Глава 3. Гермиона спешит на помощьГлава 3. Гермиона спешит на помощь
Как ни изощрялось Министерство Магии, пытаясь дезавуировать общеизвестное мнение, о котором никто не заявлял вслух, факт оставался фактом: сделать по-настоящему блестящую карьеру в Отделе тайн удавалось только слизеринцам. Первое время это приводило Гермиону в ярость, несколько позже – в отчаяние, a потом она привыкла мимикрировать под необходимый психотип и наконец научилась жить в относительной гармонии со своей внутренней змеёй. Впрочем, в глубине души внутренняя змея всё ещё считала себя чем-то вроде хамелеона-неудачника с красно-золотой шкуркой. Порой, наблюдая, как очередная изящная комбинация разворачивается будто бы сама собой, Гермиона с трудом верила, что это она запустила её одной мастерски небрежно брошенной фразой. Именно такое чувство она испытала, когда Гарри, через чьи руки проходили разрешения на портключи для бывших Пожирателей, походя подивился тому, что Малфой во второй раз за месяц пожелал навестить родителей. Из этого следовало, что полушутливый совет Гермионы не пропал даром: понасмехавшись над идеей, Драко отправился к матери за консультацией по вечноклейким чарам.
Гарри заглянул к Гермионе за рецептом её фирменного зелья от головной боли, и они проболтали почти час, причём Гарри сопровождал свои рассказы об аврорских буднях презабавными трансфигурациями: блокнотный лист со списком ингредиентов превращался то в контрабандного дракона, то в воровской сундук с двойным дном, то в новейшую метлу с мигалками, и всё это было жёлтым в тонкую лиловую полоску.
Расстались oни в самом приподнятом настроении. Гарри был весел и, как и Гермиона, явно полон энтузиазма по поводу какого-то нового проекта, явно, как и у Гермионы, секретного. Поэтому, когда неделей позже она получила записку от Джинни с довольно странным предложением “выпить кофе и поболтать... как можно скорее”, ей и в голову не пришло, что причина беспокойства миссис Поттер могла иметь отношение к Гарри.
Гермиона и Джинни часто встречались в весёлых компаниях и практически никогда – наедине. По правде сказать, у них было не так уж много поводов для общения. Идеальная жена героя, идеальная хозяйка и идеальная мать со своей идеальной огненной гривой, идеальным цветом лица и идеальной фигурой достаточно подрывала самооценку Гермионы даже когда не распространялась о своих идеальных посудомоечных чарах и новых успехах своих идеальных детей. Разговоры о работе у них тоже не клеились. Несмотря на то, что Джинни была уважаемой журналисткой и своего рода знаменитостью, Гермионе казалось, что она относилась к своей профессии с пренебрежением, как будто всё давалось ей слишком легко. Но повода для вежливого отказа не было, и уютные посиделки со смертоносными артефактами, злобными тварями и едкими веществами из планов на вечер пришлось вычеркнуть. Впрочем, спустя несколько часов стало ясно, что жертва полностью оправдалась: придя на выручку подруге, Гермиона продвинулась в своём тайном начинании значительно дальше, чем если бы заперлась в лаборатории со всем вышеперечисленным.
*
Джинни обеими руками подняла гигантскую чашку с напитком, в котором было достаточно шоколада, чтобы обезвредить взвод дементоров, и достаточно калорий, чтобы не есть неделю, и Гермиона впервые в жизни увидела у неё под глазами тени.
–
Он запирается с боггартами, – произнесла Джинни, распугивая шоколадные стружки.
– Он... что с кем? – опешила Гермиона.
– Гарри. Запирается. С боггартами, – стиснув зубы, повторила Джинни. – Всё воскресенье пропадал где-то, сказал – облава на торговцев крадеными совами. Вернулся в таком виде, будто с Дракучей Ивой обнимался, но довольный. Сказал, что успех операции нужно отметить. В понедельник остался дома – голова болела, потом пару дней ходил сам не свой, мрачный как... – Джинни довольно ловко притворилась, что закашлялась, и перешла на свистящий шёпот, – каким я его со времён Вольдеморта не видела... И ничего мне не рассказывает! А сегодня, когда я вернулась из редакции, он сидел в своём кабинете, снова пьяный, и
ругался с боггартом.
“Я не радуюсь её растерянности”.
