Глава 3И все-таки она пришла.
Он как раз стоял перед приоткрытой створкой шкафчика, прислушиваясь к доносящемуся снаружи шуму и гвалту, и пытался разглядеть в мутном темном стекле собственное отражение, чтобы повязать последний, чудом уцелевший в гардеробе шейный платок, когда входная дверь без стука распахнулась. Он уже даже открыл рот, чтобы высказаться было о проходном дворе, в который превратилась его конура, обернулся… да так и остался стоять в немом недоумении.
- Уже готов? Удивительно, - окинув быстрым взглядом относительно чистую прихожую и даже не взглянув на него, Эффи деловито прошла внутрь и положила на комод подбитые белым мехом перчатки. Странное сочетание – почерневшее от сырости дерево и дорогая лаковая кожа.
Совсем, как мы, внезапно подумалось ему.
- Надо же, кого я вижу – неужели Эффи Бряк? – отгоняя глупые сравнения, саркастически поприветствовал ментор свою неожиданную гостью. – Не слишком ли много чести моей жалкой персоне?
- Да, Двенадцатый,
я тоже не слишком рада видеть тебя – ты ведь это собирался сказать? – тряхнув локонами новой прически, она проигнорировала его колкость и полезла в сумочку за своим бессменным блокнотом. Коротким уверенным жестом вырвала из него лист и положила на комод. – Вот, наше расписание на сегодняшний день. Даже не надеюсь на твое содействие в решении организационных вопросов, поэтому будь любезен, постарайся хотя бы не опоздать на поезд.
Это была она – и не она… привычно яркая и непривычно сердитая. Со странным тянущим чувством ментор исподтишка разглядывал ее новый образ. И ее парик – оранжевый, как спелая тыква... дурацкий цвет! Дурацкий костюм, дурацкий макияж... чертово капитолийское пугало! Что она себе возомнила? Что может вот так запросто раздавать ему свои ценные указания? Хватит с него одного командира - Пита Мелларка!
- Вообще-то я сегодня в отвратительном настроении, поэтому могу и помочь, - вдруг ни с того, ни с сего брякнул он. Капитолийка выжидающе прищурилась, потом повела плечами.
- Интересный расклад… в тебе внезапно проснулась совесть, и ты решил быть полезным? – избегая его взгляда, колко отозвалась она, лениво растягивая слова на капитолийский манер. Подумала минуту и снисходительно кивнула: - Что ж, кое-что я, пожалуй, могу тебе доверить... большого ума там не понадобится.
Хеймитч сдержанно фыркнул, и его внезапно затрясло от смеха. Ну вот, теперь он узнавал свою напарницу!
- Невысокого же ты мнения о моих умственных способностях, женщина, - посмеиваясь, он подошел к ней и оглядел с головы до ног. - Кстати, если не секрет, какой это непревзойденный гений нарядил тебя овощем? Если ты старалась ради меня, то боюсь тебя огорчить - это совсем не твой цвет да и мне гораздо привычнее был ядовито-розовый...
Эффи вскинула на него сердитые глаза, и ровно на мгновение он смешался – что бы он там ни язвил о ее наряде, но глаза ее по-прежнему были глубокими и синими, как вечернее небо над Капитолием.
- Уже бы и линзы в тон напялила, - мысленно обругав себя за излишнюю лирику, вместо рвущегося с языка комплимента добавил он. - Хотя нет, хватит с меня и огородного парика... то еще зрелище!
- И почему меня это совсем не удивляет? - закатив глаза, женщина деланно-разочарованно вздохнула. - Ничего нового, Двенадцатый – как всегда, хамишь… мог бы для разнообразия хоть раз сказать, что я хорошо выгляжу.
- Извини, дорогуша, но пока на тебе эти капитолийские шмотки, у меня язык не повернется назвать тебя красоткой, - он чувствовал, что со своими шуточками ступает на шаткую почву, но уже сам собой нес какой-то бред. - Другое дело, окажись ты без них...
Эффи вспыхнула, одарила его испепеляющим взглядом, а потом лицо ее озарилось приторно-сладкой улыбкой, и она елейно проворковала:
- Так бы сразу и сказал, что спишь и видишь меня нагишом.
