Resurgam

Глава 32

∞∞∞∞∞∞ ∞∞∞∞∞∞∞
Регина хмуро оглядела класс. Шестой курс, ГриффиндорСлизеринИстория Родовой МагииФакультатив. Прав был Снейп, когда шипел на педсовете, что этот предмет никому не нужен: «Моментами он пересекается с курсом истории магии. Это даже вредно, поскольку отвлекает студентов от серьезных дисциплин. Таких, как ЗОТС, например…». И вдобавок – нервирует преподавателей, естественно, таких как профессор Снейп. Если бы не вмешательство директора, Флитвика, и как ни странно, МакГонагалл - бубнила бы мисс Ризергам по прежнему «выживание» и горя не знала. Так нет!
На каждый урок Рина шла, как на дежурство у порохового склада, вокруг которого бойскауты разводят свои походные костры. Больше всех старался Малфой. Но и другие вполне мирные студенты постоянно задавали вопросы, от которых ей приходилось все время пребывать в состоянии боевой готовности. Но, как говорится … in for a knut, in for a galleon…*
- Итак, друзья мои, - без лишних предисловий начала Регина, - год подходит к финалу. – Хочу сразу обрадовать вас сообщением, что руководство школы приняло решение – не проводить в этом году экзамена по факультативному курсу. Тишина в классе! – резко оборвала она поднявшийся одобрительный гул. – Однако педсовет принял еще одно решение, которое, если вы потрудитесь мыслить масштабно, вас тоже не разочарует. Итак, на сегодняшнем занятии мы с вами проведем некую самостоятельную работу. Ничего запредельного от вас не потребуется, - строго акцентировала преподша, увидев распахнутые глаза, разинутые рты, наморщенные лбы и враз побелевшее лицо Лонгботтома. – Внимание на доску! – повысила она голос. – Пред вами - перечень тем. Выбирайте любую и приступайте. У вас достаточно времени, чтобы изложить ваши мысли по выбранному вопросу в любой, удобной для вас форме. Если на доске вы не нашли ничего, о чем хотели бы изложить свои познания, можете подойти ко мне и предложить свой вариант задания, с которым вы в состоянии справится. – хмуро добавила ведьма. – В заключении добавлю, что вам предоставлен еще и следующий урок, чтобы вы могли без спешки и суеты поразить всех своими познаниями. И последнее! Оценивать ваши работы не будут. Выбранные случайным образом пергаменты, случайным же образом попадут на столы профессоров Хогвартса. Однако следует помнить, что каждый преподаватель, проверяющий работу, вправе учесть уровень ваших знаний в плюс или в минус к оценке по своему предмету. Мисс Паркинсон! - резко обратилась Рина к вертящейся недовольной слизеринке, - Настоятельно советую Вам учесть этот нюанс. Ваша работа с одинаковой вероятностью может попасть в число проверяемых, или не оказаться в этом числе. Она даже может попасть на проверку мне. – Одарила Регина девицу змеиной улыбкой.
- Мисс Ризергам, а кто из преподавателей будет привлечен к проверке наших работ? – сосредоточивши взгляд где-то на кончике рининого уха, спросил Малфой.
- Это будет приятной неожиданностью для всех, Драко, включая и меня. – спокойно ответила ведьма. – Эта работа будет проверкой не только для вас, но и для меня. В любом случае, уверена, что нас всех ждет много интересного. А теперь, друзья мои, сосредоточились и приступили! Удачи! – максимально доброжелательно пожелала Регина и уселась за стол.
Спустя пять с небольшим минут все склонились над пергаментами и под мерный скрип перьев Рина немного расслабилась. Взгляд ее медленно скользил по склоненным головам студентов. Паркинсон, розовая, как пяточка младенца, то и дело склонялась к локтю Малфоя, заглядывая в его пергамент. Флористический окказионализм – Лаванда Браун томно закатив глаза, водила кончиком пера по пухлым губкам. Ее соседка мисс Патил тоже мечтательно размышляла и Рина готова была поклясться, что пишут они на одну и ту же тему: Родовые и семейные приметы, гадания, загов’оры. А вот мисс Грэйнджер наверняка разрывается от желания написать эссэ как минимум тем на пять тем, пока раздумывала, почти полпера сгрызла, бедняжка. Невилл раскраснелся и выглядел вполне собранным, но слегка возбужденным. Рина чуть улыбнулась, глядя на него. Если бы ее спросили, она бы не утаила того, что постаралась подобрать и сформулировать темы так, чтобы своя нашлась для каждого. Но кому, какое дело до того, что на доске присутствуют, по меньшей мере, три вопроса, по которым Лонгботтом с легкостью может написать среднего размера доклад? Малфой поджав тонкие губы, писал сосредоточенно. Рина не сомневалась в том, что змееныш наверняка накатает небольшую, но очень выверенную работу. Поттер, задумавшись, запустил пятерню в волосы, взлохматив их еще больше. Вероятнее всего он трудится над темой применения защитной родовой магии. А вот Уизли вполне мог соблазниться темой традиций и преемственности в британских магических семьях. Томас что-то настойчиво выспрашивал у сидящего рядом Финнегана, и Рина на всякий случай постучала ногтем по столу. Оба подняли головы и демонстративно отвернулись друг от друга. «Вот ведь, мальчишки!» - подумала ведьма. «Хотя, почему собственно, мальчишки? Вполне себе уже джентльмены».
Регина усмехнулась: «Эх, дорогой мой братец! Я только и делаю, что занимаюсь своими мужчинами. И делаю это очень серьезно и тщательно! Кто сказал, что это чужие проблемы? Мои, самые, что ни на есть мои!»
На самом деле Регина всерьез задумалась над словами кузена. Он уже второй раз произносил наставительную фразу об ее отношениях с противоположенным полом, приправив ее намеком на семейные законы и предания, и прибавив Рине лишний год в порыве братской заботы. Ко всему – тон Эрика был по настоящему серьезным и его слова гвоздем засели у Рины в голове. Этим-то она и объясняла для себя то, что с Рождества постоянно находится в состоянии напряженных воспоминаний.
