Глава 3В кабинет Слизнорта Гермиона пришла раньше Тома. Профессор как всегда восседал в своём любимом кресле и, приветливо улыбаясь, поинтересовался:
– Как ваши дела, мисс Певерелл, привыкаете понемногу к новой обстановке?
– Да, спасибо, привыкаю, – ответила она и посмотрела на дверь, в которую вошли Мальсибер, Розье и Риддл.
Том бросил взгляд на Гермиону, та ласково посмотрела на него, и юноша сел рядом:
– Не сердись, я не знаю, что на меня нашло вчера, когда ты сказала о комнате. Я конечно мог бы догадаться, что ты предвидишь такие вещи, но мне почему-то показалось, что ты уже бывала в выручай-комнате. – И после недолгого молчания добавил: – Извини.
Гермиона удивилась, ей бы и в голову раньше не пришло, что Риддл способен осознать ошибочность своих поступков.
– Что ты, Том, я не сержусь. – Гермиона опять с нежностью посмотрела на него, он должен был видеть, что она испытывает любовное влечение. Риддл очень наблюдателен и сразу же мог бы понять, что она слишком холодна для влюблённой.
– Ох, как она на тебя смотрит, Том, а ты не оказываешь девушке должного внимания, она того и гляди зачахнет, – прошептал Мальсибер.
– Заткнись, – бросил Том.
– Так о чём мы поговорим сегодня, друзья мои? – спросил Слизнорт.
– Предлагаю поговорить о любви, так сказать, о влечение полов, – улыбаясь, произнёс Мальсибер. Лейстрейндж и Эйвери прыснули от смеха.
– Не вижу ничего смешного, это очень интересная тема, я бы сформулировал её так: «Любовь и колдовство». По сути, любовь – явление само по себе фантастическое, никто не знает, когда и где она тебя настигнет. И на мой взгляд, самый глупый вопрос: за что вы любите его? Или её? Как можно определить, за что? Любят красивых и не очень, умных и не совсем, добрых и тех, кто далёк от этого, но всё же любят, и ответить, за что ты любишь, на мой взгляд, невозможно.
– А мне кажется, что это просто физиология, инстинкт к воспроизводству себе подобных, и больше ничего, – заключил Мальсибер.
– К воспроизводству, говоришь? А как же однополая любовь, тут уж и не пахнет инстинктом продлить свой род? – заметил Эйвери.
– Греховное влечение и удовольствие без всяких высокопарных мыслей, – вставил Розье.
– Вот те на! А ты откуда знаешь? Где нахватался? – засмеялся Мальсибер.
– И нечего так на меня смотреть, однополая любовь существует, и это факт неоспоримый. Да не косись ты на меня так, Мальсибер. – с досадой сказал Эйвери.
– М…да, остаётся только уточнить, Эйвери, к кому тебя влечёт… к Мальсиберу? – ухмыляясь, спросил Розье.
– Вряд ли, скорее к Риддлу, – вставил Мальсибер, и ребята засмеялись.
– Это только подтверждает мои слова: любовь - это часто неподконтрольное физическое явление, любовь сама по себе является магией. Конечно, можно заставить полюбить себя с помощью любовного или приворотного зелья, но такая любовь будет ненастоящей, она создана вами и долго не продлится, как бы вы этого не хотели. В конце концов, любовь движет миром, – высокопарно заключил Слизнорт. – А вы почему молчите, мисс Певерелл, мне хочется услышать ваше мнение.
Гермиона, смущаясь, посмотрела на профессора, тот подбадривающе кивнул, но девушка молчала. Со стороны казалось, что она пытается подобрать слова.
– Любовь – это то, что может возвысить нас, сделать лучше, красивее, но может и разбить сердце, навсегда оставив ноющую рану. За что мы любим… не знаем, так же как не знаем, почему готовы отдать жизнь за свою любовь? И наверное, это чудо, и играть с таким чувством опасно, говорят: если единожды опоить кого-то любовным зельем, а потом оставить этого человека с разбитым сердцем, то сам никогда никого не полюбишь – и это справедливо: за свои поступки надо платить. Больше мне нечего сказать, – с грустью произнесла она.
