Имажинариум профессора Снейпа. Часть 1

Глава 3

«Идиоты. Самые настоящие идиоты! Если вы хотите, чтобы в запретную секцию никто не проникал, почему бы вам ни сделать так, чтобы она не отпиралась обычной алохоморой?!», - профессор Снэйп уверенно шагал по проходу между книжными шкафами, - «каждый раз одно и то же. Студентам там как медом намазано. Всем. От мала до велика», - после недавнего холодного безразличия к профессору опять возвращались чувства, и не самые лучшие, надо сказать. Он искренне возмущался, что его, как и других преподавателей, периодически заставляют разбираться, кто посчитал знания, предоставляемые в общей секции, недостаточными и пошел дальше. Если книги, хранящиеся в запретном отделе, действительно представляли угрозу для студентов, то подобная их защита была проявлением вопиющей халатности. У каждого преподавателя, помимо кабинета, в распоряжении еще два-три личных помещения. Отчего бы ни хранить необходимые книги там? И не искушать неокрепшие умы их легкодоступностью. Будучи студентом, Северус и сам провел здесь ни одну бессонную ночь и, стоит признать, в этой секции действительно можно было почерпнуть весьма опасные знания. Но что же здесь забыл Поттер? Ну конечно же, Поттер! Вне всякого сомнения! Слишком много совпадений для одной ночи…
- Люмос! – Снэйп опустил палочку и внимательно посмотрел на капельки масла на полу…
«Это от лампы. Филч нес ее уже разбитую и накапал. А где ее нашел Филч? Надо выяснить хотя бы, какая из книг привлекла внимание Поттера», - Снэйп проследил дорожку из капелек и двинулся вдоль нее. Первый ряд, второй, третий, у четвертого дорожка, наконец, повернула к шкафу. На полочке под ним красовалась масляная лужа.
«А! Попалась!» - мысленно ликовал Снэйп, обращаясь к луже. Он остановился напротив шкафа и сделал еще один глубокий вдох.
«Так. Посмотрим. «Ф» хм. Интересно». Снэйп поднял руку со светящейся палочкой и внимательно осмотрел стеллаж, где были собраны книги на букву «Ф». Все они были покрыты толстым слоем многовековой пыли, некоторые были прикованы к своим местам специальными цепочками, рядом с другими красовались крошечные флакончики с разноцветной жидкостью.
«Противоядия. Кусаются, значит, книжечки», - отметил про себя Северус.
Он медленно осматривал книги, одну за другой, пока его взгляд не остановился на выбивающейся из общего ряда. На потертом корешке золотом была выведена надпись «Фалмеры». Книга стояла несколько криво, была не до конца задвинута на свое место и пыль на корешке была в нескольких местах стерта. Ну конечно. Это она. Это ее разглядывал Поттер. Снэйп аккуратно положил свою палочку на полку под шкафом и, взяв корешок двумя руками, осторожно потянул книгу. Она легко поддалась, и вот профессор уже разглядывал введение.
«Фалмеры, что переводится как "Снежные эльфы" — это меры, которые, если верить легендам, являются далекими потомками первых эльфов, живших в провинции Скайрим. Снежные эльфы населяли Скайрим до завоевания его нордами из Атморы. Их цивилизация соперничала даже с альтмерами островов Саммерсет.
После печально знаменитой Ночи Слёз, произошедшей в конце Меретической Эры в Саартале (эльфы обрушились на спящий город, сожгли дотла это первое человеческое поселение Скайрима и вырезали жителей подчистую), Исграмор и его Пять Сотен Соратников начали военную кампанию по выдворению эльфов из Скайрима. Она увенчалась успехом, и Снежные эльфы оказались изгнаны на остров Солстхейм. Их цивилизация была уничтожена в Битве при Моэсринге со смертью их лидера, Снежного Принца. »
«Какая-то ерунда. Зачем Поттеру эльфы?», - Снэйп задумчиво пролистал еще несколько страниц, - «Он что, начал интересоваться магическими существами?.. вот до чего доводит дружба с Хагридом!» Он хотел было захлопнуть книгу и поставить ее на место, как вдруг из страницы на него вылетело лицо и заорало на всю библиотеку. От неожиданности Снэйп несколько неловко вскинул руки и отпустил книгу. Она, немного подпрыгнув, полетела на пол и беспомощно распластала по нему свои желтые страницы.
-Черт знает что! – буркнул себе под нос Снэйп и наклонился за книгой. Подняв ее, он обнаружил на полу выпавший желтый листок. На поверку листок оказался колдографией. На глаз было совершенно невозможно определить, когда была сделана колдография. Толстый желтый лист был в прекрасном состоянии. Только левый нижний уголок немного потрепался. Ее могли сделать неделю назад и обращаться с ней неаккуратно, а могли сделать лет 50 назад и сразу вложить в книгу, которую вряд ли кто-то еще брал в руки. Снэйп поставил книгу на место и, взяв палочку, посветил на колдографию. На ней была изображена высокая стройная студентка, примерно пятикурсница. Обычная девушка в длинной мантии, для которой она была слишком тоненькой и потому выглядела скорее субтильной, нежели просто стройной. Ничего особенного. Вьющиеся черные волосы до лопаток были слегка подобраны над маленькими ушками. Крупные глаза, с горбинкой нос и тонкие губы. Ее нельзя было назвать красавицей, но что-то в ней завораживало. Девушка стояла на фоне…
- Черт знает что! – опять буркнул Северус. Девушка стояла на фоне входа в выручай-комнату! Немногие знали о ней. Северус стал пристальнее вглядываться в колдографию. Девушка стояла, гордо задрав нос, сжав губы и сложив руки на груди, потом в ее глазах загорался огонек, она слегка приподнимала плечи, расплывалась в улыбке и, не выдержав, начинала смеяться, бросив руки вдоль тела, а потом и вовсе согнувшись пополам и хлопая себя по бедру. Затем действие на колдографии начиналось сначала.
«Надо бы выяснить, кто додумался сделать колдографию на фоне выручай-комнаты», - строго подумал профессор. Подумал и снова взглянул на закатывающуюся от смеха девчушку. Он невольно улыбнулся ее искренности. Это была не та ухмылка, которая обычно возникала на его лице. Не было в ней презрительно сжатых уголков губ, не было надменно приподнятой верхней губы. Это была простая улыбка, от которой, казалось, все лицо Северуса просветлело. Жаль лишь, что длилась она всего долю секунды, и он был слишком погружен в мысли о возрасте колдографии, чтобы проанализировать происходящие с ним метаморфозы. Он положил колдографию в карман мантии и направился в подземелья. В голове было поразительно пусто. Никакой досады, никакого разочарования, никакого холода, никакой заинтересованности. Только где-то очень глубоко зарделся теплый огонек, разбуженный искренним смехом колдографии.