Ей, конечно, не потребовалась памятная книжица, где бы в алфавитном порядке были вписаны все достойные ее внимания джентльмены. Она и без записей прекрасно помнила всех тех, кто проявлял внимание к ней и тех, кто вызывал интерес у нее. Если бы такой список и был, его однозначно возглавил бы Люциус Малфой. Регина старательно и довольно успешно следила за тем, чтобы контакты с этим человеком всегда были продиктованы только острой необходимостью, могли принести ей личную выгоду или поспособствовать осуществлению ее целей. А еще в его присутствии или упоминании о нем она словно защитное заклятие повторяла: «Он – муж бабушкиной крестницы».
С разбегу думать о бабушке, просто как о своей предшественнице Рине было трудно, но касательно Малфоев она твердо и неукоснительно следовала клятве, данной ею прежней Регине – «не делать того, за что Абигайль Ризергам могла бы устыдиться своей внучки». Так в отношении Малфоев Регина просто приняла на веру то, что она никогда не возьмет чужого, даже если ей очень захочется считать это своим.
Следом за Малфоем (если сравнивать несравнимое, то – как муравей за мамонтом) в списке значился Бассет. Мальчик, который занимался математикой с ее кузеном, учился с ней в одном колледже и всерьез считавший, что рано или поздно она поймет, что их брак – дело решенное, неизбежное и естественное. Бассет был глупым, чванливым и неинтересным. Но разорвать их странные отношения Рина давно отчаялась, так как Бассет был уверен в том, что это невозможно. Рина перестала спорить и всех устраивало то, что они поздравляли друг – друга с праздниками, изредка обедали вместе, а в рождественские каникулы Рина при полном параде обедала у Бассетов. Если у Регины возникала какая-то срочная надобность в маггловском мире – она обращалась к Бассету. Он без всякого напряга моментально выполнял требуемое, и они снова расставались до очередной необходимости. О Магии Бассет не думал, сказок не читал даже в детстве, в чудеса не верил. Если бы ему сказали, что леди Ризергам – ведьма, он бы не просто набил морду, а еще бы и подал в суд, выиграл дело и добился бы для наглеца пожизненного заключения. Параллельной пунктирной линией, приблизительно в тот же период времени Рина испытывала некоторое подобие влюбленности в своего учителя – мистера Люпина. Она даже как-то в шутку спросила бабушку, согласилась бы та выдать ее замуж за Римуса. На это хозяйка дома Ризергам ответила ей, что ни за что бы, ни позволила кому-нибудь из членов семьи от нечего делать искалечить жизнь хорошему человеку. На этом Регина успокоилась и мысленно причислила Римуса к категории родственников.
Олаф Оттокайнен был не просто одноклассником, приятелем, или другом, он был ее первым мужчиной. Между ними никогда не было романа или малейшего намека на взаимную симпатию. Регина никак не могла объяснить этого своего поступка и быстренько завязала с попытками доискаться до истины. Просто ей было одиноко вечером в жаркой и томной Кордобе. Просто все ее испанские сокурсницы только и тарахтели, что о романах. Просто она оказалась совершенно не во вкусе испанских мачо. Просто Олли, один из немногих, кому она оставила свой адрес, прислал ей сову с известием, что он решил немного развлечься и не видит причин, почему бы ему не начать с Испании и не повидать старушку-Ризергам. Если Олаф и удивился внезапному повороту в их отношениях, у него хватило ума и такта ни о чем ее не спрашивать. Он и потом не задавал ей вопросов, когда закончился его отпуск, который он планировал провести, посещая разные страны. Они расстались по-прежнему друзьями, такими близкими, что у обоих было совершенно одинаковое понимание невозможности дальнейших отношений, нереальности всего произошедшего, и трогательной нежной признательности друг – другу за понимание.
А потом – она вернулась домой. А в Кордобе остался Себастьян. Тано, единственный испанец, который разглядел в ней красивую английскую леди и строил нешуточные матримониальные планы.
Дополнительных разбирательств с этими джентльменами Рина не предполагала.
А вот сбрасывать семейство Малфоев со счетов было несвоевременно и опасно. В конце концов, Малфои, это не только джентльмены! Это еще и леди Нарцисса. Благородная барышня Блэк вряд ли могла существенно повлиять на отношение Регины к Люциусу. Да и на отношение Люца к самой Рине Цисси влияла весьма косвенно. Но был еще и юный Малфой. И вот тут-то Цисси расстаралась…
*****
- Здравствуй. – бросила Рина, замершей в надменной позе хозяйке дома. Игнорируя ее вздернутый подбородок и ледяной взгляд, гостья принялась деловито отряхивать мантию после каминного путешествия.
- Неожиданный визит. – процедила Нарцисса слегка кивнув головой.
- Брось, Цисси. – спокойно и примирительно ответила Рина, у которой желание устраивать скандалы из-за Драко улетучились, едва она разглядела леди Малфой. Нарцисса выглядела крайне неважно: похудела, побледнела настолько, что на лице прозрачном и белом, голубые глаза казались черными. – От Люциуса ничего нет? – спросила Регина.
Цисси сразу сникла. Весь ее гордый вид улетучился, и она бесшумно опустилась на стул. Нарцисса Блэк напоминала подтаявшее мороженое.
- Значит ничего. – угрюмо подытожила Рина. – Ну, ладно. Будут вести, дай знать. И… И – держись, Цисси! Все обойдется! Люц сильный мужчина! Он выдержит все, потому, что ему есть к кому возвращаться. У него есть семья…
- Ооох… - выдохнула Нарцисса и закрыла глаза ладонями. Плечи ее, всегда такие прямые, опустились и задрожали.
