Глава 2Шляпа не подвела, и спустя тридцать минут Лисса уже сидела за столом Слизерина. На неё поглядывали с интересом, но начинать знакомство не спешили. Как поняла Миралисса, сначала они желали узнать всё о её происхождении.
Праздничный ужин закончился, и старосты повели первокурсников в общежитие. Джемма Фарли, очаровательная пятикурсница, довела детей до гостиной и отступила к стене, где уже все собрались.
Выступление декана было кратким: «Слизерин — семья. Проблемы улаживаются внутри семьи».
Едва за Снейпом закрылась дверь, рядом с Лиссой прозвучало:
— Я не хочу жить в одной комнате с грязнокровкой!
«Началось», — подумала она, а вслух спросила:
— А Avada в лоб хочешь?
Паркинсон, а это именно она подала голос, шарахнулась от Миралиссы в сторону. По гостиной прокатилась волна восклицаний: все понимали, что о таких заклинаниях не то что грязнокровка, не все чистокровные дети знают.
— Успокойтесь! — приказала Фарли и, обернувшись к Лиссе, добавила: — У тебя силёнок не хватит.
— Рискнёшь проверить? — хищно улыбнулась та, зная, какое это произведёт впечатление, ведь это не было экспромтом — она тренировалась.
— Ты грязнокровка! — пискнула Паркинсон из-за спины старосты.
— Моя мать чистокровна в одиннадцатом поколении, но семья отца всё равно посчитала её недостаточно родовитой, так что это ещё вопрос, кто из нас грязнокровка!
— Что-то мы не слышали о семье Торн… И Снейп сказал, что ты жила в маггловском приюте…
— А я и не утверждаю, что я была желанным ребёнком. Моя мать была влюблённой малолетней дурой, но это не делает меня менее чистокровной. Да, я жила в приюте с маггловскими ублюдками, но поверь, вы не первые, кто усомнился в моей способности использовать Avada Kedavra, — и Лисса снова растянула губы, но на этот раз изобразив зловещую улыбку.
Слизеринцы прониклись речью и стали расходиться: даже если Лисса и не развеяла до конца сомнения в своём происхождении, идиотов, желающих рисковать жизнью, не было. Джемма отвела первокурсниц в их комнаты, успокоившись только после того, как убедилась, что Торн предстоит жить не с Паркинсон, а с Гринграсс.
Вся многомесячная подготовка, репетиции перед зеркалом, и уверенность в собственной правоте не смогли помочь Миралиссе сохранить спокойствие. Внешне она была бесстрастна как могильная плита, но вот внутри… руки дрожали, пульс зашкаливал, во рту было сухо, как в Сахаре.
— Меня зовут Дафна.
Очнувшись от размышлений, Лисса представилась и принялась раскладывать вещи, то и дело ловя на себе взгляды соседки.
— Ты сказала правду? — наконец не выдержала Гринграсс.
— Глупый вопрос. Если бы всё это было ложью, думаешь, я призналась бы тебе?
— Э-э-э… Наверное, ты права… А кто твои родители?
— Не имеет значения. Я сама по себе.
— Да мне просто интересно.
— А мне — нет. Я с пяти лет жила с магглами, им тоже сначала было интересно, но я быстро отбила у них желание проявлять излишнее любопытство. Спокойной ночи.
Мысли Дафны доказывали, что Миралиссе блестяще удалось создать нужное впечатление. Удовлётворенно улыбнувшись, она уснула.
* * *
Наступление утра ознаменовало второй раунд противостояния со Слизерином.
За завтраком вокруг Торн была зона отчуждения. Не будь она привычной к изоляции со времён приюта, это могло бы произвести эффект, а так она испытала лишь облегчение.
Уроки Лиссе не понравились: было скучно. Справедливости ради она признала, что скучно было только слизеринцам, с детства живущим в окружении магии, остальные, чьи родители уважительно соблюдали предписания Министерства о разумном ограничении магии для несовершеннолетних, восторженно хлопали глазами. Миралиссе хватило недели, чтобы понять, что в Хогвартсе всё ориентировано на полукровок, которые не могли похвастать высоким магическим потенциалом, и если она хочет чему-то научиться — учиться придется самой.
