Глава 3Вот тогда-то Лорен напрочь отказалась мне помогать, а я еще долго не знала, что мне теперь делать и как быть. Я была зла на Лорен. Очень зла. Прошло пять лет, но мне порой все еще казалось, что я ненавижу ее. А, может быть, мне не казалось, и так было в действительности?.. Вообще по отношению к «младшей сестренке» у меня были довольно смешанные чувства, так что я сама не очень хорошо понимала, как отношусь к ней.
В каком-то смысле я ее все-таки любила, но при этом очень часто почти ненавидела. Это было странно, но в моей жалкой жизни вообще всегда было слишком много несуразностей.
С одной стороны, Лорен была для меня чем-то вроде лучика света в бесконечной тьме. На самом деле, несмотря на долгие пять лет, проведенных в приюте, она осталась очень добрым и совсем не жестоким человеком – в отличие от меня. И я снова понимала, что завидую ей в этом, а эта зависть медленно начинала переходить в тупое раздражение и злость. За ними приходила ненависть к ее дурацкой доброте. Замкнутый круг, который никогда не закончится.
Тогда я пришла к выводу, что без Лорен я действительно провернуть такое дело не смогу, а значит, нужно
заставить ее мне помогать. Не силой, а скорее – хитростью. Так я и сделала.
***
Мой план был прост, как и все гениальное.
Лорен вернулась на нашу съемную квартиру ближе к вечеру. Я не стала спрашивать, где она была, да и мне сейчас было совершенно не до этого. Я должна была сделать все так, чтобы она не заподозрила подвоха.
В десять часов вечера я даже сделала вид, что ложусь спать, как и Лорен. Дождалась, пока она заснет, — у самой ни в одном глазу сна не было. Полежала еще немножко, собираясь с мыслями. Потом тихонько поднялась с постели, переоделась при свете свечи, закинула на плечо старую потрепанную сумку со всем необходимым – пакет с ядом и небольшой (действительно кухонный) ножик. Только после всех приготовлений я принялась будить Лорен. Она проснулась не сразу, а когда проснулась – в изумлении уставилась на меня.
- В чем дело? – прохрипела она испуганно, чуть приподнявшись на локтях. Да уж, должно быть видок у меня был тот еще – лихорадочно-блестящие глаза, бледное лицо, темные круги под глазами, чуть подрагивающие руки… Впрочем, это было только к лучшему. Самое то сейчас.
- Ло, живо вставай… — пробормотала я дрожащим голосом, дергая ее за рукав. – Мне срочно нужна твоя помощь.
- Что?.. Какая помощь? О чем ты вообще?! – она сонно щурилась при свете свечи.
- Некогда объяснять, Ло! Все вопросы потом, вставай скорее! – прикрикнула я, чувствуя, как сильно бьется сердце в груди.
И она повиновалась, вскочив с кровати, и быстро натягивая на себя какую попало одежду.
***
Нужный особняк мы нашли довольно скоро. Лорен не переставала спрашивать, что случилось, но я отказывалась ей что-либо объяснять. Когда мы оказались у ворот дома, я привычно перелезла через них. Лорен замялась.
- Что это за дом, Клэр? Я же сказала тебе, что не собираюсь участвовать в этом! Теперь-то я понимаю, что это был за спектакль, когда ты разбудила меня…
- Не ори ты так! – шикнула я на нее и крепко вцепилась в ее руку, не позволяя двинуться с места. – Лезь сюда, быстро! И потише, прошу тебя…
- Я никуда не пойду! – Лорен рванула руку на себя, пытаясь высвободиться из моей мертвой хватки, но у нее, естественно, ничего не получилось. – Отпусти меня!
- Но ты же меня теперь не бросишь, правда, Лорен? – прошептала я, судорожно сжимая ее тонкое, костлявое запястье. – Я же знаю, что тебе совесть просто-напросто не позволит… бросить меня тут одну.