Рина враз забыла все гневные обличительные речи, приготовленные для леди Малфой по поводу ее методов воспитания сына, и секунду спустя уже стояла подле Нарциссы и прижимала к себе рыдающую хозяйку. – Цисси, Цисси, Цисси… - шептала она, гладя женщину по спине и плечам. – Не надо. Не надо плакать. Они.. Они все чувствуют, все знают! - Нарцисса затихла на минуты и Рина торопливо зашептала, присев на корточки возле нее, - Наши близкие. Те, кому мы дороги, те, кто нас любит. Они связаны с нами не только магией! Я не знаю, что это, но я точно знаю - оно есть! Цисси, твоему мужу сейчас, как никогда нужно быть уверенным, что ты справляешься. И потом - ты не одна! У тебя есть сын! У тебя есть друзья. В конце концов, у твоего мальчика такой Крестный, что лучшим защитником и наставником для Драко может быть разве что сам Мерлин! – уверенно произнесла она, про себя удивившись, с чего ей пришло в голову вдруг петь дифирамбы Снейпу. Однако, вопреки ее ожиданиям, плечи Нарциссы стали вздрагивать еще сильнее. – Полно, дорогая, - уже менее уверенно сказала Регина, раздумывая, не позвать ли домовика. – В конце концов – отсутствие вестей означает, что ничего худшего не произошло. Это слабое утешение, но мне кажется, что чем дальше Люциус находится от вашего привычного круга общения – тем лучше. По крайней мере, сейчас. А что касается Драко, так в Хогвартсе ему вообще ничего не угрожает.
- Где бы ни был мой мальчик – он постоянно находится под угрозой! – сквозь слезы выкрикнула Нарцисса. – И я сделала все, чтобы подвести под эту угрозу не только его, но и того, кто мне всегда и во всем помогает!
- Цисси, дорогая, ты расстроена, и это совершенно нормально, но не стоит отчаиваться! – затараторила сбитая с толку эмоциональностью хозяйки Регина. – Я понимаю, что это звучит банально, но тебе правда стоит взять себя в руки. Стоит успокоиться, как нерешаемое становится не таким уж и страшным.
- Ты не можешь мне этого говорить! – яростно визгнула Нарцисса. Она стряхнула с себя Регинины руки и встала, оказавшись на голову выше своей собеседницы. – Что ты в этом понимаешь? Что ты вообще можешь понимать? У тебя никогда не было нормальной семьи. Крестная делала все, что могла, но с тех пор, как ее не стало… Ты как домовой эльф, по случаю напяливший на себя хозяйский плащ и возомнивший себя вольным волшебником… Леди Малфой оборвала свою яростную речь и тревожно, но одновременно с вызовом уставилась не Регину.
- Очень образно. – раздумчиво произнесла Рина пару минут спустя. Голос у неё был тихий и печальный. – Как грустно, все то, что ты сказала. И как верно… Но я пытаюсь с этим жить. Пусть порой неуклюже. И не казнись потом, что ты неделикатно выразилась, дорогая. На то мы и не чужие, чтобы говорить правду и помогать друг другу. Пока не поймешь и не разберешься, - ничего и не сделаешь. Так что, давай разбираться, Нарцисса Малфой? – криво улыбнувшись, сказала Рина, усаживаясь в кресло.
*******
Обе ведьмы сидели молча и выглядели такими же сумрачными, как догорающий за окном день. Неслышно скользнул в комнату домовик и осторожно пробираясь вдоль стены зажег свечи на высоком канделябре. Рина, стряхнув с себя оцепенение от нарциссиного рассказа, зябко поежилась. Леди Малфой с поджатыми губами выглядела почти некрасивой.
- Принеси-ка чаю. – бросила она домовику и повернулась к Регине.
– Вот что я подумала, Цисси. – медленно проговорила Рина, задумчиво глядя на нее. – Если ты вздумаешь применить «обливейт», не делай этого неожиданно. Тут есть о чем подумать. Вот Эрик, к примеру, не может даже подумать нехорошее, не говоря уже о «сделать». Ну, с ним – понятно, он – кровный родственник. Я никогда не обсуждала с бабушкой таких вопросов, но не исключаю, что крёстное родство, даже непрямое, как у нас с тобой, тоже может быть вовлечено в магию семьи. А как следствие – и ее Регины, то есть – меня. Впрочем, возможно все и вздор! – резко закончила она и вопросительно глянула на собеседницу.
- Тебе, думаю, пора возвращаться в Хогвартс. – глухо ответила ей леди Малфой и склонила голову, отводя взгляд.
- Но… замялась Рина, - В самом деле, я точно не помню, но где-то в семейных хрониках я читала какое-то подобное бла-бла про нежелательное знание и безвредное решение этого вопроса. – пробормотала она. – На худой конец, я могу пообещать, ну… или там клятву какую..
- Хватит с меня клятв! – исступленно выкрикнула Нарцисса, и Рина вдруг подумала, что она не так уж и не похожа на старшую сестрицу. – Довольно клятв! – уже тише и горше сказала Цисси. - Клятва Северуса опутала мне душу как терновник. Но я, случись все снова, все равно пошла бы к нему за помощью и стребовала бы эту чертову клятву! – крикнула она, срываясь на визг. – Иначе, я просто бы умерла в тревоге за Драко. – уже тише добавила она, спустя минуту.
- Брось, Нарцисса. Мы решим эту проблему. Твое доверие дорого стоит. И не забывай, что твой сын и мне не чужой мальчишка. Мы вместе хотя бы в этом, а это значит, что мы все решим! И не терзайся по поводу профессора Снейпа. Его понятие долга странно, но оно у него есть. Его трудно назвать хорошим человеком, его вообще трудно характеризовать, но он человек слова.
Когда Регина потянулась к коробочке с летучим порохом, Нарцисса, словно вспомнив что-то, нахмурилась и заглянула ей в глаза. – Рина, ты ведь приходила не только за тем, чтобы справиться о Люциусе? Что-то случилось? С Драко? - шепотом закончила она.
- Если что-то случается, то обязательно с Малфоями? Вот он английский снобизм в чистом виде. Вы даже в неприятностях умудряетесь быть не такими, как все! – хмыкнула Рина. – Ничего нового, следовательно – ничего необычного. Твой мальчик по-прежнему меня терпеть не может и пытается портить жизнь. Впрочем, удовольствия он от этого не получает. Моя задача, как педагога и как лица ему не постороннего – не дать Драко испортить жизнь себе самому.
