Детективные истории префектуры Хоккайдо

Глава 2

— Мы действительно должны поспешить сегодня, Сухарик-сан.

Шиба ину кружила вокруг небольшого куста, презрительно морща нос и с видом королевы раздумывая, сделать ли ей здесь свои дела, или продолжить прогуливаться по набережной. Тсуна тяжело вздохнул — если эта мелкая зараза продолжит, ему опять придётся покупать штрафные моти к зелёному чаю. Про позавтракать даже речи не шло — время, отведённое на еду, уже было потрачено, так что Савада мог рассчитывать только на «машинные» бутерброды.

Собак Савада Тсунаеши боялся с детства, и боялся до сих пор, так что утренние прогулки с Хибариной шибой были настоящей пыткой. Сухарик чувствовала его отношение к себе и совершенно спокойно использовала собственную безграничную власть. По утрам они гуляли долго и вдумчиво, будто не делали что-то обычное, а стояли на пороге эпохального открытия. При этом мелкая тварь точно знала, сколько времени у него есть, и всегда поворачивала к дому ровно так, чтобы он успел на работу, но не успел ничего другого. С Ежом, разумеется, никаких проблем не возникало, псинка быстро делала всё необходимое, приклеивались к чужой ноге и идеально выполняла все команды, иногда даже до того, как Хибари успевал их отдать.

Сегодня им предстояло закрыть дело, по которому вчера проходила очная ставка, а потом побеседовать с Ватанабэ Кётаро, который получил выходной. Сюда же добавлялись и остальные родственники с обеих сторон — следовало поднапрячься, если они с Ежом действительно собираются в Токио завтра вечером.

Сухарик, кажется, вняла его мольбам — или, возможно, и в самом деле сочла кустик подходящим для своих дел. Со счастливым выдохом Тсуна всё убрал и ринулся назад, в их скромный дом на берегу океана. Ну, как на берегу — от воды их жилище отделяла автострада, но балконы выходили прямо на бескрайнюю синюю равнину. Квартиры они с Хибари специально купили соседние, в одном доме и на одном этаже — приятным бонусом вышел общий балкон, на котором можно было болтать. Район не самый благополучный, а постройка не самая новая, так что у них было не так много соседей, и их не беспокоили.

Помыть лапки собаке было делом нескольких минут, после чего недовольная Сухарик проследовала к своей миске, а Тсуна запер дверь в квартиру Хибари. Напарник, разумеется, уже ждал внизу, у их общей машины — они скинулись и купили её в прошлом году. Правда, гораздо чаще она использовалась именно Ежом — Тсуна так и не сдал на права, так что мог выполнять исключительно роль пассажира.

— Что думаешь?

Хибари, привычно проверивший двигатель, колёса и багажник, неопределённо пожал плечами. Он на секунду отвлёкся, протягивая Тсуне несколько бутербродов, а потом завёл мотор и вырулил со стоянки.

— Следов борьбы нет, погони нет. Девочку зарезали в парке, перед лавочкой, за которой лежало тело. Тринадцать ножевых, бил взрослый или подросток — ровеснику не хватило бы сил загнать железо так глубоко. Похожих случаев не было в Муроране больше двадцати лет, в соседних городах тоже чисто. На теле не было следов изнасилования, но я на всякий случай проверил и этих. В общем, единственный более-менее подходящий педофил сейчас отбывает срок в тюрьме и не выйдет оттуда в ближайшее время. Так что - либо у нас завёлся маньяк, либо это кто-то из членов семьи. Ставлю на последнее — ритуалов над телом не было, ничего необычного не пропало.

Тсуна кивнул, вгрызаясь в хлеб и мясо, чтобы подавить желание раскурить сигарету. Хибари ненавидел работать с людьми, но был совершенно великолепен в работе с информацией. Он тщательно осматривал место преступления, фотографируя каждый миллиметр, и мог часами сидеть в архиве, по крупицам восстанавливая события. При условии, что он ненавидел куда-то выбираться из кабинета, но при этом великолепно составлял отчёты, они с Тсуной идеально дополняли друг друга. Пока Хибари сидел в участке, Тсуна колесил по городу, покупая горячий чай, опрашивая свидетелей и забирая результаты экспертиз. Савада представлял их работу перед начальством и в одиночку переживал вызов на ковёр, зато он в глаза не видел ни одной бумажки, даже подписанной его именем, и мог быть спокоен относительно результатов вскрытия и сохранности улик. Идеальное сочетание, позволяющее им быть максимально эффективными, хотя со стороны действительно выглядело так, словно Тсуна был рохлей на побегушках. Ну, пока их не пытаются разделить, они не будут обращать внимание на сплетни и протестовать. 

