Принадлежащая туману

Снег

Очнувшись, я почувствовала себя совершенно дезориентированной.

Тревожные, сюрреалистические воспоминания всплывали в моём мозгу — о том, как я бежала через туманный лес, как была почти задушена до смерти, как портрет шипел на меня… Но эти краткие вспышки искажённой реальности были окружены лишь пустотой, которая простиралась до бесконечности…

Абсолютной пустотой.

Я лежала некоторое время, перебирая детали всех воспоминаний, которые, казалось, длились всего несколько часов, если не меньше. И эти немногие воспоминания, словно кольца гироскопа, медленно вращались вокруг одной мощной гудящей оси, которой был светловолосый мужчина, зовущий себя Люциусом. Мужчина, у которого были серебряные глаза.

Мужчина, который пытался убить меня.

Чем больше я думала о нём, тем более странным он казался, пока я не начала сомневаться в его реальности. Возможно, всё, что случилось со мной, было лишь сном… Возможно, я до сих пор находилась в этом сне… И всё же я была уверена, что всё это произошло на самом деле.

«Если я думаю, значит я…»

«Я… кто?»

«Алиса?»

Сев в постели, я оглянулась по сторонам. Комната создавала ощущение показного великолепия. Роскошная обстановка, массивная дорогая мебель — всё впечатляющее и вычурное. Убранство этих покоев было создано не для того, что гости чувствовали себя комфортно, а для того, чтобы поставить их в невыгодное положение.

Откинув тяжёлое покрывало, я поднялась с постели. И тут же поражённо поняла, что стою в одном лишь нижнем белье.

Он снял с меня платье?! Я почувствовала вспышку гнева: как он посмел, этот извращенец?!

Но потом я вспомнила состояние своей грязной вымокшей одежды и с неохотой признала, что это было разумное решение. Особенно с учётом того, насколько близка я была к гипотермии.

Но всё равно я мучилась чувством стыда при мысли, что этот мужчина видел меня практически обнажённой.

В одном углу комнаты стояло зеркало в полный рост, к которому я приблизилась с невольным страхом. Я должна была увидеть своё отражение. Я должна была посмотреть себе в глаза, чтобы понять знала ли я себя, даже несмотря на то, что не помнила себя.

Стиснув зубы, я встала перед зеркалом.

Я даже не заметила, что до этого момента сдерживала дыхание, и выдохнула с невероятным облегчением. Да! Я знала это лицо. Я не была абсолютной незнакомкой. Слава богу за это!

Тем не менее мой вид оставлял желать лучшего. Мои волосы превратились в одну спутанную массу, а на фоне неестественно бледной кожи тени под глазами казались почти синяками. На нижней губе был глубокий порез, на скулах и одной из бровей — следы от хлёстких ударов ветвей. На всё протяжении одной щеки, от виска до самой челюсти, красовалось огромное грязное пятно. Остальная часть моего тела также выглядела не лучшим образом: руки и ноги были сплошь покрыты царапинами и засохшей грязью — свидетельство о вчерашней дикой пробежке по лесу.

Перевернув руки, я тщательно осмотрела их. На правой ладони не было повязки, и порез выглядел значительно менее воспалённым, чем я ожидала: он даже не очень болел, что было довольно странно. Но ушибленное запястье ныло, не говоря уже о расплывающихся по нему синякам, а пальцы по-прежнему подёргивались от того странного ощущения неполноценности, которое я заметила вчера.

Я приподняла подбородок, ожидая увидеть уродливый пурпурный синяк на горле… но, как ни странно, на нём не было ни одного следа. Я осторожно потрогала кожу, потом сглотнула, но не почувствовала даже лёгкой боли. Не могло же мне присниться, что я была задушена почти до смерти? Я почувствовала глубокое замешательство. Даже те немногие вспоминания, которые были у меня, казались противоречивыми и ненадёжными.

Сквозь парчовые шторы просачивался дневной свет, и, подойдя к окну, я чуточку раздвинула их и осторожно выглянула наружу. Моя комната располагалась на верхнем, возможно, втором этаже. Ничего особенного снаружи не было. Дом был окружён широкой полосой гравия, за пределами которой начинался хвойный лес. Дождь закончился, но небо было цвета стали, каким оно бывает зимой. Похоже, за окном была леденящая стужа. По моему телу пробежала дрожь при воспоминании о вчерашнем безжалостном холоде, о чувстве, что мне никогда больше не будет тепло… Я была уверена, что без помощи вороны была бы уже мертва.

«Что же, — сказала я себе, — ты жива и находишься в тепле. Холод не убил тебя. И этот мужчина также не убил тебя во сне. Думаю, ты должна быть благодарна судьбе.»