- Бррр! - он передернул плечами. - Мне, знаешь ли, хватает кошмаров и без обнаженки, тем более твоей.
Они уставились друг на друга насмешливыми взглядами.
- А знаешь, женщина, - шагнув вплотную, иронично пробормотал он, не сводя с нее глаз, - когда ты огрызаешься и не читаешь моралей, то нравишься мне гораздо больше.
- Надо же, какая приятная неожиданность... я, оказывается, хоть когда-то тебе нравлюсь, - так же иронично ответила она, машинально поправляя узел платка на его шее. Хеймитч шумно выдохнул, заставив ее скривиться. Ну да, утренний самогон.
- Пора бы привыкнуть, что я ужасно пахну, - заметив ее сморщенный нос, примирительно уронил он, делая шаг назад.
- Пора бы…
Не хватало только, чтобы ее потянуло сейчас на очередные откровения…
Хеймитч перехватил ее оценивающий взгляд. Да, следовало отдать должное выбору Пита – это иссиня-серое творение Мастера определенно делало из ментора человека. По правде говоря, в своих ежедневных пьянках он и забыл, каково это – чувствовать себя по-человечески. Что ж, ему пора было выбираться из затянувшегося запойного отшельничества. Поездка по стране в сопровождении такой мегазвезды модного мира, как Цинна, накладывала на старого пропойцу определенные обязательства – после своего оглушительного триумфа в Капитолии в качестве стилиста Огненной Китнисс Мастер ни за что не позволил бы ментору Двенадцатых показаться перед всем Панемом затрапезным провинциальным алкашом.
- Так что там за поручение для моего небольшого ума? – прокашлялся и напомнил он.
- Да, поручение, - Эффи тряхнула локонами, отводя глаза, пролистала блокнот и вырвала из него очередной лист. – Вот… пока мы будем готовить детей к съемке первого выхода, забери у вашего мэра сопроводительные документы. Здесь список всех необходимых бумаг. Он должен быть в курсе, я предупреждала его еще месяц назад.
- Ну, дорогая, ты доверишь мне такое ответственное дело? – заметив, как строго сдвинулись тонкие нарисованные брови, он не смог удержаться от небольшой шпильки в ее сторону. – А если вдруг мне вздумается забрести на обратном пути в какой-нибудь трактирчик, чтобы пропустить лишнюю рюмочку?
- Вот именно поэтому ты
поедешь, а не пойдешь, - выразительно фыркнув, Эффи кивнула куда-то наружу. Проследив за ее кивком, ментор заметил служебный автомобиль Шона Андерси прямо перед парадным крыльцом. – Или ты наивно решил, что я добиралась сюда пешком аж от самого вокзала?
Ну, разумеется, он не мог допустить такого даже в самых смелых фантазиях – Эффи, бредущая по раскисшей грунтовой дороге Двенадцатого дистрикта...
- Даю тебе на все это, - она мельком глянула на часики на изящном запястье, - максимум полтора часа. Не управишься вовремя - в Одиннадцатый пойдешь пешком!
Он примирительно кивнул - ему совершенно не улыбалась перспектива застрять здесь и отпустить своих ребят в Тур победителей в одиночку.
По всей видимости, Эффи выдала личному водителю мэра самые что ни на есть четкие указания: в ответ на угрюмое приветствие Эбернети он вытянулся по струнке и выпучил глаза, распахивая перед ментором заднюю дверцу автомобиля.
Эк же умела быть устрашающей эта несносная капитолийская женщина, весело подумал Хеймитч, если ее гнева настолько боялись совершенно не подвластные ей люди!
Он застал мэра в рабочем кабинете, том самом, в котором регулярно, раз в месяц, получал свою менторскую пенсию. Судя по телефонной трубке в руке и строгому выражению на лице обычно радушного Андерси, мэр вел сейчас не самую приятную беседу. Хеймитч вопросительно кивнул, на что хозяин кабинета молча указал ему на стул напротив себя.
- Разумеется, мы все контролируем. Никаких срывов не предвидится - все отгрузки будут произведены точно по графику, - спокойно ответил он в трубку.
