Resurgam

Глава 33

¿¿¿¿¿¿¿¿¿???????????
-Что это было?
Бред?
Наваждение?
Или кошмар?
Мы изменились?
- Нет, К сожалению…
Сошли с ума.
Время разрушит
Ночь,
Передвинув
Стрелки-мечи,
И равнодушно
Нож
Всадит в спину.
Больно - молчи!
- Боль словно латы!
Вздор!
Оправдание,
Чтобы уйти.
- Долг - не расплата!
Долг –
Покаяние.
- Знаю, прости….


Уже полчаса щуплый и бледный мистер Эмпти нудно читал текст составленной им справки. Эрик попытался сфокусировать взгляд на многопредметном богатом письменном приборе, который занимал добрую треть стола. Уставившись в чернильницу, он угрюмо фиксировал те пункты документа, по которым у него лично была принципиально противоположенная позиция. Их набралось тридцать семь, а документ едва дошел до середины. Эрик завял и отключился от заунывного повествования. Он решил, что потерпит до окончания речи, а затем выскажет свое мнение. Тем более что у него самого было чем заняться.
«Что же это было? Что такого в одночасье приключилось с Домом?» Сколько ни мучил себя мистер Ризергам вопросами - ответов он не находил. Если разобраться, то и вопросов-то он четко сформулировать не мог.
Подумаешь – пришел в дом незнакомый человек по рекомендации давнего и уважаемого друга семьи. В любые времена: спокойные и не очень – плёвое дело, пустяк! Тогда, почему его так торкнуло, будто начал действовать неумело выпитый абсент? «Что это было? Что же это все-таки было?». Этот вопрос досаждал Эрику. Странный визит странного человека сам по себе ничего дурного не означал. Скорее – наоборот. То, что он - Эрик знал о визитере гораздо больше, чем гость о нем, было даже занимательно. Эрик давно проникся некоторой симпатией к неведомому учителю кузины, прозванному в семье Призраком. Парень был явно непростой: и с юморком, и с характером. Но с того самого момента, как странный гость – протеже хогварсткого директора, появился в Ризергаме, Эрик почувствовал себя неуютно. Конечно, то, что протеже этот – давно известный (заочно и довольно условно) персонаж – могло слегка напрячь. Но не до такой, же степени, когда начинают мерещиться всякие несуразности. Да и обозначить эти «несуразности» толком нельзя! Все равно, что увидеть звук, или услышать цвет – только на уровне ощущений и дурацкого свойства организма, в просторечии именуемого «чуйкой».
Вот эта-то чуйка и долбанула Эрика в том самый момент, когда Гость с выражением лица мойры пришел откланяться и поблагодарить. Хотя, даже раньше, едва Эрик продрал глаза и увидел у своей постели придурковатую физиономию Юсси. Эльф выглядел серьезно и Эрик готов был поклясться, что домовик следит за ним глазами. И ни единой улыбки! Это был такой нонсенс даже для сна, что Эрик тут же вскочил.
- В чем дело? – спросил он. – Случилось что-то?
- Все в порядке, Хозяин. – ответил домовик.
- Тогда почему у тебя такая физиономия? – недовольно буркнул мужчина. Юсси поджал пухлые губы и промолчал, склонив голову, и это тоже показалось Эрику неправильным и непривычным. – Наш гость уже встал? – спросил он.
- Господин гость с пяти утра в библиотеке, Хозяин. Ему подали кофе, от завтрака он отказался.
Эрик промолчал и отослал Юсси, продолжая раздраженно хмурить брови. Он решил не докучать гостю: раз человек летит в библиотеку, отказывая себе во сне и еде – значит отвлекать его в высшей степени неприлично.
Утренние странности не ограничились серьезной рожицей Юсси и чрезмерно трудолюбивым хогвартским профессором.
«Мой дом – моя крепость»* мог сказать о своем доме всякий британец, следовательно - каждый Ризергам, и едва ли не с большим основанием. Магия дома была настолько своеобычна, что порой казалось, что он - самостоятельная магическая единица. Конечно, многое зависело от восприятия. На памяти Эрика, прожившего большую часть жизни в семье, состоявшей из кузины, бабушки, прижившейся маггле мисс Прайс, домовиков и собак, Дом приобрел особое значение и вполне мог сойти собеседником, приятелем, единомышленником. Хотя Эрик имел обширный круг знакомств, никто из них, за исключением Люпина, о Ризергаме или не знал вовсе, или только слышал. Должно быть поэтому все члены семьи так трепетно и внимательно относились к самому понятию Дома и любое, хоть малейшее изменение, фиксировали мгновенно. Эрик почувствовал перемену, хотя толком не мог сформулировать – что произошло. Умываясь, бреясь, одеваясь, он пытался осознать суть перемены, прислушивался, принюхивался. Придирчиво исследовав себя, Эрик пришел к выводу, что что-то изменилось в самом Доме. Злясь и раздражаясь все больше, мистер Ризергам с досады собрался было проверить, не связано ли это с гостившим визитером, но здравый смысл остановил его на полпути к библиотеке. «Магия Дома никуда не делась, хотя что-то явно поменялось. А что если она изменилась только по отношению ко мне?» Эрик замер посреди коридора, затем развернулся и направился в столовую. Он старался вести себя привычным манером, ничем не выдавая опасений и догадок: не стал к примеру допрашивать Юсси, отчего тот вдруг нарисовался в Ризергаме, хотя должен был пребывать в Лондоне с мисс Прайс и собачками; стойко не спрашивал больше о нелюдимом госте, которого за четыре дня видел всего два раза. Он так бы и удалился молча к себе, если бы не появился Юсси и не спросил, сможет ли хозяин Эрик принять гостя прямо сейчас. Вот тут-то и «торкнула» его знаменитая чуйка. Едва только черный профессор влетел в зал, Эрик ощутил престранную метаморфозу. Это вообще не поддавалось объяснению! Он прекрасно помнил, как принял Дом дамблдорова посланца, как напряжен и собран был гость, как внимателен и осторожен. Не могло быть никаких сомнений в том, что Дом допустит гостя только в том случае, если ему позволит Хозяин. Эрик позволил и почти физически ощутил, как Гостя «отпустило». Теперь же перед ним стоял тот же самый человек, уставший и осунувшийся, с лихорадочным блеском бессонниц в глазах, но … равный! Даже не так! Гостя по-прежнему тяготило пребывание в Доме, но теперь тяжесть эта была другого свойства. Какого, Эрик не знал….