*******
Звонок вывел Рину из размыслительного настроения. - В чем дело? – сурово спросила она, увидев встревоженные физиономии некоторых студентов. – Продолжаем работать! У вас еще целый урок и я об этом говорила. Внимательно и сосредоточенно работаем! Слушаю вас, мистер Малфой? – изумленно выгнув брови, взглянула она на юношу.
- Я хочу сдать работу. – хмуро ответил он.
- Надеюсь, краткость – не единственное достоинство Вашего ответа, Драко. – старательно пряча досаду, сказала ведьма. Наглому мальчишке, в который раз удалось успешно смыться. – Вы можете быть свободны, мистер Малфой. – выдавила она, принимая пергамент. С мальчишкой ей не везло. Этот аристократический детеныш сумел собрать в себя недостатки своих родителей и старательно их культивировал. Драко был не в меру чувствителен и мнителен для мальчика, не в меру до ярости жесток, и в отличие от папаши не умел себя сдерживать и не обладал трезвой расчетливостью Люциуса. Конечно Люц, не допустил бы такой беды и сумел уберечь Драко от той «чести», которой удостоил мальчишку Хозяин. А Цисси, она сделала все, что могла сделать женщина: нашла мужчину. И плевать, что мужчину этого она обрекала на опасность и муки адовы. Нарцисса Малфой не могла заблуждаться относительно того, что способствует Снейпу в выдвижении перед Хозяином. Что такое школьные привязанности по сравнению с инстинктом матери, которая защищает свое дитя? Если есть сильный человек, готовый, слава Мерлину, отвести беду от сына, пусть он это сделает! И неважно, что потом, возможно придется уронить слезу на его могилку и почувствовать боль где-то глубоко в душе! Рина не осуждала Цисси, права на суд у нее не было. И к профессору Снейпу не испытывала она праведного сострадания и жалости. Просто что-то перевернулось в душе, когда после откровений Нарциссы сложился дьявольский паззл: поведение Драко, угрюмая озабоченность Снейпа, непонятно как живущего под тяжестью стольких крестов. Рина чувствовала, что и без дорогого Альбус Дамблдора тут не обошлось, но эти догадки она решила оставить «на потом».
Ведьма удрученно проводила глазами, выходящего Малфоя-младшего. Да, с мальчишками ей не везло. Испортились, словно подмерзли доверительные отношения с Лонгботтомом, Поттер глядел волчонком, словно чувствовал, что именно она, мисс Ризергам, скрывает от него что-то важное, и, стало быть – она враг. Образно говоря, в этих матчах она пока не сумела поймать ни одного снитча. Это притом, что она вообще выкинула из головы все, что касалось Дадли. Ведь с той самой последней ее стычки со слизеринским деканом ее бывшие однокурсники были самой настоящей головной болью. «Вот, кстати, и еще проблема!» - зло подумала она. «Профессор Снейп. Тоже джентльмен, в своем роде. Вот только что будет с тем, кем завладеет сумасшедшая идея – разобраться с ним? И так и сяк плохо! Стало быть – это разбирательство мы отложим до времени, когда уже не будет другого выхода.! А пока займемся более насущными вопросами», - решила ведьма. «Интересно, зачем это директор просил меня зайти к нему после занятий?»
******
Настроение день ото дня становилось все пакостней. Малфой продолжал выигрывать у нее, успешно исчезая прямо из-под носа. Невилл (вот уж точно – Лонгботтом – это к счастью), с которым отношения снова потеплели, навел ее на мысль о «выручай-комнате» и Рина уверилась, что именно там найдет Драко. По-прежнему не выходила из головы парочка Дпдли-Харди и ко всему еще прибавилась странная просьба Дамблдора, про которую она ничего не посмела спросить и конечно, тотчас же передала не кому-нибудь, а Эрику Ризергаму.
******
- Рина, дорогая! – догнал ее голос директора и Регина круто обернулась. Она неспешно и с удовольствием собиралась посидеть у себя в комнате после ужина, так как до назначенного визита к Дамблдору было полно времени. И тут – здрассьте! Директор, едва ли не бегом в коридоре окликает ее за час до встречи. – Как замечательно, что я тебя встретил, иначе мне пришлось бы посылать сову с дороги. Мне придется отлучиться по срочным делам, Регина, а так как я не готов сказать, как долго они меня задержат, и будет ли у меня время на переписку, я решил попросить тебя кое-что сделать. Для этого собственно и приглашал тебя, дорогая. К сожалению, обстоятельства таковы, что я должен немедленно отправиться в дорогу, поэтому на подробные объяснения времени нет. Перейду к делу: передай, пожалуйста, мистеру Ризергаму, что тот гость, которому он любезно согласился помочь, прибудет в этом месяце. Он особо даст знать Эрику о времени визита. И еще: у меня к тебе личная просьба, - понизил голос Альбус. – Я знаю, что в Ризергаме все зависит только от доброй воли его хозяйки. Мне очень нужно, чтобы Эрик мог показать этому гостю ЛЮБУЮ книгу, находящуюся в библиотеке Ризергама.
Рина высоко вздернула брови и приготовилась возразить, или задать вопрос, но также мгновенно передумала. Она медленно кивнула директору и сухо, но вежливо сказала: «Эрик в доме такой же хозяин, как и я, директор. Естественно, я выполню Ваше поручение. Надеюсь, Вашему гостю понравится пребывание в Ризергаме». Она еще раз кивнула и даже изобразила еле заметный реверанс. – Счастливого пути, профессор Дамблдор и храни Вас Мерлин. – тихо попрощалась Регина и повернула в обратную сторону к своей комнате.
******
Все продолжало валиться из рук, и вторая неделя отсутствия директора подходила к концу. Рина ни разу с того времени, как передала домой распоряжение Дамблдора, не говорила с братом. Мистер Ризергам, естественно, тоже молчал. Еле-еле пережив выходные, Регина сдалась и кинулась к МакГонагалл. Она была уверена, что заместительница директора в теперешней ситуации с неодобрением отнесется к ее просьбе, но сидеть сложа руки Рина просто была не в состоянии. На удивление, старая кошка без слов отпустила ее домой на денек, жестом прервав ее попытку озвучить душещипательную причину. Рина собралась как пожарник и направилась к камину, который открыла ей Минерва. Про себя она думала, что у старой кошки потрясающая интуиция и вероятно благородная аллергия на ложь и фальшь.
