Глава триСолнце уже село, и на землю опустились вечерние сумерки, пряча деревья в страшную и пугающую тень.
Мы шли, напряженно прислушиваясь к звукам. Темный Лорд опасаясь нападения, а я просто, чтобы не видеть лицо собеседника. А он же лениво поглядывал на меня, ища старую Гермиону, которая никогда бы добровольно не шла рядом, даже не думая о нападении в свою сторону. Ну что делать?! Время меняет, время течет и убегает, а мы остаемся с памятью и болью. Или без «и». Мы остаемся с памятью боли. Память – это то, что приносит страдания и счастье, что ли? Верно. Пока мы помним – мы дышим, задыхаясь от того, что этого никогда не будет. Или дышим, опять же задыхаясь, но теперь от того, что этого уже не будет. Но, о чем это я? Сейчас я боюсь этого человека, подсознательно во всех аспектах, и безукоризненно, даже его идеальный во всех смыслах вид наводит ужас и огромное поглощающее желание бежать со всех ног, как можно дальше. Никуда не возвращаться, уйти и потеряться. Для всех и для себя. Нет же, нет, нельзя! Они не сломают мое и без того потрепанно «я». Не смогут сломать веру в прекрасное и лучшее. Да, всем известно, что у Пожирателей тоже есть свое понимание наилучшего. Но мне прекрасно известно, что оно отличается. Как будто мои идеалы взяли, перевернули на 360 градусов и представили как чужие. Это мерзко и противно! По крайней мере для меня сейчас. А что будет позже, то будет позже, и не мне сейчас судить об этом.
Пройдут годы и я, наверное, буду смеяться над собой, поражаясь какой наивной являлась, но это просто не важно, не существенно. Тоже самое, если показать взрослому человеку, каким наивным ребенком он когда-то являлся. Тогда он еще не знал, что «черное или белое» выпадает не просто так, а зависит напрямую от нашего хода. Сравнимо с игрой в шахматы, ход этот, ход тот. Мат, шах. А кто виноват? Кто проиграл, а кто выиграл? Вот и в этой войне нет ни тех, ни других. Есть настоящая Гермиона, а есть будущая, которая будет по-другому относиться к жизни и ее граням. Будет проще, но более настороженно смотреть по сторонам, ожидая нападения, ведь так много людей ее люто будут ненавидеть. Но это будет позже. Не сейчас, а через определенно время, которое сотрет все, что было ранее. Нет, оно ее, разумеется, не сломает. Хотя… с какой стороны посмотреть. Взгляды на жизнь точно изменились, сломались прошлые стереотипы и идеалы. А так, я останусь прежней, все такой же доброй, но эти качества будут запрятаны и заткнуты куда-то очень далеко.
- Знаешь, я бы очень хотел прочитать твои мысли. Но знаю, что ты не обрадуешься такой перспективе, верно? – Волдеморт говорил ровно.
Он буквально наплевал на то, как надо общаться с теми, кто ниже его. Нет, я не утверждаю, что я ниже. Просто я грязнокровка. Я уже не могу отрицать это. И да, вы меня не поймете.
И, скажу честно, меня это насторожило. Ну не укладывается в моей слишком правильной голове, что этот человек может общаться снисходительно с простыми смертными, а тем более не с его ярыми последователями, которыми я явно не являюсь. Потому просто криво усмехаюсь, не определенно пожимая плечами, мол, делайте, что хотите.
- Вы ведь и так знаете ответ, - помолчала с секунду, нервно пожевав губу. - Как к Вам обращаться?
- О, - его губы изогнулись в мерзкой усмешке. По крайней мере, мне сейчас она показалась такой. В этот момент все мое естество противилось улыбаться в ответ, но, однако, я смогла выдавить вымученную и изнуренную улыбку, - Пожалуй, ты можешь называть меня Томом.
Его ответ, конечно же, удивил меня. Но не думаю, что когда-нибудь назову его так. Не смогу. Ну, а как иначе?! Не каждый день Волдеморт просит называть его по имени тогда, как за это, он чуть не убил Гарри. А тут просто говорит это в лицо его лучшей подруге, одной из Золотого Трио, что так давно уже не существует. Его нет всего, или уже, почти полгода, но эти дни тянулись гораздо медленнее, чем хотелось бы. Нужно было в один вечер закрыть глаза и уже никогда не открывать. Умереть. Да, я об этом мечтаю, не спорю. И в отличие от… Тома, никогда не считала, что смерть – это самое ужасное. Скорее наоборот, думаю, что это путешествие в другой мир, более совершенный и правильный.
- Что ж, я удивлена, - нечего было скрывать.
- Хм, и как Вам, Гермиона, быть в роли миссис Малфой?
- Незабываемо. – А что? Чистая правда, между прочим.
- И в чем же это выражается? – усмехнулся Волдеморт, останавливаясь и глядя на меня.
Я усмехаюсь в ответ, кривя губы, и рукой смахиваю выбившуюся прядь волос из простой косы. Почему-то у меня резко отпало какое-либо желание ходить с распущенными волосами, ведь сразу же всплывают воспоминания, как не послушные локоны залазят в глаза, когда я из-под волос наблюдала за Роном. Мерлин! Как я хочу посетить могилу, поплакать над ней, рассказать то, что чувствую. Но не думаю, что эти ублюдки пустят меня туда. Как-никак, я должна лежать рядом, в этой страшной общей могиле. Хотя да, через год у меня уже не будет такого желания. Если бы мне кто сказал сейчас, какой я стану позднее, я бы, не задумываясь, плюнула в лицо и возмутилась, как они могут иметь такое мнение обо мне.
