Глава 3- Дьявол! – схватившись руками за голову, простонала ведьма. Веки, казалось, весили не меньше тонны, голова раскалывалась от невыносимой боли, а волосы промокли от какой-то густой липкой жидкости…
С трудом разлепив глаза, ведьма не поверила тому, что предстало ее взгляду: она лежала в той же гостиной! Смутные догадки забрались в ее голову, и она пошевелила руками. Свободны! Не скованы, не одеты в кандалы! Проделав с ногами то же действие, Мелисса с радостью обнаружила, что все ее тело свободно. Но почему тогда Норин подсыпал снотворное в кубок, если он ничего не сделал с лисом и ведьмой?
Тело отдалось болью в конечностях, когда Мелисса попыталась сесть, и из ведьмы вырвался еще один глухой стон. Вот же черт! И надо было пить эту медовуху… В мыслях ведьмы промелькнуло обещание самой себе, что она больше никогда не будет пить что-то чужое. Отныне только свое! И Люциуса заодно надо подсадить на такой режим. Не хватало Мелиссе еще и рисковать жизнью и здоровьем друга!
Когда ведьма наконец смогла кое-как сесть, прямо перед ее веснушчатым носом предстала удивительная картина: гном, склонившийся над телом Люциуса и бормотавший что-то неразборчивое. Какие-то странные слова…
Это же заклинание! Первым порывом Мелиссы было наброситься на Норина-предателя, но тут же она остановилась. Ей с детства внушали, что никогда и ни при каких обстоятельствах нельзя прерывать заклинание, особенно если оно чужеродное – например, заклинание орочьей, гномьей или же драконьей магии. Иначе жди беды! Никто не знает, как это отразится на том, кого заколдовывает, на том, кто магичит, на том, кто вмешивается… Мелиссе как-то рассказывал Люциус, что один раз драконы – своевольные, надменные, независимые существа, но внушающие восхищение лекари – решили помочь тяжело больному наследнику гномьего трона. «Это было много столетий назад, и никто не помнит, чем болел принц, лишь драконы, обладающие завидной памятью, но от них никогда не добьешься информации – упрутся, как кентавры, и ни слова не выведаешь. Ты должна знать, что драконы – самые независимые существа, которых только можно отыскать во всем мире. Хм, надо бы посвятить этому отдельный урок, ты должна знать окружающих нас существ. Так вот, о чем я говорил? К великому сожалению, мимо колдующих драконов и наследника проходил какой-то крестьянский сын. Глуповатый, любопытный парень. Никто не знает, как он там оказался, но этому парню очень захотелось выведать, что же там творится. Тем более человек, слышавший о драконах только из сказок, вряд ли откажется взглянуть на неизвестных существ. Подошел он, увидел странное голубоватое сияние, и сунул туда руку. Драконы не могли его увидеть – во время лечения магией нельзя отвлекаться, - но сработала неизведанная, глубочайшая и древнейшая магия, и наследник куда-то исчез, высохло одно из величайших морей, на месте которого сейчас стоят Древние Горы, а сами драконы уменьшились до размеров бактерии. Тот парень, кстати, тут же сгорел на месте. С магией шутки плохи, Мелисса …» - так рассказывал Люциус, когда юной ведьме было лишь десять лет.
Она все еще помнила его слова, и поэтому ей пришлось так и оставаться в сидячем положении и наблюдать, как Норин что-то бормотал. Невыносимо было смотреть на то, как над безжизненным телом нависает гном и что-то бормочет, но Мелисса знала, что если вмешается, будет еще хуже. Поэтому приходилось молчать, не выдавать, что она проснулась…
Но не прошло и десяти секунд, как до ведьмы долетел отрывок фразы: «… что же делать, что же делать… Лисса меня убьет… никогда не буду медовуху…»
Да он же и не колдует! Он просто причитает! С души Мелиссы словно тяжелый камень свалился. С Люциусом все будет хорошо! И, кажется, Норин и сам не знает, что случилось… Значит, он не предатель. Значит, у ведьмы еще есть старый надежный друг!
- Норин… - почему-то шепотом позвала Мелисса. – Что случилось?
Гном обернулся столь резко, что ведьма ойкнула от неожиданности и воскликнула:
- Орочьи сапоги, Норин, не пугай меня так!
- Лисса, милая Лисса, я… сам не понимаю… медовуха…
Кажется, от волнения и желания объясниться гном растерял все слова. Поняв, что так ничего и не добьется, Мелисса решила не зацикливаться на этом и перешла сразу к делу, задав беспокоящий ведьму вопрос:
- Что с Люциусом? Он… жив?..
Впервые за весь холодный январь Мелисса увидела, как кто-то так тепло улыбается. Норин покачал головой и проговорил:
- Вы с Люциусом очень дружны. С ним все хорошо, это медовуха так на животных отражается тяжело, он поспит еще. Я-то и забыл проверить ее, все-таки свое… А вон оно как… Странно, что никто не пришел… И зачем?..
Гном вновь покачал головой и подавленно замолчал. Причина его грусти Мелиссе была понятна – как-то раз в пять лет, когда она была еще совсем малышкой и родители были живы, она ненароком подслушала родительский разговор. Разместившись в прихожей избушки, уже сгоревшей дотла благодаря королю, Мелисса играла с хвостом Люциуса, что разместился перед камином и грелся – все-таки мороз был нешуточный, и даже толстые деревянные стены не спасали. Внезапно маленькая ведьма услышала голоса родителей, которые беседовали на кухне. Мелиссу одолело любопытство, и она прокралась к приоткрытой двери и прильнула к узкой щели.
