Глава 3
Сознание возвращалось медленно, пожеванными урывками, покореженными вспышками. Верх с низом, будто поменялись местами, а тонкая грань понимания разорвалась разноцветными клочьями на радость безумию. Это походило на какой-то странный сон, когда приходишь домой, валишься с ног и думать ни о чем не желаешь, а потом в голову врываются сновидения. Разные, сумбурные, как детские пазлы, уложенные в порядке неправильном рукой ребенка шкодливого. Только в этот раз все страннее обычного, ибо перед глазами проноситься целая жизнь – ярко, взрывоопасно, подробно. В какой-то момент устаешь наблюдать, сердце уже не колет на очередном не самом счастливом мгновении, а потом все начинает замедляться. Ощущение страшного полета пропадает, возвращается боль в костях, растянутые мышцы начинают ныть все больше и больше, а в голову аккуратно и бережно ввинчивают здоровенный шуруп. Про сердце говорить не приходиться. Там ощущается пустота. Страшная, горькая, абсолютная. Только задуматься об этом не получается, ибо в глаза настойчиво бьет солнечный свет.
Виктор жмуриться, переворачивается на другой бок, морщась почти привычно. Просто мысли в голове странные, с оттенком раздора и сумасбродности. Разговор со смертью кажется нереальным, навязчивым сном, полубредом сознания, а прокрученные в голове годы жизни пугающе ярко стоят пред мысленным взором… Сердце бьется отчетливо громко, внутри ощущения перемешаны, а в нос ударяют старо-знакомые запахи, давно позабытые. В голове полудрема, туман светло-серый, в котором плаваешь, но не тонешь и так непривычно хорошо на душе, что подобные чувства вызывают тревогу. В какой-то момент осознание расцветает и становится ясно, что картинка теперешнего совершенно не похожа на привычную агонию жизни. Впрочем, глаза Виктор открывать не спешит. Повидавший многое, утративший еще больше ему до банальности не хочется выпускать призрачную надежду из рук, да и минута для человеческого понимания простое ничто. Крам медленно отсчитывает секунды, чтоб встретиться с неизвестностью и все решить на корню, только некоторые вещи заставляют задуматься: мягкая подушка под головой, теплый кокон от вполне нового одеяла и запах… тонкий, нежный, едва уловимый, но ничуть не забывающийся – запах роз из материного цветника. Сомнений нет, он в Болгарии.
Аврор резко открывает глаза. От удивления воздержаться никак не возможно. Это же его комната в старом поместье Крамов! Как всегда по углам в хаотичном порядке расставлены стопки книг, возле окна, на подставке, совсем новая Молния, подарок тренера к будущей битве с Ирландией, команда которой превзойдет все ожидания, а на подоконнике последние дни доживает уже засыхающий кактус. Напротив окна – шкаф с, на удивление, педантично уложенными вещами. Беспорядок даже обычен, вещи редко покидают свои неправильные места. Привычно все, только дымка будущего никуда не девается, напоминает о горьком грядущем. Ощущения странные. Руки почему-то трясутся и, кажется, что все это сон, который закончится обязательно. Он не верит, что все получилось. Не бывает хорошего, по крайней мере, такого он не видел давно.
“Значит, все получилось? – задумчиво хмурится Виктор, растягиваясь на кровати и стараясь привести мысли в порядок. – Неужели я действительно вернулся в прошлое? – в горле пузырьками расходиться смех. Непривычно-веселый, с нотками алой истерики. – По ощущениям телу полных семнадцать, но внутри – все тридцать с хвостиком. Знания, умения, важные даты остались при мне. Только на себя взглянуть уж больно хочется, и как-никогда начинаешь жалеть, что в комнате нету зеркал. Впрочем, собственная внешность Виктора не особо волнует. Свое тело он всегда держал в хорошем состоянии, так что восстанавливаться физически ему, по крайней мере, уж точно не нужно. Не то, что Поттеру. Тот, будучи на четвертом году обучения, больше смахивал на хлипкого пацана курса второго, начала третьего. Впрочем, внешность подождет. Сейчас главное узнать точную дату, понять, что можно подправить, не особо задевая ветвь основных событий. А еще выяснить, что с Поттером. Смерть выполнил свое обещание, перенес в прошлое, сохранив при этом не только память о грядущих событиях, но и оставив приобретенные знания.
