Глава 1 (часть 3)Северус вплотную подошел к единственной представительнице неразлучной троицы, которая в данный момент была занята приготовлением сложнейшего дурманного елея.
– Где Уизли? – холодно спросил профессор, наблюдая за тонкими пальцами гриффиндорской отличницы.
Нож, рукоятку которого она держала, завис в воздухе, чтобы через секунду с тем же ровным ритмом продолжать стучать о доску.
– В больничном крыле, профессор, – ответила Гермиона. – Последствия старой травмы…
Снейп молча кивнул, не требуя дальнейших объяснений.
Девушка говорила правду, хотя и волновалась: Северус невольно отметил, как она сглотнула после неожиданно прозвучавшего вопроса.
– Мисс Грейнджер, – Снейп на секунду задержался у ее котла. – Все будет хорошо.
– Вы думаете? – Гермиона подняла взгляд и внимательно посмотрела ему в лицо.
Нехороший у Грейнджер взгляд для ее восемнадцати, прямо скажем, очень нехороший. Адский просто, черт возьми! Давно пора отбросить привычную боязнь сделать неверное оценочное суждение, основанное на эмоциях и называть вещи так, как они того требуют. Такой взгляд должен появляться у женщины, когда от нее во время третьей беременности уходит третий же жених, обещая обязательно вернуться через полгода. Карие глаза девушки заглядывали в его сердце, бегло подмечая, ощущая, анализируя…
Северус почувствовал, что под этим взглядом ему самому хочется сглотнуть. Тело, проклятый предатель, ты всегда желаешь провала своего хозяина. Он чувствовал в этих глазах тоску, тупую боль, привычное волнение и обреченность.
– В последнее время даже слишком много, – поделился Снейп, заставляя себя посмотреть ей в глаза.
– Я не в этом смысле, – стушевалась девушка и, наконец, опустила взгляд. – Вы думаете, что все будет хорошо?
– Разумеется, нет, – спокойно ответил Северус, продолжая пристально смотреть ей в лицо.
Ее ресницы дрогнули, а брови недоверчиво приподнялись.
– «Хорошо» – это величина оценочная, потому абстрактная и недостижимая, – твердо сказал зельевар. – «Хорошо» должно быть в голове. Тогда оно будет в любой момент. В независимости от обстоятельств.
– Но если…
– «Если» не существует, Гермиона, – краем глаза профессор заметил, как девушка вздрогнула при звуке своего имени. – Еще подростком от кого-то из авроров я услышал фразу «мысли пачкают мозги». Главный девиз аврората, вы не знали? – Северус сделал небольшую паузу, чтобы набрать в грудь воздуха. – Иначе никто бы из них не смог пережить ни одну облаву, ни один проигрыш, ни одну победу. Сейчас я говорю эту фразу вам. На какое-то время она должна стать и вашим девизом тоже, чтобы наступило «хорошо».
Девушка вернулась к своему зелью. По всей видимости, ей необходимо было обдумать тезис о бесполезности данного занятия.
Она думала, что ей нужно меньше думать, о том что ей нужно меньше думать, о том что ей нужно меньше думать… Из почти растворившегося в памяти школьного курса арифмантики он помнил, что данный процесс имеет свое название, но не помнил, какое именно.
Северусу стоило большого труда обойти всех учеников, прежде чем подойти к своей крепости – столу учителя. Положив ладони на драконий переплет одной из редких книг, он смог, наконец, успокоиться.
Мало кто знал, что сложнее всего двойному агенту Северусу Снейпу, которого в современных учебниках называли героическим разведчиком, давался блеф.
– Профессор, у меня не получилось зелье смирения, – из дальнего угла класса раздался любопытный голос Поттера, – но получился отличный цемент...
Должна же быть в мире хоть какая-то стабильность?
***
Меньше всего Рону нравилось то, что он оказался в больничном крыле, хотя Малфой на соседней кровати был уверен, что куда сильнее рыжеволосого юношу огорчает его, Драко, то бишь, соседство. На соседа, честно говоря, Рональду было плевать с высокой башни (увы, теперь это сделать можно было только на словах, ибо Астрономическая башня пострадала во время последней битвы ничуть не меньше Большого зала).
По мнению неразлучной троицы, слизеринский староста в последнее время вел себя почти идеально: пакостей не делал и молчал. Разве что глазами сверкал злобно. Или истерично? Рон был слишком увлечен попытками разобраться в теории вероятности, чтобы ответить на этот вопрос. В данный момент рыжеволосый юноша развлекался с покерной колодой карт, которую ему принес Гарри несколько дней назад.
– Уизли, выключи свет, я хочу спать, – простонал Малфой, укрывшись с головой одеялом.
– Один фиг, не будешь, – равнодушно ответил Рон.
– А вдруг, буду, – капризно сказал Драко.
В первую ночь своего вынужденного сосуществования они чуть не сломали ночник, по очереди посылая в него различные заклинания. После двадцати метких попаданий в светильник и около десятка промахов, прилетевших в стенку, в палату разъяренной фурией влетела мадам Помфри и отобрала у несчастных больных волшебные палочки на время всего больничного.
– Не будешь, – также равнодушно сказал Рон. – Полнолуние же… Твое проклятие набирает силу.
– И что?
– И ничего! – гаркнул Рон и сразу же перешел на спокойный тон. – Если и заснешь, тебе будут сниться такие кошмары, что мама не горюй… И пытать тебя будут, и всю твою семью, и самому тебе убивать придется. Причем, твою же семью да жуткой смертью.
Малфой под одеялом обиженно засопел.
– Знаешь, какой в данной ситуации есть плюс? – светским тоном поинтересовался Рон, тасуя колоду.
– Какой? – заинтересовался Драко, не высовываясь из своего теплого кокона.
– Ты эгоист до мозга костей, Малфой, никогда и никого не любивший, – с готовностью пояснил Рон. Очевидно за время, проведенное в больничном крыле, он сильно соскучился по общению. – Твоя семья – единственное твое слабое место, и то, это скорее стереотипный момент воспитания, а не истинные чувства. А вот что будет, если когда-нибудь ты искренне полюбишь женщину? Или вдруг у тебя родится ребенок и ты, вопреки своей сущности, начнешь в нем души не чаять? Только представь, каждое полнолуние ты будешь видеть сны, в которых ты подвергаешь мучению самое лучшее, самое светлое, самое любимое, что только есть на свете… Паршиво, должно быть.
– Я одного понять не могу, – Драко резко сел в кровати, отчего одеяло упало с его головы. – Какого черта Поттеру понадобился Темный Лорд с таким другом, как ты?
Рон пожал плечами. Он уже смирился с тем, что интересной беседы с аристократом не получится, хотя попытаться стоило…
А говорят, в высшем свете прекрасно умеют вести увлекательнейшие дискуссии ни о чем. Врут, как всегда, врут…