Чувствовалось, что ощущение беспомощности перед помрачением, нашедшим на всегда предсказуемого и покладистого мужа, было для Джинни непривычным, и что новая роль давалась ей очень нелегко. Наблюдать унижение великолепной миссис Поттер было настолько изматывающе и по-своему стыдно, что Гермиона сделала бы что угодно, лишь бы поскорее прекратить эту пытку. К счастью, практичная Джинни почти сразу перешла к изложению конкретного плана: прямо сейчас они вместе отправятся на Площадь Гриммо, и “может, он хоть тебя послушает”. Это было именно то, что Гермиона хотела, но не решалась предложить. То, что временное помешательство Гарри не имело никакого отношения к боггартам, было ей очевидно. Неожиданным было только то, что он нашёл Воскрешающий Камень так быстро и зашёл в своих экспериментах с ним так далеко.
“Тут вообще нечему радоваться”.
*
Гермиона для порядка подергала дверь, которая, конечно же, оказалась запертой. Впрочем, сначала всё равно надо было хоть приблизительно понять, что творилось внутри. Судя по выкрикам, доносившимся до неё, ещё когда она поднималась по лестнице, вваливаться в кабинет Гарри могло быть небезопасно. Для чего-то встав на цыпочки, она прислушалась.
– Мне? Мне успокоиться? Да разуй глаза! Ты хоть видишь, как этот скользкий крот пялится на Лили? На
твою Лили?
Этот голос Гермиона явно слышала раньше, когда-то очень давно. Когда в жизни ещё было что-то, по поводу чего имело смысл вот так захлёбываться яростью.
– Не на твою же... тебе-то что? – сердито буркнул кто-то ещё.
– Тьфу, да что ты понимаешь! – огрызнулся первый. – Своего ума нет, так хоть старших бы слушал!
– То, что, вопреки собственной фонтанирующей дури, тебе удалось прожить дольше Поттера, – гнусаво процедил третий голос, – ещё не делает тебя умнее.
Гермиона остолбенела. Не узнать профессора Снейпа было невозможно даже через двадцать с лишним лет после его смерти.
– Вы слышали? – заорал самый первый. – Всё, я его сейчас убью!
– Не надо, я прошу, перестань! – последний голос принадлежал Гарри.
– Сириус, ты не...
“Да сколько же их там?” – подумала Гермиона. Увещевания нового участника разыгрывающейся внутри сцены прервал девичий визг.
– Пустите меня! – прохрипел первый.
– Сев!
– Мама!
–
Alohomora maxima!
Щелкнул замок. Гермиона пинком распахнула дверь, и довольно резво, хотя и не так изящно, как ей хотелось бы, отскочила с линии возможной атаки. Осторожно выдвигаясь из-за косяка с палочкой наготове, она успела заметить, как покойный профессор зельеварения медленно впитался в зелёную портьеру. Eго злобная ухмылка на полсекунды задержалась, прикинувшись тёмной складкой на пыльном бархате.
Стоявшая у окна женщина, не отрываясь, следила за метаморфозами портьеры. У неё было неуловимо знакомое и очень бледное лицо. Бледными были даже зелёноватые глаза и мягкие волосы с медным отливом, так что вся она напоминала размытую акварель.
Гермиона шагнула внутрь комнаты и в углу справа от себя увидела Сириуса Блэка, вернее, его довольно плотный призрак. Бывший хозяин комнаты отчаянно вырывался из объятий двух других призраков – Ремуса Люпина и растрёпанного темноволосого парня, удивительно похожего на Гарри в молодости, только повыше ростом и без очков.
– ... ты не можешь его убить, – пыхтя от напряжения, закончил фразу Люпин, – потому что он и так уже мёртв! Так же, как ты сам и мы с Сохатым.
Гермиона обернулась и тихо прикрыла дверь, загораживавшую угол комнаты, в котором за покрытым зелёным сукном столом, уронив голову на руки, сидел Гарри. Она обошла стол и остановилась сбоку. Гарри приподнял плечи и обратил к ней несчастное лицо с красным следом под врезавшимися в переносицу очками. Небольшой серый камень бесшумно выскользнул из его пальцев, и она краем глаза увидела, как акварельная Лили Поттер-старшая растворилась в воздухе. Гермиона обернулась к мародёрам. Те тоже исчезли.
– Почему я такой идиот? – спросил Гарри. Гермиона спрятала палочку, подошла вплотную и обняла его.
– Никакой ты не идиот, – сказала она. – Всем иногда нестерпимо хочется невозможного.
– Всё, чего я хочу, это хотя бы один раз пообщаться с самыми дорогими мне людьми по-человечески, – выдавил Гарри, – почему, почему, почему это должно быть
настолько невозможно?
Его руки смыкались у Гермионы на талии, а голова лежала на её груди, и каждое слово стучалось в рёбра горячим жалобным воробьёнком.
