Те, кто остаютсяЯ, должно быть, много грешил -
Но расплата мне не по силам:
За какие грехи, скажи,
Смерть в тот день обо мне забыла?..
Ниенна, "Исповедь".
Неделю до окончания рождественских каникул, пока Изабелла приходила в себя после внезапного обморока, обусловленного нервным истощением и болезнью с многострочным латинским названием, Найета и Лиарол почти не разговаривали. И без этого было понятно, что очнувшийся ребенок – кто угодно, но только не Иссет.
И все эти дни Даринарес вынуждена была смотреть, как Феникс медленно, но верно угасает. Она почти физически ощущала его тоску и боль, хотя и не решалась окликнуть, сказать, что ощущает ту же оглушающую боль потери. Ведь женщины клана Сокола не имеют права чувствовать боль, разве не так?
Правда, он исправно возился с Беллой, которая без лишних вопросов приняла версию про старого школьного друга тетушки. Та, кажется, млела от оказанного внимания, с удовольствием внимая затейливым байкам.
Однако день отправки девочки в школу неумолимо приближался, как и необходимость разговора по душам. И если Лиаролу все еще застилало глаза горе от потери, Соколица продолжала привычно заглядывать на шаг вперед. И на этом шаге, во весь свой небольшой рост стояла Изабелла МакКормак, девочка, за жизнь которой отдала свою жизнь совершенно не склонная к широким и героическим жестам Иссет. Уже не человек, еще не титанида. Это обещало серьезные проблемы.
Она нашла Феникса в беседке, он сидел на холодном камне и смотрел на солнце. Рыжие волосы казались тусклыми, будто присыпанными пеплом. Хотя спина оставалась неизменно прямой, будто и он, вечный бунтарь, не признававший никаких правил и условностей, носил корсет. Найета впервые заметила на лице нестареющего титана сетку морщин. Или раньше она просто не обращала на них внимания?
- Я не знаю, скорбеть мне или радоваться, Дарина, - голос мужчины казался пустым и безжизненным.
- Странный вопрос, - женщина устало опустилась на камень рядом с ним, зябко кутаясь в тяжелую шаль.
- Иссет было больно жить. Изабелла избавлена от этой боли, и старых долгов. Я должен был бы радоваться, – он повернулся, пристально глядя на собеседницу, Соколица впервые заметила, насколько же у него старые глаза. – Но Иссет мертва. И мне больно. Если бы я пришел чуть раньше, если бы я не опоздал так безнадежно, у меня хватило бы сил спасти ее. Сохранить для себя. Обменять ее боль на свою.
Он устало потер лицо ладонями и сгорбился.
- Ты и сам знаешь, никто и ничто не удержало бы ее, реши она уйти, – Соколица скривила губы. Она ненавидела говорить банальности и повторять всем известные истины, но, похоже, сейчас было время как раз для чего-то подобного.
- Она просила Тайнирена об ударе милосердия.
- Вот зачем ей был нужен Тайнирен - я не знаю, – Даринарес сотворила чашку горячего кофе, и крепко обхватила ее ладонями, грея зябнущие руки, в голосе прорезались рассудительно-саркастичные нотки. – Платила старые долги, сводила старые счеты? Подумай сам, кто поверит в окончательную смерть Иссетирес, если об этом сообщу я или ты? А вот если об этом сообщит воин ее семейства, давно за ней охотившийся, утверждение приобретет вес.
- Если бы знал ее чуть хуже, решил бы, что ты пытаешься найти подтекст там, где его нет, – впервые за весь разговор Феникс улыбнулся. Слабо, неуверенно, но все же улыбнулся.
- Осталась Изабелла. – бессмертная фыркнула и поежилась. Сидеть зимой на куске гранита было не самым согревающим занятием.
- Не волнуйся, - в голосе Лиарола снова послышалась тоска. – я возвращаюсь в школу вместе с Изабеллой. Будет странно, если ее кот внезапно потеряется.
- То есть ты собираешься провести ближайшие шесть лет в обличье кота?
Она успела забыть, с какой скоростью может двигаться профессиональный воин. Насмешливая фраза только успела слететь с губ, как он уже развернулся, жесткие пальцы успели сжать ее подбородок, а в прищуренных золотистых глазах снова блестели опасно-огненные искорки.
- Если надо – и в десятеро больше, – голос был похож на змеиное шипение. – Она – все, что осталось мне от Иссет. И я скорее умру, чем допущу, чтобы с ней что-нибудь случилось. Даринарес из клана Сокола, ты понимаешь меня?
Соколица постаралась сдержать вздох облегчения. Вернуться из-за грани могут помочь только любовь или ненависть. И Лиарол, воин клана Феникса, кажется, снова нашел точку их приложения.
