Глава 3Холдбрук, глава клана гоблинов, заправлявших лондонским отделением “Гринготтс”, естественно, лично за конторкой не стоял и клиентов не обслуживал. Да что там! В Британии нашлось бы не больше пары дюжин волшебников, которые знали его имя, и еще меньше тех, кто узнал бы в лицо. В конце концов гоблины — всего лишь гоблины, и какое бы положение они ни занимали среди себе подобных, порядочные люди не забивают этим свою голову. Но в то утро, когда “Пророк” вышел с колдографией обезображенного тела на первой полосе (“Новый виток в войне кланов! Чудовищная резня в Бромли!”), имя вчерашнего невидимки было у всех на слуху: сообщество магов медленно, но верно накрывала паника.
К моменту открытия банка у его дверей, впервые за последние годы, скопилась внушительная очередь. Причем собравшиеся выглядели вовсе не как обычные посетители, пришедшие снять дюжину-другую сиклей на текущие расходы. Взволнованные, даже разгневанные, они поглядывали на двери банка с нетерпением и некоторой опаской, словно ожидали, что те могут так и не распахнуться.
Впрочем, имей вкладчики возможность заглянуть внутрь массивного здания, их опасения только возросли бы. Гоблины, работавшие в “Гринготтс”, собрались у входа в кабинет главы клана. Их лица были перекошены от волнения, маленькие цепкие руки — сжаты в кулаки.
— Тридцать две заявки на закрытие хранилищ! — с отчаянием говорил один из клерков. — Тридцать две! И, судя по информации от домовиков, за сегодняшний день это количество может утроиться!
— Мерлин их всех раздери… Разве эти люди не понимают, что нам нужно время, чтобы оправиться? Если сейчас, в самый разгар атаки со стороны миланцев, мы останемся без активов…
— Но клиентам-то об этом знать неоткуда, — покачал головой старый Богрод. — Клиент пришел, и мы обязаны предоставить доступ к его деньгам.
Судя по поднявшемуся гомону, многие из присутствовавших не были с этим согласны. Гнев перевешивал доводы рассудка, увещевания не действовали. Казалось, еще минута — и ожесточенный спор превратится в сражение. В этот самый момент дверь кабинета, где еще вчера утром работал покойный Холдбрук, распахнулась, и спорщиков обдало лютым холодом.
Отметив, что все головы повернулись к нему, показавшийся в проеме молодой гоблин сделал сложное движение когтистыми пальцами, прекращая действие морозного заклинания. Выглядел он так же, как прочие клерки, разве что одет был немного богаче. Но сотрудники банка глядели на него с уважением. То был Роборг, сын и наследник убитого.
— Что. Тут. Происходит? — шипящим шепотом проговорил он, чеканя каждое слово.
— Господин Роборг, — зачастил один из гоблинов, — Богрод настаивает, чтобы мы открыли отделение! А там...
— Естественно, мы откроем отделение, — перебил его глава клана. — А что, могут быть какие-то другие варианты?
— Но… золото…
— Утрата доверия много хуже, чем утрата золота. После такого нам точно не подняться. И мне стыдно, что приходится это вам объяснять! Даю десять минут. Каждый, кто к этому моменту не будет на своем рабочем месте, окажется на улице, — с этими словами Роборг поспешил укрыться в кабинете.
Оставшись в одиночестве, он глухо застонал и на мгновение закрыл руками лицо. Гибель отца, о которой он узнал не более часа назад, все еще не укладывалась в голове, казалась чем-то немыслимым, невозможным. В этом кабинете все напоминало о нем. Сейчас отворится дверь и… Роборгу казалось, что он вот-вот задохнется от тоски и гнева. Но на личные переживания не было времени. Надо было спасать банк, решать насущные проблемы. И собравшаяся у дверей очередь была наименьшей из них. Как и любое по-настоящему крупное предприятие, “Гринготтс” имел резервы на такой случай. Стоит волшебникам убедиться, что вклады исправно возвращаются, и многие потянутся назад: держать крупные суммы дома — не лучшая идея. А уж если потолковать кое с кем из Лютного и организовать несколько ограблений, процесс возврата можно даже ускорить. Но все это только верхушка айсберга. Кто-то же организовал давление на магловские филиалы. Кто-то слил этому фанфарону, новоизбранному министру, информацию о валютной атаке миланцев. Кто-то — Роборг тихо зарычал — убил его отца. И необходимо как можно скорее узнать, кто такой этот траханный мантикорой “кто-то”.