Я провела несколько минут в попытке найти свою одежду в одном из гардеробов, но они все были пусты. Отрытая дверь рядом с высоким шкафом вела в ванную комнату. Заглянув внутрь, я была порядком изумлена, увидев наполненную горячей водой ванну, над которой поднимался пар. Сделанная из белого мрамора, с позолоченными краниками и львиными лапами в стиле барокко, она, как и всё остальное, казалась вычурной и чрезмерно большой.

И да, ванна действительно была наполнена горячей водой, пахнущей чем-то сладким. Видимо, совсем недавно кто-то приготовил её специально для меня. «Как странно, — подумала я. — Как будто я не могу сама наполнить ванну!»

На вешалке рядом с ванной висело пушистое полотенце и халат в стиле кимоно, которые, как я поняла, предназначались для меня. Я пробежалась пальцами по тонкой шёлковой ткани халата. Это было одно из тех одеяний, которые прикрывают многое, но мало что скрывают… но это было лучше, чем ходить в одном лишь нижнем белье.

Наполненная ванна выглядела маняще. Я погрузила пальцы в воду. Она была немного слишком горячей. Я потянулась к позолоченным краникам, но, к моему удивлению, ни один из них не поворачивался. Каким же странным было этом место!

«Что же, — подумала я, — как бы там ни было, я всё равно должна принять ванну.»

Я закрыла дверь, жалея, что не могла запереть её, потому что замок отсутствовал. Застенчиво стянув нижнее бельё, я тут же прикрылась руками, не в состоянии избавиться от гнетущего ощущения уязвимости, потом быстро забралась в ванну и погрузилась в воду.

Какое-то время я просто лежала там, невесомая и неподвижная, не думая ни о чём, а лишь наслаждаясь убаюкивающим теплом воды и цветочным ароматом душистого пара. Но вскоре грызущее, тревожное осознание пустоты вновь охватило меня. Когда же вернётся моя память? Что, если это никогда? Но я не могла долго думать об этом, потому что эта мысль была слишком пугающей…

Нырнув под воду, я попыталась распутать узлы в моих волосах, а когда вынырнула, увидела, что в моих руках остались несколько листьев и обломков веточек. "Боже, и этот мужчина видел меня в таком ужасном состоянии," — подумала я и съёжилась от стыда, вспомнив его изысканное и дорогое одеяние. Конечно, я должна была с равнодушием относиться к мнению этого неприятного глумливого человека, но я не могла. Просто… не могла. Возможно, именно из-за нескрываемого презрения, с которым относился ко мне.

Я соскребла грязь с моих рук и ног, то и дело вздрагивая от боли, когда нечаянно касалась очередной царапины или синяка. Вымывшись, я собрала волю в кулак и поднялась из воды. Как бы меня ни привлекала идея провести целый день погружённой в горячую воду, у меня были вопросы, которые требовали ответов.

Я вытерлась полотенцем и накинула халат, который оказался лёгким, шелковистым и прохладным.

Вернувшись к зеркалу, я провела перед ним некоторое время, пытаясь пригладить волосы пальцами. "По крайней мере веточек в них больше нет", подумала я, морщась при виде своего отображения. Хотя халат красиво облегал тело, выставляя его в самом лучшем виде, он не мог скрыть моего бледного изможденного лица с тёмными кругами под глазами… глазами, полными того странного хрупкого выражения, какое бывает у перепуганной лани.

"Что случилось с тобой? — думала я, глядя на молодую женщину в отображении зеркала. — Почему ты выглядишь такой… страдающей? Кто ты?"

— Алиса Кэрролл, — сказала я вслух. — Ты — Алиса Кэрролл.

Но это не убедило меня. Я не знала, почему назвалась вчера именно этим именем, но оно звучало неправильно. В отличие от моего изображения, это имя я не узнавала.

"Ну ладно, Алиса, или кем бы ты не была, — сказала я самой себе. — Пришло время найти ответы на некоторые вопросы."

Мне было неловко покидать комнату, одетой лишь в тонкий слой шёлка, поэтому я вновь осмотрела все гардеробы в поисках своей одежды, но вскоре была вынуждена оставить это бесполезное занятие. Я подошла к двери и замерла на мгновение, пытаясь успокоиться, потому что моё сердце внезапно пустилось в бешеный галоп.

"Чего ты боишься? — подумала я. — Если бы этот мужчина хотел изнасиловать тебя или запереть в подвале, он бы уже сделал это."

