Глава 3Т11-21 Сун-Сун/Кто угодно. Сун-Сун босиком, акцент на щиколотки.
Комментарий: внелимит, не выложен, вылезший невесть откуда второй персонаж (коего автор нежно любит) и почти-рейтинг прилагаются.
Она уходит, не дожидаясь, пока Апачи соберется с духом для ответа. В последнее время они стали чаще ссориться. Не при Халибел-сама, конечно, - обычно по вечерам, в своей комнате, одной на троих, когда возникает необходимость разрядить скопившееся за день напряжение – и они уже машинально начинают задирать друг друга.
Лас Ночес, кажется, весь состоит из бесконечных коридоров. Ничего удивительного, что трем фрассьон приходится делить одну комнату. Они ведь все-таки не Халибел-сама, чтобы иметь право на отдельные покои, хотя Сун-Сун и позволяет себе порой помечтать. Из нее бы вышла превосходная Эспада – красивая, сильная, умеющая владеть собой и в бою, и вне его.
Босые ноги ступают по гладкому белому полу – может быть, он и холодный, вот только и сама Сун-Сун не теплее, и поэтому не ощущает ничего. Ее раздражают эти огни на стенах, горящие вечно и бесшумно. Затушить бы их взмахом рукава, когда-нибудь, когда она станет одной из Эспады и получит достаточно власти, чтобы раз и навсегда разделаться с прежними врагами и прежними страхами. Тогда не будет и необходимости делить комнату с Апачи и Милой-Розой, и вечерних ожесточенных ссор, и не придется уходить и странствовать по коридорам, белым и пустым, которыми в конце концов все равно выйдешь к знакомой двери.
Но это будет после.
Она настолько уходит в размышления, что едва замечает скорчившуюся белую фигуру, словно бы вросшую в стену – и прошла бы, наверное, мимо, если бы не ухватили за подол, цепко и неожиданно сильно.
- Отпусти, - Сун-Сун разворачивается и, одним быстрым взглядом окинув вцепившегося –
незнаком – бьет коротко и точно: кровь из носа, изукрашенного нелепыми мелкими точечками, и безграничное удивление в фиолетовых глазах. Сун-Сун холодно смотрит сверху вниз. Этот не относится к числу вышестоящих, с которыми ей не следует связываться. Она вообще не припоминает, чтобы видела его раньше. Хилый, примерно как этот новенький Секста, лохматые светлые волосы, осколок маски на лбу. Белая форма. Арранкар. Только чей?
- Кто ты? – и с удивлением смотрит, как он встает на колени, снова хватается за подол, дергает, мнет и – кажется, что звук исходит откуда-то со стороны – на одной низкой ноте тянет:
- Ааааа…
Страха нет, только брезгливость. Сун-Сун ударяет снова, но странный арранкар быстрее –
намного быстрее, даром что невзрачный на вид. Он перехватывает ее ногу в воздухе, дергает на себя, вместе с подолом, и она не удерживается – падает.
Горячие,
ужасно горячие пальцы на лодыжках, боль в ушибленном плече, белый сводчатый потолок над головой. Ноги самым возмутительным образом
ощупывают, и это не приятно и не больно – скорее, неожиданно. Так неожиданно, что в первые секунды она даже не сопротивляется – лежит, слушая собственные ощущения, пока эти пальцы внимательно и чутко исследуют холодные щиколотки.
Как огнем.
Светлая голова исчезает под юбкой, огонь движется выше, к коленям…
… языки пламени танцуют перед лицом, дразня, с тем, чтобы в следующую секунду взвиться и похоронить осмелившуюся противостоять под собой. Кончики волос уже тлеют…
- Нет!..
Третий удар достигает цели.
Стряхнуть с себя чужое, вмиг отяжелевшее, тело, диким взглядом обвести стены и факелы на них, вечные и безмолвные – и бежать, бежать, подобрав юбку, только на втором или третьем коридоре приходя в себя и выравнивая дыхание и шаг, чтобы ни Апачи, ни Мила-Роза не заметили ничего…
Если это смерть…
А, может быть, только память о ней?.. 