Следующий час новый глава лондонского отделения “Гринготтс” мерил шагами кабинет, пытаясь составить хоть какой-то план. Будь в деле замешаны только гоблины, он знал бы, как взяться за это. Но наводить справки среди волшебников было гораздо сложнее. Идейных информаторов в человеческом мире у него по понятным причинам не было, а все те, кого можно было купить, слишком легко перекупались другой стороной. Нет, ему нужен был кто-то заинтересованный. Может быть, не слишком лояльный к гоблинам, но притом искренне желающий разобраться в происходящем. Мракоборцев Роборг отмел сразу: допускать их к секретам банка было чревато. И потом — если правоохранители помогут в поисках убийцы, они вряд ли нормально воспримут его последующее исчезновение. А толки о гоблинском самосуде дурно сказываются на бизнесе. Нет, нужен кто-то, кто умеет правильно обращаться с тайнами. И, пожалуй, молодой директор даже догадывался, в каком отделе Министерства могут найтись такие люди.
* * *
Каких-то особых сомнений в том, что невыразимцы согласятся пойти с ним на контакт, Роборг не испытывал: стоило отцу умереть, как контактировать с ним, наследником, вдруг захотели решительно все. Даже со стороны Тех-Чьи-Имена-Всем-Известны-В-Чем-Мракоборцы-Никогда-Не-Признаются поступило полуанонимное предложение о взаимовыгодном сотрудничестве. Противостояние в среде магов набирало обороты, и привлечь на свою сторону гоблинов не отказалась бы ни одна из групп.
А вот чего он не ожидал, так это проявленной невыразимцами оперативности. Не прошло и часа после того, как Роборг отправил сову с запросом на встречу с кем-нибудь из сотрудников Отдела тайн, как пришел даже не ответ, а сам этот запрошенный сотрудник. Вернее (для гоблина это оказалось неприятной неожиданностью) — сотрудница.
— Добрый день, директор Роборг, — молодая женщина в темно-синей мантии отвесила легкий церемониальный поклон. — Мое имя Кори Фелоуз. Отдел тайн.
Ее жест Роборгу понравился: мало кто из волшебников имел представление о гоблинском этикете. А уж тех, кто готов отдать ему должное при встрече, и вовсе было трудно найти. Несмотря на пол и совсем юный по гоблинским меркам возраст, эта Фелоуз была как минимум неглупа. Это смягчило директора. Впрочем, не до такой степени, чтобы промолчать:
— Я надеялся увидеть по меньшей мере заместителя руководителя Отдела, — проворчал он. — Не слишком ли вы молоды для таких встреч?
— Я тоже могла бы вас спросить, не слишком ли вы молоды для своего поста, но это было бы с моей стороны наглостью, верно? — невозмутимо ответила волшебница.
Роборг невольно улыбнулся: юной особе нельзя было отказать в прямоте. Не то чтобы гоблины особенно ценили прямоту, скорее наоборот, но после того, как весь этот ужасный день он читал то самое “не слишком ли он молод?” на лице каждого, с кем встречался, было почти приятно встретить хоть кого-то, кто не постеснялся произнести это вслух. Причем — произнести не обидно. Агент Фелоуз, судя по всему, была абсолютно уверена как в себе, так и в своем собеседнике.
— От души надеюсь, что вы не практикантка, — покачал он головой.
— Не могу вас успокоить на этот счет. Вся информация обо мне, как и положено, засекречена. Могу только уверить, что в вашем деле я выступаю абсолютно незаинтересованной стороной: у меня нет вкладов в “Гринготтс”, я не вхожу в команду министра. Эта одна из причин того, почему именно мне было доверено следствие по делу о гибели вашего отца.
— Я думал, этим занимаются мракоборцы.
— Безусловно. Но мы с вами понимаем, что это дело выше их компетенции. Вокруг “Гринготтса” в последнее время — сплошные секреты. И эта трагедия может оказаться частью гораздо более значительных событий, затрагивающих как гоблинов, так и волшебников. Я знаю, что не в традициях вашего народа посвящать людей в свои внутренние дела, но все-таки очень надеюсь, что вы пойдете на сотрудничество и поделитесь с нами информацией, насколько это возможно.
Роборг задумался. Посвящать волшебницу во внутреннюю кухню клана он, естественно, не собирался. Но серьезность и искренность, с которой она держалась, заставили его поколебаться. Амулет, который он всегда носил при себе, указывал, что Фелоуз действительно говорит именно то, что думает. А значит, есть некоторые шансы, что их сотрудничество может получиться обоюдовыгодным. Да и иметь обязанного тебе человека в легендарном Отделе тайн… Однако с этими амбициозными планами спешить не следовало — может быть, он вернется к этой мысли позже, когда узнает эту волшебницу чуть лучше.
— Задавайте свои вопросы. Я отвечу на те из них, на которые смогу. С остальными, увы, вам придется разбираться самой.
— .В последнее время вокруг вашего отделения происходят... странные события, — Фелоуз без приглашения опустилась на краешек кресла для посетителей.