********
Рина шлепала по топкому газону и проклинала себя нещадно. «Ведьмы бывают разные…. Умные бывают, талантливые бывают, сильные, красивые, удачливые. А бывают ведьмы-дуры! Вот такие, как я, например» - тоскливо думала она. Никто, а сама Регина - так в последнюю очередь, не смог бы сказать, откуда взбрендила ей эта идея – всегда прибывать в Ризергам в старую дальнюю сторожку. О ней все знали, конечно, но она была такой дальней и никчемушной, что про нее позабыли, и только домовуха Мэб раз в месяц наводила там порядок. Мокрые ветки кустов в темноте хлестко стегали ее по ногам. Мокрые до колен джинсы в ночной прохладе закостенели и терли на сгибах под коленками. Рина представила, какими синюшными будут ее ноги, когда она разденется и глупо захихикала. Спотыкаясь и скользя по мокрой траве, она добралась-таки до неприметной дверцы в увитой плющом стене и тихонечко проскользнула в дом.
Уже в коридоре возле своих комнат она наткнулась на сонную Мэб.
- Хозяйка?!... – пискнула домовуха, но Рина ловко зажала ей рот ладошкой.
- Тихо, Мэб! Эрик тут? – спросила она, не убирая руки. Эльфийка энергично закивала. – Славно. Только тихо. Живо мне ванну, чай и халат горячий. И постельку, Мэб, душенька сделай тепленькую. И – никому ни слова, ага? – спросила ведьма, дождалась, пока Мэб закивает головой и отпустила ее.
В комнате у Рины всегда было все так, словно она только что из нее вышла по делу и вернулась. Все здесь было таким трепетно родным, что всякий раз переступая порог своих комнат, Рина улыбалась и чуть морщилась от щекотного ощущения в носу. Ну не глупость ли: взрослая ведьма - сентиментальна и умильно слезлива, как подросток! В гостиной появилась Мэб и шмыгнула в ванну, оставив на столике поднос.
Рина быстро разоблачилась, и с удовольствием нырнула в приготовленную ванну, тая от удовольствия как шоколадная банная пена.
Уже через полчаса, чувствуя себя вполне сносно, Рина прихлебывала чай, уплетала булку с медом и была уверена, что для полного счастья ей надо только забраться в свою постельку и уснуть.
Проворочавшись почти час без каких-либо признаков сна, Регина резко села в кровати. Злость и тревогу, замоченные в ванной, напоенные прекрасным чаем и накормленные сладостями, уложенные спать с королевскими почестями, обмануть не удалось. Едва Рина закрыла глаза, коварные ее спутницы накинулись на бедняжку с умноженной отдыхом яростью и силой. Смирившись с грядущей бессонной ночью, ведьма, накинув халат и втиснув ноги в ушастые тапки-ежики, побрела в библиотеку за единственным позволительным снотворным – детективом. Беспрепятственно добредя до библиотеки, Рина осторожно отворила дверь и …
- Добрый вечер, профессор Снейп.
Склоненный над фолиантом и раскрытой тетрадью мужчина поднял голову, разинул рот и выронил перо. Развернувшейся сцене можно было рассмеяться, можно было впасть в длительную полноценную истерику. Декан Слизерина, в сюртуке с расстегнутым воротом, с поддернутыми рукавами и расстегнутыми манжетами рубашки, с взъерошенными, хотя и по-прежнему сальными прядями, смотрел на вошедшую ведьму, вытаращив глаза, словно перед ним была сама Моргана.
- Вы что себе позволяете? – хриплым и неестественно высоким для себя голосом спросил он.
- Я собственно за книгой. А Вы? – дружелюбно ответила Рина. – Упс! - хихикнула она,- Я забылась от неожиданности. Прошу прощения! Рада приветствовать Вас в Ризергаме! Располагайтесь, чувствуйте себя, как дома. Если Вам что-то понадобится, только дайте знать! Все обитатели этого дома и Я – к Вашим услугам!
Снейп стремительно поднялся, так, что довольно массивное кресло, на котором он сидел, отлетело к стене. Его и без того проблемная внешность могла бы внушать ей ужас, не будь они так давно знакомы. Но даже многолетнее знакомство не уберегло ведьму от невольного трепета и подлой мыслишки о том, что опрометчиво разгуливать по Ризергаму без палочки. Белый от ярости, с отдающими синевой щеками от пробивающейся щетины, с горящими угольями черных глаз и разметавшимися смоляными патлами, Снейп был скорее похож на демона, или инфернала, чем на хогвартского профессора. Регина передернула плечами и улыбнулась гостю. – Вас что-то огорчило в моем доме, профессор? – спросила ведьма. Она смотрела на Снейпа и потихоньку начинала закипать от чувства понимания ситуации, невольного и острого стыда за свое банальное, примитивное издевательство, которое по-честному, нельзя было считать невинным и безобидным. Она вела себя недостойно, и оправданий ее поведению не было. Регина очень немного знала о Северусе Снейпе, но даже и того, что она знала и о чем позволяла себе догадываться, должно было хватить, чтобы сообразить, каково сейчас профессору стоять тут перед ней. Даже с откровенными врагами и безнадежно ничтожными людьми Рина бывала куда деликатнее, чем теперь. А ведь этот человек никогда не был ей врагом. «Мерлин Великий! Ведь он даже уйти не может!» - с ужасом поняла Рина. Жестко, словно наждачной бумагой обжег щеки едкий стыд. Рина почувствовала, как закипая, подступила к голове жгучая бурлящая боль и свирепо ударила изнутри по глазам. Она прижала обе ладони к лицу, и тихо ойкнув, медленно, словно ленясь, опустилась на колени. Некоторое время Снейп взирал на представшую перед ним картину: поверженная грешница под тяжестью своих грехов предается раскаянию. Вид коленопреклоненной ведьмы, раскачивающейся из стороны в сторону с прижатыми к лицу ладонями, вероятно, казался ему закономерным триумфом собственного превосходства. Но очень скоро триумф самолюбия сменился недоумением, а затем и тревогой.