– Ты ведь тоже чуть не подрался с Малфоем на двадцатилетии выпуска из-за какой-то ерунды... – напомнила она.
– Это другое! – пробормотал Гарри, пряча лицо в её пушистом свитере. – Ты... ты такая наивная, Гермиона! Небось, и не заметила, как этот хорёк на тебя пялился! На жену моего лучшего друга!
– Малфой – на меня? – Гермиона фыркнула. – Тебе самому-то не смешно?
Гарри ответил не то сдавленным смешком, не то всхлипом. Глядя на него сверху вниз, Гермиона почему-то подумала о том, что его чёрные проволочные кудри совершенно не поредели и что этим он выгодно отличался от потускневшего с годами Малфоя. Впрочем, разумеется, не только этим. Неожиданно для себя она поняла, что гладит Гарри по голове, и что у неё под ключицей наверняка останется отпечаток угловатой оправы его новомодных очков, потому что объятия вдруг стали какими-то... странными. Как будто тот факт, что Джинни осталась в кухне, на них как-то повлиял.
Но Гермиона не была бы Гермионой, если бы позволила себе упустить из виду поставленную цель.
– Гарри, – сказала она со всей твёрдостью, на которую только способна женщина в объятиях самого любимого героя всей Магической Британии, – ты ведь понимаешь, что так продолжаться не может...
Несмотря на то, что вместо звенящего металлом голоса у неё получился какой-то придушенный писк, Гарри тут же отпустил её и испуганно отшатнулся, отчего у Гермионы чуть было не подогнулись колени.
– Конечно, не может, – сказал он, отводя глаза. – Я понимаю.
– Ну, вот и хорошо, – сказала Гермиона, одёргивая свитер. – И ты увидишь, так будет лучше, – добавила она, быстро накрыв Воскрешающий Камень ладонью.
– О чём ты? – донеслось ей вслед, когда она уже почти преодолела бесконечные десять футов до двери. – Гермиона, постой!
Сжимая в кулаке свою добычу, Гермиона с дробным топотом скатилась по деревянной лестнице и обнадёживающе махнув рукой в ответ на вопросительный взгляд Джинни, выскочила на улицу.
*
Подтверждение тому, что Гарри полегчало, Гермиона получила косвенным путём – это было ясно по суматошной беготне сотрудников аврората, за которых вернувшийся начальник взялся с удвоенной силой. Выяснить, как он объяснил жене историю с Камнем, ей не удалось: встреча с Джинни была чревата перекрёстным допросом, а сам Гарри в Отделе тайн больше не появлялся. Рассудив, что любопытство можно будет удовлетворить во время запланированной на начало ноября закрытой презентации нового дома-музея семьи Дамблдоров, куда были приглашены и Уизли, и Поттеры, Гермиона с головой погрузилась в работу.
*
“Здравствуй, благоразумнейшая из авантюристок.
Я ещё раз обдумал твоё предложение. Оно заманчиво, как никогда, однако определённый пункт по-прежнему вызывает серьёзные опасения. Искренне хотел бы верить, что обещанные тобой объяснения убедят меня, что я не рискую головой. Без необходимых гарантий, к моему величайшему сожалению, я буду вынужден отказаться от всей затеи.
Кстати, спешу тебя обрадовать: чары, о которых мы говорили, удались в наилучшем виде. Смею надеяться, что результат тебя более чем удовлетворит.
Остальное при встрече – завтра в восемь тебе удобно?
Д. М.
P.S. Тебе ведь известно о ежегодном бедствии, именуемом сезоном охоты на штырехвостов? А., как водится, предпочитает моему скучному обществу варварские светские развлечения, так что нам никто не помешает”.
Гермиона уже давно заметила, что её социальный календарь заполнялся по принципу “то густо, то пусто”. Приглашение подоспело как раз накануне визита в Годрикову Лощину, и встречу, которой она ждала почти месяц, пришлось перенести.
*
Как и следовало ожидать, самым впечатляющим помещением в доме Дамблдоров оказалась библиотека. Дверцы из тёмного дерева посверкивали гранёным стеклом в тыквенно-тёплом свете паривших в воздухе масляных светильников, а уютные кресла так и манили забыть о внешнем мире и поселиться в этом книгочейском раю навечно. Скользя ладонью по массивным перилам, Гермиона поднялась на галерею под самым потолком, и вдруг обнаружила, что потолок отодвинулся, а в противоположном конце галереи появилась ещё одна лестница. Лаская жадным взглядом тиснёные кожаные корешки и наскоро составляя в уме каталог наиболее интересного, она прошла вдоль ряда шкафов и поднялась выше. Четверть часа спустя, когда Гермиона, так и не добравшись до самого верха, сдалась и погрузилась в изучение купавшейся в защитных чарах редкой рукописи средневекового мастера ядов Брутуса Безобидного, снизу раздался голос её мужа:
– Ух ты! Глянь-ка, Гарри, – это то, что я думаю?