– Ну почему так грустно, мисс Певерелл, в ваши годы о любви обычно говорят с восторгом и упоением. Или любовь коснулась вас не светлым, а тёмным крылом?
– Мне бы не хотелось об этом говорить, – ответила она.
– Ох, мы засиделись с вами, друзья, уже довольно поздно, а посему, спокойной ночи, – произнёс Слизнорт, вставая со своего кресла и тем самым давая понять, что пора расходиться.
– Почему ты заговорила о любовном зелье? – спросил Том, слегка нервничая.
– Так тема разговора была: «Любовь и колдовство» – поэтому упомянула об этом поверье, – простодушно глядя на него, ответила Гермиона.
– Но ты ведь не стала ко мне хуже относиться из-за моей выходки в выручай-комнате? – Риддл с беспокойством посмотрел на неё. «Только бы она не догадалась о любовном зелье, иначе всё пропало», – подумал он.
– Нет, что ты… я по прежнему люблю тебя, а ты... словом, я знаю, что тебе нужно от меня, Том, мой дар, он привлекает тебя, а вовсе не я… но я сделаю, что ты хочешь, всё тебе расскажу, идём.
Гермиона взяла его за руку и повела в выручай-комнату.
– В прошлый раз, Гермиона, ты сказала, что меня ждут великие дела... а потом испугалась, сказав, что всё закончится, – напомнил ей Риддл.
Девушка взяла его ладонь и провела по ней рукой, как и в прошлый раз, осторожно и нежно.
– Я не ошиблась, всё кончится, потому что появится пророчество о мальчике, который родится на твою погибель, – произнесла Гермиона.
– Что? Ребёнок? Но как? И где его найти? – Том сдвинул брови.
– Ты не можешь его найти, даже его родители ещё не появились на свет, это произойдёт нескоро. Ребёнка будут прятать, но предатель выдаст тебе местонахождения этой семьи. Ты найдёшь их и убьёшь родителей, но, – Гермиона осеклась. – Том, ты правда хочешь услышать, что будет дальше?
– Говори, – сказал он.
– Ты задумаешь убить мальчика, и смертельный луч, вырвавшийся из твоей палочки ударит в него, и в то же мгновение тело твоё исчезнет, ты превратишься в бесплотный дух… а мальчик останется жив, и только шрам на его лбу будет свидетельством этой роковой ночи! – Гермиону охватило волнение, во рту пересохло, от того, как она расскажет Тому о тех событиях, зависело, поверит ли он ей.
– Этого не может быть! Невозможно! Смертельный луч поразит мальчишку, а я лишусь тела, и при этом он останется жив? Такого быть не может! – Том вскочил с дивана и заходил по комнате, повторяя: «Не может быть! Не может!»
Нервное напряжение девушки достигло пика, она закричала:
– Это правда! Верь мне! Твой бестелесный дух будет скитаться по лесам в поисках прибежища, но магические силы полностью не покинут тебя, и, благодаря им, чтобы выжить, ты сможешь вселяться в тела животных.
– Но мои друзья? Где будут они? Ты же сама сказала, что у меня будет армия последователей! – кричал Том.
– Они бросят тебя, никто даже не попытается искать тебя! Никто не подаст тебе руки, ты останешься один! – срывающимся голосом воскликнула Гермиона, и слёзы потекли по её щекам. – Часть из них разбежится, кого-то убьют в стычке с аврорами, а другие предстанут перед судом и все они ОТРЕКУТСЯ ОТ ТЕБЯ! Твои последователи скажут, что были под заклятьем и действовали не по своей, а по твоей воле! – всхлипывая, она закрыла лицо руками.