******
Северус помешивал неприятное на вид и омерзительно пахнущее варево, служащее основой для директорского зелья. Как назло в приготовлении настала такая фаза, когда требовалось только стоять столбом в неудобной позе и помешивать до дрожи в руках. Всякий раз, когда директор принимал это пойло, он благостно улыбался и ободряюще кивая, выпивал отраву без единой гримасы недовольства. Глядя на Дамблдора, Северус честно пытался заставить себя думать о том, какие муки испытывает Альбус от заклятья кольца, от бесполезности снейпового лекарства, от самого зелья, пакостного на вкус. Напрасно! Единственное, что занимало его ум и чувства – дикая, нестерпимая, непонятно как удерживаемая собственная боль, злость, отчаяние. Он с маниакальным упрямством варил, улучшал, совершенствовал зелье, которое постоянно подносил человеку, вынудившему Северуса дать обещание - отправить его на тот свет. Можно ли придумать более страшный бред? Есть ли грех, предполагающий такое наказание? У самого Снейпа врагов, которых он мог бы на такое обречь, не было. А вот директор, даром что ли Великий – нашел. Очень даже запросто. И далеко ходить не пришлось! Действительно, с чего бы искать где-то еще, когда под рукой всегда есть такой дивный экземпляр, уникальный, в своем роде: сам себе палач, сам себе жертва, сам себе топор, да плаха. «Почему вы так хотите умереть, Дамблдор?» - спросил как-то он, совсем обессилив от неотвратимой реальности. «Что ты? Что ты, Северус?», - на лице Альбуса было написано, самое что ни на есть, искреннее удивление с оттенком укоризны. «Совершенно не хочу! Как можно? Что ты!», - уверенно сказал он. Потом директор задумался и добавил: «Видишь ли, Северус… Многие считают, что я принимаю решения и навязываю их окружающим. Вот только никто не берет в расчет, что все эти решения касаются непосредственно меня, меня самого. В той, или иной степени, конечно…», - справедливости ради добавил директор. «Разве не всегда отстаивает право распоряжаться своей судьбой каждый свободный здравомыслящий человек?» - вкрадчиво поинтересовался Альбус. «Верно, директор!» - ответил ему Снейп, - «Вот только Ваша персона настолько значительна, что Вас касается абсолютно все. В той или иной степени…». Директор рассмеялся в ответ: «Ах, коллега! Вы себе даже не представляете, насколько Вы правы! Именно потому, что у Вас поразительная способность понимать суть проблемы, в Вас мне проще и приятнее всего видеть доверенное лицо!».
Снейп, в продолжение своим размышлением слишком резво маханув черпаком, премерзко шкрябнул им о дно котла. Видел бы сейчас благодушный доверитель зверскую гримасу на физиономии своего доверенного лица…. «Понимал бы – плакал!» - гадко подумал профессор и криво усмехнулся. Дым от котла щедро пахнул в лицо профессору, и он отшатнулся, не переставая помешивать варево. «Самому бы не зарыдать!», - щуря слезящиеся от дыма глаза, подумал он, - «Свободный, здравомыслящий… А я тогда – кто?». продолжал негодовать Снейп. Хотя, что толку негодовать? Негодуй, злись, беснуйся – все без толку, когда чувствуешь себя негодяем. Даже не так! Негодяй – это что-то сознательное, почти целеустремленное. Здесь в пору речь вести о низкой ничтожности. Бестолковой, немотивированной, необъяснимой. Никогда еще Северус не чувствовал себя таким никчемным и бессильным! В детстве, когда были проблемы в семье, с отцом, у него оставались точки опоры. У него была мама, Лили и, наконец – у него была Магия! Когда не стало мамы, когда он своими руками разрушил хрупкое счастье их с Лили привязанности, у него остались приятели, и Люциус, которого на общем фоне можно было считать другом. И опять же – у него была Магия! Когда с гибелью Лили взорвался и осел на душу черной пылью его мир, у него по-прежнему была Магия, наладились некоторые отношения с бабушкой Принс, даже появился свой домовой олух – Свинни. А потом и вовсе все устаканилось: Хогвартс стал домом, коллеги прониклись неким подобием признания молодого декана Слизерина. Живи – да радуйся! Есть родственники, есть работа, есть друг, в чью семью его почти по-родственному приняли. И есть Директор, великий и ужасный, скупой на похвалы, ехидный, осторожный и лукавый старик, который поедая свои лимонные дольки и щуря голубущие глаза, запросто без стука влез в душу. И так прочно там обосновался, что теперь собранная по клочкам душа бедного зельевара, трещала по всем швам и кровоточила каждым стежком. Что проку сейчас в его Магии, если она не может помочь найти ни одного ответа на вопросы, которые разрывают его мозг! Северус не знал, что делать с проклятьем кольца Марволо. Он понятия не имел, как уберечь Драко от убийства. Он не представлял, как можно выполнить обещание данное директору. Да чего уж там, он, зельевар с такими регалиями так и не подобрал до сих пор зелье, способное нейтрализовать проклятье кольца!
