Глава 3Мне срочно нужно было на работу. Муженьку, впавшему в ступор после моего заявления, требовалось время прийти в себя. От его злобного взгляда причина наших разногласий моментально оказалась в противоположном краю комнаты, вооружившись каминной кочергой. Оставлять Феликса один на один со взбешенным Северусом — убийство. И еще неизвестно, кто кого. Стихийная магия моего новоиспеченного подопечного — вещь весьма… Ну, вы уже в курсе.
Я отобрала кочергу, объявила, что беру воспитанника с собой, провела инструктаж по выживанию в Хогвартсе. Он был краток: держаться возле меня, если спросят, именоваться Феликсом, а еще лучше — молчать. Через пару минут одетый в свои высохшие вещи пацан уже стоял на крыльце, крепко стискивая мою руку. Слава Мерлину, что Дамблдор, после долгих дебатов и препирательств, согласился на беспрецедентный шаг — все педагоги получили допуск аппарации в Хогвартс. С собой можно было взять одного гостя, чем я и воспользовалась. Зря.
Едва мы оказались на специальной площадке перед потайным входом в школу, как железная хватка тезки Железного ослабела. Я едва успела перехватить подмышки явно вознамерившегося сползти в обморок мальчугана. Упс… Ой, мамочки… Твою дивизию!
Коня на скаку остановит… Мне бы сейчас того коня и можно без седла и узды… Через весь замок галопом. Феликс перестал казаться пушинкой уже минут через пять бешеного бега по коридорам, лестницам и проходам.
Я перебрала весь арсенал убойных ругательств, пока не оказалась взмыленная перед дверьми в больничное крыло. Руки у меня затряслись и я едва не выронила так и не пришедшего в себя Феликса, увидев вспыхнувшую на двери надпись: «Буду завтра утром. Обращаться к директору. Пароль „малиновый сироп“».
Я от души пнула дверь и выругалась. Громко. Помогло! В пустынном до сего момента коридоре материализовалась парочка эльфов. Вытаращились на мою бледнючую, еле дышащую ношу, переглянулись, через секунду возле них появилась еще парочка. Объединенными силами они подхватили меня под белы рученьки, и вот мы уже…
Естественно, где же еще.
Конечно, в теплице у мадам Спраут.
Бардак!
Слава богу, Помона оказалась на месте, не стала охать-ахать и задавать вопросов. Скинула перемазанные землёй перчатки, сдвинула на затылок шляпу и замахала палочкой, шепча заклинания. Я замерла, готовая услышать приговор, но вскоре расслабилась: вместо объявления о скорых похоронах, раздалось:
— Да у него просто обморок! Пусть немного полежит, — Помона подхватила едва не выпавшего из моих трясущихся рук казавшегося игрушкой-кукленышем Феликса.
— Я и сама вижу, что обморок! — рявкнула я, понемногу обретая способность не только материться. — От чего?
Мадам Спраут уложила мальчишку на скамейку, приподняла его ноги и кивнула мне:
— Сядь здесь держи так.
Я послушно села, сняла с Феликса нечто непотребное, заменявшее ему обувь, и автоматически принялась греть своими горячими руками его озябшие бледные ножки.
— Успокойтесь, миссис Снейп, сами смотрите, — повелительница мандрагор взмахнула палочкой.
Взглянув на возникшее возле личика ребенка свечение, я действительно немного успокоилась. Каждый педагог Хогвартса владел сигнально-диагностическими чарами. Высший уровень опасности запрещал прикасаться к пострадавшему и автоматически посылал сигнал мадам Помфри. Средний показывал, что вполне есть время доставить не колдомедика к больному, а наоборот, для чего частенько использовались силы нескольких дежурных эльфов. Одному эльфу было не под силу пробить антиаппарационный барьер, имея на руках живой груз. Сейчас сияние было зеленым: «срочно требуется консультация у специалиста», как деликатно именовались различные временные неприятности, большей частью связанные с тепловым ударом или мандражом перед экзаменами. Хотя бывали и исключения.