Мама и папа сидели за маленьким круглым столиком в одном кресле – мама разместилась на коленях у папы, - укутавшись в шерстяной плед, который Мелисса ненавидела всеми фибрами души – слишком уж был он тяжелым для ее детского тельца, и даже ворочаться удавалось с трудом, не то что прыгать! Тем более он кололся! Тогда еще девочка удивилась, как это родители могут укрываться пледом с такими жесткими нитками. Родители пили малиновый чай с булочками, намазанными крыжовниковым вареньем, и о чем-то беседовали.
- … блюстители. Надо бы взять у Миранды книгу про все магические расы. Может, и научимся понимать этих гномов! – смеялась тогда мама.
Может, Мелисса и смогла бы дослушать до конца, но ее детское любопытство (которое, надо заметить, так и не исчезло с течением времени) просто требовало спросить, о чем родители говорят.
- А зачем их понимать? – высунулась она из двери, выдав себя с головой.
- Ах ты, маленькая шпионка! Кто тебя учил подслушивать? – Отец шутливо погрозил пальцем и сказал: - А ну иди к нам, будем наказывать!
Мелисса засмеялась и пошла к родителям, зная, что наказание обязательно будет хорошим. Ведь, например, когда та слопала целую банку черничного варенья, ее закутали в покрывало, словно в кокон, и пробежались по всей деревне, сунув девочку под мышку. О, это было так замечательно и весело!
Едва Мелисса подошла к улыбающемуся отцу, тот схватил ее и как начал щекотать! Визги и смех наполнили всю избу и даже разбудили Люциуса, который всегда спит очень крепко. Недовольный лис пошел на кухню, чтобы выяснить, что же случилось, и попал в силки мамы, которая тоже решила кого-нибудь пощекотать. Надо сказать, звук смеха, который издает говорящий лис, - это та еще картина!
Когда наказание кончилось, Мелиссу и сердитого, тяжело дышащего Люциуса отпустила, ведьма вновь спросила:
- Так что с гномами?
Однако не получила ответа. Мама лишь загадочно улыбнулась и ответила:
- Меньше знаешь – крепче спишь!
Конечно, позже Люциус рассказал Мелиссе, что родители пошли по приглашению знакомого гнома на Ежегодную Гномью Охоту. Главный охотник – тот гном, который приглашал родителей – застрелил великолепного оленя, и вся компания двинулась в его нору – разделывать тушу и испробовать по одному куску, ибо таковы традиции. Пошли они в гости к охотнику, разделали тушу, сварили… и тут – хлоп! – оказалось, что подстреленный олень был чем-то болен (Мелисса уже не помнила). Гном в расстройстве чувств разрыдался на месте, ибо если у гнома есть что-то, что негодное, плохое, это огромнейший стыд. А если уж это случилось на таком важном мероприятии, как Ежегодная Гномья Охота…
Ведьма всегда считала традиции гномов непонятными и глупыми. Эх, эти магические расы полны загадок!
Мелисса решила подбодрить Норина и положила ладонь на его широкое плечо.
- Ничего страшного, - понимающе улыбнулась она и уверенно заявила: - по крайней мере, никто не пострадал! Так, надо попробовать как-нибудь оживить Люциуса. Он меня кое-чему научил, может, что-то да получится!
Норин выглядел неуверенно.
- Лисса, ты уверенна, что все пойдет правильно? Лечение – это очень ответственное дело, не дай бог, что-то случится… - засомневался он.
Точно… Ну и почему она так мало знает в области магии? Она ведьма или кто? Мелиссе пятнадцать лет уже, а она не умеет выполнять даже самые простые заклинания! Нет, надо срочно перебираться в другие королевства и учить там магию!
- А у тебя нет никаких лекарств?.. – с надеждой спросила ведьма. Все-таки Люциус слишком уж долго не просыпается… Жутко.
Норин отрицательно покачал головой и вздохнул:
- Все использовал осенью и в декабре. Что-то много обитателей разболелось, и я раздал животным все лекарства… Ладно, я попробую еще пощупать пульс, может, что выяснится…
Лишь бы все обошлось, лишь бы все было хорошо, молила Мелисса, пока гном щупал ладонь. Она крепко зажмурила глаза и шепотом повторяла одни и те же заветные слова, посему не заметила, как Норин удивленно встряхнул головой и прильнул к месту, где должно быть сердце Люциуса. Не заметила она и того, как расширились от ужаса глаза гнома, приоткрылся от изумления и страшного осознания рот. Ведьма твердила и твердила одно и то же, пока не поняла, что Норин молчит слишком долго, что гробовая тишина звенит в ушах. Она медленно раскрыла глаза и неестественно громким голосом спросила:
- Ну?
Казалось, прошли долгие часы, пока гном поворачивался к Мелиссе. Мелиссе казалось, что очень и очень медленно Норин открывал рот, однако слова слетели с его губ быстро, настолько быстро, что невозможно было понять, что чувствовал гном:
- У него нет пульса.
Изумление. Догадка. Невыносимое желание ошибиться в ней.
- То… Т-т-то есть?
И два слова, отдающие тупой болью в груди. Два невыносимых, ужасных слова.
- Он мертв.