Ей очень хотелось обследовать замок, но сейчас были дела поважнее. Влиться в коллектив было сложнее, чем она наивно полагала. Слизеринцы признали право Торн жить в замке, но не то что помочь — терпеть рядом и то отказывались.
Каждый вечер Миралисса занимала в гостиной угловое кресло и постепенно приучила всех к своему присутствию — они перестали кривиться каждый раз, когда замечали её. Она не лезла с вопросами к старостам, хотя так поступали все младшекурсники, не пыталась заговорить с однокурсниками — она читала.
Через две недели Лисса позволила себе сделать передышку и прогуляться по замку. И нужно же было такому случиться, что она попала в эпицентр межфакультетного конфликта.
В тупике третьего этажа трое гриффиндорцев схлестнулись в словесной битве со слизеринцем. Когда Лисса проходила это место пятнадцать минут назад, здесь ещё никого не было, теперь же четыре старшекурсника перегораживали путь обратно.
— Без своих дружков ты не такой смелый, да, Боул?
— Зато ты без своих никуда. В сортир вы тоже вместе ходите?
— Ах ты… Stupefy!
Слизеринец увернулся и ответил своим заклинанием, но врагов было больше, а потому не прошло и минуты, так его обезоружили.
К ногам Лиссы подкатилась палочка, и она машинально подняла её. Как поступить она не знала. С одной стороны, слизеринцы презирали её, и помогать им было глупо, с другой — гриффиндорцы априори считали её врагом только из-за факультетской принадлежности. С третьей же ей было страшно выступать против трёх старшекурсников…
— Твоя подружка, Боул? — издевательски захохотал зачинщик свары. — Ну и что ты сделаешь?
Лисса усмехнулась и шагнула к Боулу — выбор сделали за неё.
— Expelliarmus! — выкрикнула она и всунула палочку Боула ему в руку.
Обезоруженные гриффиндорцы изумлённо таращились на первокурсницу, а Боул, не теряя времени, атаковал. Первый гриффиндорец был обезврежен, но два других, забыв, что они волшебники, кинулись в рукопашную.
Люциан был крепким парнем, но справиться с двумя не смог…
— Помоги Моррису, я сам закончу с этим, — крикнул гриффиндорец, и его товарищ, наподдав Боулу напоследок, отошёл к парализованному другу.
Лисса уже обрадовалась, что о ней все забыли, когда гриффиндорец направил палочку на неё.
— Маленькая тварь, Expelliarmus!
— Protego! — парировала она, пятясь назад.
— Папаша научил драться? Не поможет! Stupefy!
— Protego!
— Да ладно, в жизни не поверю, что какой-нибудь Пожиратель смерти учил дочь только детским заклинаниям. Нападай!
— Bombardo! — выкрикнула Миралисса.
Гриффиндорец увернулся от атакующего луча, но заклинание попало в дверь за его спиной, и его посекло осколками.
— Тварь! Depulso! Glisseo! Diffendo!
— Expelliarmus! Petrificus Totalus! — устало произнёс голос справа, и гриффиндорец, наконец, заткнулся. — Ты как?
Лисса со стоном села. Последние заклинания её всё-таки достали, швырнув об стену, да ещё и покрытый льдом пол, на который она упала…
— Нормально.
— У тебя кровь.
— Ерунда.
— Уверена? Об стену тебя шваркнуло будь здоров… Где ты колдовать научилась? Заклинания четвертого-пятого курса, а ты даже не запыхалась.
— На пустыре за приютом, — пожала плечами Торн. — Кем бы меня ни считали, я — чистокровная волшебница!
— Теперь верю… Ты не слушай, что болтал Тайлер, у него язык без костей…
— А может, он прав? — ехидно улыбнулась Миралисса, и попыталась встать. — Ой-ой!
