Глава 3- Ты человек, да? А я кицунэ!
Тсуна скрипнул зубами, изо всех сил стараясь игнорировать привязавшегося аякаши - высокого, в дорогущей одежде, с кучей ритуальных украшений и с дурацкой улыбкой на пол лица. Он таскался за ним уже пару дней - с того самого безумного забега, после которого для всех местных аякаши он из "парнишки, который нас видит", превратился в "человека, который забрёл на гору к Они и вернулся". Можно сказать, он стал потусторонней знаменитостью - и пусть духов в Намимори было не так много, их пристальное внимание всё равно было довольно неприятным. А ещё, оказывается, имело последствие - в виде наглого аякаши, не дающего ему спокойно учиться в школе.
- Слышишь, слышишь меня? Я кицунэ! Ки-цу-нэ! Ты забавный, человек - но если поговоришь со мной, будет ещё забавнее!
Тсуна не смог подавить обречённый вздох - он и так видел, что перед ним кицунэ. Кем ещё мог быть этот лощёный красавчик с ушами и хвостом? И это не сулило ничего хорошего - демонические лисы не зря считались одними из самых опасных аякаши. При условии, что прибившийся к нему лис был благородно-чёрного окраса, это сулило ещё больше неприятностей.
- Человек, ну челове-е-е-ек! Ты видишь меня, я точно знаю!
Нельзя сказать, что такое случалось с Тсуной в первый раз - духи часто бродили за ним, привлечённые сильной энергией и способностью их замечать. Как показала практика, самым эффективным способом борьбы с ними, не считая изгнания, был именно тотальный игнор - через пару недель аякаши просто надоедало, и он исчезал. Только вот и перетерпеть эти несколько недель обычно было той ещё задачей...
- Человек!
За эти два дня такое происходило уже несколько раз - кицунэ делал умилительное лицо побитого щеночка и куда-то исчезал, а потом с удвоенной радостью и энтузиазмом приветствовал его, и всё начиналось сначала. Каждый раз, видя кицунэ расстроенным, чуть ли не со слезами в глазах, Тсуна был в шаге от того, чтобы сдаться - но лис всегда исчезал, прежде чем парень поддавался его природному обаянию. Странно - ведь в характере кицунэ как раз таки разыскать слабое место и надавить на него посильнее.
Этот кицунэ вообще был странным - не делал многозначительные намёки, не хитрил и не прятал эмоции за лисьей улыбкой или веером. Простой, как полено, и прямой, как рельса - и на лице всё написано, когда он так по-дурацки улыбается. В общем, самый неправильный кицунэ из всех, что Тсуна когда-либо видел.
Ну, или самый великолепный притворщик на свете.
Уроки совершенно не оседали в памяти - на них происходило всё то же самое, что и в других школах. Даже лучше - помнится, года три назад их занесло в глухую деревушку, где духов с местного кладбища было больше, чем людей, и они довольно часто вылетали из рассохшейся доски. Тогда они уехали довольно быстро, но та школа жизни запомнилась парню надолго, и теперь обычные уроки или презрение одноклассников были просто не способны его напугать. Хотя, кажется, сейчас всё было нормально, и ребята смотрели на новенького, пришедшего в середине года, с дружелюбием и интересом. Может, в этот раз повезёт, и он сможет с ними подружиться? Хотя вряд ли эта дружба переживёт его очередной переезд, конечно.
Ну и ладно.
- Привет, человек! Я кицунэ!
Улыбчивый лис ждал его у входа в школу, широко размахивая кулем, даже отсюда вкусно пахнущим едой. Явно что-то свежее и рыбное - желудок сразу завопил, и Тсуна с трудом подобрал слюни. Пройти мимо, сохраняя спокойствие, стоило просто неимоверных усилий - и тот факт, что кицунэ расстроился чуть ли не до слёз, с обидой говоря, что это его отец делал, и оно не отравленное, ничуть не облегчал задачу. Как и то, что кицунэ болтался за ним всю дорогу до дома, отпугивал мелких ёкай и даже услужливо зажёг свой лисий огонь, когда стемнело. Красивый, синий огонь - так горит только у очень сильных кицунэ. Умарекавару-сенсей рассказывал, что в его времена лисы с таким пламенем без усилий могли одолеть целую армию и ходили в родовые дома оммёдзи, как к себе домой. Сильный дух, сильное пламя - и так бездарно тратить его на то, чтобы осветить какому-то человеку путь!
