Глава 3 Ветер гнал и гнал волны словно в надежде, что они сольются воедино прямо перед кованными покосившимися воротами и предадут заслуженному забвению дом, расположившийся в самом сердце злополучной пустоши.
Поместье твердо стояло на небольшом взгорье уже много столетий.
Власть над пустошью, земли которой принадлежали некогда могущественной семье, установил ветер. Могучий, он примчался с востока, казалось, лишь с тем, чтобы позлорадствовать над обитателями поместья, массивные стены которого были знакомы только с угрюмым северным ветром.
Ветер гнал и гнал розовые волны.
Вереск начал цвести небывало рано в год, когда пал Волан-де-Морт.
Ранним утром лета 1998 года в особняке семейства Малфой стояла тишина, нарушаемая разве только тем самым ветром, стучащим в ставни и проникающим в щели в окнах вместе с удушливым ароматом вереска.
Семейство Малфой не покидало поместья долгое время: Министерство магии запретило оставлять дом и появляться в Лондоне. Миссис Малфой была раздосадована: из прислуги остался один домовой эльф. Да и едва ли его можно было назвать прислугой: скопившаяся пыль мешала дышать, каминный зал был все еще разрушен, сад не ухожен. Розы под окнами больше не цвели, и все, что могло бы радовать глаз Нарциссы, находилось за пределами ворот. Им разрешалось получать свежую прессу. Каждый день прилетала старая сова, вероятно, находившаяся в собственности Министерства, и на массивный стол падало несколько газет. Нарцисса не прикасалась к ним, лишь оборачивалась к Люциусу и приподнимала бровь. Драко относил газеты в библиотеку и читал их ночью.
Юноша с остервенением сомкнул шуршащие страницы «Еженедельного пророка». Каждый день газета печатала какие-то свежие подробности о битве с Темным Лордом. Лица Гарри Поттера, Грейнджер, рыжего Уизли, а точнее рыжих Уизли, других героев войны красовались на страницах газеты. Битва, со слов газетчиков, выглядела завораживающе. Драко подумалось, что вовсе он и не был там. Описание больше походило на балет: сцена, декорации, которые легко сломать или возвести новые, ничуть не хуже прежних, участники – то ли актеры, то ли танцоры. Ведь каждый взмах волшебной палочки был так грациозен и правдоподобен. Театр да и только.
Герои войны, как понял Малфой, тоже были против такого внимания. Те, кто пережил эту битву, надеялись на неприкосновенность воспоминаний об этой самой ночи, события которой были слишком свежи в памяти, чтобы можно было позволить описывать их возвышенно… Драко был уверен: одержи победу Темный Лорд – воспевались бы убийства Пожирателей Смерти и личность самого Тома Реддла.
Утренняя газета не принесла никаких значимых вестей. Лишь строчка, оповещающая о том, что сам Гарри Поттер будет принимать участие в судебном процессе над Пожирателями смерти.
Дом спал. Драко покинул свою комнату, прикрыв тяжелую дубовую дверь, и поспешил вниз.
Малфой-Мэнор, когда-то блистательный особняк, выглядел теперь обшарпано и запущенно. Пустые коридоры с увесистыми картинами на темных стенах хранили безмолвие: обитатели картин, казалось, застыли, а фигуры из доспехов больше не издавали того скрежета, что раньше, и покрылись заметным слоем пыли. Но дело было не в грязи, застелившей все поместье.
Драко отдал бы что угодно ‒ что угодно, лишь бы прогнать из этого дома тягостное ощущение утраты.
Заросший сад на удивление гармонично сочетался с этим домом.
Драко шел по глухим коридорам лабиринта, наполненным предрассветной дымкой. Ему казалось, что вот-вот, и из-за темно-зеленого угла покажется Барти Крауч с вываливающимся рассеченным языком или Гарри Поттер с мутными зелеными глазами.
Однако Барти Крауч младший снился ему слишком часто последнее время.
Драко покинул лабиринт и оказался возле изгороди, вдоль которой вовсю цвели небольшие белые розы. Никто не мог взять в толк, откуда на этом месте взялись эти нелепые цветы.
«Нужно было сажать красные» ‒ подумалось Драко.
‒ Ты же не собираешься их перекрашивать в красный цвет? ‒ посаженный голос за спиной заставил юношу вздрогнуть.
Это был не Барти Крауч.
Это был не Гарри Поттер.
Отец.
Его отец стоял довольно близко. Его отец больше не выглядел, как тюремный беглец. Люциус облачился в костюм, сшитый во времена путаницы, когда в руках Волан-де-Морта сосредоточилась небывалая власть, волосы вновь приобрели опрятный вид, а в глазах не было видно лопнувших сосудов. Мужчина опирался на трость, принадлежавшую кому-то из рода Малфой, чье имя Драко едва ли помнил, кому-то, о чьей жизни наверняка можно было прочесть всю сочиненную правду в их библиотеке.