Просьбе Дамблдора поискать в библиотеке его друзей некий рецепт, Снейп почти обрадовался. Во-первых: это была возможность хоть на некоторое время занять мозги производительной работой, а не тем дерьмом, ради которого он в последнее время тратил душевные и умственные ресурсы. Во-вторых, он привычно «встал в стойку», почуяв возможность пошарить новые идеи. Северус очень трепетно и серьезно относился к этим личным библиотекам и семейным архивам. Тем более, ели они принадлежали друзьям директора. Снейп предвкушал если не победу, то обязательно пусть неявную, но мысль, которая поведет его за собой, и тогда зелье непременно удастся. А уж это в свою очередь означает – конец идиотскому обещанию! «Только бы успеть, только бы разглядеть, не проворонить!» - вот какие настрои вели его в тот странный дом.
*****
Портключ Дамблдора перенес его на посыпанную рыжим песком дорожку, в одну сторону ведущую к пруду и дальше к лесу, а в другую – убегавшую по зеленым террасам вверх. Северусу пришлось задрать голову, и в угасающем свете солнца он увидел настоящее чудо. На холме стоял совершенно нереальный, словно из детских маггловских сказок замок, приветливого и совершенно нетипичного для Британии цвета: какао с молоком. Или он казался таким в лучах заходящего солнца. Снизу замок выглядел высоким, хотя и основное здание и флигели имели не более трех этажей, не считая цокольного, высотой в полтора-два жилых. Основная постройка не имела выраженных углов, так как стены были сращены шестигранными башенками. Стены были всего в три окна, причем средний ряд окон тоже выступал трехгранными колоннами, образуя внутри эркеры. Башни замка были невысоки, и возвышались над крышей не более чем на пять футов** зубчатыми черепичными скатиками, словно четыре гигантских ладьи составленные вместе. На каждой башне было по одному маленькому балкончику с пузастыми коваными прутьями. «На такой балкон на заре и на закате непременно должна выходить принцесса и всматриваться в даль с тихой грустной улыбкой», - непонятно с чего подумал профессор Снейп и почти покраснел от неуместности бредовой мысли. От того, что постройки находились на разном уровне, казалось, что флигели являются самостоятельными. Прошагав по поднимающейся вверх дорожке Северус смог разглядеть небольшой внутренний парк за домом и флигелями. Он видимо тоже был устроен террасами. Если бы не дружеский, теплый и уютный цвет дома, могло бы показаться, что он попал в дремучее средневековье, когда дворцы и замки окружены были рвами и мощными стенами с бойницами, воротами и конными стражниками. Но ничего подобного Северус не увидел. Уже подойдя к замку и соображая, в какую сторону податься, чтобы отыскать главный вход, он увидел как под аркой, ведущей во внутренний дворик между большим домом и флигелем, приветливо и беспечно распахнулась дверь в одной из башен. Не задумываясь, Северус направился к двери, и вошел внутрь.
Хозяин, мужчина примерно одних со Снейпом лет, встречал его в небольшом вестибюле, мрачноватом, слабо освещенном, но уютном. На стенах горели не факелы, или свечи, как у Малфоев, а обычные лампы, с приглушающими свет плафонами. Это удивило Северуса, так как лампы были явно электрические, маггловские, а сам дом был пронизан, пропитан магией, которая обступала плотно, ощутимо, словно определяя, как поступить с пришельцем. Вдоль боковых стен наверх шли затейливые лестницы, вдоль пролетов на стенах висели портреты, которые с интересом разглядывали Снейпа.
Хозяин встретил его приветливым кивком и коротким крепким рукопожатием.
- С прибытием Вас, профессор. Мэб проводит Вас в Ваши комнаты и если Вы не будете против, через полчаса мы встретимся в библиотеке. – сразу перешел к делу мужчина. Северус коротко кивнув, последовал за домовым эльфом. Его удивила, но как ни странно, не покоробила слишком лаконичная беседа и то, что хозяин даже не удосужился представиться. В конце концов, Северус был совершенно не в курсе, в каких отношениях пребывает Дамблдор с хозяином библиотеки и на каких условиях допустили туда постороннего. Вполне возможно, что в намерения владельца дома не входило раскрытие своего инкогнито. А может быть и сам Великий Стратег (именно так: с большой буквы) посчитал, что знакомство в их случае необязательно. Скорее, такое обезличенное состояние ему было даже на руку, так как не давало лишней и возможно ненужной информации. А стало быть – он всецело мог сосредоточиться на своих вопросах, на решение которых было отведено и так непозволительно короткое время. Он только позволил себе ехидно усмехнуться, извечному стремлению Альбуса напустить туману в те места, где и без этого продираешься наобум.
Уже через полчаса, он уверенно вышел в коридор, где его поджидала эльфийка Мэб. На секунду замешкавшись в размышлениях, удобно ли будет наложить на комнаты защитные чары, и какие, кстати, он услышал тихое покашливание домовухи и резко обернулся. Она в противоположность хогвартским эльфам не вжала голову в плечи, а лишь смиренно потупилась и пискнула, что Дом не допустит чужого в комнаты Гостя. Северус нахмурился, но эльфийка уже семенила к лестнице и он, пожав плечами, двинулся за ней, не запечатав двери.