- Собственно, во всем.
Да, с каждым днем все становится сложнее и сложнее. Просто ежедневно сидишь в старом потрепанном кресле и понимаешь, что никого у тебя нет. А ведь очень сложно держать все в себе, просто сердце разрывается.
Я возвела грустные глаза к небу, заглядываясь на растущую луну. Звезды горели так, будто в последний раз, и хотелось просто подойти и потушить их, лишь бы они не опаляли своим ярким светом.
- Мы можем об этом не говорить? – робко интересуюсь я, даже не надеясь на положительный ответ. Но Волдеморт кивает, и тоже поднимает глаза к темному небу.
- Что вы планируете на счет... всего? - через минуту задаю вопрос я.
Мужчина смотрит на меня почти удивленно. Почти.
- Ты ведь умная девочка, Гермиона. Должна понимать, что жизнь существенно не изменится. Не для всех, по крайней мере. Это тоже самое, что смена Министра. Только тут чуть жестче все это получилось.
- Я не совсем согласна. Вы ведь так ненавидите грязнокровок.
- Но я ведь разговариваю с тобой. И даже иду рядом. И даже пристроил тебя к Малфоем, - он усмехается.
- Малфои не особо от этого счастливы. - Бурчу я, не надеясь, что меня услышат.
- Поверь, они изменят свое мнение.
- Но я думала, что это наказание... за тот провал... в Министерстве.
Волдеморт не изменяется в лице.
- Не совсем. За тот провал Люциус уже хорошо поквитался. Ты, да, наказание. Но за то, что Драко не убил Дамблдора. А не за провал в Министерстве.
- Я почему-то не предполагала, что все так.
- Людям вообще свойственно не видеть ничего вокруг.
- Не всем! - помотала головой я.
- Да, не всем. Но многим.
Так вот, значит, я - личный ад для Драко. А, ну да, конечно. Это же он всегда орал, что я грязнокровка. Лучший вариант для мести, черт возьми.
Мы стоим так долго, замечая, что есть молчаливая поддержка. Что ты в данный момент не один, у тебя есть кто-то рядом, тот, кто выслушает. И плевать, что в моем случае это оказался человек, которого я боюсь больше жизни. Ведь то не важно, верно? День морально выжал меня, оставив пустую оболочку, не способную на речь. И поэтому я, извинившись, направляюсь в дом, протирая глаза. Волдмерот усмехается и тоже говорит, что уйдет. И уходит же, обогнув огромное здание, выйдя за ворота. А я, как тонущая рыба, смотрю ему в след. Почему? Не знаю, просто нужно, важно и… не знаю.
Никудышный ты врач, время, шрамы – остаются таковыми, а новые раны их вскрывают. И я знаю, что, если буду жить прошлым – сломаюсь. Но не могу отпустить то счастье, ту беззаботность и легкость. Честно, один человек дает тысячу воспоминаний, о которых больно думать. Да, знаю, что завтра будет новый день, и все беды уйдут, но коросты останутся, и вечно будут напоминать. И знаете, терять близкого человека нереально больно, если он давал обещание, что всегда будет рядом. И получается, что так глупо его не сдержал. Разве Гарри виноват в этом чертовом пророчестве, а Рон и я в том, что так полюбили того улыбчивого мальчика, с тоской на сердце. Нет, нет. Магглы зачастую говорят, что слишком много лжи во фразе: «Я люблю тебя», нет, поспорю, больше в - «я в порядке». И сейчас, если кто-либо подойдет ко мне и спросит «как дела», я тоже отвечу «я в порядке». И все, никто не будет вдаваться в подробности моей души, а оно мне надо?!
И я ненавижу себя вчерашнюю, не знаю, что делать с собой сегодняшней, и мне стыдно за себя завтрашнюю.
На пороге дома ждали все Мафлои, а я лишь лениво улыбнулась, прошествовав мимо. Драко побрел за мной, только тихо спросив, как все прошло. А я ответила, что-то типа «Мы оба живы, уверяю. И в полном здравии». Кажись, мой не замысловатый ответ убедил мужа, и он отстал, давая мне побыть наедине с собой. И стоило, слишком много мыслей и чувств крутилось в голове, не желая уступать. А я и не была против, падая в омут.
Я на автомате дошла до спальни, сходила в душ, переоделась в ночную рубашку и легла в кровать, свернувшись в позу эмбриона, и с головой укрывшись толстым пуховым одеялом. Чуть позже послышались шаги в ванную комнату, а потом прогнулась кровать, и я, могу поклясться, что услышала слова утешения от Драко. Потом скользнула мысль, что он хочет брачную ночь.
Но затем ее резко вытеснила другая, более разумная, которая объясняла мое состояние: сегодня годовщина смерти. Годовщина битвы за Хогвартс. Той битвы, в которой я потеряла часть себя, оставив пустую оболочку на этой бренной земле. И той битвы, которая навечно вошла в память сотен людей. Та битва, в которой дети были мишенью, в которой не щадили никого. Самая ужасная и кровожадная. И в моей памяти для нее отдельная ячейка. И, кажется, что это было только вчера, так ярки эти воспоминания, которые просто хочется выжечь.
