Глава 32Эмпат
Сложный и запутанный мир человеческих эмоций с раннего детства был для Драко Малфоя открытой книгой. Природные способности с легкостью открывали для него любые двери. С помощью своего дара он узнавал всевозможные тайны, и строил собственные отношения с миром на основе наблюдений за окружающими.
Неожиданная встреча с Асторией, в свою очередь, поставила эмпата Ковенанта в тупик. Он никак не мог сообразить, каким образом ему следует себя вести. Драко не привык к загадкам в чужом поведении, и, тем более, в поведении девушек.
Давным-давно Люциус сказал сыну, что ему следует привыкнуть к простой мысли: людей, с их фамилией, либо уважают, либо боятся. И последующие годы, проведенные в Хогвартсе, бесконечное число раз подтверждали правоту лорда Малфоя. Слизеринцы, в большинстве своем, признавали главенство Драко, зная, или, скорее, догадываясь о том, что ему известны их чувства. Гриффиндорцы, в свою очередь, боялись Малфоя, порой даже сами не понимая этого. Та же Грейнджер, по крайней мере, до последнего времени, все время ожидала от него подвоха, напрягаясь в его присутствии.
Астория же, в свою очередь, так и оставалась загадкой. Каждая встреча с ней была подобна прогулке по минному полю: Драко никак не мог предугадать ее реакцию, и очень смущался, когда она, смеясь, объясняла ему, насколько он ей на самом деле нравится.
Гринграсс вообще, не стеснялась в выражении собственных чувств, и эмпату это, как и многое другое в ней, чертовски нравилось: лишенный одного из своих семи* чувств, он ощущал себя потерянным и чертовски не уверенным в себе, а Астория, медленно, но верно, взращивала в нем доверие к себе.
- У тебя волосы пахнут апельсинами – прошептал Драко, обнимая свою любимую, как он надеялся, девушку. Сегодня они оба, не сговариваясь, пришли встречать рассвет на смотровую площадку Дозорной башни Хогвартса.
Напряжение последних недель, и тяжелые воспоминания о прошлой осени, наполненной страхом за семью и друзей, бесконечными тренировками и животным ужасом, что вызывал Волан-Де-Морт, будто отходили на второй план, стоило ему увидеть улыбку на лице Астории.
- Иногда ты говоришь очень смешные вещи – сегодня она тоже улыбалась: иногда Малфой думал, что, если бы он увидел ее ауру, то утонул бы в потоках золотистого цвета дружелюбия и приветливости. Неудача с Панси, до сих пор болезненная, отучила Драко надеяться на бирюзовые искры в свой адрес… и все же он очень хотел поверить Астории – вчера снова сидел допоздна?
Еще никогда необходимость скрывать Ковенант от посторонних не казалась ему столь тяжкой повинностью. Желание рассказать любимой девушке, рядом с которой так светло и хорошо на душе, правду, было нестерпимым. Но правила есть правила. Законы одинаковы для всех, и этого не изменить.
- Да, вместе с ребятами. Сама понимаешь, Слизерин сейчас на особом счету, мы должны быть безупречны – Драко перестал считать, сколько раз он пользовался «расположением», что выказывали серебристо-зеленым преподаватели, дабы оправдать свои постоянные отлучки и бесконечные тренировки. Астория, кажется, верила, но долго ли это может продолжаться? И, если да, то есть ли у них двоих будущее? А если нет… то как он сможет отпустить от себя ту, единственную, что способна излечить его сердце?
- Конечно… ты слышал, директор вчера объявила, что хэллоуинский бал будет «белым»?
- Белым? – машинально переспросил Драко, прикидывая, как эта новость повлияет на еще не до конца продуманную стратегию борьбы с Холодным. Все наработки отца, Лорен и Северуса, основывались на том, что Теодор узнает гостью собственных видений. Однако, заявленный цвет бала менял слишком многое. Маски, платья… страшно подумать, что произойдет, если они неправильно определят жертву.
- Да, белым – Астория не подозревала о том, что мучает ее собеседника. Она, счастливая тем, что пойдет на бал с самым близким человеком в Хогвартсе, предпочла вновь закрыть глаза на очевидные странности в его поведении.
- Тебе пойдет этот цвет… - удивительно, но в присутствии Гринграсс, даже груз тяжелых мыслей будто бы становился чуть полегче.
- Я так и знала, что найду тебя здесь – сквозь марево удивительных ощущений, сопровождающих лишь поцелуи в семнадцать, пробивался знакомый хриплый голос…
- Панси? -- Драко приобнял Асторию, будто защищая от своей бывшей девушки: он слишком хорошо видел волны неприязни, окутывающие Паркинсон. Впрочем, эта неприязнь была не слишком личной – видимо, кто-то уже успел испортить ей настроение с утра.
- Ты мне нужен – интересно… такими выражениями его бывшая возлюбленная обычно не бросалась. Видимо, что-то все-таки действительно произошло и это что-то связано с Ковенантом – прости, Гринграсс, но я украду твоего бойфренда. Дела факультета – не закончив предложения, Паркинсон бросилась вниз по ступенькам, уверенная в том, что Малфой сразу последует за ней.
- Прости, Тори, она немного странная в последнее время – в голове набатом звучало отцовское: «все ради Ковенанта, все ради Ковенанта..» Драко старался не поддаваться панике, но не мог удержаться от беспокойных мыслей: Что, если Астория действительно обидится? Или она уже обиделась? Как же сложно без способностей…
- Ничего, все в порядке, иди. Кстати, многие спрашивают, почему я не ревную тебя к Панси.
- И почему же?
- Все дело в доверии, Драко. Я тебе доверяю… -- прощальный поцелуй оказался уже почти привычно потрясающим. Несмотря на беспокойство, Драко сумел его оценить, и в секретной комнате Ковената появился в отличном настроении.
- Что же мы будем делать? Как вычислить девушку из видения Теодора? Ведь, если мы не найдем жертву, то.. может быть, мы как-то сумеем переубедить профессора МакГонагал? – Драко хотел было заверить Грейнджер, что все будет хорошо, и поддаваться волнению не стоит, но его опередил Нотт:
- Это бессмысленно, Гермиона. Если она сделает бал, скажем, красным, видение тоже изменится. Те предсказания, что можно обойти, нестабильны и подстраиваются под наши решения – слушая объяснения друга, Драко в который раз отметил, как точно Теодор понимает сущность новоявленной Хранительницы: вряд ли Грейнджер бы успокоили заверения в том, что все будет в порядке. Нет, ей нужна была доказательная база, и Нотт мгновенно ее предоставил.
В клубок эмоциональных нитей, что связывали Провидца с Гермионой, Драко предпочитал не вглядываться: слишком много цветов… Но тут, услышав объяснения Нотта – того самого Нотта, что с детства ненавидел «разжевывать очевидное» -- Малфой впервые задумался: может ли среди этой мешанины оттенков промелькнуть бирюза?
*семь чувств – шесть, и плюс эмпатия соответственно)
