждые два месяца он орет:
- Зубной порошок мне!
Каждые полгода он орет:
- Щетку мне!
Дважды за время своего заключения - а тому уже минуло 12 лет - он орал:
- Подать новую робу!
И так далее. Он, конечно, сходит в ума - время от времени, скользя по коридору мимо его камеры, дементоры чувствуют, что там находится не человек, а какая-то зверюга - но уж больно медленный этот процесс. Правда, на общем фоне, этот узник кажется безумней всех прочих, потому что не только не желает умирать, но и продолжает жить полноценной тюремной жизнью вот уже 12 лет, ожесточенно цепляясь за свой рассудок.
На остров его привезли совсем мальчишкой. Он не сопротивлялся. На внешние раздражители не реагировал, не разговаривал, ничего не подписывал, никого ни о чем не умолял, смотрел в одну точку и плохо держался на ногах. Начальник тюремного архива, занося его в картотеку, покачал головой и сказал, что парня, похоже, свел с ума один только приговор. Все были уверены, что он не протянет в верхней башне и месяца.
Мальчишку завели в камеру. Он лег на нары на живот, уткнувшись лбом в подушку - плотный комок грязной ваты. И пролежал так неделю: не шевелясь, не разговаривая, не принимая пищи - без сна и жалоб. В конце недели он отключился и проспал двое суток. Проснулся в холодном поту с криком "Джеймс!", и резко сел на нарах, судорожно вцепившись с края тонкого шерстяного пледа, побитого молью. Так он просидел еще 3 часа, тяжело дыша и безумно вращая глазами. К вечеру он успокоился, будто принял важное, непоколебимое решение, и позже умял весь свой ужин со страшной скоростью, и с тех пор не пропустил ни одной кормежки.
Ко всему можно привыкнуть - даже к дементорам и к их магии. И узник 579 привык. Ему стало все равно - главное, не опуститься и прожить подольше: он ел, чаще всего через силу, несколько раз требовал, чтобы его обрили, требовал, чтобы ему дали помыться - и его вели в маленькую комнатку с деревянным полом и обливали там ледяной водой, требовал себе новую одежду и постельное белье, плед на зиму поплотнее и многое другое. Он требовал все подряд и постепенно, за 12 лет, точно выявил, какие из его требований удовлетворяются, а какие нет.
Он обжил свою камеру. Мелкими камнями и мусором, который удалось подобрать, он забил течи в потолке. Этот мусор он тщательно собирал, сгребая его при помощи клочка своей робы, в угол камеры. Затем он отделял то, что может пригодиться от песка и пыли, и раз в месяц требовал вынести бесполезный мусор. Ногтями он соскоблил со стен плесень и мох - зеленые насаждения, конечно, придавали камере некоторую живость, зато и сырости тоже способствовали, а сырость - верный путь к туберкулезу.
Он старался побольше двигаться, чтобы избежать дистрофии и атрофирования мышц. А еще он, на всякий случай, написал на стене угольком свое собственное имя. Чтобы не забыть. Из соображений упрямства.
Сириус Блэк.
