Когда всё станет на свои места

Глава 3

Я неспешно возвращалась из Косого переулка, купив все необходимые ингредиенты для Морфеева зелья. Это была обычная поздняя лондонская осень. В туфлях хлюпала вода, тонкие струйки стекали по волосам и мантии. Порывы холодного ветра сбрасывали с головы капюшон. Я шла и всматривалась в светящиеся окна чужих квартир, испытывая странную смесь горечи и спокойствия. В свете фонарей был виден густой туман. Казалось, если открыть ненадолго одно из этих окон, то туманом наполнится вся комната, постепенно он станет осязаемым и задушит, придавив к полу. Я ненавидела осень. Благо, это был последний ноябрьский день.
Я отперла дверь и, не зажигая свет, прошла к окну. Эту квартиру я арендовала на третий день после памятной встречи с родителями. Найти её мне помог Том, хозяин «Дырявого котла», в котором я жила до этого. Квартира находилась на отшибе Лондона, окна её выходили на заброшенный парк, да и комната в ней была всего одна, служившая одновременно гостиной, прихожей и спальней. Но всё же это был лучший вариант из того, что можно было найти в столь сжатые сроки. В ней было всё необходимое: старый круглый стол возле окна, одноместная кровать справа от него, накрытая потёртым пледом, два стула и вешалка у входа. Жилую комнату от кухни отделяла арка почти во всю стену. То, что комнаты были настолько маленькие, а также тот факт, что хозяйкой была соседка слева, наталкивал на мысль, что эта, так называемая, квартира — всего лишь отделённые от соседней гостиная и кладовка. Последняя служила санузлом. Назвать это место ванной не поворачивался язык.
Я высыпала на стол оставшиеся в карманах монеты: 1 сикель, 3 кната — до конца недели должно хватить. После войны я не испытывала материальных трудностей, но тратила деньги очень экономно. Я и сама не знала, для какого такого особого случая берегла их. Казалось, просто оставляла на лучшие времена, когда они смогут принести и пользу, и удовольствие.
Я повернулась лицом к зеркалу: спутанные грязные волосы, серая кожа, непривлекательная худоба, старые потёртые джинсы и растянутая розовая толстовка на молнии. Надобности поддерживать красоту не было. Кроме как в Косой переулок за ингредиентами для зелий и за продуктами в лавку через дорогу, я никуда не выходила. О том, чтобы устроиться на работу, я даже не думала. И дело было вовсе не в том, что мне было сложно её найти.
Буквально на следующий день после победы над Волан-де-Мортом, не успели мы ещё похоронить погибших в битве за Хогварст, ко мне начали слетаться десятки сов с предложением заработка. Вопиющая бестактность торгашей и прочих желающих разжиться кучей галлеонов на моём имени поначалу ужасно злила. Мадам Малкин предлагала стать лицом её осенне-зимней коллекции мантий. Поступало множество предложений из Минестерства занять руководящие посты, но я прекрасно понимала, что назначение Героини Войны начальником отдела становилось для чиновником своеобразным иммунитетом и моего непосредственного вмешательства в работу не предполагало, а скорее наоборот.
Дело было совсем в другом. Страшное проклятие — потерять вкус ко всему. Всё то, что раньше было важным, теперь стало лишним и чрезмерно обременительным. Набор механических действий, расположенных в определённой последовательности, в совокупности составляющих жизнь. Мне непонятно было предназначение жизни в целом, потому что я не любила её. И никто не мог убедить меня в том, что всё это имеет какой-то смысл, потому что никто не в силах заставить другого полюбить.

***

Утром я была разбужена стуком в окно. Я с трудом отперла прогнившую оконную раму и впустила в комнату большую, холёную сову. Конверт был скреплён министерской печатью. Ожидая очередного предложения временно побыть клоуном, я раскрыла его. По тону письма не сложно было догадаться, что сам Кингсли, хоть оно и было составлено от его имени, не имел к нему ни малейшего отношения. По всей Англии проводились послевоенные реконструкции, поэтому, разумеется, времени на составление писем у Министра не было.
В письме же значилось, что меня как человека уважаемого и, бесспорно, высоконравственного Министр магии имеет честь пригласить для участия в качестве присяжного в судебном рассмотрении, так называемых, «дел Пожирателей смерти» и содействия вынесению справедливого приговора. Далее излагалось требование сообщить своё решение до 9 часов следующего дня (чтобы без промедления приступить к выполнению обязанностей) во избежание принудительной доставки для дачи разъяснений относительно причины несвоевременного оповещения и, собственно, самого предложения.
Дело в том, что сразу по окончании войны Министерство, пытаясь восстановить авторитет, всеми возможными способами привлекало к сотрудничеству Героев Войны, родственников погибших, пострадавших и просто тех, кто оказал посильную помощь в борьбе против Волан-де-Морта. К тому же, после смерти Темного Лорда больше ничего не опасавшийся люд дал волю своей мстительности. Смена одного Министра не изменила всей системы. Министерство не гнушалось применять весьма популярный в те времена поцелуй дементора к Пожирателям. Причём, как выяснилось позже, многие из осуждённых совершали злодеяния под действием Империуса. Порой осуждали совершенно непричастных, стараясь улучшить отчётность. В стране царил полный хаос. И потому не возникало ни малейших сомнений, что моё наличие среди присяжных рассматривалось как залог однозначного ожесточения наказания, а следовательно, повышения уровня популярности Министерства, и не более.
Я оставила письмо на столе и, глубоко погрузившись в собственные мысли, поплелась на кухню. Взмахнула палочкой, отправив чайник на плиту, пробормотала «Инсендио», призвала из пустого шкафчика заварку и вернулась за стол уже с чашкой чая в руках. Яркие лучи декабрьского солнца освещали комнату, ветви дерева, росшего почти у самого окна, отбрасывали тень на полированную поверхность шаткого стола. Я отхлебнула чай и принялась задумчиво перечитывать полученное письмо.
Благодаря рассказам Гарри мне совершенно ясно представлялась картина «справедливого» суда над обвиняемыми: тёмная круглая комната, дементоры, ужас на лицах подсудимых, сдержанное ликование чиновников. В последнее время приговор часто приводили в исполнение на месте: камеры Азкабана были переполнены. Затем тела просто выносили из зала суда, позволяя родственникам забрать их.
Я призвала пергамент и перо, чтобы написать ответ. Но это был не единственный сюрприз на сегодня. Не успела я черкнуть и пару строк, как снова раздался стук в окно. Серая сипуха держала в клюве конверт с сиреневой печатью.
Нынешний директор Хогвартса Минерва МакГонагалл сердечно приветствовала меня (насколько считала это допустимым в официальном письме) и приглашала со следующего семестра занять должность преподавателя трансфигурации и, следовательно, декана Гриффиндора в связи с тем, что, как показала полугодовалая практика, она не в силах совмещать все должности лично.
Решение было очевидным.