Они долго петляли, спускались и поднимались, пока, наконец, не достигли галереи, которая, как предположил профессор, вела к флигелю и уже через пару минут домовуха распахнула перед ним дверь в большое и очень светлое помещение. Сказать, что Северус испытал шок – значить ничего не сказать. Библиотека в этом замке была такая, о которой мог бы только мечтать человек, понимающий толк в книгах. Она была огромная, она была уютная, она была волшебная! Переступив порог и окинув взглядом стеллажи, ниши, стремянки, антресоли, глобусы, подзорные трубы разных калибров, потайную лесенку за камином, уютные уголки в эркерах с мягкими креслами и диванами, пару рабочих столов, слизеринский декан замер в восхищении. Нет, эта библиотека конечно уступала хогвартской, скорее всего, она была не так богата, как малфоевская, но она была самой великолепной из тех, которые ему доводилось видеть. Тут сразу хотелось остаться и работать, и читать, и искать, и просто сидеть тихонько у окна, или смотреть на небо в подзорную трубу. Отчего-то профессор сразу уверился, что это первоклассная оптика.
Сделав глубокий вздох, Северус подавил приступ щенячьего восторга и повернулся к хозяину. Тот смотрел на него понимающе доброжелательно и слегка, самую малость, насмешливо. Впрочем, выглядело это вполне естественно и даже деликатно, так что Снейпу с его близкой к паранойе мнительностью, придраться было не к чему. Он тоже криво усмехнулся в ответ. Теперь Северус вполне мог внимательно разглядеть мужчину. Он казался Снейпу ровесником, был смугл, черноволос, высок, худощав и по-мужски красив, Северус готов был поклясться, что тот наверняка имеет сногсшибательный успех у женщин. При этом он не был ни развязным не снисходительным. Впрочем, слизеринский декан наметанным глазом определил, что у его собеседника есть явные способности к лицедейству и при необходимости, он изничтожит взглядом и презрительным изгибом бровей, почище самого Снейпа. Не смотря на некоторую утонченность, даже изысканность, весь его облик дышал силой, и, пожалуй, наводил на мысли об осторожности. В отличие от того же Малфоя, который своей внешностью и манерами замораживал и отталкивал окружающих, этот – притягивал и располагал.
- Я почему-то так и думал, что Вы управитесь быстрее и придете раньше. – улыбаясь произнес хозяин. – Я испытываю приблизительно такую же эйфорию, когда попадаю сюда. И представьте, за тридцать с лишним лет так и не привык к колдовству этого зала. Надеюсь, Вам понравились Ваши комнаты, - спросил он. – Не будет ли у вас особых пожеланий?
- Нет, благодарю Вас. – ответил Северус, склоняя голову. – Все хорошо.
- В таком случае, не буду томить Вас ожиданием, и отвлекать на положенный этикетный вздор. – улыбнулся мужчина. – Итак: каталоги – на рабочем столе. Все книги в вашем распоряжении, график работы – по Вашему усмотрению. Теперь, относительно раздела манускриптов. Он находится за потайной дверцей в стеллаже, Мэб Вам ее покажет. Там находятся документы, которые не рекомендуется выносить за пределы хранилища исключительно из соображений технологи содержания. По той же технологической причине длительное пребывание в этом помещении тоже не приветствуется, оно нездорово. Во всем остальном – обычные библиотечные порядки, уверен, Вы с ними знакомы. И конечно я всегда к Вашим услугам. – улыбнулся он вполне дружелюбно.
Как только дверь за хозяином закрылась, Снейп стремительно повернулся к эльфийке и та, увидев его фирменно выгнутую бровь, тут же засеменила к стеллажу, нажала на корешок самого большого тома и панель отъехала в сторону. Северус кивнул ей, благодаря, и одновременно отсылая, вошел в крохотное помещение, отделявшее его от хранилища. В этой каморке было тесновато, стоял только стол, на котором лежал каталог секции. Снейп, будучи весьма осторожным и предусмотрительным, не стал доставать палочку, и щелкнул очень удачно расположенным выключателем. В каморке вспыхнул свет, и профессор подивился, насколько быстро и естественно он решил воспользоваться маггловскими привычками, казалось давно и надежно забытыми за ненадобностью.
Уже через полчаса при весьма беглом и поверхностном просмотре каталога Снейп уверился, что попал именно туда, куда нужно. Записав на листе убористым почерком все координаты книг и монографий, которые более всего вызывали интерес, он взялся за бронзовую ручку в виде кошачьей головы и легко открыл дверь в просторное полутемное помещение. Едва он переступил порог, освещение усилилось и он, не мешкая, направился к единственному рабочему месту, где на столе была установлена дополнительная лампа, и лежало несколько свитков, перьев и стопка обычной бумаги….
Первое о чем он забыл и что напомнило о себе самым неприятным образом, было время. Предостережение хозяина вылетело из его головы раньше, чем он открыл первый фолиант.
Глянув на часы, Северус сначала не поверил, а затем даже слегка испугался. Обычно, да какой там, всегда Северус Снейп с полным на то основание доверял себе, как никому другому. Все чувства, мысли, привычки, повадки были давно сформированы, выстроены определенным образом. Они его никогда не подводили, почти никогда не давали сбоя. «Что это было?» - мелькнула у него тревожная мысль, когда он закрыл за собой стеллаж особой секции. Слабая, теплящаяся надежда, что дело в часах, растаяла, едва он попал в основное помещение библиотеки: за окнами занимался рассвет, ночь таяла, на столике возле камина стоял поднос с едой и чайником, а рядом виновато потупившись, переминалась с ноги на ногу эльфийка Мэб.