Взгляд цепляется за письменный стол. Пара недочитанных книжек, большая деревянная рамка его, Крама семьей, стопка чистого пергамента, полная чернильница с новыми перьями… и самое главное – его волшебная палочка. Виктор невольно задерживает дыхание, останавливая свой взгляд на ней. Волшебным инструментом он не пользовался уже довольно давно. Слишком опасно, переменчиво и непредсказуемо было. Приходилось осторожничать, колдовать на самом низком уровне, а потом… использование магии стало и вовсе невозможным. Теперь же подобное могло не случиться, главное взять себя в руки и прикоснуться к оружию.
Руку Виктор протягивал медленно, со страхом, старательно зарытым глубоко внутри. Саксаул и сухожилие дракона, жесткая и слегка толстовата, но для него она всегда была идеальной. К сожалению, в их последней с Поттером официальной аврорской вылазке палочка была сломана одним особо ушлым подонком, а новую покупать уже как-то, и не понадобилось. Но теперь все по-другому. Возможность пустить историю по более интересному руслу пылала как никогда ярко. Реальность была уже прописана, а значит знающие могли ее изменить. Теперь все точно вернется на свои места. Он все исправит и не будет приносить цветы ни на могилу Грейнджер, ни на могилы собственных детей и жены. Оружие отдалось легким теплом в руках, приветствуя своего хозяина.
***
Прививку от бешеных снов Поттер умудрился получить еще в далекие веселые волдемортовские деньки, благо шрам перестал болеть сразу же после кончины змеелицего, потому порция странного сновидения показалась ему особенно идиотской. Впрочем, посмотреть было на что: хаотично вьющие линии всевозможных оттенков проходили сквозь него, бесконечные серебристо-зеленые туннели, то удлинялись и ставали необычайно широкими, то сужались до узких футляров, а потом был сильный удар, от которого выбило дух и сплошная тьма перед глазами.
А вот проснулся Гарри исключительно с ясной головой, к его же собственному удивлению. Даже подозрительно как-то. Несмотря на весь скептицизм и недоверие к Смерти, волшебник не сомневался, что в случае их согласия все пройдет, как по маслу. Просто ребятки такой категории не имели привычки давать осечки в самом начале пути. Как-никак это тебе не люди с быстрыми возможностями и короткой жизнью. А вот, что будет дальше… Тут Поттер не сомневался: им с Виктором придется очень и очень постараться, чтоб подкрутить исторические винтики в нужную им сторону.
Маленькая детская в доме Дурслей оставалась такой же, какой ее запомнил Гарри. Не сильно большая, с потертыми светло-коричневыми обоями, неаккуратным рисунком Букли на стенке, старым шкафом со скрипящими дверцами и просевшей кроватью. От поломанных игрушек он успел избавиться еще во время каникул третьего курса, так что пространство в комнате было более-менее свободным.
Судя по часам на руке, у него еще оставалось около двух часов до подъема, так что время обдумать важнейшие вопросы пока было. Стараясь особо не шуметь (проблемы с родственниками сейчас были не особо нужны), Поттер медленно ходил из стороны в сторону, раздумывая над сложившейся ситуацией.
“Если судить по содержимому сундука, горе исписанных корявым почерком пергаментов, по потертым школьным книжкам, настенному календарю и общему загрязнению вещей – Смерть занес нас в лето 1994, как раз перед Турниром и возрождением Волдеморта. Дата, конечно, неоднозначная. С одной стороны спасти мы можем многих, тот же Седрик… Больше его призрак не попросит забрать тело обратно к родителям, а Чжоу не будет молчаливо глотать слезы, стараясь найти замену в первом попавшемся герое. Да и Сириус больше не упадет в Арку, пораженный заклятьем безумной Беллатрикс. Не допущу. За годы бурной жизни боль от потери так и не стерлась, ничего не забылось, разве что сны затуманились, покрылись налетом насущных проблем… Только вторая сторона никуда не делась. Если к мнению Виктора смогут прислушаться хотя бы его родители, то к моему, – Гарри хрипло хохотнул, – мнению четырнадцатилетнего сопливого мальчишки, очень и очень сомнительно. Впрочем, если постараться и не допустить гнусных опусов Скиттер и дебильной жалости, сквозящей сквозь ее рафинированные строчки, то хотя бы частично услышать меня смогут. Обязательно нужно узнать, что с Виктором, – мысленно поставил галочку Поттер. – Вдвоем с наплывом воспоминаний справится, будет как-то полегче. Главное не забыть обставить наше знакомство как можно правдоподобней. Думаю, встреча на Турнире станет прекрасным началом, где мы начнем строительство будущей формальной платформы для нашего общения”.