– Ты... плачешь?.. Почему? – в голове Риддла шумело, слова девушки громом поразили его.
– Я не знаю… мне жалко тебя, Том… – и Гермиона не лгала, внутри неё словно сломалась, разлетелась на куски защитная стена, которая отделяла её и Риддла, преграда, которая защищала её от Волдеморта.
Том медленно подошёл к ней и вдруг порывисто обнял Гермиону, крепко прижал к себе:
– Никто, никогда… не жалел меня… ни одна живая душа не проливала по мне слёзы… Я верю тебе, чувствую… ты не лжёшь. Может, в целом мире только тебе одной я доверяю. – Его руки коснулись её лица, и Риддл пылко поцеловал девушку в губы.
* * *
С этого дня Том не расставался с Гермионой, теперь в Большом зале именно он сидел рядом с девушкой, а не Мальсибер, и, выгнав Эйвери, Риддл занял его место на занятиях. Студенты с интересом наблюдали за Томом и Гермионой, их видели вместе на прогулке, на переменах, они исчезали куда-то на несколько часов, допоздна сидели в гостиной, негромко беседуя о чём-то, и подолгу просиживали в библиотеке. Гермиона узнала много нового из детства Риддла о том времени, когда он жил в приюте, ей многое стало понятно: Том был не такой, как все дети, он был другой, поэтому дети, чувствуя его особенность, инстинктивно относились к нему враждебно и часто старались унизить, сначала морально, а когда он подрос, то пытались воздействовать на Тома физически. Риддл ненавидел их и наказывал приютских, защищая своё достоинство, физически, но часто применял и магию, сам того не понимая. Однажды, читая древний фолиант по трансфигурации, Гермиона спросила Тома:
– Я не понимаю, почему Кассандра не видит ничего, что касается тебя и твоих друзей?
– Думаю, она многое могла бы увидеть и рассказать директору, если бы я не блокировал её видения, – с улыбкой ответил Риддл.
– Ты блокируешь её, невероятно?! – изумилась Гермиона.
– Завтра дождись меня, вместе пойдём в Хогсмид, – попросил Том. Гермиона согласилась.
Вечером Гермиона, заранее приготовив платье и повесив его на вешалку, обратила внимание на то, как Берта Селвин и Пейдж Яксли рассматривают её одежду:
– Что-то не так с твоей одеждой. И не пойму в чём дело, то ли силуэт какой-то другой, то ли покрой необычный? Ты одеваешься как-то не так… не так, как мы, – проговорила Берта.
– Может, это у них в Дурмстранге мода такая? – с ехидством добавила Пейдж.
– Абсолютно верно, у нас в Дурмстранге самая прогрессивная мода, которая к вам, леди, не скоро придёт, – парировала Гермиона.
– Это ты к завтрашнему дню решила так нарядиться? С Риддлом пойдёшь в Хогсмид? – допытывалась Берта, но Гермиона промолчала и, выйдя из спальни, направилась в туалет девочек умыться перед сном.
– Я ненавижу её, и чем она так привязала Риддла, не пойму? Красавицей её не назовёшь, может, для других она красива, а по мне так – обычная посредственность. Ума не приложу, я дарила Тому дорогие подарки на праздники, а он даже не взглянул на меня. А тут… Ну ничего, недолго ей осталось радоваться, – в словах Берты чувствовалась угроза.
– Берта, ты о чём? – насторожилась Пейдж.
– Ни о чём…спи!
* * *
Том, стоя перед зеркалом, завязывал галстук, как вдруг услышал шепот за своей спиной.
– Уж не обо мне ли шепчетесь? – спросил он, глядя на друзей через плечо.
– Нам непонятно, что происходит, ты все время проводишь с Певерелл? Раньше мы развлекались на полную катушку, подстраивая гриффиндорцам разные пакости, особенно на квиддиче, а теперь ты занят только этой девчонкой, – сказал Лейстрейндж.