Усталость навалилась сразу мощно и болезненно: руки подрагивали, колени были ватными, и, кажется, собирался задергаться глаз. Северус плюхнулся в кресло и закрыл глаза. Когда минуты через три он их открыл, Мэб стояла около него и протягивала ему дымящуюся чашку: «Выпейте, сэр!» - просительно выговорила она и, смущаясь, добавила: «Хозяин заходил около полуночи и приказал приготовить для Вас отвар. Это поможет Вам восстановить силы. Очень старинный и хороший рецепт!» - уверенно закивала она. Профессор осторожно взял протянутую чашку и потянув носом, с удовольствием пригубил горячее варево. «Восстанавливающее!» - удовлетворенно констатировал он и мысленно подивился тем добавкам, которые смог определить навскидку. Устав до крайности и понимая бесполезность в теперешнем состоянии определить рецепт, он наслаждался разливающимся по телу теплом, несущим облегчение и восстанавливающим силы. Между тем, зелье и вправду было уникальным, - «Скорее всего», - подумал Севрус, - «тут и технология иная, а может и не только она. Слишком быстро и мощно действует!». Все это было как нельзя более кстати, в его теперешнем положении. За неполные сутки в волшебной библиотеке, он, не в коем разе не пренебрегая поручением директора, не позабыл и своих личных интересов, которые опять же были связаны с директором. «Ну, еще бы! Ничего в этом мире не происходит, не касаясь Альбуса Дамблдора!». Наскоро подкрепившись, профессор даже поблагодарил домовуху и хмыкнул дурацкой мысли, что он вполне бы мог претендовать на право носить значок организации гриффиндорской выскочки Грейнджер в защиту прав эльфов. Открывая дверь в хранилище, он представил, как явится на урок ЗОТИ со значком, на котором красуется неприличное название этого движения и почти улыбнулся.
Зелье оказалось не просто хорошим – гениальным! Он буквально физически ощущал, как быстро четко и слаженно стал работать организм. Работа со стопкой манускриптов и гигантских томов уже не казалось запредельным подвигом, а воспринималась, как нормальная бытовая ситуация. Причем, такой концентрации внимания, сосредоточенности и быстроты мышления ему не приходилось проявлять уже очень давно. В этот раз Северус был осмотрительнее и не испытывал себя на разрыв: несколько раз выбирался на террасу из французского окна библиотеки. И ближе к ночи все-таки отправился спать, слегка перекусив у себя, больше, чтобы не огорчать радушную и вышколенную до зависти Мэб. Видимо свой отвар имелся в этом доме на любой случай, он заснул мгновенно и утром встал свежим, отдохнувшим и бодрым и причем в свое обычное время. И снова, как одержимый кинулся в библиотеку. Это было райское место! К вечеру второго дня ему показалось, что не хватит всей жизни, чтобы внимательно, дотошно проштудировать каждый лист, каждый свиток. Это же можно было сказать и про множество других библиотек, но эта – была первой, откуда ему не хотелось уходить. Но уходить все равно было нужно. Закрыв за собой потайную дверь, он прошелся вдоль основного стеллажа, рассеянно скользя взглядом по корешкам книг. Неожиданно взор его натолкнулся на знакомый по академии корешок – это была редкая книженция единственной женщины-зельевара, которую он всегда читал с особым удовольствием. Неведомая ему Селекта Гунибунда Скандинавская излагала основы зельеварения, как песню, как поэму, местами даже в стихах и многие его сокурсники даже не удосуживались заглянуть в эту прелюбопытную книгу. А вот Северусу она понравилась. Он прикипел к ней душой и всегда брал ее в библиотеке, хотя бы для того, чтобы лишний раз перелистнуть страницы. Именно она, эта странная дама, была виновницей того, что приводило в шок его студентов и отчасти коллег: «…Я могу научить вас разлить по бутылям славу, настоять известность, даже закупорить в пробирку смерть…». Древняя скандинавская ведьма была поэтом зельеварения, ее изысканность и сдержанная скандинавская страстность очень сильно на него повлияли.
Устроившись в эркере, профессор разложил на столике свои записи и с удовольствием раскрыл книгу. Осторожно переворачивая страницы, Северус пробегал глазами знакомые главы, иногда задерживаясь на некоторых абзацах, иллюстрациях. Он то слегка кривил губы улыбкой, то хмурился, то задумчиво останавливался, проводя пером по губам. Профессор давно отогнал здравомысленную идею – выспаться и вчитывался в знакомые листы с прежним интересом. Он снова забыл о времени и удивился постороннему звуку. Скрипнула входная дверь, и на пороге библиотеки он увидел мисс Ризергам в весьма смелом неглиже, которое не скрывал халат, и вызывающе бестолковой обуви в виде каких-то зверьков….
*****
…Не дав вырваться сжигающим его воспоминаниям, профессор мысленно досчитал до одиннадцати и щелчком потушил пламя под котлом. Чтобы не взорваться и не лопнуть, он позволил себе лишь со всей дури швырнуть черпак в раковину, где он наделал настоящий перезвон, разбив замоченные колбы и мензурки. Рявкнув «эванеско», он если не успокоился, то взял себя в руки и навел охлаждающие чары на содержимое котла. Со стороны профессор походил на механическую куклу, которая пугает излишней четкостью и угловатостью движений. Казалось, что траектории его моторики и мыслей могут осуществляться только параллельно/перпендикулярно, словно кто-то управляющий его действиями, точно, по транспортиру выверял оптимальные углы сгиба его рук и ног, поворотов головы, жесткой мимики бровей и губ. Зельевар взял другой черпак и маленький серебряный котел, который достался ему от матери, разжег пламя под соответствующей треногой и аккуратно перелил три ковша остывшего зелья из большого котла в маленький. Пока огонь снова нагревал его до нужной температуры, Снейп подошел к шкафу, открыл дверцы и, направив палочку на едва приметную точку на задней стенке, открыл встроенный потайной сейф. Почти не глядя, он извлек закупоренную в пробирке жидкость и, вернувшись к котлу, добавил её в подогретую основу. Снова мешанина: десять минут по часовой; - пятнадцать – против….