- Поттер, подымайся! – раздался стук, а затем и громкий голос Петуньи из-за двери. – Пора готовить завтрак, негодный мальчишка!
- Уже иду, тетя, – вздрогнул Гарри, стараясь придать голосу непринужденности и легкой покорности. Он уже как-то пообвык к такому обращению, ведь в будущем отношения с семейством Дурслей наладились, особенно с рождением сестры Дадли. Появление малышки Лили стало приятной неожиданностью абсолютно для всех. Видимо Петунья сильно боялась выкидыша, потому до последнего молчала о беременности и не говорила о ней даже Вернону. Как оказалось, дядюшка против такого подарка нисколько не возражал и в первые месяцы заваливал комнату дочки игрушками, яркими детскими книжками и прочими безделушками. Даже разок умудрился обратиться к Гарри с просьбой купить что-нибудь волшебного, ведь для своей малышки он желал только самого лучшего. Поттер не скупился, ведь маленькая, с намечающимся пучком ярко-рыжих волос, юная Лилиан удивительно походила на свою покойную тетю. Такая же добрая, веселая, непосредственная. Она и погибла одной из первых. Магглорожденная. Эту смерть аврор Поттер так и не смог себе простить. Смотреть на почерневшую от горя Петунью, Вернона в больнице в предынфарктном состоянии, мрачного кузена – это было выше его сил.
А пока этого не случилось, Дурсли всячески пытались вернуть его в лоно семьи: к вящему удивлению самого аврора приглашение на крестины он получил один из первых. Тетя, будто старалась загладить прошлые склоки и вернуть семье целостность, чему Гарри был только рад. Все же из живых родственников у него оставались только они. Спустя годы, анализируя поведение Дурслей, Поттеру хотелось сказать им искреннее спасибо. Пусть те обращались с ним неважно, частенько лишая сладостей, детских игрушек, но в тоже время они приучали его к несправедливости, облачному будущему. Не было сказочного принца, только мальчик без детства и родителей. Да, Дурсли не любили его пламенной любовью, частенько шпыняли и заставляли выполнять работу по дому, но в тоже время они не забывали заниматься его лечением, кормили, давали деньги на образование. Он рос нормальным ребенком. Только за это Дурслям следовало отдать должное.
- Ты, что там уснул, мальчишка? – снова гневно застучала по двери Петунья.
- Нет, нет, я сейчас буду на кухне, – поспешно отозвался Гарри, лихорадочно одеваясь. За своими размышлениями он как-то пропустил второй приход миссис Дурсль. Уже на кухне следя за яичницей и переворачивая весело скворчащий бекон Гарольд, подумал, что отношения с родственниками следовало налаживать уже сейчас.
- Тетушка, я бы хотел с вами серьезно поговорить, – вежливо обратился волшебник к зашедшей на кухню женщине. Та от неожиданности даже застыла. Все-таки не каждый день паршивец Поттер прожигает ее странными взглядами.
- Поговорим с тобой после завтрака, – благосклонно кивнула Петунья. – Вернон уйдет на работу, а Дадли пойдет в гости к друзьям. Он такой общительный мальчик, – мягко улыбнулась женщина. Гарри лишь постарался не рассмеяться. Его “милый” кузен возьмется за ум только после происшествия с дементорами. Как рассказывал сам Дадли, в тот момент перед его глазами пронеслись самые важные куски жизни, но вот незадача: добрыми и приятными их назвать было никак нельзя. Лишь постоянные драки, выбивание денег из младших, алкоголь, взаимное перегавкивание между ним и Поттером, а вот того, чем можно было бы гордиться – не было. Младший Дурсль тогда ясно понял, что звезд с неба он не хватает, а если его жизнь будет и дальше катиться по таким проржавевшим рельсам, то он вполне рискует слететь с хлипкого моста жизни в канаву для самых жалких. Менять что-то в жизни было страшно, а обратиться с советом не к кому, но потом все решилось как-то само. Их эвакуация благодаря тому же вездесущему Поттеру и, как следствие, новая жизнь. Там уже Дадли постарался не ударить в грязь лицом. Подтянулся в учебе, завел нормальных друзей, а потом поступил в юридическую академию. Вернон тогда сильно возмущался, ведь в глубине души дядюшка сильно мечтал, чтоб сын пошел по его стопам, но после пары громких процессов, из которых его Дадли вышел победителем, мистер Дурсль переменил свое мнение. А когда парня пригласили работать в Граннингс на правах юридического консультанта – восторгу Вернона не была предела.