Буквально по прошествии нескольких дней с битвы за Хогвартс в особняк нагрянула комиссия, присланная Министерством и состоящая из одних только мракоборцев.
Они зачитали указ министра, в котором говорилось о том, что родовое поместье станет для семьи Малфой временной темницей.
Никто не обмолвился о том, что и так витало в воздухе над их головами.
Стены родового поместья сменятся треугольными крепостными.
‒ Я оставлю все как есть, ‒ тихо проговорил Драко, вернув свой взгляд к нелепому кусту роз.
Юноша почувствовал, как рука отца взметнулась вверх и остановилась прямо возле его плеча.
Когда Люциус ушел, он с удивлением подумал о том, что отец помнит историю с той злополучной магловской книгой.
В обеденное время, когда все семейство собралось за длинным столом, прилетела сова. На стол упала перевязанная веревочкой стопка газет, на вершине которой находилось письмо с гербом Министерства.
Люциус нетерпеливо начал вызволять письмо из стопки, чуть не порвав его и умудрившись измазать большой палец правой руки в еще незастывшем красном сургуче.
Нарцисса наказала домовому эльфу принести какой-нибудь растворяющей жидкости, чтобы избавиться от пятен на ладони мужа. Домовой эльф поклонился и поспешил, прихрамывая, в сторону двери на поиски нужного зелья.
Драко отчего-то запомнил его ступни: все в саже, а на левой виднелись неровные края пореза, нанесенного, вероятно, ножом.
Мистер Малфой еще несколько раз пробежался взглядом по строчкам, но не нашел того, что искал. Затем на белую тарелку перед Драко легло распечатанное письмо, в котором говорилось, что ему надлежит быть в Министерстве магии на следующий день в 10 часов утра.
Люциус удалился и больше на глаза никому не попадался.
‒ Мистер Малфой!
Драко, сцепив руки за спиной, стоял в указанном месте, когда новоиспеченный министр магии, вылетел из бурлящей толпы, как черт из табакерки, и направился в его сторону. Он вышагивал твердо, чему-то снисходительно улыбаясь, и вовсе не хромал ни на левую, ни на правую ногу, как упоминалось в большинстве газет. Тем не менее в руках у него была трость с набалдашником в виде головы тролля с вывалившимся языком.
Мистер Синклер был человек лет сорока с лишним, высокого роста и крепкого телосложения. Его широкое, скулистое лицо выглядело довольно приятно, и цвет лица был свежим, вовсе не лондонским. Весь вид министра не внушал никакого трепета, если бы не выражение глаз, с каким-то водянистым блеском. Взгляд этих самых глаз придавал ему нечто гораздо более серьезное, чем широкие плечи и дорогой твидовый костюм.
Синклер подошел близко и, воровски оглянувшись, проговорил:
‒ Простите, что я, не будучи знаком, позволил себе вызвать вас так скоро и без объяснения причины.
‒ Не переживайте, министр. Последнее время у меня нет затруднений со временем, ‒ криво улыбнулся Драко и слегка склонил голову, как вдруг почувствовал резкую боль в шее, ‒ рад нашему знакомству.
Волшебники долго бродили по пустым коридорам Министерства, и Драко сбился со счету, сколько было пройдено поворотов, не говоря уже о постоянных лестницах. Ниже и ниже. Через некоторое время они оказались на недавно учрежденном девятом этаже. В коридоре располагались всего два кабинета: один – с табличкой, на которой красовалось имя министа, второй же, видимо, пустовал.
‒ Что же, я полагаю, мистер Малфой, вы будете не против, если мы перейдем к обсуждению вашей ситуации? ‒ министр раздвинул тяжеловесные шторы, и в кабинет хлынул поток магического света, а пыль вперемешку с пестрыми перьями и шерстью хаотично летала в воздухе. Животные в клетках, расставленных буквально на каждом свободном месте, теперь притихли и вопросительно поглядывали на вошедшего Драко.
‒ Да, ‒ ответил Драко, глядя тому прямо в глаза, ‒ положение нашей семьи весьма меня удручает. К тому же, утреннюю газету мы получаем только к полудню.
‒ Если вас удручает отсутствие свежей прессы, то не все так скверно… - Синклер глухо рассмеялся.
‒ Сделайте же одолжение, ‒ нетерпеливее, чем того требовали приличия, вдруг проговорил Драко, ‒ сообщите мне причину моего присутствия здесь.
‒ Суд состоится скоро. Хотите знать, отчего вызвали только вас одного?
‒ В этом нет нужды, ‒ перед глазами появились черные ступни домового эльфа и рана на одной из них.
‒ Так даже лучше, ‒ вскинул ладонь министр, ‒ я ознакомился с вашим делом и показаниями свидетелей. Очевидно, вы – Пожиратель смерти, мне даже нет нужды искать татуировку на вашей руке… Нет доказательств вашей причастности к чьему-нибудь убийству. О том, как погиб Альбус Дамблдор, мне известно. Гарри Поттер дал показания. Он утверждает, что Том Реддл побежден отчасти благодаря вам и вашей матери, ‒ Синклер перестал рассматривать одну из своих птиц, обратил свой взгляд на Драко, и, помедлив, добавил, ‒ я склонен верить ему.