*****
… Эту ночь нельзя было сравнить ни с чем. Даже с той, в которую он узнал о гибели Поттеров. Тогда - он просто не спал. Не спал, потому что едва закрывал глаза, в него сразу впивался укоризненный взгляд Лили Эванс. Тогда Поппи Помфри отпаивала его зельем без сновидений, восстанавливающим и прочей дрянью. Оно помогло на первых порах. А потом Северус научился бороться с этим сам, выбрасывая из головы все мысли, вытряхивая из сердца все чувства. Он преуспел в этом, правда, сам себя теперь видел некоей помесью Прокруста с Сизифом: один тщетно пытался вогнать его в некие рамки, а другой символизировал бесполезность всяческих усилий подобного рода. Но все равно иногда Лили Эванс все-таки снилась профессору Снейпу, глядя на него уже не укоризненно, а скорее печально и сочувственно. Он просыпался больным и злым без меры, и нарочно с особым тщанием брался за самые неприятные свои обязанности, стараясь досадить себе, наказывая за что-то, вероятно.
Барышня Ризергам, едва появившись на его горизонте, сразу создала кучу проблем, что слизеринского декана не удивило. Он только пожал плечами и воспринял как еще одну «ношу», по его мнению, посланную ему Мерлином, чтобы жизнь не казалась медом. Но нелепые выходки девицы, ее странные манеры, различные обстоятельства вокруг нее, в которые по какому-то странному проведению всегда оказывался вовлеченным профессор Снейп, раздражали его. И еще – волновали, что выводило из себя еще больше. Северус не мог этого объяснить и поэтому старался банально избегать всего, что касалось барышни Ризергам. Все бы хорошо, кроме того, что это ему совсем не удавалось, особенно в последнее время. Он видел в этом стечение обстоятельств, свою вину, но никоим образом не допускал, что эта особа может по каким-то причинам быть в нем заинтересована. Даже когда он увидел ее в неглиже на пороге библиотеки дамблдорова знакомого – первое, что пришло в голову, что Ризергам является любовницей хозяина. А потом выяснилось, что его коллега мисс Ризергам – хозяйка и владелица этого дома.
*****
Профессор аккуратно разлил содержимое котла в три фиала, запечатал пробками и установил в специальную стойку. Тщательно, без магии вымыл котел, заполнил его новой порцией основы и, достав новую присадку из сейфа, начал варить следующую партию зелья для директора: десять минут по часовой; - пятнадцать – против….
******
Северус боялся, что после инцидента в библиотеке, он не уснет, но усталость и напряженный ритм последних дней скосил его моментально. Он выключился и включился только когда осознал себя стоящим подле кровати. В протянутой его руке горела люмосом палочка, выхватывая из мрака комнаты барышню Ризергам. О том, что произошло потом, Северус Снейп зарекся не думать никогда.
Вынырнув на рассвете из морока ночи, он инстинктивно пошарил рукой по кровати рядом с собой и резко сел. Первым, что бросилось в глаза, были тапочки в виде зверьков и халат в изножье его кровати. Он судорожно глотнул воздуху и, зажмурившись, закрыл лицо руками.
А вот уже потом, он встал, привел себя в порядок, правда, так и не смог подойти к зеркалу и, приставив палочку к виску, извлек серебристую кудрявую нить, которую закупорил в склянку и сунул в нагрудный карман. Не притронувшись ни к питью, ни к тостам, которые стояли в гостиной стараниями домовиков, он рванул в библиотеку.
Он не планировал провести там долгое время, так как довольно плодотворно поработал до этого. Снейпу просто необходимо было сбежать в спокойный и надежный мир книг, чтобы не думать, не вспоминать, чтобы не было ни единой возможности задуматься о случившемся. Ему было страшно, страшно от того, что со стороны он вел себя как банальный негодяй и что самое ужасное, сам он придерживался того же мнения.
Собрав все свои записи и бумаги, Снейп методично вернул по местам все книги и пергаменты, с которыми работал. По всему выходило, что ему пора уже было предстать перед принимавшим его джентльменом и, поблагодарив, откланяться. Он не боялся вероятного возмездия со стороны брата, мисс Ризергам. Главное – потому, что считал это справедливым. Единственное, что не укладывалось у него в голове – как заставить себя посмотреть в глаза человеку, в доме которого он позволил себе…
*****
Профессор зажмурился, сжав челюсти так, что скрипнули зубы, но не остановил помешиваний: теперь – против часовой – пятнадцать минут…
*****
Севрус еще раз окинул взглядом библиотеку. Надо было идти, но он все оттягивал и оттягивал этот момент. Напротив, он устремился туда, где просматривалась ниша и арочный проход в еще одно помещение. Оно скорее походило на гостиную, хотя стены тоже были уставлены стеллажами. Пут был выделен более уютный уголок для чтения, и не было рабочих столов. Посреди комнаты, словно прямо из земли росло дерево с весьма странным лиственным покровом и диковинными разными цветками. Подойдя ближе, Северус ахнул. Такого ему видеть не доводилось. И синего, гладко отполированного камня росло дерево. И само оно, и листва и цветы выполнены были разных пород камня. На листьях, стволе и цветках были вырезаны, как на камеях имена… Родовое древо… Медленно двинулся он вокруг, разглядывая и читая вырезанные надписи: Ричард Ризергам; Ребекка Ризергам; Аспазия Ризергам; Абигайль Ризергам; Регина Ризергам…
Снейп отпрянул от сиренево-бежевого цветка, испытав нечто похожее на панику. Собравшись было уйти, он замешкался и взгляд его упал на подножье дерева. Вкруг ствола по темно-синему граниту были выбиты буквы, и он присел, чтобы лучше рассмотреть: «Nimueh, Viviane, Niniane, Ninianne, Nyneve – The lake Maiden – The Lady of the Lake***»
- Силы небесные! – вырвалось у Снейпа. Он встал и опрометью кинулся прочь. «Я осквернил кровь Мерлина!...» - стучало у него в ушах.