- Я бы на Вашем месте, мадам, поднялся с колен – с достоинством произнес он. Однако ведьма продолжала пребывать в странной позе. – Мисс Ризергам, извольте встать! – повысив голос, сказал Северус, не заботясь уже, что в нем звучала растерянность. Рина продолжала тихо попискивать и по-прежнему не отрывала рук от лица. - Мисс Ризергам! Регина! – позвал он и, видя, что ведьма не реагирует, помедлив немного, шагнул вперед и опустился на корточки рядом. Вглядевшись в судорожно прижатые к лицу руки, Северус быстро обрел хладнокровие и бесстрастность. Он одной рукой осторожно приобнял девушку за плечи, а другой - отнял от лица ее ладони. То, что он увидел, почти испугало зельевара. Губы Рины были плотно сжаты, по неприятно бледному лицу медленно сползали мутные, почти серые капли, оставляя на щеках грязноватые дорожки. Скорее всего, это были слезы, вид они имели вязкий, плотный и клейкий Цепкий, мозг Северуса услужливо подсунул давнишнее ворчливое бормотание Поппи о редком глазном недуге тогда еще его студентки.
- Говорить можете? Что чувствуете? Больно?– короткие отрывистые вопросы он задавал так, будто все происходящее было не более чем сбоем в ходе эксперимента. Рина мотнула головой и поморщилась: «Глаза…. Больно…. Очень…», - выдавила она.- Так… - протянул профессор, - Глаза открываем… Потихоньку…, Не торопясь… Девушка слабо дернула веками и снова скривилась. Странные слезы продолжали ползти по щекам. - Ну-ну… – слегка пошлепав ее по плечу, сказал профессор и легко поднявшись, транфигурировал склянку из пера и снова присев рядом с Региной, аккуратно собрал стеклянной палочкой мутные капли и закупорил фиал. - Ну вот! - негромко и почти ободряюще сказал он. – Потом с этим разберемся, а теперь – откройте рот. – поднес он к губам ведьмы небольшой пузырек, выуженный из кармана. Девушка снова скривившись, послушно приоткрыла плотно сжатые губы, и Северус аккуратно капнул не нижнюю покусанную губу несколько капель. Рина машинально слизнула маслянистый эликсир и неожиданно широко распахнула глаза.
Северус Снейп всегда считал себя человеком уравновешенным и вполне хладнокровным. Но в тот момент, когда он заглянул в глаза мисс Ризергам, ему явно почудилось, будто внутренний голос тихо и беспомощно ойкнул. «Мерлин мой!», - почти готово было сорваться с его губ. Цвет глаз девушки был вовсе нереальный: он менялся, что вполне обычно и объяснимо, но являл такие оттенки, что Северус невольно сморгнул. Глубокий, гуашно синий, блестевший сизым отливом свежего свинцового среза, взгляд Регины Ризергам напугал его. Казалось, что эмоции в глазах ее плещутся и брызжут через край настолько реально, что хотелось или отшатнуться от этого потока, или наоборот – кинуться ему навстречу, разметав руки. Это было какое-то особое колдовство, магия природы, которая уже встречалась Северусу и, увы, особой радости в жизни не принесла. Правда, слава Мерлину, кое-чему научила. Хотя он и мог бы не отрываясь смотреть в глаза Лили Эванс, и почти всегда оттаивал душой под блеском голубущих глаз директора, Северус не мог отрицать того факта, что унизительно, рабски был зависим и от Лили и от Дамблдора. Помятуя об этом, профессор, убедил себя в том, что захлестывающая волна непонятных эмоций, бушующих в душе студентки, всего лишь повышенный эмоциональный фон барышни Ризергам. С педагогической точки зрения было правильным - не потакать ее склонности к экзальтации и излишней чувствительности. – Мисс! Регина! – он осторожно провел ладонью перед глазами ведьмы. Не увидев никакой реакции, Северус озадаченно нахмурился и спросил, - Вы меня видите?
Ризергам кивнула, продолжая смотреть прямо перед собой. Слезные дорожки по-прежнему шустро бежали по ее щекам, но они заметно изменились. Профессор осторожно коснулся щеки девушки, поймав пальцем крупную слезинку. С прежним сосредоточенным и даже алчно исследовательским выражением лица, он аккуратно попробовал каплю на язык. «Слеза, как слеза», - констатировал он про себя, - «Разве что плотновата, солоновата и горьковата не в меру». – Мисс Ризергам, ну же! Все не так плохо! – слегка раздраженным от неловкости голосом попытался Северус привести хозяйку дома в нормальное состояние. – Уже гораздо лучше! – бодро заявил он. – Думаю, что это уже просто слезы, хотя их состав… Что ж, впрочем, совершенно объяснимо … Speak no more! Thou turn'st mine eyes into my very soul, And there I see such black and grained spots, As will not leave their tinct…**, - не удержался он от ехидного замечания. И тут же пожалел об этом. Ничего особенного, в сущности, не произошло. Просто Северус, привыкший быть честным с самим собой, остро ощутил неуместность этой фразы. Тем более что сам он так, в общем-то, не думал.
Ресницы мисс Ризергам чуть вздрогнули, и если бы профессор Снейп предусмотрительно не сосредоточился на созерцании слез молодой ведьмы, он бы еще больше пожалел о сказанном, так как взгляд Регины полыхнул почти осязаемым синим пламенем. Рина вскочила с колен так стремительно, что Северус от неожиданности шарахнулся в сторону, а она, воспользовавшись его растерянностью. вскинула палочку. В следующее мгновение склянка со странными слезами уже была в ее сжатом кулачке. Со словами: «Двери Ризергама всегда открыты для Вас, профессор!» Регина выскочила из библиотеки.