Исключение вскоре открыло сонные глазенки. Я едва успела поймать его за пятку, чтобы новоявленный Ахиллес не дал деру по далеко не всегда доброжелательно настроенным к чужакам джунглям Помоны. Феликс пнул меня свободной ногой и попытался вывернуться, дико оглядываясь по сторонам и явно не соображая, что происходит.
— Лежать! — приказали мы в один голос с Помоной, спешившей к скамейке со стаканом в руках.
Помогло. Мальчишка затих и уставился на меня. В его глазах наконец-то проснулось узнавание, и на мордашке появилось виновато-испуганное выражение.
— Дай ему укрепляющее, Северус варил, — мадам Спраут протянула стакан мне, отмахиваясь от любопытного цветка какой-то лианы, привлеченной приятным запахом зелья.
Феликс безумными глазами посмотрел на разобидевшийся цветок, плюнувший в сторону Помоны облачком пыльцы, потихоньку сел и ближе подвинулся ко мне — одинокий странник в полном неведомых опасностей мире. Я протянула ему напиток:
— Пей. Сейчас почувствуешь себя лучше, мне хорошо помогает. Сев — мастер. Да пей же ты быстрее, а то отберут! Миссис Спраут, а она опять лезет, — наябедничала я на жадную лиану, которая вновь подкрадывалась к заветному стакану.
Вид угрожающе поднятой волшебной палочки Помоны заставил-таки вредное растение на время отступиться от своих планов.
Феликс без возражений выпил предложенное и отдал мне стакан. Я уже было хотела представить участников инцидента друг другу, но не тут-то было. Ребенок сел по-турецки, закрыл глаза и принялся раскачиваться. Знакомая картина. Сейчас начнет читать свои заклинания. Точно. Он забормотал что-то еле слышно себе под нос, а я потихоньку поднялась, выхватила стакан у лианы, стянувшей его таки из рук растерявшейся Помоны, огромными глазами смотревшей на ребенка.
— О, это надолго. Я точно еще не знаю, но, по-моему, это он сам себя так лечит.
Мы отошли на несколько шагов. Я не отрывала глаз от малыша, кратко сообщая положение дел. В самых общих чертах, не раскрывая сенсационной тайны. Да, решились, оформляем опеку, шесть лет, зовут Феликс.
— Сегодня прибыл, — добавила я, увидев, как мадам в недоумении рассматривает истертые до дыр кроссовки моего подопечного.
Карие глаза Помоны наполнились слезами. Никогда не замечала за ней особой сентиментальности, но тут она вдруг схватила меня за руку и затрясла так, что растения в ужасе шарахнулись в стороны:
— Милочка, миссис Снейп, душечка моя, это такое доброе дело! Вот увидите, Мерлином клянусь, за приёмышем у вас с Северусом и собственный не замедлит последовать. Так часто бывает.
Я машинально кивнула, стало грустно: ее слова бы да богу в уши.
Тем временем, к уже знакомым мне странностям добавились следующие. К продолжавшему свои шаманские песнопения мальчишке потянулись растения и принялись раскачиваться вместе с ним и шуршать листьями в такт. Мы с Помоной замерли. На наших глазах свершалось чудо-чудное, диво-дивное: листья, цветы и плоды растений становились ярче, а сам Феликс выглядел все лучше. Постепенно исчезала бледность, наливались здоровеньким розовым цветом щечки, исчезали тени под глазами.
Сеанс связи с астралом закончился после того, как на колени к ребенку посыпались дары благодарных жителей теплиц. Я напряглась. Многие плоды были мне незнакомы. Как бы не вздумал тянуть неизвестно что в рот!