- Да, я понимаю тебя, – получилось несколько сдавленно и невнятно, впившиеся в подбородок пальцы плохо способствовали идеальной дикции. – я поняла тебя, Лиарол.
- Хорошо, – напряженные пальцы разжались, он снова отвернулся, возвращаясь к безмятежному созерцанию заснеженных кустов. – кто пытался достать тебя тогда, во время ритуала?
- Дану. – Найета потерла пострадавший подбородок ладонью, надеясь, что к завтрашнему дню там не проступят сизо-черные метки.
Вопрос не был для нее неожиданностью. Странным скорее было то, что задали его лишь сейчас. Нет, Феникс не был излишне любопытен и назойлив, бессмертие неплохо лечит от любви к въедливому копанию в чужой жизни. Но считал, что раз уж оттаскивает кого-то от подножия Лестницы, то имеет как минимум право знать, как спасенный сумел до этого самого подножия дойти.
- Началась эта история во времена легендарной войны Дану и людей. Деятельное участие в ней принял Амхэйргин-друид, величайший маг, сумевший одолеть защищавшие остров чары. – она усмехнулась – Правда, я ему несколько помогла. И с тех пор дану всерьез на меня обиделись.
- Логично. Следует ли ожидать от них еще какой-нибудь гадости?
- Не знаю.
- Так значит ты понятия не имеешь, каким образом из подземелий твоего особняка пропала племянница мисс О'Танни?
- Я не знаю, мой Лорд…
- Круцио!
Лежащий на полу мужчина скорчился от боли.
Воландеморт следил за страданиями проштрафившегося слуги с обычным безразличием, хотя именно сейчас особенно остро хотел убить болвана, не сумевшего рассмотреть кажущуюся очевидной ловушку. Которая впоследствии стоила Лорду очень полезного и могущественного артефакта. Да и запястье все еще побаливало.
- Как могло случиться, что грязнокровка преодолела защиту? Или она настолько слаба, что даже магглорожденные могут ходить здесь как и когда им вздумается? Кто будет в следующий раз? Авроры? Орден Феникса?
- Мой Лорд, я не понимаю, как это могло произойти…
Мужчина приподнялся, опираясь на дрожащие руки.
- А может быть, ты сам впустил ее? – Воландеморт наклонился, пристально глядя ему в глаза – А, МакНейр, мой верный слуга?
- Нет, мой Лорд, мой Лорд…
Темный Лорд рад был бы увидеть малейшее доказательство своей хоть и безумной, но все же не лишенной логичности идеи, но ответом ему был только панический страх.
- Иди. – Воландеморт брезгливо сморщился – пока что я прощаю тебя, Уолден. Но помни, еще один промах…
Многозначительная пауза говорила гораздо больше любых угроз. Пожиратель с трудом поднялся, и стараясь держаться прямо, кое-как вышел из комнаты.
Лорд устало опустился на кресло, протянув ноги к камину. Воспоминания упрямо возвращали его к недавним событиям, загадочной мисс О'Танни, ее безымянной племяннице и Ульриху Гессену.
Теперь, аккуратно собирая звенья головоломки в более-менее связную картину, он уже почти не сомневался, что эта троица связана гораздо теснее, чем можно было бы предположить. Хотя хороших вопросов было все еще гораздо больше, чем хороших ответов. Миссис Гессен и ее сын спешно отправились поправлять здоровье на побережье Средиземного моря и благополучно растворились в толпах отдыхающих. От кого мог спасать свою семью приближенный Лорда, пользующийся его расположением? Что такого узнал Ульрих в тот самый день, когда МакНейр решился на похищение, и почему вынудил своих бежать как можно быстрее, не жалея денег на подкуп чиновников?
Каким образом племянница мисс О'Танни выбралась из имения? Амулет портала? Допустим, но почему она не воспользовалась им как только пришла в себя? Почему выжидала? И как у одиннадцатилетнего ребенка хватило выдержки на это ожидание? МакНейр клялся, что ничего магического у нее не было. Даже палочки. Только четки. Черный опал, приносящий несчастья, слишком дорогой и слишком неподобающий камень для маленькой девочки.
Воландеморт вытащил из складок мантии эти самые четки, все же подобранные из любопытства МакНейром. И удивился ощущению неожиданной холодной тяжести бусин. Оно было чем-то сродни тому, которое испытываешь, когда пытаешься колдовать чужой палочкой, минуту назад убив ее законного обладателя.
Но странности семейства О'Танни, равно как и семейства Гессен, вполне могли подождать. Сначала Поттер и пророчество. Не важно в каком порядке. А потом он охотно вытрясет душу вместе с их секретами и из Ульриха и из Найеты.
Господа, поздравьте меня, у меня появилась бета! :)
