Глава 33В этот раз я не стал ждать лифта. Пустился бегом по лестнице, перескакивая через несколько ступенек. Отличная зарядка. Мне надо было успеть отмыться и принять душ до того, как Китнисс закончит свой индивидуальный показ. То есть на все про все у меня было не больше 15-20 минут. От этой мысли я стал перескакивать через три ступеньки, чтобы увеличить темп движения. Что ж, нужно признать, к этим Голодным играм, мое физическое состояние в разы увеличилось. Я готов. Умственно, физически, духовно. Целиком и полностью готов. Но как отразится моя дерзость на индивидуальном показе на Китнисс?
Еле вписавшись в косяк, я влетел в свою ванную. Скинул одежду и включил ледяной душ. Моя голова кипела от мыслей, от того, что я сделал. Казалось, что не только Китнисс была «огненной девочкой» Капитолия. Во мне тоже горел огонь. Возможно не такой яркий, не такой агрессивный, но зато сильный и ровный. Полная противоположность ее огня, ее пожара, уравновешивающая Китнисс. А сегодня я сорвался, показал себя в полной красе. Интересно, что показала Китнисс?
Краска упорно не хочет оттираться с пальцев. И на мое удивление, ее не берет ни что. Теперь понятна ярость Китнисс сегодня днем. Я художник, который за всю свою жизнь оттер столько краски со своих рук и одежды, что ее бы хватило на то, что бы выкрасить весь этот Тренировочный центр. И я не мог до конца оттереть эту «натуральную» краску с себя. В итоге пораньше не получилось. Я не уложился даже в двадцать минут. Через полчаса, злой и раздраженный я вылетел из комнаты и едва ли не бегом пошел в столовую. Наши все должны были собраться там, чтобы обсудить индивидуальный показ. А я даже не успел причесаться после душа. С влажных волос вода стекала за шиворот черной рубашки с каким-то сложным узором. И я понимал, что Порция меня убьет, если я ее испорчу. На ходу попытался растрепать волосы, но поймав свое отражение в одном из зеркал коридора, увидел, что похож на кого-то переродка. Поэтому вернул волосы обратно в состояние хаоса. И не важно, что так я стал похож на Гейла. Может это прибавит мне шарма в глазах Китнисс?
Китнисс и остальные уже в банкетном зале. Я быстро плюхаюсь на стул рядом с ней. Ее пальцы тоже в чем-то красном. Она что, тоже маскировалась? Да не может быть! И одежда на ней другая. Не наш обычный серый тренировочный костюм. Волосы тоже влажные и собранные в небрежную косу за спиной. Что она натворила? На мгновение мне становится жарко, от дурного предчувствия. Своим поступком я должен был вызвать весь гнев Капитолия на себя. Но, боюсь, что Китнисс натворила что-то едва ли не хуже, чем я. Язык не поворачивается спросить это при всех. А вдруг я подставлю ее еще больше? Положение спасает, как всегда, нетерпеливый Хеймитч. Я безумно благодарен ему за его вопрос:
- Ну, и как прошли ваши показы?
Я смотрю на Китнисс, сжимаю ее руку под столом. Она отвечает мне дико виноватым взглядом. Что же там случилось? Вместо ответа Китнисс переводит стрелки на меня:
- Ты первый, - я недоверчиво смотрю на нее, и она спешит пояснить свои слова. – Похоже, это было нечто. Я потом сорок минут ожидала вызова.
Черт! Мне точно не хотелось сознаваться в том, что я наделал. Но выбора нет. Хотя, судя по всему, показ Китнисс был не лучше. Я откашливаюсь, прежде чем заговорить. Все за столом смотрят на меня с подозрением. Глубокий вдох, и как прыжок в ледяное озеро:
- Ну, я … занялся маскировкой, как ты предложила, Китнисс. – Я говорю, глядя на нее. Так легче. – Вернее, не совсем маскировкой. То есть краски мне пригодились…
- Для чего? – Порция не выдерживает моей «тянучки». Мне становится стыдно, что я так мямлю. Но не могу с собой ничего поделать. Китнисс напряженно о чем-то думает, прищурившись, оглядывает меня. И до нее доходит:
- Ты написал картину, да?
- Видела? – Как бы мне хотелось, что бы она сказала «да»!
- Нет. Но распорядители от души постарались ее закрыть.