Распрямив плечи, я повернула латунную ручку и тихо открыла дверь. Затем выскользнула в холл и пошла по коридору, пока не наткнулась на лестничный пролёт с широкими каменными ступенями. Спустившись на первый этаж, я замерла в самом его конце и робко прокашлялась, надеясь привлечь к себе внимание. Всё вокруг меня было неподвижным и сокрытым в полутенях.

— Простите? — позвала я, раздражённая тем, что собственный голос, отозвавшийся эхом, был похож на голос перепуганного ребёнка.

Идя вдоль коридора, я с вызовом рассматривала портреты на стенах, словно подначивала их задвигаться или заговорить. Преобладающей темой коллекции были презрительные дамы и властные мужчины. Я заметила, что на их позолоченных рамах была выгравирована одна и та же фамилия — "Малфой". Была ли это фамилия загадочного хозяина этого поместья? Вполне возможно, особенно если склонность к презрительным усмешкам являлась признаком родства.

К счастью, ни один портрет не подавал ни малейших признаков жизни. Теперь это казалось смехотворным. Картины не двигаются… Но вскоре я оказалась перед портретом, который… который шипел на меня вчера. Против воли я остановилась охваченная парализующим ужасом. Несмотря на то, что меня подташнивало от страха, я приблизилась, полная решимости посмотреть, увидеть…

Это был совершенно обычный портрет. Никаких окровавленных клыков или вертикальных щелевидных зрачков. Самая обычная картина чрезвычайно надменной женщины. На маленькой серебряной табличке под рамой было написано: "Сидония Малфой, урождённая Слизерин". Зачарованная против воли, я наклонилась ближе, рассматривая мазки кисти и текстуру масляных красок. Портрет действительно казался живым, но таковым не был.

"Значит, всё это случилось в твоей голове, Алиса?"

— Она восхитительна, не правда ли?

Взвизгнув от испуга, я подпрыгнула на месте и быстро обернулась.

Мужчина, Люциус, появившийся словно из неоткуда, стоял прямо за моей спиной. Он возвышался, нависал надо мной, и я вновь почувствовала подавляющее, доминирующее влияние его присутствия. Резкая угловатая красота его лица вновь поразила меня: она была почти физически шокирующей, даже, в каком-то смысле, жестокой…

"Значит, он не приснился мне," — подумала я.

Серебристые глаза мужчины сверкали в полутьме.

— К сожалению, она была бесплодной, — добавил он. Потом пробормотал, словно для самого себя, — будь это по-другому, всё бы сложилось совершенно иначе…

— Она шипела на меня! — выпалила я.

Уголки его губ слегка изогнулись.

— Портрет? — его голос выражал презрительный скептицизм с почти мастерским умением. — Простите меня, я боюсь, что неправильно вас понял. Вы сказали, что портрет… шипел на вас?

Я вспыхнула, но решила стоять на своём, хотя мой голос никак нельзя было назвать уверенным.

— Да, именно так! И вы были здесь, вы должны были слышать это! Портрет зашипел на меня, и после этого я… думаю, я потеряла сознание…

— Вы действительно потеряли сознание, — ответил он таким тоном, словно тем самым я доставила ему утомительное неудобство. — Вы страдали от истощения и, вполне возможно, сотрясения мозга. Тут не требуется особых усилий, чтобы понять, что всё это лишь привиделось вам.

Люциус взял меня за локоть, чтобы оттянуть от портрета, но я напряглась и начала сопротивляться.

— Нет! Я прекрасно помню это! Её глаза стали похожи на змеиные, и она зашипела на меня!

Он неодобрительно поджал губы, видимо, раздосадованный моим упрямством.

— Алиса, могу я спросить, вернулась ли к вам память этим утром? Хотя бы частично?

— Ещё нет, — призналась я, несколько раздражённо. — Но это не имеет ничего общего с тем, что я видела! — повернувшись, я пристально уставилась на портрет, желая, чтобы он вновь ожил. — Я была так уверена…

Я протянула руку, чтобы дотронуться до полотна, но Люциус поймал моё запястье прежде, чем я смогла сделать это.

— Достаточно этих глупостей, дорогая, — сказал он легко, но с предупреждением в голосе. — Завтрак ждёт.

Не выпуская моей руки, он отвернулся и настойчиво потянул меня за собой. Мне пришлось почти бежать, чтобы поспеть за его широким шагом.

Мне определённо не понравилось такое обращение, и к тому времени, как мы достигли обеденного зала, я дважды попыталась, но не смогла вырваться из его хватки.

— Если вы не возражаете… — начала я сердито, но все протесты прекратились, как только он усадил меня на один из стульев в конце обеденного стола перед несколькими блюдами с едой, которая выглядела невероятно аппетитной. Круассаны, пирожные, баночки с джемом и вареньем, свежие фрукты… Над серебряным кофейником многообещающе вздымался пар. Еды было достаточно, чтобы накормить несколько человек, но накрыто было лишь на одного.