*******
Зажав склянку в руке Регина неслась к себе и с трудом сдерживала судорожные рыдания. Это уже были не слезы, это была полноценная истерика: очень хотелось шарахнуться об пол, раскачиваться в такт рыданиям, подвывать, причитая и кляня злую долю. Так хотелось, что сводило живот, замораживало мозги. У нее было только одно желание: найти виноватого, и выплеснуть на него всю эту муть. Оказавшись в своих комнатах Рина мигом подлетела к тайнику и, наложив чары консервации, упрятала туда склянку. Затем она метнулась в ванную и замерла у зеркала, вцепившись в раковину. На нее глядело чумазое лицо с дикими пылающими глазищами и горящими щеками. «Это не я!» - решила ведьма и зажмурилась. Открыв глаза, она попыталась успокоиться, задержала дыхание и сосчитала до одиннадцати. Окончив счет, Рина поняла, что кипеж во всем теле никуда не делся, а руки мелко и противно дрожат. «Это бред какой-то! Полнейший вздор!» - подумала она, - «С чего это меня прорвало, собственно? Зачем я на него наехала? Ведь он здесь не по своей воле! Как это меня угораздило – так вульгарно ломаться!». Выскочив из ванной, Регина скинула халат и прыгнула в постель. Юркнув под одеяло, она склубочилась и закрыла глаза. Ее колотил горячечный озноб. «Главное, чтобы кровь кипела, а в душе болота не было!» всплыла в голове не весть откуда взявшаяся фраза и Рина резко села в кровати. Она с минуту посидела, глядя в одну точку, затем щелкнула пальцами и спустя мгновение перед ней возникла Мэб.
******
Сколько она сидела тут на полу в коридоре возле гостевой спальни, час, два? Пожалуй, ближе к двум. Холодно не было, Рина завернулась в теплый халат, который успела подхватить, вылетая из своей спальни. Острая, почти болезненная необходимость что-то делать, как-то унять это кипении крови пригнало ее сюда под двери ризергамского гостя. Видимо, пришел срок, и разбираться все-таки придется, чего бы это ей ни стоило.
Шаги в коридоре Регина скорее почувствовала, чем услышала. Профессор был верен своим привычкам и везде появлялся бесшумно. «Главное, чтобы не исчез», подумала ведьма и сосредоточилась. Он подошел к двери, тихо пробормотал что-то и скрылся в комнате. Рина улыбнулась и медленно выпрямилась. Выждав еще минут сорок, она осторожно подошла к двери и приложила руку к замочной скважине. Бесшумно, не издав ни единого скрипа, дверь отворилась, пропуская внутрь хозяйку Ризергама. В комнате, разделенной на две зоны, гостиную и спальню, было темно. Профессор уже лег спать. Рина не услышала его дыхания, в темноте она даже не различала его очертаний на кровати. Она двигалась осторожно, без суеты и лишних движений, твердо зная, что дом предоставит ей верную дорогу. Но как бы ни была она осторожна, не ей было тягаться в осторожности с Северусом Снейпом. Когда она уже почти подошла к кровати, гость мгновенно вскочил и палочка, словно шпага в его руке предостерегающе засветилась у самого ее носа. Молча смотрели они друг на друга. Коллеги…. Соратники…. Враги?
- Ваше гостеприимство вполне соответствует Вашему характеру, мадам! Беспардонность, нахальство, безнравственность…
- Пожалуйста… - выдохнула Регина и резко шагнула вперед прямо на острие горящего люмоса. Она раскинула руки, растопырив пальцы, демонстрирую свою безоружность. Снейп воплощал собой изваяние гордого негодования. Он опустил руку с волшебной палочкой и высоко вздернул подбородок, слегка отвернувшись от Регины. – Что Вам угодно, мадам? – процедил он, не глядя на визитершу.
- Пожалуйста, профессор! - снова прошептала ведьма, одним движением, сбросив халат и вытягивая вперед руки. Ее ночная сорочка была настолько тонка, что предположить, будто она что-то прячет, хотя бы волшебную палочку, было невозможно. Если профессор и впал в панику, то ничем этого не выдал. Он продолжал стоять с бесстрастным, чуть отвернутым в сторону лицом. Разве только глаза его в ужасе расширились, а губы, напротив, сжались плотнее.
- Пожалуйста,… - Рина сделала еще шаг вперед. – Пожалуйста, профессор… прошептала она, сделала еще шаг, и губы сухие и горячие обожгли щеку профессора жарким выдохом, - Пожалуйста…. - Ведьма вскинула руки на плечи закаменевшего Снейпа, и крепко вцепившись одной рукой в его рубаху, другую обвила вокруг шеи Северуса.
- Пожалуйста… Пожалуйста… , - шептала она, касаясь спекшимися губами его щеки и неуклонно приближаясь к плотно сжатым губам. – Пожалуйста… - выдохнула Рина, опалив горячим дыханием его острый колючий подбородок. – Пожалуйста…, - это слово Снейп уже не услышал, а угадал губами. – Пожалуйста, - коснулся его рта почти всхлип.
Следующее слово он различил на вкус и едва не задохнулся от неожиданности. «…Северус…» прозвучало почти неслышно, манко и пьяняще, и весь окружающий мир, все звуки, запахи растворились в поцелуе.
…Gin a body meet a body…» вспыхнуло где-то на задворках сознания профессора строчка из детской забытой песенки. И как эхо, почти так же ярко, неведомо как, прочел он вспыхнувшую в ответ строчку в сознании мисс Ризергам: «…Gin a body kiss a body…».***
А потом все мысли исчезли. И осталась только она, немыслимая, невероятная. Ее горячие губы, кожа, мягкая и на вкус отдающая шоколадом…
Он хотел быть нежным. Он даже был готов стать бережным и трепетным. Он хотел шептать бестолковые, непонятно откуда взявшиеся слова, бормотать бессмысленный милый вздор в нежное ушко….
Но ничего этого не потребовалось. «Пожалуйста, пожалуйста» то шептала, то выкрикивала ведьма. «Пожалуйста, профессор, не теперь…» жалобно, томно, но настойчиво как заклинанье повторяла Рина, всякий раз, когда он произносил ее имя. Она, словно дикая кошка, то выцарапывалась из его рук, отстраняясь от его губ, то словно плющ приникала к нему, обвивая руками. И ее горячие губы заставляли его замолчать, едва только он произносил хоть слово. Северус готов был принять ее, как дар, как чудо, но молодую ведьму видимо это не устраивало. Она то дразнила и заманивала его, то истово сопротивлялась его нежности, провоцируя резкость напористость; то замирала, словно раздумывая о своих намерениях. Происходящее между ними скорее напоминало поединок, противостояние, в котором каждый имел свою партию. И Северус проиграл этот поединок. Проиграл, потому как нежность сменилась злостью, благодарность и трепетность выродились в единственное желание - обладать, смирить, подчинить себе это тело. Возможно, он был груб и нетерпелив, напорист и нечуток. Но ведьма, делившее с ним ложе, наверное, другого и не желала.