Они, разумеется, успели вовремя — педантичность Хибари не позволяла им опаздывать ни при каких обстоятельствах. Отсидели летучку, заглянули в морг, довели юного ассистента старика Ямады до бледности и полуобморочного состояния своим желанием поковыряться в Химавари-тян, передали второе дело в суд и даже пообедали в кафе напротив, прежде чем Тсуна распрощался с Ежом и выдвинулся на встречу с семейством Ватанабэ.

Разговоры ничего не прояснили. Среда, в которую погибла девочка, ничем не отличалась от предыдущих. Семья встала, позавтракала, после чего вышла из дома — Кётаро отправился на работу, Химеюки отвела Химавари в школу. Девочка высидела все уроки, после чего самостоятельно отправилась домой. В этот день уроки закончились в 14:00, убийство ориентировочно произошло в 14:25, в парке, через который можно было вернуться домой, но жертва никогда не пользовалась этой дорогой. Тело нашли в 15:10 — в полицию позвонил дворник, вышедший на работу. Так выглядело дело в чистом виде — но, если узнать подробности, всё становилось немного интереснее. 

Брат Кётаро, Ватанабэ Кейсуке, заходил в гости к Химеюки, и это произошло за полчаса до окончания занятий Химавари. Его визит был максимально неловким, он провёл в гостях всего десять минут, после чего ушёл — и никто не видел его до 16:00. Сам брат, конечно же, говорил о том, что он ходил по местам детства, но никто, включая его жену, не мог это подтвердить. Также выяснилось, что мужчина уехал из Мурорана по личным причинам — отец заставил его тогдашнюю жену сделать аборт, опасаясь, что может родиться девочка.  Произошла ссора, в ходе Кейсуке собрал вещи и ушёл из родного дома. Он нашёл новую жену, но детей у них не было, и мужчина никогда не переступал порог отчего дома — никогда до этого визита, спустя тринадцать лет молчания. 

Младшая сестра Химеюки, Танака Хикари, была незамужней и бездетной. Она закончила лингвистический университет, но не стала строить карьеру, найдя себе удалённую работу по переводу художественной литературы. Подобный график позволял Хикари сидеть с малюткой Химавари, когда Химеюки отправлялась в поездки со своим любительским хором, и она ни разу не высказала и намёка на недовольство от общения с племянницей. После того, как девочка пошла в школу, количество визитов Хикари сильно сократилось, и сестра несколько раз напрашивалась в гости, посвящая всё время визита ребёнку и почти не разговаривая с супружеской парой. В день смерти Хикари снова позвонила сестре, попытавшись напроситься на семейный ужин. Химеюки была вынуждена отказаться — они должны были ужинать с главой семьи Ватанабэ. Мать Химавари предложила сестре придти в гости завтра, и они обо всём договорились — звонок был завершён за тринадцать минут до предполагаемого времени смерти. Хикари примчалась к месту преступления в 15:23, сразу после звонка сестры, и она вела себя так, словно только что убили её собственного ребёнка.

Дедушка по отцовской линии, Ватанабэ-старший, уже был довольно стар и мало что мог сказать. Да, он совершенно не хотел, чтобы у его сыновей рождались девочки, и очень сильно наседал на Химеюки во время беременности, но смирился с существованием Химавари, от души полюбил внучку и скорбел о её смерти ничуть не меньше остальных.

Тсуна сразу скинул записи допросов Ежу — пусть тоже порадуется и обмозгует. После всех этих разговоров пришлось тащиться за город — несмотря на то, что они с Хибари были офицерами Мурорана, их, как и остальных свободных детективов, периодически командировали по всему округу Ибури. Не так много преступлений совершалось в отдалённой части Хоккайдо, но полицейских всё равно было меньше.

Им пришлось принять ещё одно дело, о бытовой поножовщине двух пьяных бомжей, и всё было настолько просто, что Хибари даже не стал никуда выезжать. Тсуна честно сделал парочку фотографий и допросил немытую сожительницу убийцы, и на этом его офицерский долг можно было считать выполненным. Осталось вернуться в участок, занести Ежу чай и моти, а потом заняться документацией, чтобы успеть на самолёт — Тсуна не отказал себе в удовольствии раскурить ещё одну сигарету, прежде чем приступать к делам.