Как интересно, подумал ментор - неужели Капитолий так беспокоился за своевременность отправки угля? Он уже не в первый раз за свою жизнь задавался вопросом, за каким еще чертом был нужен высокотехнологичной столице Панема самый что ни на есть обыкновенный уголь не самого лучшего качества... и не мог найти на свой вопрос никакого более-менее разумного ответа. Однажды, правда, он спросил об этом своего приятеля мэра, на что получил неопределенное пожатие плечами - по-видимому, Андерси и сам не был в курсе применения главного полезного ископаемого своего дистрикта.
Мэр говорил своему невидимому капитолийскому собеседнику что-то еще, но ментор уже слушал его вполуха. Мисс-Вселенская-Глупость своим эффектным появлением отвлекла его от невеселых размышлений о загадочном черном автомобиле, но теперь, терпеливо ожидая, пока Шон Андерси решит все вопросы, он снова вспомнил о силуэте Кориолана Сноу за широкими спинами его личной охраны. В первый раз за свои четверть века менторства Хеймитч Эбернети видел, чтобы президент лично навещал победителя. И не просто победителя... он с таким же успехом мог заглянуть и к Питу Мелларку, но, по всей видимости, его интересовала только она.
Огненная Китнисс.
Это было не просто рискованно - это было невероятно! Всего однажды, девять лет назад, Хеймитч застал единственный в истории приезд президента Сноу в Одиннадцатый дистрикт - в тот год он сам в первый и в последний раз оказался в гостях у своего приятеля, старого доброго Рубаки. Ментор отлично помнил сверхмеры предосторожности и почти карантинный режим, который был установлен в дистрикте на время визита Сноу. Элитные спецподразделения из Второго, тройной кордон, металлодетекторы на каждом шагу, сотни миротворцев в штатском, рассеянные в толпе жителей Одиннадцатого во время торжественного митинга - любое, даже самое незначительное нарушение правопорядка, вроде громкого выкрика или выстрелившей не вовремя детской хлопушки с конфетти, каралось так, словно это была, по меньшей мере, государственная измена. Тогда-то он и увидел впервые роллс-ройс президента - шикарный иссиня-черный автомобиль проехал по центральной улице города в сопровождении десятка мотокаров, увешанных флажками с гербом Панема. На его вопрос насчет того, не проложили ли по такому случаю прямую автомагистраль из самого Капитолия, Рубака иронично рассмеялся и шепнул по секрету, что, вероятнее всего, автомобиль президента вместе с ним самим доставил сюда планелет, приземлившийся где-нибудь вне дистрикта и вне зоны видимости рядовых его граждан.
И вот теперь Сноу появился в Двенадцатом - тайно, без армии миротворцев, без снайперов на всех близлежащих крышах, без проверки каждого первого сортира в дистрикте и тройного оцепления Деревни Победителей? Вот так запросто зашел позавтракать и поболтать к девочке, выставившей всемогущий Капитолий посмешищем на весь Панем, а потом так же запросто, тихо и незаметно, выбрался из Двенадцатого под самым носом у прибывших в тот же день стилистов и их шумного сопровождения - телевизионщиков и репортеров? Ради чего… и главное –
как? Неужели за пределами Двенадцатого его тоже ожидал невидимый планелет? На какой-нибудь базе, где-то далеко в лесу… а если и ожидал – кто мог увидеть его? Только те, кто имел смелость выходить за ограждение. Такие же, как Китнисс, охотники-нелегалы. Хеймитч поднял на Андерси задумчивые глаза. Интересно, а мэр - мог ли он знать об этом визите? И если знал - сказал бы ментору или нет? В конце концов, он не был для Эбернети таким уж близким другом, чтобы делиться со старым пьяницей подобной секретной информацией.
Нет, бессмысленно расспрашивать его, поразмыслив минуту, сказал себе Хеймитч – вряд ли Андерси был в курсе этой невиданной выходки президента.
- Извини, - повесив трубку, мэр примирительно поморщился, - положение обязывает.
- Понимаю, - ментор коротко кивнул и протянул ему листок Эффи. - Вот, моя кошмарная капитолийская напарница велела забрать у тебя все эти документы.