Она замолкла, сжала губы в одну тонкую полоску, снова безрезультатно рванула руку на себя и, в конце концов, шумно выдохнула. Потом без слов полезла через ворота. Тогда я отпустила ее руку.
***
В дом мы проникли без каких-либо затруднений. Я уже имела дело с взломом входных дверей.
Особняк, в котором мы оказались, был большой, что и говорить. И очень богатый. Его владельцем являлся один крупный промышленник, не чуравшийся, впрочем, незаконных операций, которые, судя по всему, и не довели его до добра.
Кухню мы нашли довольно быстро, – Джонни заранее дал мне карту с планом всего дома, — и она была подвальным помещением для прислуги, – к счастью, не очень большим. Лорен я оставила стоять на стреме у кухонной двери, а сама, естественно, не зажигая света, осторожно и без лишнего шума пробралась к буфету. Поиск пакета с сахаром не занял много времени, так что я довольно быстро поменяла его на пакет с ядом. Повернулась и с победной улыбкой взглянула по побелевшую Лорен.
- Вот и все, сестренка. Основная часть дела выполнена. Теперь нам остается лишь также незаметно выбраться отсюда, — все это я говорила как можно более тихо, почти шепотом.
Но она ничего не ответила, даже с места не двинулась, а лишь замотала головой.
- Ты чего? – я нахмурилась, уже предчувствуя что-то нехорошее.
- Я… — Лорен сглотнула. Ее голос сделался хриплым. – Я только что поняла, что ты… то есть… м-мы делаем, — запинаясь, выговорила она. – Но я не хочу быть причастной к этому. Прости. Но я должна это предотвратить.
Лорен вдруг рванула к лестнице из подвала. А я, еще не до конца понимая происходящего, кинулась по направлению к ней, сама не замечая, как рука почти инстинктивно дернулась к сумке на плече, в которой лежал нетронутый кухонный нож…
Догнала я Лорен быстро, не успела она сделать и пары шагов. Также быстро и порывисто я ударила ее ножом, и еще раз, и еще…
В глазах потемнело, странный шум в ушах все нарастал и нарастал. Громче, сильнее. Тело Лорен странно обмякло у меня на руках, а я, не замечая этого, продолжала, словно в бреду, бормотать, судорожно всхлипывая:
- Ну почему ты такая дура, Лорен?.. Почему, почему?! Ненавижу тебя… Ненавижу… тебя… Чтоб ты сдохла…
Остальное я помню смутно. Помню только, как медленно осев на пол вместе с телом Лорен, подняла к глазам собственные руки и расхохоталась, как безумная. Они были в крови. И нож, который я бросила рядом, тоже был в крови. А я все хохотала и хохотала, и никак не могла остановиться, одновременно с этим баюкая еще не остывший, окровавленный труп у себя на коленях. Все это казалось мне потрясающе смешным, и я почти уже задыхалась от смеха, когда в кухню вбежала охрана…
ЭПИЛОГ
- Здравствуй, Клэр. Я доктор Стэнли. Но ты можешь звать меня просто Грейс. Я пришла сюда, чтобы задать тебе несколько вопросов. Надеюсь, ты не против?
Я равнодушно качаю головой, глядя, как незнакомая женщина – Грейс, или как ее там – садится за стол напротив меня, мило улыбаясь при этом.
- Итак, скажи, пожалуйста, кем для тебя являлась Лорен?
- Не знаю, — честно и совершенно безразлично говорю я. – Наверное, сестрой, ведь
тогда мы договорились называть так друг друга.
Докторша явно озадаченно смотрит на меня, потом кивает и продолжает, как ни в чем не бывало – будто мы собрались поболтать за чашечкой чая:
- Значит, ты любила ее, ведь так?
- Я не знаю, доктор, — снова говорю я, неопределенно пожимая плечами.