К тому времени, как она спустилась с седьмого или восьмого уровня, все трое её спутников уже обступили стеклянный ларец, в котором сердито поблёскивало что-то маленькое.
– Я на свою метлу готов был поспорить, что эту штуку вместе с ним похоронили, – говорил Рон, – а Аберфорт, оказывается, прикарманил...
– Странная сентиментальность, – заметила Джинни, придвигаясь к Гарри, чтобы пропустить Гермиону вперёд. – А может, злорадство...
Гермиона наклонилась над стеклом и увидела перстень довольно-таки вульгарного вида, особенно если сравнивать с теми изящными вещицами на тонконогих подставках, к которым питал страсть покойный директор Хогвартса. Две сцепившиеся хвостами змеи удерживали в разинутых пастях оправу для камня, которого не было.
– Точно оно, – сказал Гарри севшим голосом, – кольцо Гонтов. Вот из-за него он и погиб. Это оно убило его!
– Это только оправа, – возразила Гермиона. – Ты ведь знаешь, что убило его на самом деле.
– Знаю, – вздохнул он, поворачиваясь в её сторону. – Его убила жажда невозможного.
– Только не начинай, – сказала Джинни, взяв мужа за руку. Гарри с немым вопросом смотрел поверх её макушки.
– То, что его убило, хранится в надёжном месте, – сказала Гермиона. – А мы научились осторожности.
И ободряюще улыбнулась.
Джинни, опасавшаяся, что Гарри снова расклеится, была категорически против визита на кладбище, поэтому, обойдя музей и оставив в книге отзывов запись под номером один, вся компания переместилась в Лондон. Вскоре четверо друзей, размахивая ложечками, с которых во все стороны летели разноцветные брызги мороженого, хохотали, как школьники, вспоминая свои приключения под мантией-неведимкой, забавные проделки Пивза и ранние достижения Невилла Лонгботтома на поприще зельеварения. Гарри веселился вместе со всеми, а Гермиона всё высматривала на дне его зелёных глаз тень склизкого монстра, разбуженного историей с Воскрешающим Камнем, и на душе у неё было промозгло.
– Пройдёмся пешком до Гриммо? – предложила Джинни, когда они расплатились за уничтоженный галлон мороженого. – Моцион пойдёт тебе на пользу, – и она похлопала Гарри по животу.
– Отличная мысль! Гермиона, Рон, – вы с нами? Может, откроем тот бочонок, что прислала профессор Макго...
– Джордж меня в жабу превратит, если Рончик завтра явится на встречу с американцами, дыша перегаром, – вздохнула Джинни. – Второй месяц только и разговоров, что об этой франшизе. Кто бы мог подумать, что из нашего братца вырастет такой зануда!
– Сама ты зануда, – буркнул Рон. – Уж мы с Джорджем как-нибудь сами разберёмся, кому на кого дышать.
Гермиона, которой было ясно, что Джинни не расположена принимать гостей, незаметно пихнула мужа локтем. Тот на мгновение задумался, а потом хлопнул себя по лбу.
– Вот я балда! Сегодня ж у магглов полуфинал, а у вас тевеливизор с вопиллер размером, и помехи, как в голове у Гилдероя Локхарта! Гарри, может, ты к нам?.. Ну, не хочешь – как хочешь!
Поттеры, обхватив друг друга за талии, помахали свободными руками и побрели на закат.
– Ты аппарируй домой, – сказала Гермиона, застёгивая мантию, – а я к Флоришу на минутку...
– Угу, знаю я твою минутку! – усмехнулся Рон, целуя её в висок. – За полночь явишься – не буди.
*
Двадцать минут спустя, в одной из тёмных, пропахших отбросами подворотен Лютного переулка укутанная в мантию ведьма опустила тяжёлый кошель в покрытую ссадинами руку с обведенными чёрной каймой ногтями.
– Покойный Мундунгус говорил, что вы вхожи в самые заповедные места, – негромко произнесла дама. Её губы, не полностью скрытые тенью капюшона, чуть заметно дрожали, но голос был твёрд. – Меня интересует один музейный экспонат...
---
Помни, читатель: твой хвалебный отзыв приносит радость автору, твой критический отзыв приносит пользу фандому! 