– Я многому научил вас, и развлекаться теперь можете сами, а у меня другие дела, – ответил Том.
– Послушай, мы совсем ничего не знаем о ней. Почему Певерелл перевелась в Хогвартс, почему на наш факультет, и её дар… всё это как-то подозрительно? – вмешался в разговор Розье.
– Неужели вы думаете, что я ничего не разузнал? Я многое узнал от Слизнорта, воспользовавшись его хорошим отношением ко мне. Так вот, в Дурмстранге учатся только потомственные волшебники, кроме того, их обучение не чета нашему, там не изучают защиту от тёмных искусств – там практикуются в тёмных искусствах. Именно по этой причине Гермиону определили на факультет Слизерин, её место здесь. А перевели её в нашу школу по желанию тётки. Как мне стало известно, родители Гермионы погибли при загадочных обстоятельствах. И в отношении её дара тоже можете быть спокойны, это не розыгрыш, он ей достался от предков, – рассказал Том.
– Но ты практически забросил нас, Риддл, а ведь мы твои друзья, – произнёс Мальсибер.
Том гомерически захохотал:
– Друзья? Один я знаю цену нашей дружбе!
После завтрака Гермиона стояла у главного входа и ждала Риддла, тот окликнул её, когда сбегал по лестнице. «Настоящий аристократ», – подумала Гермиона, глядя на Тома. Чёрная шерстяная куртка облегала его фигуру и оттеняла тёмно-коричневые брюки и подобранные к ним по цвету ботинки. Том выглядел элегантно. Он взял Гермиону за руку, и они направились в Хогсмид.
Профессор Кассандра вошла в кабинет Дамблдора, профессор сразу же заметил её взволнованность:
– Гермиона… где Гермиона? Я видела… что-то ужасное… связанное с ней… это яд… шип… ядовитое растение... очень опасное…надо помешать…
Кассандра нервничала, говорила отрывисто и сбивчиво, но Дамблдор понял, что с девушкой произойдёт несчастье, которое кто-то подстроит.
– Это сделает Риддл? – спросил Дамблдор.
– Нет… точнее сказать, я не видела, кто это сделает, видела только шип… бледное лицо Гермионы и пену на губах… надо что-то предпринять, ведь она давно ушла в Хогсмид? – произнесла Кассандра.
Дамблдор вышел из кабинета и попросил привидение, сэра Николаса, узнать, ушла ли мисс Певерелл в Хогсмид, и как давно? Прошло около пяти минут и сэр Николас, вернувшись, доложил профессору о том, что мисс Певерелл ушла вместе с мистером Риддлом более двух часов назад. Дамблдор и Кассандра поспешили в больничное крыло к медсестре Литиции Рафферти.
– Мадам Рафферти, прошу вас подготовить все противоядия, какие только имеются в больничном крыле, по словам Кассандры, может произойти несчастный случай с одной из студенток. Будьте, пожалуйста, наготове и помните, вы не имеете права дать ей умереть. И ещё, никто не должен догадаться о том, что вы, Литиция, были предупреждены заранее. А нам, Кассандра, остаётся только ждать и надеяться…посылать кого-то, к сожалению, поздно…
Часа два побродив по окрестностям и магазинам, Том и Гермиона решили зайти в паб «Три метлы». Как только они подошли к двери паба, навстречу им вышли Берта и Пейдж.
– Там полно народа, впрочем, как всегда, но кажется, Розье занял для вас места, – любезно сказала Берта и нечаянно задела Гермиону плечом, извинилась и пошла следом за Пейдж.
Гермиона почувствовала лёгкий укол в плечо, но не придала этому значения, а примерно через час, доедая мороженное, внезапно почувствовала себя плохо: всё плыло перед глазами, и похолодели руки. Том заметил, что она сильно побледнела.
– Может, вернёмся в замок, Гермиона? – предложил он, но девушка отказалась.