Только сейчас я поняла, насколько была голодна. Я едва могла противиться желанию схватить один из круассанов и проглотить его полностью.

Люциус обошёл стол и сел во главе, в нескольких футах от меня.

— Надеюсь, вы хорошо спали, Алиса? — спросил он. Его голос выражал учтивый интерес, которого, однако, не было в его глазах.

— Эмм… да, благодарю, — ответила я. Я сидела, стиснув руки коленями и едва не плача от голода. — То есть, я не помню точно, — потом, чувствуя, что должна высказать хоть немного благодарности, я добавила, — спасибо за то, что позволили мне остаться на ночь.

Люциус не ответил. Сделав пренебрежительный жест, он элегантно откинулся на спинку стула и бесстрастно посмотрел на меня. Через несколько мгновений, он вновь заговорил:

— Ну? Вы больны? Почему вы не едите?

— Я не больна, — ответила я быстро. — Только… в-вы не желаете немного?.. — я указала на еду.

— Нет.

Я подавила гримасу. Он не сказал "Я уже позавтракал" или "Я не завтракаю"… Просто, "нет".

Что было не так с этим мужчиной?! Казалось, он был настроен на то, чтобы заставить меня чувствовать себя настолько неловко и неудобно, насколько это возможно, при этом щедро расточая гостеприимство. Что же, если он хотел сидеть и насмехаться надо мной, пока я ела, так и быть. Я была слишком голодна, чтобы заботиться об этом.

Схватив один из круассанов, я с вызовом проглотила его в одно мгновение и тут же потянулась ко второму. Затем я налила кофе в чашку, высушила её до дна, и со звоном поставила на блюдечко, не заботясь о манерах.

"Вот вам, мистер Высокомерие во плоти! — подумала я. — Совершенно очевидно, что вы хотели увидеть представление. Надеюсь, я не разочаровала вас."

Оттолкнув тарелку, я посмотрела ему в глаза.

— Благодарю, я чувствую себя намного лучше.

— Рад слышать это.

Я взяла салфетку и небрежно вытерла руки, полная решимости не выказывать волнение, хотя мои щёки горели румянцем. Я задавалась вопросом, относился ли этот мужчина ко всем своим гостям с таким сарказмом, или же я была счастливым исключением. Прохладным голосом я сказала:

— Могу я спросить, сколько времени потребуется, чтобы добраться до ближайшего города?

Люциус откинул голову назад, медля с ответом. Мне не понравился блеск в его глазах, устремлённых на меня. Это можно было принять за злобу.

— У вас есть хоть малейшее представление о том, где мы находимся, мисс Гр… Кэрролл? — спросил он наконец.

Меня встревожило то, что он ответил вопросом на вопрос.

— Не знаю, — ответила я. — Полагаю, это место может быть где угодно в Британии.

Он улыбнулся.

— Я бы не был настолько уверен в этом, — произнёс он с ледяной чёткостью, — будь я на вашем месте.

— Что? — я с изумлением уставилась на него. — Что вы имеете в виду? Вы хотите сказать, что мы не в Британии? Но вы…

— Британец, да, — сухо сказал он. — Вы потрясающе наблюдательны.

Я вскочила со своего места, отбросив все попытки казаться беззаботной.

— Где же мы тогда, черт возьми?!

Люциус тоже поднялся и сделал шаг мне навстречу, не угрожая, но словно желая напомнить мне о своём физическом превосходстве.

Я не нуждалась в напоминании. Я прекрасно помнила с какой зверской жестокостью он придавил меня своим телом к каменным ступеням лестницы, как больно его рука вцепилась в мои волосы, в то время как его трость раздавливала моё горло… Внезапно я задалась вопросом, не было ли это ужасающей наивностью с моей стороны вручить безграничную власть на собой в руки этого человека. Я скрестила руки в защитном жесте.

— Пожалуйста, — запинаясь попросила я, — я просто хочу попасть домой…

— И где это, Алиса? — его тон был жёстким, глумливым.

Я беспомощно пожала плечами.

— Я… я думала, что вы поможете мне… — сказала я онемевшими губами.

Он отошёл от меня и остановился пред одним из высоких узких окон.

Когда он в конце концов заговорил, он не потрудился обернуться ко мне.

— Боюсь, в данное время вы не сможете покинуть поместье, моя дорогая, — тихо сказал он. — Выгляните в окно.

Я выглянула, и моё сердце упало.

Снег падал густо и стремительно.