- Почему же кошмарная? - невесело улыбнулся Андерси, направляясь к служебному сейфу. - Если закрыть глаза на то, что она каждый год приезжает на Жатву в таком виде, словно у нее в этот день свой личный праздник, с ней вполне можно иметь дело - по крайней мере, с бумагами она справляется на удивление неплохо.
Он открыл сейф и достал из него две пластиковые папки с тиснением в виде символики угольного дистрикта, перетянутые по углам эластичной лентой. Личные дела победителей.
- Могу я взглянуть? - иронично поинтересовался Хеймитч. - Или это государственная тайна?
- Насколько мне известно, нет... по крайней мере –
не для тебя, - выразительно усмехнулся мэр, подавая ему документы. - Но ты не узнаешь отсюда ничего нового: если у Капитолия и есть какие-либо претензии к нашим ребятам, они хранятся точно не в моем сейфе.
Ментор понимающе хмыкнул - тактичный и благоразумный мэр Двенадцатого дистрикта умел сказать многое, не говоря при этом ничего лишнего.
- Был запрос? - только и уточнил он. Андерси молча кивнул. - Давно?
- Спустя месяц после вашего возвращения. Они затребовали почти такой же список плюс сведения о родных и близких...
всех родных и близких.
Вот же дьявол, молча чертыхнулся ментор – Капитолий серьезно подошел к вопросу!
Всех родных и близких – это могло означать только одно. Если с Мелларками все было более-менее очевидно, то из всего списка «родных и близких» Китнисс Эвердин на данный момент лично Хеймитча больше всего смущал этот парень из Шлака. Гейл Хоторн. Учитывая страстный роман, разыгранный на Арене подопечными Эбернети, молодой человек с такой яркой мужественной внешностью никак не вписывался в образ просто «близкого друга». А если еще учесть, что он не собирался улыбаться, любезничать с капитолийскими камерами и подыгрывать
несчастным влюбленным, ментору пришлось вспомнить слова Прим и выставить Хоторна кузеном Китнисс. Их спасло внешнее сходство - темные волосы, серые глаза, смуглая кожа.
И вот теперь выходило, что и Капитолию, и конкретно тому, кто делал запрос, было доподлинно известно, что никакой он к чертям не родственник.
- И еще, насчет твоих ребят, - в темных глазах мэра ментор прочел немое предупреждение. - Я, конечно, в курсе, что Пит умница и Китнисс осторожна, но... присматривай там за ними. За ними обоими.
Уже уходя, Хеймитч обернулся – только, чтобы попрощаться, – и вдруг заметил в глубине муниципального сейфа еще одну белую папку. Вполне обычная и безобидная папка, если бы не такая знакомая ментору сойка-пересмешница на ее обложке.
На обратном пути он попросил водителя завернуть в Котел, клятвенно пообещав, что вовсе не собирается пьянствовать. Время близилось к обеду, и вряд ли те, кого он хотел застать, были еще там... хотя - чем черт не шутит? Его встретила однорукая старуха Риппер: еще издали завидев своего любимого покупателя, она привычно полезла под прилавок за очередной дозой.
- В другой раз, - он хмуро огляделся. - Скажи мне лучше, уважаемая, что, сегодняшний улов уже весь распродан?
Старуха удивленно потерла морщинистый лоб. Тут было чему удивляться, прежде ментор никогда не интересовался охотниками и их добычей.
- Так справили уже эти дела, - озираясь по сторонам, уклончиво прошамкала в ответ она. - Завтра приходи, дружочек, с утра да пораньше...
Завтра будет уже поздно, с досадой подумал Хеймитч - через несколько часов он будет в сотне миль отсюда.
- А сама ты, - он понизил голос, - не слышала ничего необычного сегодня... какие-нибудь там разговоры, новости, сплетни? Я знаю, эти ребята не из болтливых, но мало ли?
- Да всякое говорили. Дичи стало меньше, Крэй угрюмее обычного, над лесом видели планелет...
Вот оно!
Значит, все-таки планелет? Ментор со свистом выдохнул и скривился в усмешке.
- Так и планелет? Скажи еще, капитолийский - в нашей-то беспросветной глуши?
- Обижаешь, сынок, - глаза старухи пронзительно сверкнули из-под седых всклокоченных бровей. - Или уже забыл, как говаривал твой отец? Хочешь понадежнее что-то спрятать - лучше глуши места нет!