— Симбионт! — ахнула мадам Спраут. — Я знала, что они существуют, но собственными глазами…
Феликс тупо пялился на гору ароматной снеди на своих коленях, но не пытался потрогать дары волшебной флоры. Я поняла, что парня нужно срочно спасать. Еще парочка таких происшествий, и ошеломленное выражение его физиономии мне будет сниться по ночам. А вообще, меня все это начинало настораживать: и целитель, и симбионт, ну прямо кладезь талантов. Куда проще было бы, если бы пацанчик был стандартного набора — руки-ноги-голова, вместо мозга трын-трава. С гениями много мороки, унести от них бы ноги.
Для начала, они сами не знают, чего, собственно, хотят и что делать со своими способностями. От того и извечная проблема: что позволено Юпитеру… Позволять ли гению? Или не позволять? Не превратится ли тот в быка? Хорошенько прожаренного, после очередной своей неудачной пробы сил. Помню, был у нас один «файерщик» — «повелитель огня». Ох, и намучались мы с ним! Надеюсь, у Феликса не окажется еще и смертоносных задатков. Целительство мы как-нибудь переживем, притерпимся.
Я познакомила Феликса с Помоной. Он шепотом выговорил «здрасьте», потупив взор в пол, точнее, во фрукты. Сияющая мадам выразила положенные такому неординарному событию восторги и пригласила Феликса и меня заходить чаще к ней в гости. Потом она превратила несколько сухих листьев в корзинку и помогла собрать в нее подношения, выбросив парочку странного вида не пойми чего, похоже, несъедобных. Еще пара листьев и веточек послужили объектом для трансфигурации. Через минуту восхищенный Феликс уже надевал новенькие носки и кроссовки.
— Я не очень сильна в подобных вещах, но на пару дней хватит, — улыбнулась Помона. — Может, вам с Северусом деньги нужны? Малышу столько всего купить нужно. Мне недавно хорошо заплатили за партию арбузов, которые при разрезании сами избавляются от семечек. И не нужно ни стесняться, ни возвращать. Ради такого дела я что угодно! Только скажите!
— Спасибо, милая Помона, если будет нужно, я обязательно обращусь. А удалось уговорить семечки выпрыгивать в посуду на столе, а не в лицо едоку? — заинтересовалась я, вспомнив бурные обсуждения в учительской.
— О, да, Флитвик помог! — хихикнула Помона. — Чары левитации и тут пригодились. Пойдемте, провожу, а заодно и студентов встречу.
По дороге, точнее тропинке, к выходу из теплицы один из кустов вознамерился пообедать Феликсовой лодыжкой. Не получилось. Феликс, не растерявшись, отпрыгнул ко мне. Нападавший отодрал острыми, как бритвы, шипами только кусок джинсов. «Вжик» — заклинание Помоны мгновенно отсекло агрессивному растению явно лишнюю конечность. Укротительница теплиц отобрала у него добычу, швырнула кровожадную ветку в бочку с удобрением и ловко приладила лоскут на место.
До выхода мы добрались без дальнейших приключений. Феликс шел впереди и старался не отходить далеко от меня, угрожающе размахивая корзинкой. Я страстно желала сделать две вещи: выбраться на свежий воздух и выяснить у Помоны, почему на пацана напала та зубастая дрянь, если он, видите ли, симбионт. Да и не помнилось мне, чтобы студенты, частенько работавшие в теплицах, щеголяли оторванными ногами и руками. У меня не было никаких сомнений: куст пытался сожрать именно Феликса. Почему? Жаль, узнать это пока не удалось — у входа уже толпились студенты, пришедшие на урок.
Школьный народец дружно замолчал, разглядывая невиданное в стенах Хога явление — маленького мальчика. Да еще с корзинкой, наполненной необычными фруктами. Редко кому удавалось заслужить благодарность мадам Стебель даже в виде яблока, а тут такая экзотика. Раздались изумленные шепотки, вопросы, но я не собиралась отвечать. Со временем все обо всём узнают. Феликс резко остановился, достал из корзинки самый большой и яркий… непонятно что, будем надеяться, апельсин. Протянул мне. Я машинально взяла и понюхала. Какой аромат!