- Но если она была для тебя как сестра… — недоуменно начинает докторша, но тут же спохватывается, наверняка вспоминая, что я – по мнению всех них — умалишенная, так что нечего и удивляться моим словам. – Впрочем, ладно. Просто скажи,
дорогая, что подтолкнуло тебя к ее убийству? Может быть, какие-то старые недомолвки? Или еще что-то? Насколько мне известно, вы знали друг друга еще с приюта, так что всякое могло служить причиной этому… инциденту.
- Меня ничто к этому не подталкивало, миссис Стэнли, — равнодушно говорю я, как будто все происходящее меня не касается. – Просто Лорен хотела рассказать все полиции, а я этого не хотела. Потому я и убила ее. Находясь при этом в состоянии аффекта – называйте, как хотите.
Та, видно, не ожидает, что я вот так просто все ей выложу, а потому еще более удивленно смотрит на меня. Потом собирается с мыслями и говорит:
- Клэр, ты можешь мне сказать, на кого вы работали?
- Простите, доктор, не могу, — вяло улыбаясь, отвечаю я. – А вообще, можете считать, что я действовала по собственной указке, а не по чьей-либо. Так и напишите в своих бумажках, — я киваю на бумаги, разложенные на столе.
- Клэр,
милая, — говорит докторша таким проникновенным тоном, будто действительно считает меня милой. – Пойми, это очень важно…
- Миссис Стэнли, — я перебиваю ее и мило улыбаюсь в ответ, — я прекрасно понимаю, как это важно, особенно для вас. Но я все равно ничего вам не скажу.
- Клэр…
- И еще, — я продолжаю сладко улыбаться, — не думайте, что я настолько сошла с ума, что не понимаю, что вы хотите упечь меня в психушку. Впрочем, это даже лучше. Видите ли, я не хочу в тюрьму, — сообщаю я ей таким доверительным тоном, будто рассказываю какую-то ужасно страшную тайну.
Она растерянно моргает. Ну, конечно, — она-то наверняка думала, что я – в истинных традициях психа – буду биться головой об стену или еще вести себя так, как это обычно делают сумасшедшие. Что ж, сожалею, но вы несколько ошиблись,
Грейс.
Но тут я думаю, что у меня, на самом деле, нет выхода – мне светят либо тюрьма, либо дурдом. Третьего, увы, не дано. И тогда я решаю притвориться чокнутой, специально для этой психиаторши.
А уже через каких-то полчаса слышу, как она, стоя за дверью, сообщает вполголоса кому-то там из полиции:
- Что ж, ваши подозрения подтвердились, мистер Корнер. Девочка действительно больна. Причем сильно больна. Ужасное нервное потрясение, да и тяжелое детство в приюте… Сами понимаете, все эти факторы очень сильно повлияли на нее. Вы говорили, что Клэр нашли истерично смеющейся над телом погибшей девочки. Что ж, это только лишний раз подтверждает, что она не в себе. В любом случае, медицинское обследование покажет…
- Да-да, — нетерпеливо отвечает «мистер Корнер». – Но мы надеемся побыстрее закончить это дело. Сами понимаете, сейчас так много преступности развелось…
- Конечно-конечно, — поддакивает психиаторша. – Ужасные времена… Очень хорошо вас понимаю.
***
Белый потолок. Белые стены. Тошнотворный запах от лекарств. Сижу на жесткой, железной кровати, облокачиваясь на холодную стену, сливающуюся с потолком. И думаю. Сейчас у меня есть очень много времени для того, чтобы просто подумать.
Смех. Громкий и очень звонкий. Веселый, на высоких нотах. Звенит в моих ушах, отдаваясь тупой головной болью. Лорен так всегда смеялась. Даже в приюте, где такой смех был чрезвычайно чужероден среди мрачных, серых, жестоких детей. Лорен никогда не была такой. Она – словно маленький лучик света в непроглядной тьме.
- Клэр, поиграй со мной! – ее голос в моей раскалывающейся от боли голове просто таки звенит. И смех. Чистый и нестерпимо громкий.