Но самый безумный поступок кицунэ Тсуна обнаружил как-то утром, когда проснулся на чужом футоне, привычно морщась от тянущих ощущений в спине. Он давно пытался уговорить маму купить ему собственный футон, который мог бы переезжать вместе с ними, но Нана только отмахивалась. Каждый её новый ухажёр честно выделял ему место для сна и снабжал всем необходимым, и Тсуна тратил кучу времени, чтобы зачаровать простыни и пух от проникновения духов. Такие, как он, особенно уязвимы во сне, и многие зловредные ёкай с удовольствием захватят его тело, пока он будет расслаблен. Плюс, он всегда очень долго привыкал к новому футону - кто бы что ни говорил, они все разные. На нынешнем, например, у парня болит спина, на прошлом болела шея, на позапрошлом он постоянно простывал...
Тсуна помотал головой, чтобы сосредоточиться на настоящем, и подпрыгнул на месте, обнаружив настырного кицунэ, висевшего в воздухе прямо над его кроватью. В этот раз парень был одет ещё круче, за спиной висело три меча, а глаза и губы были чем-то подведены - парень был готов поклясться, что макияж лиса нёс какое-то ритуальное значение. Заметив, что Тсуна проснулся, кицунэ молча протянул ему листок. Парень, спросонок забывший, что игнорирует духа, уже протянул руку и сонно спросил:
- Это что?
Кицунэ даже не улыбнулся, оставаясь пугающе серьёзным - за всё то время, что он таскался за парнем, он никогда не видел аякаши таким.
- Моё имя.
Этот ответ сразу же пробудил Тсуну, и он с воплем отдёрнул пальцы от листка, мысленно порадовавшись, что не успел до него дотронуться. Невероятная возможность для оммёдзи - когда чёрный кицунэ сам отдаёт своё имя. Только сильнейшие из сильнейших могли похвастаться, что среди их сикигами есть кицунэ, а уж дух, служащий добровольно, это и вовсе лакомый кусочек.
- Ты издеваешься?! Нельзя отдавать своё имя кому попало, ты, легкомысленный аякаши! А если я захочу подчинить тебя с его помощью, или украду все силы, запечатав тебя в башмак?!
Кицунэ пару раз изумлённо моргнул, а потом вдруг счастливо улыбнулся, будто Тсуна подарил ему целый мир.
- Всё-таки заговорил.
Парень тут же уставился на аякаши, как на идиота, и испытал дикий прилив стыда за своё молчание. Впрочем, сейчас, когда они заговорили, делать вид, что он никого не видит и дальше было бы как-то глупо.
- Чего тебе от меня нужно, безумный кицунэ?
Лис описал в воздухе пару пируэтов, явно выражая радость, и приземлился прямо к Тсуне на футон, оказавшись с ним лицом к лицу. Парень тут же сделал два важных вывода из этой ситуации - его защитные заклинания никуда не годятся, и аякаши не знаком с понятием "личного пространства". Серьёзно, кто вообще полезет к незнакомому человеку и стукнется с ним лбами и носами?
- Я хочу подружиться с тобой. Мне нравятся люди, но они не могут видеть меня, а ты - можешь. Обещаю не обманывать, не пугать и ничего не жечь. Идёт?
Тсуна тяжело вздохнул, и наивный кицунэ явно принял это за знак согласия. Ну, хоть отстранился, и на том спасибо.
- Ура! Я...
Парень неприлично взвизгнул и заткнул рот кицунэ ладонью - что ж он с такой настойчивостью пытается подсунуть несчастному Аоки своё имя?!
- Я же сказал, что мне не нужно твоё имя! Будешь Генко, ясно?
Кицунэ обрадовался ещё сильнее, радостно закивав.
- Без проблем, Аоки Тсунаеши! Пойду, принесу тебе чего-нибудь горячего от моего отца - мы держим призрачную ятай, и у нас лучшие рыбные блюда во всей Японии!
И, громко рассмеявшись, Генко растворился в воздухе. Тсуна, фыркнув, упал назад на футон - досыпать. Всё, теперь не отвертишься - кицунэ и раньше был назойлив, а теперь точно станет вторым Умарекавару, будет таскаться за ним всюду и вызывать на разговор в публичном месте, из-за чего он опять станет "Дурдомным Тсуной", и его изобьют где-нибудь в мужском туалете. Одна мысль об этом заставила парня застонать и ткнуться головой в подушку - от этих духов всегда одни неприятности.