Отец... Хеймитч почувствовал, как внутри зашевелился колючий ледяной комок. Неужели эта столетняя ведьма помнила еще его отца? Прошла чертова уйма лет с тех пор, как он слышал его наставления...
да и слышал ли?
- Ладно, будем считать, что ты меня здесь не видела. И держи свой старый язык за зубами, - хмуро посоветовал он, на что Риппер глухо фыркнула и растянула рот в ужасающей беззубой ухмылке.
- А как же, сынок, а как же...
Он вернулся вовремя. Выбрался из машины и огляделся - на общей лужайке перед домами победителей полным ходом суетились операторы, техники, осветители: они таскали туда-сюда свое оборудование, устанавливали свет, все эти лампы, камеры и прожекторы, стараясь успеть отснять сюжет до приближавшейся метели. Под их ногами первый выпавший снег превращался в грязную кашу, а затем и в хлипкую грязь. На вежливый совет водителя надеть что-нибудь потеплее шелкового костюма Хеймитч пренебрежительно отмахнулся. К черту снег и метель – ближайшие полчаса он как-нибудь да продержится, а завтра уже будет в Одиннадцатом, где ему точно не понадобятся теплые вещи!
- Сколько у меня есть времени? - поежившись и поднимая воротник пиджака, окликнул он первого попавшегося навстречу техника, пытаясь перекричать невообразимый гвалт, стоящий вокруг, на что тот пожал плечами и три раза поднял растопыренную пятерню. Пятнадцать минут. Ладно, пожалуй, он не станет соваться к Китнисс, где, наверняка, вовсю хозяйничает сейчас тыквоголовая Эффи, а заглянет лучше к Мелларку, решил для себя ментор.
Пит мерил шагами надраенную до блеска прихожую. Он обернулся на звук открывшейся двери и натянуто улыбнулся вошедшему.
- Уже пора?
- Спокойно, у нас есть еще аж пятнадцать минут, - иронично усмехаясь, Хеймитч оглядел подопечного. Довольно хмыкнул, узнав в стильных брюках и сочно-синем пушистом джемпере золотые руки Порции. - Хорош, нечего сказать!
- Ты тоже неплох. Хоть выглядишь по-человечески, - парировал Пит. Подумал мгновение и поинтересовался: - Не зря прибирались?
- Не зря, - нехотя крякнул Двенадцатый. - Если бы не ты, парень, сгорать бы мне со стыда.
- Что там? - вопросительно кивнул Мелларк в сторону дома Эвердинов.
- Метель, - делая вид, что не понял вопроса, безразлично отозвался ментор, стряхивая с волос пушистые хлопья первого снега. Пит прищурился, поджал губы, но переспрашивать не стал.
А мальчишка-то ловит на лету, довольно подумал Хеймитч.
- Куда ты задевал этих капитолийских мартышек? - поинтересовался он, прислушиваясь к гомону, доносящемуся откуда-то из глубины дома.
- Они наверху, пакуют по косметичкам свои орудия пыток.
- А Порция?
- Там же, проверяет гардероб.
Ментор коротко кивнул. Он непременно поздоровается с Порцией, но только позже, когда весь этот сумасшедший дом усядется, наконец, в поезд.
- Ты ведь помнишь обо всей этой
романтической истории? Тебе кто-нибудь объяснил, что и как нужно делать? - оглядев парня еще раз, на всякий случай уточнил он.
- Не волнуйся, я справлюсь, - сдержанно выдохнул Пит.
Внимательные глаза скользят по моему сосредоточенному лицу. Это правда, я справлюсь. Чего бы это ни стоило. Ловлю ироничную усмешку… нет, теперь меня так просто не проведешь. Мне есть, с кого брать пример. Я прекрасно усвоил наш первый менторский урок. Никаких лишних эмоций. Никакой «души нараспашку», только то, что должно видеть. Капитолию нужны нежно влюбленные – значит, они получат своих нежно влюбленных. Они хотят, чтобы мы улыбались всем этим камерам – значит, мы будем улыбаться. Китнисс никудышная актриса – значит, мне придется играть за двоих... снова играть за двоих. Снова обманывать Панем. Снова обманывать себя.