- Я не играю с малявками, вроде тебя, — получается грубо, но мне действительно очень хочется, чтобы это прозвучало именно так.
Лорен обиженно дуется на меня.
У нее золотые волосы, которые переливаются на солнце. Во всяком случае, мне так кажется. И я и в этом завидую ей, потому что мои собственные волосы – серые и скучные.
- Почему ты никогда не плачешь при мне? – вопрос, который давно уже хотелось задать.
- Потому что я хочу быть сильной в твоих глазах, ведь в моих глазах ты всегда была очень сильной, — следует ответ, который я никак не ожидала услышать.
Я – сильная? Нет, Лорен, я никогда не была сильной. Это не ты всегда равнялась на меня. Это я всегда равнялась на тебя. Но я не хотела этого признавать, и именно в этом и заключалась очередная моя слабость. Психологическая самозащита, причем довольно жалкая – не более того. Ты не такая, Лорен. Нет, ты лучше. Всегда была.
- Ну почему, почему, почему??.. Почему ты такая дура, Лорен?! – мой голос дрожит, руки в крови. Все в крови. Кровь такая ярко-алая. И мне кажется это необыкновенно смешным. И это бездыханное тело Лорен у меня на руках. И этот нож. И мой собственный смех.
- … медицинское обследование подтвердило… да, девушка признана психически невменяемой… да, сильная психологическая травма… тяжелое детство… повлияли изначальные факторы… бедная, несчастная девочка не ведала, что творит… да, мы примем все необходимые меры…
Неправда, неправда, все это – неправда. Ложь. Просто Лорен вынудила меня. И она действительно была лучше. Просто не понимала некоторых вещей. Это же очевидно.
Но так даже лучше. Да, так будет лучше. Пускай они считают меня ненормальной, пускай. Это лучше, чем заживо гнить в тюрьме.
И тут я понимаю. До меня впервые доходит такой простой и в то же время сложный факт.
Я. Убила. Лорен.
Я убила ее. По-настоящему. Своими руками. И ее бездыханное тело на моих руках… Тогда, в ту роковую ночь. Все это ПРАВДА, черт возьми. Правда.
И тогда я начинаю плакать. И впервые замечаю это. И начинаю плакать еще сильнее. Почти бьюсь в истерике, пока в больничную палату не вбегают люди в белых халатах – таких же белых, как побелка на потолке и белая краска на стенах. Они вкалывают мне успокоительное, а я даже не сопротивляюсь, понимая, что в этом нет никакого смысла.
Я. Убила. Лорен.
Нет, нет, нет, нет… Но мне остается лишь бессильно сжимать кулаки, потому что слез больше нет. Ничего в этом тусклом мире нет. Я осталась совсем одна. Одна.
Я. Убила. Лорен.
Мне хочется завывать, подобно тем сумасшедшим, что я успела увидеть здесь. Но я не могу. Я вообще больше ничего не могу. Я лишь лежу на жесткой, железной кровати и бездумно смотрю в окружающее меня белое пространство, от которого можно сойти с ума. Но я ведь уже сошла с ума, разве нет?..
Я. Убила. Лорен.
Эта мысль просто стучит у меня в голове почти беспрерывно, выделывая какую-то монотонную барабанную дробь своим стуком. Но я ведь действительно убила Лорен. Я убила ее.
- Значит, ты любила ее, ведь так?
- Я не знаю, доктор.
Нет, я знаю, доктор. И всегда знала, но просто не хотела этого признать. Как и многие другие вещи, связанные с Лорен.
Я – не сильная. Нет. Я – слабачка. Я – невменяемая убийца. Я убила своего единственного родного человека. Я убила свою
сестренку.
Любимую сестренку.
И я просто медленно выдыхаю, утыкаясь лицом в подушку. Меня неодолимо клонит в сон. Но ничего – впереди у меня будет много времени для сна. И для раздумий тоже. Очень много.
— Fin —