Нейтрализовав таким образом меня, маленький стратег отдал должное тактике. Он молча, неловко и испуганно улыбаясь, протянул корзинку полненькой миленькой девушке. Старосте. Как он угадал? По значку? Вот это я понимаю, наблюдательность!
Фруктовый залп сразил наповал всех присутствовавших представительниц факультета Помоны. Радуга фруктов отразилась в цветах улыбок. Послышались восторженные охи и ахи. Представители сильного пола снисходительно молчали.
Феликс, видимо сочтя свою миссию выполненной, оглянулся на меня. В его глазах я увидела страх и растерянность. Вместо, казалось бы, вполне уместного в данном случае удовольствия от оказанного внимания и столь свойственного хорошеньким малышам кокетства. Пришлось вмешаться:
— Девушки, юноши, знакомьтесь. Прошу любить и жаловать — Феликс, мой… скоро сама пойму кто. Будем надеяться, что не персональное наказание.
Я взяла мальчишку за руку, и мы отправились в замок, провожаемые жужжанием встревоженного такими неординарными событиями роя студентов. До главного входа путь неблизок, по дороге, не выложенной желтым кирпичом, мимо вполне себе прозаических грядок с овощами. Помона частенько привлекала для ухода за ними старшекурсников всех четырех факультетов. «Хоть будут знать, что картошка не растет на деревьях», — заявляла она, даже не пытаясь замаскировать огородние работы под уроки травологии. Впрочем, в отличие от магловского мира, в волшебном вовсе не требовалось гнуть спину с тяпкой долгие часы. Существовали иные, куда более эффективные, не требующие тяжелого труда технологии.
— Вы не сердитесь?
— Что? — от неожиданности я едва не выронила апельсин. Им я занюхивала свои размышления, надеясь дома поделиться с Феликсом и Северусом. Апельсином, если муженек не попытается съесть меня и Феликса вместо. Ну, и частью размышлений тоже.
Рука Феликса дрогнула в моей. В его глазах все еще испуг, а на физиономии выражение виноватого напряженного ожидания.
— Прекрати. Я хочу доставить апельсин домой в целости и сохранности. Чуть не уронила.
— Вы сердитесь. Я отдал ваши фрукты, не спросил разрешения. Та девушка сказала, что не успела на обед. Так смотрела! И остальные. Наверное, тоже были голодные. А я недавно ел. Я не должен был так поступать. Дяде не нравилось, когда я что-то отдавал. Но давно… был один… тоже ненужный и голодный… он так смотрел на меня…
Перешел на шепот. Замолчал, броня век уткнула его взгляд в землю.
Я ждала, чувствуя, что это еще не все. Что-то гнетет парня. Невысказанное.
Феликс резко поднял голову, зажмурился, будто собираясь прыгнуть в холодную воду.
— Вы должны знать, я — трус! — выпалил он и, кажется, собрался заплакать. Его лицо исказилось, словно от боли.
Вновь это недетское выражение лица. И странные слова и интонация. Ну не так признаются дети в том, что они струсили. Вы слышали такое? Я — нет. Они могут жаловаться: страшно, темно, кушать, пить, домой хочу. Могут и сознаться, особенно, если припрешь паршивца к стенке: «я взял». Но вот так по-взрослому подводить итоги своей крошечной жизни? Не в шесть же лет, в самом-то деле. С чего, вдруг он вообще заговорил на эту тему? Вороватой лианы испугался? Кусачего куста?
Странно. Так странно. Ужасно. Знакомо. И тут я вспомнила: «Ну, мертвая! — крикнул малюточка басом, рванул под узцы и быстрей зашагал». Мужик, кормилиц. Он не смог бы признаться, что струсил при виде стаи волков в зимнем лесу? Просто погиб бы, отбиваясь до последнего. Без шансов поделиться хоть с кем-нибудь своими страхами. Единственный топор у бати.