— Это я могу прокомментировать. Скажем так... наши сородичи желают избавиться от моего клана, а мы, со своей стороны, всячески этому препятствуем. Но я бы на вашем месте не стал на этом зацикливаться. В детали противостояния я не сумею вас посвятить, но смерть моего отца, — голос Роборга едва заметно дрогнул, — почти наверняка никак не связана с этим. Устранять конкурентов физически не в наших традициях.
— Разве? — осторожно произнесла Фелоуз. — Не хочу вас обидеть, но я прочла немало книг, посвященных вашему народу и культуре. И в них...
Ее речь была прервана на полуслове:
— О, да, в них много животрепещущих историй о кровожадности гоблинов. Как же, как же, знаком, — голос Роборга сочился ядом. — Вот только вы ненадолго показались мне достаточно здравомыслящей, чтобы не покупаться на дешевые фальшивки, сочиненные Министерством.
— Учитывая, что гоблинские источники магам недоступны, я вынуждена работать с тем, что есть, — ничуть не смутившись, ответила волшебница. — Но готова принять ваши заверения в том, что мои знания в этом опросе ошибочны. Кстати, раз вы сами упомянули о Министерстве, давайте проясним этот вопрос. Как вы считаете, новый министр или кто-то из его окружения может быть в союзе с вашими… противниками?
Гоблин не сумел скрыть охватившего его удивления. Она что, всерьез спрашивает его, не может ли в этом быть замешан глава ее Министерства? Что это? Провокация? Или… или Министерство магии не так монолитно, как кажется со стороны, и Отдел тайн имеет какой-то свой интерес? А если да, то нельзя ли этот интерес как-то использовать?
Фелоуз тихонько кашлянула, напоминая, что ждет ответа.
— Подобное возможно, — проговорил, наконец, Роборг. — Между ним и моими родичами не может быть настоящего союза: они никогда не доверились бы волшебнику, а уж тем более — волшебнику, облеченному властью. Но они могут подбрасывать ему информацию с тем, чтобы облегчить давление на нас. Впрочем, если они и правда это делают, то они просто дураки. Конечно, Минчум производит впечатление. Все эти его накрахмаленные сорочки и разговоры о сотрудничестве. Но под всем своим лоском он просто вор. Сейчас он тянет загребущие руки к золоту, которое храним мы. А если родичи сумеют нас вытеснить, он точно так же будет грабить их. Вернее — пытаться грабить, потому что, сколько бы законов он ни провел, содержимого бесхозных сейфов Министерство не получит. Ни от нас, ни от миланцев. Кстати, можете передать это своему начальству, может быть, из уст одного из своих сотрудников оно воспримет это с большей серьезностью. Мы, магическая раса гоблинов, делаем последнее предупреждение. Не пытайтесь завладеть тем, что вам не принадлежит. А иначе вы познаете наш истинный гнев!
На протяжении всей этой речи Роборг не отрывал взгляда от лица Фелоуз, пытаясь понять, какое впечатление производят на нее его слова. Но, если она и была не согласна, то ничем этого не выдала. Лишь кивнула коротко:
— Передам. Но, если позволите, чуть позже. У меня есть еще один вопрос. Вы знаете, что именно ваш отец делал вчера в магловском Лондоне?
— Н-нет, — Роборг медленно качнул головой. — Могу предположить, что с кем-то встречался, но с кем — я не знаю. И никто из клана не знает.
— Вы ручаетесь за последнее? — уточнила агент.
— Разумеется! — резко ответил директор. И, ответив, тут же понял, что подобная уверенность с его стороны — проявление непростительной самонадеянности. Да, он подробно расспросил всех сотрудников, и нет, никто из них не признал, что был в курсе планов отца. Но что, если кто-то из них солгал? Амулет амулетом, но способы уклониться от расспросов существуют: та же корректировка памяти. От этой мысли Роборгу стало очень неуютно. Он был готов к противостоянию с испуганными клиентами, миланцами, Министерством. Но если угроза идет изнутри… Это многое объяснило бы. Утечки информации. Таинственность поведения отца. Быть может, тот тоже заподозрил неладное, оттого и вел дела не в банке и даже не в магическом мире? Необходимо немедленно найти предателя, бросить на это все силы!
С трудом подавив желание зарычать, Роборг поднялся из-за стола.
— Я вынужден закончить на этом нашу беседу. Если у меня появится какая-то информация, я… могу счесть допустимым ею с вами поделиться.
— Надеюсь, что сочтете, — Фелоуз тоже поднялась на ноги, снова поклонилась и двинулась было к двери. Но уже на пороге вдруг обернулась и добавила легким тоном, точно речь шла о чем-то не слишком важном: — И если узнаете, кто пытается выжать из бизнеса ваши магловские филиалы, тоже сообщите мне, хорошо?
— Без комментариев, — одними губами проговорил директор, но слышать его в любом случае было уже некому: собеседница трансгрессировала. — Без долбанных комментариев.