В эту короткую ночь, Северус обладал телом Регины, но хозяином его так и не стал. Эта ночь измотала его собственное тело и опустошила душу. Не осталось ни мыслей, ни желаний, ни привычек, и осторожный слизеринский декан провалился в спасительный сон.
*****
Рина осторожно, не дыша, поднялась на локтях и переместила свое тело с руки профессора. Выждав немного, чтобы убедиться, что он не проснулся, Рина перекатилась на живот и осторожно села на постели. Переведя дух, она вытянула руку и едва шевельнув губами, произнесла призывающее заклинание. Палочка привычно легла в руку и Регина впервые за эту ночь почувствовала уверенность. Не думая о своей наготе, о разметанных простынях, о мужчине, крепко спавшем на этом странном ложе любви, Рина глубоко вздохнула и, закрыв глза произнесла:
«О Нимуэ! Владычица Великого Сердца, хозяйка Великого Разума и Непревзойденного Дара! Помоги мне, Регине рода твоего! Убереги меня от предательства и соблазнов! Не допусти потомка твоего до ошибок твоих! Не дай мне совершить злое и неправое! Помоги мне разбудить своего спящего под холмом! И да простит тебя Хозяин твой!»
Регина осторожно направила палочку на спящего Снейпа, затем чуть изменив направление, и уже в следующую минуту черная палочка зельевара легла в ее протянутую руку. Ведьма действовала четко и быстро. Стиснув зубы, отбросив все эмоции до лучших времен, Рина сложила обе палочки вместе, зажала их, сложив ладони лодочкой и неслышно шевеля губами, завела древний, известной с малых лет всякой Регине загов’ор. Она сосредоточилась до предела, повторяя мудреный текст, вкладывая в него одно единственное горячее желание: «Чтобы получилось!» Закончив с заклинанием, Рина открыла глаза и приступила к ритуалу. Ладошки с зажатыми в них палочками она прислонила сначала к своему лбу, потом осторожно, едва касаясь дотронулась палочками до лба Снейпа. Затем она прижала обе палочки к своей груди и крепко стиснула руки, обхватив себя за плечи. Перехватив палочки левой рукой, она коснулась ими груди профессора, осторожно, чтобы ненароком не потревожить его сон, повела палочками к низу живота. Отведя руки, Рина коснулась палочками своего тела. Дальше, не разъединяя палочек, ведьма резко надавила острием своей палочки на ладонь и не даже поморщившись, макнула острие обеих палочек в выступившую кровь. На секунду замешкавшись, Рина вдруг улыбнулась и осторожно наклонилась к спящему. На губе профессора запеклась кровь, след ее неосторожного порыва. Рина наклонилась и слегка тронула языком ранку на губе профессора. Снейп поморщился, шевельнул носом, но не проснулся, зато на ранке выступила капелька крови, которой Рина невесомо коснулась обеими палочками. Профессор вновь поморщился, облизал во сне губы, но продолжил спать. Рина выдохнула, села поудобней и снова задумалась. Потом, решившись, коснулась обеими палочками того места, где по мнению анатомов находится сердце сначала на своей груди, а потом на груди Северуса.
- Ну вот и все! – прошептала она. Хотя… - Рина отправила палочку Снейпа туда, откуда раньше ее вытащила, а свою - аккуратно положила рядом на кровати. Едва дыша, она придвинулась поближе к мужчине и осторожно простерла ладонь над его лбом, едва-едва не касаясь.
Это было незаконно! Это было нечестно! Это было непорядочно, в конце концов! Она тут же почувствовала резкий укол в сердце, как предупреждение древней магии: «Ты поступаешь дурно!». Резко, гулко затрещала голова, но Рина стиснула зубы и …
От мелькания картинок, событий, фактов, образов, ей чуть не сделалось дурно. Голова закружилась, рот наполнился вязкой слюной, и Рина отдернула руку. Не звон в ушах, не дурнота и головная боль заставили ее в ужасе зажать рот ладонью. «Мерлин Великий! Как же он с этим живет? Как с этим вообще можно жить? А Дамблдор… Да как ему в голову пришла такая чудовищная мысль?» Некоторое время Рина сидела в оцепенении перед спящим мужчиной, с которым она провела ночь. Потом она все-таки сползла с постели и, не заботясь ни о тапках, ни о ночнушке, накинула халат, зябко запахнулась в него и побрела к себе шаркающей старушечьей походкой.
В коридоре, свернувшись в клубок около двери, спала Мэб. Увидев хозяйку, она вытаращила глаза, пискнула, но Рина так глянула на домовуху, что та прикусила язык и исчезла, раньше, чем хозяйка Ризергама успела отвернуться.
Шепот, шепот.
Губы горячие.
Жить на ощупь,
Словно незрячие.
Даже дышим
Мы настороженно.
Разговоры
Нам не положены.
Страшно, страшно.
Может бездонная,
Эта чаша,
Местью наполнена.
Больно, больно!
Грубость отчаяния.
Стоит сколько
Ночь покаяния?
Шорох, шорох.
Простыни белые …
Утро скоро...
Что мы наделали?


*in for a knut, in for a galleon… назвался груздем - полезай в кузов (или как-то так)
**… Speak no more! Thou turn'st mine eyes into my very soul, And there I see such black and grained spots, As will not leave their tinct…** - профессор цитирует Шекспира, у которого Гертруда, сокрушается, что Гамлет заставил ее по другому взглянуть на происходящее
***Gin a body meet a body… стишок-песенка Роберта Бернса про бедняжку Дженни, с которой случаются разные неприятности, когда она гуляет во ржи