— Э, подруга, да у тебя нога сломана! — присвистнул Боул. — Пошли к Помфри. Обопрись на меня.
— А с этими что?
— Пусть полежат, подумают над своим поведением, — сплюнул Боул. — Ладно я, но напасть на ребёнка?
Дорога в Больничное крыло заняла много времени. Миралисса едва сдерживала крики, до крови закусив губу, и всё-таки расплакалась, как не крепилась. Но Боул не только не стал издеваться, но ещё и утешить пытался, таща её в лазарет.
— Дальше ты сама, — остановившись перед дверью в медпункт, сообщил Люциан.
— Спасибо.
— Да не за что, ты вообще-то из-за меня пострадала, так что с меня причитается.
Лисса серьёзно кивнула и ввалилась в Больничное крыло.
Наспех придуманная история о падении с лестницы не вызвала никаких вопросов, и вскоре она уже спала. Разбудили её голоса. Оклемавшиеся гриффиндорцы тоже не смогли обойтись без помощи, и когда мадам Помфри напоила их зельями и удалилась, они принялись составлять план мести. К счастью, саму Торн гриффиндорцы врагом не считали, пренебрежительно забыв, что Боул был не один, так что за себя она могла не волноваться. А вот оказать услугу третьекурснику было полезно.
Этот день стал переломным. Миралисса не знала, что Боул сказал на факультете, но это помогло Лиссе стать одной из них. Конечно, слизеринцы не превратились в одночасье в лучших друзей приютской девчонки, но издевательства прекратились навсегда. Слизерин действительно был един перед лицом врага. С попустительства директора три «светлых» факультета травили «тёмный», а на их стороне был только Снейп.
Лиссу забавляли стычки однокурсников с гриффиндорцами. Негласным лидером первокурсников был Малфой, как и инициатором конфликтов. Наверняка до Хогвартса у Драко был учитель риторики, потому как язык у него был прекрасно подвешен. Лисса не знала, что послужило настоящей причиной для ненависти Малфоя к Мальчику-Который-Выжил, но без колебаний приняла сторону Малфоя. Да и как могло быть иначе, если по вине Поттера она лишилась отца? С присущим многим детям эгоизмом Миралиссу не интересовала ни политическая, ни нравственная подоплёка событий. Она наплевательски относилась к людям, пострадавшим от действий Пожирателей смерти и самого Тёмного Лорда, к многочисленным жертвам… Для неё только одно имело значение: как это отразилось на ней самой. Исчезновение Тёмного Лорда привело к заключению её отца в Азкабан, что, в свою очередь, вылилось в её переселение в приют и теперешнее жалкое положение. Вывод из этого был лишь один: Гарри Поттер — враг.
Лисса почти не вмешивалась в противостояние, а потому личных врагов не завела. Её не любили не потому, что она не нравилась сама по себе, а за цвет галстука, что в Хогвартсе было нормой.
Не проходило ни одного дня, чтобы совместные уроки слизеринцев и гриффиндорцев не закончились бы стычкой. Обычно профессора снимали баллы или назначали взыскание, но никогда ещё не было такого, чтобы за нарушение приказа следовала награда!
Принятие Поттера в квиддичную команду в обход всех существующих правил здорово подорвал авторитет Дамблдора. Теперь уже не только слизеринцы пренебрежительно игнорировали выступления директора в Большом зале или его распоряжения, но и часть других учеников…
Семеро первокурсников, в числе которых была и Лисса, регулярно пробирались на поле, чтобы полетать наперегонки или отработать пассы заботливо заколдованным старшекурсниками мячом. Общая тайна сплотила нарушителей порядка. Первыми к добрососедским отношениям перешли Дафна Гринграсс и Теодор Нотт, а неделю спустя к ним присоединились Малфой, Гойл и Забини. Наконец-то Лисса перестала быть изгоем. Дружбой эти отношения было называть рано, но Миралиссе и этого было более чем достаточно.