‒ Что же, я признателен Гарри Поттеру, ‒ Малфой взглянул в следящие глаза, ‒ и какое наказание я могу получить в случае, если он даст показания в мою защиту?
Синклер оживился, казалось, он ждал этого вопроса больше всего.
Если бы у Министерства был достойный вход в здание, а не общественные туалеты, не мешало бы прибить деревянный щит над ним с надписью.
Торгуем надеждой.
Впрочем, она бы отлично смотрелась и над сливным бачком.
‒ Прежде всего, вам надлежит избавится от метки. Вас принудят выписать некоторую сумму, необходимую для восстановления Хогвартс. Этим мы вполне можем ограничиться…‒ министр вдруг перестал говорить и сделал задумчивое лицо.
‒ Правда ли? ‒ Драко вдруг захотел вернуться в свой запущенный дом, увидеть Люциуса, склонившегося над шахматной доской, или застать в библиотеке растрепанную Нарциссу, роющуюся в книгах по ведению сада.
‒ Правда, мистер Малфой! Конечно с учетом того, что вы дадите все необходимые нам показания.
‒ Я должен дать необходимые показания или все же сказать правду? ‒ Малфой дергано улыбнулся.
‒ Для Министерства необходимые показания эквивалентны правде, ‒ Синклер подошел к окну, встав спиной к Драко, ‒ от вас требуется немного. Предоставите суду правдоподобный рассказ о встречах с Томом Реддлом и Пожирателями смерти. Конечно же, вы можете не упоминать о своей метке. Я лично прослежу, чтобы о ней никто не проболтался на суде. Представим все так, будто вы еще не вступили в ряды убийц.
‒ Это не все, верно?
‒ Вы догадливы, ‒ почти нежно улыбнулся Синклер, ‒ история, юный мистер Малфой, знает немало случаев, когда жестокие тираны и их сподвижники добирались до власти. Наступала анархия, и творилось невиданное. Нескончаемые жертвы, бесчинства… Человечество давно научилось судить злодеев. Таких злодеев, мой друг, как ваш отец, ‒ министр остановился позади Драко и опустил руку на его плечо, ‒ за преступлением следует наказание.
Драко все это время сидел неподвижно. Еще минуту назад голова была словно налита свинцом. Сейчас же он потерялся в навалившейся тишине.
‒ Всегда? ‒ Малфой прокашлялся, слегка повернув голову, ‒ за преступлением всегда следует наказание?
Синклер убрал руку и подошел к старой клетке с погнутыми прутьями, внутри которой была заперта диковинная птица. Ее перья светились ярко, казалось, еще чуть-чуть и они вспыхнут золотым пламенем. Драко и не видел таких прежде.
‒ Я не убежден в этом, ‒ тихо заговорил мужчина, ‒ тот, кто переступает черту, надеется на безнаказанность. Хотелось бы верить в то, что расплата наступает всегда, что если общество не осудит преступника, то это сделает сама вселенная. Ведь многие наши грехи ускользают от законов… Я человеколюб, Драко. И чинить казни не желаю. Но я не могу позволить торжествовать злодеям.
‒ Чего тогда вы желаете?
‒ Заслуженного наказания. Суд и присяжные определят судьбы преступников.
‒ Если я вас правильно понял, моей свободе способствуют показания против отца на суде?
Синклер посмотрел на него до смешного испуганно.
‒ Что вы, Драко! Ни в коем случае. Требовать от вас это было бы бесчеловечно! И бесцельно, в общем-то
‒ Тогда что?
‒ Война забрала много волшебников. Тюрьма заберет не меньше, ‒ министр пожал плечами, словно это было очевидно, ‒ вы ‒ наследник древнего чистокровного рода, в ваших жилах течет кровь, и она помнит много больше, чем вы сами. Я не могу позволить поставить под угрозу существования саму магию. Это было бы большим злом, чем сотворил Том Реддл, ‒ Синклер устало улыбнулся.
Драко встал со своего неудобного твердого кресла.
‒ Мистер Малфой, вы нужны мне для событий грядущих. Тех, что будут после великого суда, ‒ продолжил министр, опускаясь в свое кресло и исподлобья глядя на юношу. Казалось, только сейчас этот взгляд принадлежал Синклеру, а не вымышленному человеку подземелья, ‒ если вы согласны быть со мной по одну сторону, то отныне вы - невиновный человек.
‒ Вы позволите дать мне ответ позже? ‒ Драко выглядел потерянным.
Если бы ему, Драко, давали прозвище, как самому Гарри Поттеру, он бы точно звался мальчиком, который потерялся.
‒ Мне нужен ваш ответ немедленно.