*****
Укупорив последнюю партию склянок, профессор Снейп прибрался в лаборатории и, запечатав комнаты, отправился к директору с каменным, ничего не выражающим лицом.
**********
«Что это было?» Регина задавала себе этот вопрос не раз, не два и не три. Ответа не нашла ни разу, хотя перепробовала массу вариантов: со скуки, со злости, сдуру. Последний подходил больше всего, но истинного смысла ее демарша не передавал. В первые несколько часов она вообще была словно под заклятием. Причем заклятием темным, нехорошим. Разбитой, раздавленной, больной она вышла из гостевых комнат. Доволоклась к себе, бросилась ничком в постель и провалялась никчемной кучей, грязной тряпкой на чистом своем ложе добрых пару часов. Не было мыслей, не было ощущений, только пустота да отчаяние.
А потом, едва отпустило ощущение разрухи, накатило, накрыло по самые уши чудовищное, беспощадное чувства стыда. Ни раскаяния, ни сожаления она не испытывала. Ей было нереально стыдно и больно. Более всего, от того, что она переступила какую-то черту, нарушила, если не совсем уничтожила что-то важное, простое, но правильное. Рина вскочила, заметалась по комнатам, собралась в секунду и вылетела в коридор, наткнувшись на сидевшую под дверью Мэб. Рина почувствовала себя еще гаже. Она пыталась сбежать из своего дома, словно воровка.
- Мэб…, - Рина замялась, проглатывая комок, подступивший к горлу. Это ж надо было! Она собралась драпануть, а домовуха осталась бы дома, и ей пришлось бы весьма возможно отдуваться за Регину. Как сложится утро в доме, после того, что она наколдовала? Как отреагирует магия дома на ее колдовство? Почувствует ли Эрик? Если спросит – то у Мэб? А она ему соврать не сможет! Что станет с домовым эльфом, если выполняя приказ Регины, он соврет хозяину? Все эти мысли вихрем пронеслись у ведьмы в голове, и она твердо отчеканила, – Вот что, милая, дуй-ка ты в Лондон. Вместо себя пришлешь Юсси. Ему скажешь, я велела, а сама – ко мне в Хогвартс. Все поняла?
- Да, хозяйка! – пискнула домовуха.
- Ну и славно! – сказала Рина, - прихвати мне имбирных пряников, пожалуйста, - добавила она, чтобы совсем успокоить домовуху.
*****
В Хогвартсе Рина была уже через полчаса. А часа через три в ее комнате материализовалась Мэб с полной корзинкой свежих пряников и улыбкой от уха до уха. Накрывая на стол, предварительно выставив хогвартского эльфа, принесшего кофе и овсянку, она без умолку тараторила, что в Ризергаме все было хорошо, когда она его покидала. Что Юсси-бездельник на этот раз не замешкался и прибыл сразу, как только она его позвала. Что гость благополучно попрощался с хозяином Эриком и отбыл. Что хозяин Эрик выглядел задумчивым и рассеянным. А еще через час прилетела попечительская птица с известием, что член попечительского совета Леди Ризергам непременно должна присутствовать на экстренном собрании, в связи с обсуждением новой кандидатуры на членство. Рина не припомнила, чтобы она была когда-либо так рада приглашению в этот дурдом. Она живенько собралась, велела Мэб затаиться и не высовываться, а сама кинулась к директору, опасливо озираясь по сторонам. Быстро выяснив, что Дамблдора в замке нет, она рванула к МакГонагалл.
Старая кошка поджала губы и отпустила ее на «все четыре стороны», напомнив, чтобы по возвращении она представила подробную докладную о причине своего отсутствия и непременно заверенную надлежащим образом. Но желание смыться из Хогвартса было так велико, что Рина поблагодарила Минерву за эту своеобразную «пощечину» и выскочила из ее кабинета. Все так же крадучись она вернулась к себе, оделась соответствующим образом и направилась к камину, предназначенному для так называемых чиновных перемещений. Ее почти радовала перспектива оказаться в обществе клинических маразматиков из попечительского совета, так как альтернативой могла быть вероятность встречи лицом к лицу с профессором Снейпом. Рина никак не была готова взглянуть ему в глаза после того, что она натворила, после всего, что она узнала.…
*****
- Итак, дамы и господа, - скользнув масляным взглядом по кокетливой мантии Регины, возвестил председатель, - у нас на повестке остался один вопрос. - Все собравшиеся дружно закивали, понимающе улыбаясь. Председатель продолжил, - Нам нужно подвести итоги ежегодного неофициального опроса, который по нашему заданию составлен нашим доверенным лицом в Хогвартсе. Это так-сказать морально-физическо-этическое состояние учащегося контингента. Выражаясь доступнее – зачитаю вам данные, касающиеся половой зрелости и морального уровня учащихся. – За столом послышались хмыканья, фырканья и цоканья. Кто-то даже причмокнул губами. Рина вытаращила глаза и раскрыла рот. Ничего подобного она раньше не слыхала, хотя, надо признать, частенько отлынивала от участия в этих посиделках. Председатель продолжал, - К сожалению, результаты неутешительные. Количество девственниц в старших классах сократилось на шесть единиц по сравнению с прошлым годом. Юные девы подвергаются вредным маггловским влияниям, пропагандируемым в некоторых семьях даже чистокровных волшебников. И результат на лицо! - Старые идиоты скабрезно захихикали и забубнили все разом, а председатель позволил себе тонкую улыбку. Рина же сидела, словно петрификусом шарахнутая. Два слова, произнесенные впавшим в маразм волшебником почти подряд, вогнали ее в ступор. «Virgin» и «Maiden!» Девственница и Дева! «Идиотка, тупица! Как же я раньше не сообразила! Надо быть полной бездарью, чтобы сразу не уловить разницу! Только бы успеть!»