Я невольно пристально вгляделась в круглую мордашку Феликса, словно опасаясь увидеть знакомые веснушки и нос картошкой. Или надеясь. Что же такое было у тебя в прошлом, хлопчик? Семеро по лавкам? А ведь было. Для кого ты был той самой маленькой дрянью, что я почувствовала в тебе? Для твоих родственников, что задаривали тебя игрушками? Для кого ты не стал любимым и желанным? Для опекунов, что предпочитали откупаться от тебя, чтобы уберечь сына от вспышек твоей стихийной магии? А потом поспешили избавиться от обузы, несмотря на хорошие, по словам мужа, деньги. Почему тебя так ненавидит Сев? Вопросы. Ищи ответы, мать, осторожно ищи.
Феликс не спешил открывать глаза. К счастью, плакать, кажется, тоже. Покачнулся. Я схватила его за руку, прижала к себе напрягшееся тельце:
— Не хочешь — не говори. Пойдем. Я безнадежно опоздала, но, может, хоть что-то успею сделать. Если не перепутаю наволочки для эльфов с наволочками для подушек, как не раз бывало в начале моей карьеры. Сегодня вполне подходящий день. Начать карьеру завхоза заново в качестве твоего опекуна и перепутать все, что только можно.
Феликс не попытался меня обнять, но явно успокоенный моим тоном, немного расслабился. Два зеленоватых прожектора уткнулись мне в лицо:
— Те парни? Взрослые?
— Нет, они еще не взрослые. Ученики.
— Они бы отняли у меня корзинку? Без вас?
— Нет. Есть среди них и хулиганистые особи, но за ними не водится отнимать сладости у первокурсников. Подшутить могут, испугать, но это больше к Гриффиндору или Слизерину. Питомцы Помоны вполне безобидны. Тебе ничего не грозит.
Угу. Ну, хоть понятно стало, почему он считает себя трусом. Я бы тоже испугалась толпы здоровенных незнакомых парней. И девушек, за компанию. Девицы, они, знаете ли, разные бывают. На меня посмотрите. Меня дядя иначе чем «кавалерист-девица» редко называл. Да уж. Кому зимний лес и волки. Кому джунгли теплиц и толпа незнакомцев. Перепуганный маленький маг — грозное оружие. И без топора обойдется, в случае чего.
Феликс как-то странно вздохнул, не облегченно, а так, словно подсчитывал количество дивизий противника на вражеской территории, именуемой страшным словом «Хогвартс». Потом вздохнул еще раз. На третий, уже больше напоминавший упрямое сопение, я заподозрила, что полководец начал строить планы по нейтрализации. И очистке. Территории от захватчиков. Ну да, ну да: я только что выдала ему наименования самых опасных группировок.
— Я передумала. Никакой работы сегодня и завтра. Кипа справится без меня. Директор задолжал мне немало выходных. Настало время их использовать. Пойдем-ка на экскурсию.
Феликс окинул меня таким взглядом, что я едва не вытянулась в струнку.
— Нет! — сурово заявил малец. И тут же:
— Ой…
Он отшатнулся и заметно побледнел.
— Говори. Не любишь экскурсии?
Феликс помялся, тоскливо вздохнул.
— Не пойдет! Либо колись давай: что, собственно «нет». Либо вперед и с песней. Будем делать, как я сказала.
И тут мне неожиданно выдали странную лекцию. Сначала заикаясь и спотыкаясь, а потом довольно уверенным тоном. Взрослыми, явно давно и прочно зазубренными фразами. Такие высокопарные словоизлияния сделали бы честь любой директорской речи на линейке или собрании. Снисходительно, словно я не понимаю простых истин. Это и лекцией-то было сложно назвать. Проповедь? Скорее, инструкция: как выжить в условиях капитализма и тоталитарного режима.