- Как скажете, – послушно кивнул Гарри. Такое положение дел его вполне устраивало, да и сейчас мистер Дурсль вряд ли бы стал его внимательно слушать. Изменить мнение о себе представлялось весьма непростой задачей.
Сам завтрак проходил в суматохе. Мрачный Вернон быстро просматривал газету, время от времени критикуя незадачливых политиков и происшествия, случившиеся на этой неделе. Спустившийся в середине завтрака Дадли тоже особо не радовался. Заигравшийся за компьютером едва ли не до утра, сейчас хмурый кузен клевал носом в тарелку, а увидев маленькую дольку грейпфрута, и вовсе стал походить на грозную тучу. Все же при всей своей любви к старшему сыну Петунья неукоснительно следовала советам школьного врача, потому поблажек никаких допускать не собиралась. Она и так уже успела дать слабину, позволив мужу нормально питаться, за что тучный кузен одаривал ее не самыми дружелюбными взглядами. Но утру не суждено было закончиться удачно. Выходивший на работу Вернон, как и в прошлом Гарри, успел столкнуться с почтальоном и получить письмо в стиле Молли Уизли.
“Некоторые вещи не меняются”, – скучающе подумал Поттер, наблюдая за постепенно багровеющим дядей. Вернон уже походил на закипающий чайник, как-никак такой наглости от всяких ненормальных он просто не ожидал. Вот так просто, среди белого дня, взять и послать такое вульгарное письмо, еще и понаклеивать огромное количество марок, чтоб обязательно привлечь к себе внимание. Чертовы волшебники! Позеры!
- Как же меня достали твои дурацкие дружки! Мы ни шагу не можем ступить без их вмешательства! Везде пролезут и сунут нос, чтоб обязательно помешать добропорядочным гражданам жить спокойной жизнью!
- Дядя, – резко оборвал словоизлияния Вернона малость подуставший от нотаций Поттер. – Я прекрасно понимаю, что вам многое не нравится в моей жизни, но давайте не будем обсуждать подобное в коридоре. Соседи услышат, – многозначительно добавил Гарри, помнящий, как его семейство бережно относилось к собственному личному пространству. Вернон тут же умолк и тихо последовал за волшебником в гостиную.
- Ты знаешь, что в этом письме? – стараясь держать себя в руках, грозно спросил Дурсль.
- Просьба отпустить меня в гости к семье Уизли, а потом на известную спортивную игру, – старательно подбирая слова, ответил Гарри. Конечно, сам текст письма Поттер уже плохо помнил, но общий смысл пересказать вполне смог. Вернон быстро разорвал конверт, а потом углубился в чтение. Хмыкая в особо странных, по его мнению, местах дядюшка был вынужден признать, что Гарольд нисколько не соврал. Единственное, на что его хватило:
- Что означает “обычным способом”?
- Желательно, чтоб письмо с вашим ответом отправил лично я, – послушно ответил аврор. – Вы меня отпустите?
- Прекрасный шанс избавиться от тебя раньше времени, – тихо пробормотал себе в усы дядя, но в тоже время отпускать парня не особо хотелось. Гуляние с его полоумными дружками не принесет добра…
- Честно говоря, я не особо хотел бы ехать с ними, – неожиданно высказался Гарри и удивленно застыл. Слова вылетели случайно, он даже не раздумывал над ними. Просто соскучился. По бурчащему Вернону, педантичной Петуньи, вредному Дадли, соскучился по - этому вылизанному дочиста дому.
- А чего-то это вдруг? – подозрительно осведомился Дурсль. Мальчишка явно не врал, что было крайне удивительно, ведь раньше дай ему неблагодарному только повод, как тот сматывался как можно дальше от них.
- Семью не выбирают, – странно хмыкнул Гарри, – а с друзьями я успею повидаться и на самом матче.
- Тогда хорошо, – неожиданно согласился Вернон. – Пошли своим ненормальным письмо, скажешь, что прибудешь на сам матч.
Пока Поттер медленно отходил от ступора, Дурсль быстро вышел из комнаты, будто боясь передумать. Только Гарри этого не заметил. Просто припоминая все свои склоки, скандалы и взаимный бойкот с семьей Дурслей он никак не мог понять: Что изменилось? Почему разговор сейчас получился вполне мирным, даже нормальным? Ответы он найти пока не мог.