- Простите, джентльмены! – Рина вскочила из-за стола, как ошпаренная. – Мне дурно! – Вокруг все загудели и заохали. - Конечно, дорогая, идите, идите и прилягте, не проводить ли Вас? – слышала она, подлетая к камину.
- Благодарю…, и простите меня, джентльмены.
- Да, это не для ушей леди из достойной семьи, - успела услышать она.
****
Оказавшись в своих комнатах в Хогвартсе, после благополучного прибытия через чиновный камин, Рина метнулась к столу, открыла потайной ящик и, выхватив склянку, рванула уже к своему камину. На ужин она идти не собиралась, времени у нее оставалось – книззл наплакал, а работка ей предстояла – о-го-го! Уже исчезая в камине, она крикнула Мэб, - Ты меня не видела, ничего не знаешь!
Она выскочила из камина посреди гостиной в Снивиллидже. После того, что с охотничьим домиком сотворил Малфой, вернее его подрядчик, Рина полюбила это место почти как Ризергам. Вот уж это был совсем ее дом! Он был дивным, уютным, удобным волшебным и на удивление родным. Она не ожидала, что кто-то посторонний сможет понять ее невнятные требования к дому, которые она озвучила Малфою, когда заключила с ним контракт: «Я хочу, чтобы мне хотелось туда возвращаться». Она прекрасно помнила ту улыбку, которая заиграла на губах коварного блондина. Рина даже быстро нафантазировала себе, какую великосветскую пакость может устроить ей Люц. Но, когда он в положенный срок предложил ей руку и ввел в дом, Рина потеряла дар речи, а когда осмотр был завершен, она с сияющими от восхищения глазами, кинулась к Малфою и звонко чмокнула в щеку.
«Люциус, это чудо из чудес! Как только я определюсь и по семейным законам получу все права, я буду нижайше просить Вас заняться для меня еще одним делом подобного рода. Недалеко отсюда, есть премилый замок, еще со времен Аспазии, да-да, той, которая…, - закивала она на удивление мужчины, - Дом ее родственников по мужу тоже достался Ризергамам, но до него никогда, ни у кого не доходили руки. У меня на него есть планы, и если все сложится удачно, я бы хотела обсудить их с Вами. Ну, пожалуйста, Люциус… - заканючила она, улыбаясь, и Малфой хмыкнул, самодовольно кивнув ответ: «Все, что прикажите, моя Регина!»»
«Ну, давай, «моя Регина», вкалывай!» - подбадривала она себя. «Ты всю жизнь бредила этим зельем, подружка! Собирала все сведения, собирала ингредиенты, готовила, варила, сушила. И вот теперь – твой ход!»
Ей с детства запало в душу зелье, про которое столько было написано в семейных хрониках. На удивление, при ее скептическом отношении к родовым байкам, зелье Слезы Девы она считала едва ли не целью всей жизни и верила в его могущество безоговорочно. Если бы ее спросили, для чего оно, она бы ответила – для всего! Если бы спросили кому оно нужно, она бы ответила – всем! И, естественно, она была уверена, что это зелье может все!
Эта ночь пролетела незаметно, в дыму котлов, в отблесках пламени горелок, в игре фитильков свечей в хрустале лабораторных склянок. Рина металась по лаборатории, словно саламандра в огне, и у нее была твердая убежденность, что она все делает правильно, так как она ощущала, как упруго и жарко бьется огонь в ее крови.
Она вернулась в Хогвартс утром. Показалась МакГонагалл, которой было явно не до нее, позавтракала и завалилась спать, чтобы лишний раз никому не мозолить глаза. Проснувшись в сумерках, Рина подкрепилась, стараниями заботливой Мэб, тяпнула восстанавливающего зелья и рванула в Снивеллидж, прямо в лабораторию. Зелье выходилось, настоялось, осталось только разлить и спрятать. Когда с этим было покончено, Рина прибралась в лаборатории и отправилась в Хогвартс. Выйдя из дома, она аккуратно спустилась по дорожке с холма и, обернувшись, удостоверилась, что защитные чары сработали – на холме грудились невнятные развалины, заросшие бурьяном, вереском и молодым хвойником. Прошагав пару миль, Рина увидела огоньки Хогсмита, а еще через пару минут пути в ночной дали, чуть правее деревни показался Хогвартс. Рина заспешила, становилось свежо. Уже подойдя к воротам, она подняла голову, чтобы сказать пароль и войти. Над Астрономической башней развернувшись и оскалившись, маячила Метка.

* «Мой дом – моя крепость» - *(«my house is mу castle») принадлежит английскому правоведу Эдуарду Коку (Coke; 1552–1634). Появился он в его комментариях к той части средневекового английского права, в которой говорится о неприкосновенности жилища.
** пять футов - 1м = 3, 2808 фт, прибл. 1, 5м
*** «Nimueh, Viviane, Niniane, Ninianne, Nyneve – The lake Maiden – The Lady of the Lake» - в различных источниках, (в основном литературных) даму, о которой идет речь называли по-разному. Нимуэ, Вивиана, Ниниана итд – Владычица озера, Озерная дева. Опять же, в разных источниках ей приписывали разные качества и деяния. По большей части все сходятся в одном: эта коварная особа была настолько прекрасна, что ее полюбил сам Мерлин и обучил всему, что знал сам. Она же, коварно воспользовавшись его наукой, обманом завела его в пещеру и там навела на него сон и оставила, завалив пещеру камнем. Мерлин по о идее и по сей день почивает под холмом.