Оказалось, есть способы. Первое: не отлынивать от работы, если я не хочу, чтобы Он рассердился. Второе: не тратить деньги на никчемного мальчишку. Экскурсии дорого стоят и не положены бездельникам. Третье: мы и так потеряли много времени, а еще нужно успеть убрать в чулане и приготовить поесть. «Он», если будет голодным, накажет сильнее. А если Его хорошо покормить — может, еще и обойдется. По поводу последнего: очень верно подмечено, кстати. Сразу видно — у моего подопечного большой опыт в подобных вещах. Видимо, часто шкодить доводилось. И получать по заслугам.
Шкодить ли? По заслугам ли? Чем дольше я слушала, тем сомнительнее казались многие предположения. Заключения. Выводы. И мои, в том числе.
Планы на остаток дня намечались грандиозные. Действительно, какая к черту экскурсия?! Столько дел, столько хлопот и забот. Каждая минута на счету. Семеро по лавкам? Целый взвод!
Я слушала, словно завороженная. Вот это я понимаю — промывка мозгов! Наши обзавидовались бы. Какая сволочь постаралась? Представляю, сколько раз за свою коротенькую жизнь «мужичок-с-ноготок» выслушал всю эту чушь. Вон, как шпарит. Наизусть! Да так убежденно, что еще пара минут, и я ему поверю. Проникнусь и кинусь ублажать мужа — повелителя, тирана и пупа земля одновременно.
А лицо! С таким лицом принимают присягу и идут на расстрел за правое дело. Бог мой.
Маленький проповедник-инструктор умудрился ни слова не сказать о Северусе, но картина вырисовывалась печальная: если я не буду вести себя «хорошо», то меня неминуемо сживут со свету. За что? Как же — я пошла против воли супруга, приютив лентяя, наглеца и бездонную прорву. Феликса, то есть. А, ну да, и труса, в том числе. Чуть не забыла.
Я села. Там, где стояла. На дорогу. Земляную. Желтых кирпичей на ней отродясь не бывало, а вместо Тотошки мне в спутники достался маленький рыцарь. Понять бы, где найти Страшилу, чтобы объяснил, что мне с этим со всем делать. И храброго льва, чтобы в мгновение ока сожрал готовые поглотить мою бедную голову проблемы. Не помешал бы и Железный Дровосек с его топором. Разрубить гордиев узел того бреда, что заполнял голову моего подопечного.
Феликс смолк. Не пожалев коленок, тут же плюхнулся в пыль рядом, испуганно заглядывая мне в лицо.
— Нет. Мне не плохо. Сиди тут и молчи. Взрослые тети не сидят на дороге. Понимаю. Но мне надо подумать, а когда мне это очень нужно, меня ноги не держат. Они просто не знают, куда идти.
Мы сидели довольно долго, погрузившись в невеселые мысли. Впрочем, Феликс вскоре немного приободрился и нашел себе занятие. Его заинтересовали плотоядные вьюнки, высаженные Помоной среди кустов волшебного картофеля.
Ам! Личинка колорадского жука скользит по горлышку небесно-голубого цветка, похожего на кувшинчик, и падает в наполненный пищеварительными ферментами «желудок». А благодарный куст подставляет заботливому хищнику следующий листочек, терзаемый ненасытной прорвой. Покрытые обманчиво нежными, загнутыми по направлению к «желудку» волосками лепестки вьюнка на мгновение смыкаются. Снова: «Ам!», и очередной агрессор превращается в жертву.
Пока Феликс развлекался, собирая оранжевых тварей и скармливая их «кувшинчикам», я обдумывала основную мысль лекции-проповеди-инструкции. Она была предельно проста. Меня будут защищать от тирана и злодея до последней капли крови. Но. Этой самой крови у защитника не так уж и много. Посему. Не стоит лишний раз подставляться. Проще согласиться с наиболее адекватными требованиями, приберегая силы на самый крайний случай. Главное — выжить. А уж потом…
Разумно. Весьма разумно.
Берегись, Сев. Когда «кувшинчик» расцветет, барахтаться тебе в его темной утробе. Не выбраться.