- Сможешь притвориться еще разок? – скривившись, осторожно спрашивает ментор. Нет смысла врать – он все видит и все знает.
- Легко, - я и не вру.
Как больно-то…
Давай, Пит Мелларк, соберись. Что бы ты ни чувствовал сейчас, ты не подведешь ее.
В распахнутую дверь врывается пушистый снег, а вместе с ним и помощник режиссера. Он что-то спешно объясняет мне про сценарий и про сцепленные руки, но я не слышу ни единого его слова из-за грохота собственного сердца. И причиной тому не камеры и не прямой эфир. К черту зрителей, к черту Капитолий! Да, я могу обмануть их всех – но какой смысл обманывать себя? Не пора ли признать, что я считаю секунды до того момента, когда смогу, наконец, просто взять ее за руку?
Три, два, один, поехали!
По отмашке капитолийца выхожу наружу и за плотной пеленой всерьез повалившего снега вижу до боли знакомый силуэт на крыльце дома напротив. Короткая белая шубка, ярко-красный шарф. Испуганная и какая-то счастливая улыбка. Китнисс. От внезапно нахлынувшего волнения, смешанного со злостью и облегчением, мне становится больно дышать. Вот оно… и так будет всегда. Смирись. Ты должен. Губы сами собой растягиваются в счастливой гримасе. Спускаюсь с крыльца, делаю несколько шагов в ее сторону... в какой-то момент в изумлении замечаю, как она внезапно срывается с места и бежит, летит мне навстречу, широко раскинув белоснежные руки-крылья. Что с ней… нет - что со мной?! Почему вместо того, чтобы работать по сценарию, я перестаю контролировать себя: подхватываю ее, кружу… не удержав, поскальзываюсь, падаю в только что выпавший пушистый снег – я снизу, она сверху… ее прозрачные, искрящиеся светом глаза совсем близко… а как же сцепленные руки?... в последнюю секунду перестаю понимать, что происходит – потому что через секунду ловлю губами ее дрожащие губы… и мира вокруг больше не существует – есть только она, я, первая метель и этот неожиданный сумасшедший поцелуй, к которому примешиваются мех, снежинки, помада и ее тихий удивленный смех…
Я дурак. Просто дурак. Все это время я изводил себя, заставлял себя злиться, обижаться и игнорировать ее, убеждал себя, что не смогу – не захочу! – простить и ее спасительный обман, и ее заботливую ложь, и ее наигранную любовь. Я чувствовал себя лишним, брошенным, ненужным - ненужным ей, – а сейчас, потеряв от счастья голову, лежу в снегу, целую ее и чувствую глубоко внутри такое спокойствие и уверенность, какого не испытывал еще никогда… Спустя тысячи и тысячи жизней, когда я снова могу думать и дышать, она отрывается от меня, тянет за руку, помогая подняться, и, пряча горящее лицо за веселым испуганным смехом, тащит за собой. Нас перехватывают репортеры, они сыплют вопросами, шутками, поздравлениями, но я ничего не слышу и ничего не чувствую, кроме ее затянутых в ярко-красную кожу перчаток пальцев в своей ладони.
Режиссер требует раздельные снимки, и я вынужден отпустить ее руку. Спиной чувствую чей-то внимательный и цепкий взгляд. Переводя дыхание, оборачиваюсь – так и есть…
- Достаточно убедительно? - надеюсь, мой голос не срывается и не дрожит.
- Очень убедительно, парень… я в тебе не сомневался, - старый ментор разглядывает меня с неподдельным интересом, и его ироничный насмешливый голос неожиданно причиняет тупую боль. – Хорошее начало… продержишься так до Капитолия?
- Легко – и до Капитолия, и после него, - натянуто улыбаюсь в ответ.
- А знаешь, что я скажу тебе, Мелларк? – подходя ближе, он ободрительно стискивает мое плечо, и в его глазах больше нет иронии и насмешки. – Неважный из тебя притворщик…
Удивленно смотрю в его удаляющуюся спину. Но ведь я показал лишь то, что должен был показать… откуда же он, одинокий угрюмый пьяница, мастер притворства и маскарада, знает, что моя счастливая улыбка и блеск в глазах не были маской… и что я не притворялся? 