Громко хлопнула входная дверь, за окном завели машину – мистер Дурсль мыслями был уже на работе и подписывал выгодный контракт. Через несколько минут из дома ушел и Дадли. Оставались только он, да Петунья. Как такого плана у Поттера не было: хотелось просто поговорить с родной теткой, выяснить отношения и расставить так называемые точки над “и”. Поначалу даже хотелось закатить небольшой скандальчик, немного потрепать нервы Петунье, но сейчас, остановившись в дверях кухни и наблюдая, как она споро моет посуду и заодно занимается тестом для будущего торта, он понял, что расскажет всю правду.
Молча проследовав на кухню и попутно взяв свежее полотенце, Поттер не говоря ни слова, принялся вытирать чистую посуду. Тетка, заметив его манипуляции, удивилась, но говорить ничего не стала. Закончив с посудой, Гарри все так же, не говоря ни слова, поставил чайник, достал из шкафчика свежее песочное печенье и немного конфет, разлил заварку по чашкам, а потом приглашающе отодвинул стул. Петунья тоже молчала: не спрашивала, что случилось, не ругалась, что он без спросу берет сладости. Приняла все, как должное, только смотрела внимательно так, пристально, будто изучая. Наконец, закипел чайник, и Гарри аккуратно разлил кипяток по аккуратным светло-бежевым чашкам, а потом и сам уселся за стол.
- Что случилось, Поттер? – не спеша пить чай, тихо поинтересовалась миссис Дурсль. – Ты странно себя ведешь, даже попросил Вернона подольше остаться в нашем доме и это, когда у тебя есть прекрасная возможность сбежать к своей ненормальной приемной семейке, – под конец тетя не удержалась, добавив презрительность в голос.
- Кое-что произошло, – осторожно глотнув горячего чая, так же тихо ответил Гарри. – Я знаю, вы пресекаете любые разговоры о магии в этом доме, но боюсь без этой темы нам сегодня не обойтись.
- А ты знаешь, что так четырнадцатилетние дети не говорят, – криво улыбнулась Петунья, отставив чашку с чаем подальше. - Особенно ты.
- Я все тот же Гарри Поттер, просто на двадцать шесть лет старше, – невесело усмехнулся аврор. Мысленно махнув рукой на все предосторожности, Поттер стал дожидаться реакции тети и она не подвела.
Петунья отреагировала, как истинная Эванс: не закричала, перекинув чашку с чаем, не принялась вызывать скорую, грозясь сдать племянника в сумасшедший дом. В конце концов, даже не послала к черту. Только задумалась.
- Лили упоминала, что путешествия во времени возможны, – пребывая в своих мыслях, тихо пробормотала тетка. – Вот только вмешиваться в историю запрещено, это даже я запомнила, – самодовольно усмехнулась миссис Дурсль.
- В будущем, из которого пришел я, уже не осталось магии, способной переносить во времени, – потянулся к печенью Поттер. – Волшебники умирают.
- Ну и поделом им, – фыркнула тетка. – Допрыгались.
- Как не странно, вы правы тетя Петунья. Мы действительно доигрались, – усмехнулся аврор, потянувшись за конфетами. - Была война, которую мы выиграли с огромными потерями, было послепобедное безумие, когда маги истребляли друг друга по малейшему поводу, было и отрезвление. Только процесс уже запустился. Первыми начали погибать маглорожденные: такие, как моя мама и ваша будущая дочь.
- Дочка?! – стул полетел на пол, а сама Петунья сильно побледнела. – У меня будет дочь?! Отвечай, Поттер! – глаза горели едва ли не безумием.
- Красивая такая, рыженькая, – позволил себе мягко улыбнуться Гарольд. – Вы назвали ее в честь сестры.
- Волшебница? – по щекам Петуньи потекли слезы.
- Ее первое проявление магии было очень красивым: на день матери она решила порадовать вас танцем цветов, и у нее получилось, – в воспоминаниях Гарри малышка счастливо улыбалась и показала пальчиком на воздушный хоровод из ромашек.
- Что я могу сделать, Поттер? – миссис Дурсль колебаться не собиралась. Она всегда мечтала о маленькой дочке, способной творить чудеса, как и ее рыжая тетя. Просить прощение у погибшей сестры было глупо, равно, как и валяться в коленях у родного племянника, а вот спасти семью – здесь она возьмется даже за невозможное.
- Значит, вы со мной? – внимательно переспросил Гарри, на всякий случай.
- Я семью в беде не бросаю, – воинственно сверкнула глазами Петунья. На душе у Поттера резко потеплело, ругань руганью, обиды пусть останутся в прошлом. Родителей ему не увидеть, но частичка мамы всегда будет с ним.
- Спасибо, – благодарно кивнул волшебник. – А предстоит нам сделать следующее...