Ещё через полчаса её лицо покрылось испариной, и ей стало трудно дышать. Гермиона попыталась встать, но у неё подкосились ноги, и Риддл едва успел подхватить её.
– Кто-нибудь, одолжите свою метлу, девушке плохо! – воскликнул он, официант тут же принес метлу.
Том, поддерживая Гермиону, вывел её на улицу. Он усадил Гермиону впереди себя и взмыл в небо.
– Держись, Гермиона, через минуту мы будем в замке. – Голова девушки запрокинулась назад, и Том увидел выступившую на губах пену.
«Её отравили!» – мелькнуло у него в голове.
Опустившись перед замком, Риддл подхватил Гермиону на руки и понёс в больничное крыло, по дороге навстречу ему шли гриффиндорцы, второкурсники, и Том попросил их позвать кого-нибудь из преподавателей.
– Мадам Рафферти, скорее, – крикнул он, войдя в больничное крыло.
Медсестра приказала положить девушку на кровать и помочь её раздеть. Том снял куртку и расстегнул платье, медсестра помогла снять его, руки Гермионы падали как плети, она практически ни на что не реагировала. В палату вошли Слизнорт и Дамблдор.
– Выйдите на минуту, Риддл, – попросил Дамблдор.
– Девушке подмешали яд в пищу? – взволнованно спросил Слизнорт.
– Нет, профессор, видите маленькую ранку на руке, её укололи шипом ядовитого растения, думаю, это вороний глаз, – ответила медсестра.
– Вы справитесь, Литиция? – спросил Слизнорт.
– Не сомневайтесь, но мне нужен помощник.
– Риддл поможет вам, а мы займемся расследованием, – проговорил Дамблдор.
Том мерил шагами коридор, он волновался, почему, он и сам себе не ответил бы на этот вопрос. Когда Дамблдор и Слизнорт вышли, Том бросился в палату.
– Риддл, мне нужна ваша помощь, – сказала медсестра и с помощью шпателя разжала зубы Гермионы, затем принесла стеклянную колбу с трубкой, наполненную тёмной жидкостью, другой конец трубки она ввела в рот Гермионы. – Держите колбу на одном уровне. Мисс Певерелл не может глотать: яд парализовал горло. Противоядие попадёт в её организм по этой трубке.
Том опустился на стул, взял колбу из рук медсестры и стал наблюдать, как жидкость понемногу начала уменьшаться. Прошло немного времени, и колба опустела. Медсестра потрогала руки Гермионы, посмотрела на зрачки и с явным облегчением сказала:
– Всё хорошо, теперь она будет спать.
– Можно мне остаться возле неё до утра? – попросил Том.
– Ну что ж, останьтесь, тогда пересядьте в это кресло, так вам будет удобней.
Гермиона спала, Том потрогал её руку, она была тёплой, успокоившись, он заснул сам и проспал до утра. Поднявшись, Том умылся и снова сел рядом с кроватью Гермионы, на завтрак идти не хотелось, он ломал голову над тем, кто мог это сделать, у кого были причины избавиться от девушки. Юноша попытался проанализировать тот момент, когда они с Певерелл были в пабе.
«Ещё утром моя компания очень недвусмысленно дала мне понять, что мои отношения с Гермионой им не по вкусу. У них была причина сделать это, – размышлял Том. – Но как? Она сидела рядом со мной, а с другой стороны – Мальсибер, может он? Для этого ему нужно было придвинуться ближе к девушке, но он этого не сделал, значит, чтобы уколоть её, надо было хотя бы протянуть руку, но я бы сразу заметил. Нет, это не Мальсибер. Кто-то должен был сидеть вплотную к ней или задеть Гермиону… стоп! Мы столкнулись с Бертой и Пейдж в дверях, и Берта тогда извинилась, задев Гермиону плечом…
– Берта! Ах ты дрянь! – он вскочил и бросился вон из палаты в Большой зал.