- Все правильно, - Эффи не видит в этом ничего странного, в отличие от напряженно застывших Хеймитча, Порции и Цинны. – Трибут и не должен знать о поступках будущего соперника. - Лицо Эффи озаряет мечтательная улыбка, в глазах романтическая дымка. – А что ты нарисовал? Портрет Китнисс?
Мне даже неловко становится от того, что придется разбить ее романтический настрой вдребезги. Китнисс досадливо морщится:
- С какой радости, Эффи?
- Например, чтобы показать, что будет любой ценой защищать тебя. Зрители в Капитолии другого и не ждут. Разве он не вызвался добровольцем, лишь бы пойти на арену с тобой?
Ох, наша наивная романтичная Эффи. Как столько лет участвуя в Голодных играх, она сохранила такую нежность? Мне приходится вмешаться в их разговор.
- Вообще-то, я написал портрет Руты. После того как Китнисс украсила ее тело цветами.
За столом повисает очень нехорошая тишина. Китнисс с силой стискивает мои пальцы. В ее взгляде что-то такое…похожее на восхищение или благодарность. А большего мне и не нужно.
- Ну, и чего ты хотел добиться? – Хеймитч, с молчаливого согласия остальных, начинает публичную порку меня.
- Не знаю. Пусть хотя бы на миг осознают ведь это они убили маленькую девочку.
- Кошмар. – Эффи вот-вот расплачется. Меньше всего я хотел так расстроить ее. У Порции тоже слезы в глазах. – Что за мысли… Разве так можно, Пит! Ни в коем случае. Ты только навлечешь беду на себя и Китнисс.
- Вынужден согласиться. – Руки Хеймитча трясутся от ярости. Впервые на моей памяти эти двое в чем-то согласились. Порция и Цинна, судя по всему, согласны с ними. Но уже ничего не изменить. Китнисс бросает на меня еще один виноватый взгляд, и сжимает мою руку так, что кожа на суставах натягивается и белеет от напряжения.
- Кажется, сейчас не самое подходящее время упоминать, что я повесила манекен и написала на нем имя Сенеки Крейна.
Мне становится дурно. ЧТО ОНА НАДЕЛАЛА? Я рассчитывал отвлечь весь гнев Капитолия на себя, чтобы ей дали хотя бы шанс выжить, ведь она и так была в опале. Она была символом освободительного восстания дистриктов! А теперь…Мы погибнем оба. Чтобы я не делал. И это понимают все сидящие за столом.
- Ты…повесила…Сенеку Крейна? – Цинна еле выдавливает из себя слова, что является лишним доказательством его потрясения.
- Ну да. Хвастала своими способностями вязать узлы, и он как-то сам собой очутился в петле, - голос Китнисс такой беззаботный, и если бы не усиливающаяся боль в моей руки из-за ее хватки, я бы даже поверил, что ничего страшного не случилось.
- Ох, Китнисс, как ты вообще обо всем узнала? – Бедная Эффи столько ударов нанесла ей судьба за последний год, что удивительно как она еще не сбежала от нас. Наверное, слишком любит нас, таких непутевых.
- Разве это секрет? Президент Сноу не делал тайны из его казни. По-моему, даже был рад, что я в курсе.
Эффи вскакивает из-за стола, прижимает к лицу салфетку, чтобы скрыть слезы и быстро уходит из зала. Довели такого хорошего человека.
- Ну вот, теперь и Эффи расстроилась. Надо было солгать, будто я стреляла из лука, словно пай-девочка.
- Можно подумать, мы с тобой сговорились, - я не удерживаюсь от смешка. Прям какой-то пир во время чумы. Китнисс подмигивает в ответ.
- А разве нет? – Порция тоже сидит, закрыв лицо руками, прижав пальцы к глазам, видимо, сдерживая слезы. Мы подружились с ней, она стала частью моей семьи. И я так подвел ее.
Китнисс отвечает за нас двоих, не сводя с меня сияющего взгляда:
- Нет. Никто из нас до последнего не представлял, чем займется на индивидуальном показе…
- И знаешь, что, Хеймитч? Мы решили обойтись без союзников на арене, - я сказал это, и на душе становится легче. Как будто я сделал правильный выбор, принял единственно верное решение.
- Вот и отлично, - ментор в ярости. – Не хватало еще, чтобы мои старые приятели гибли там из-за вашей непробиваемой глупости.
- Мы так и подумали, - Китнисс одаряет его улыбкой.
Наша команда, молча, продолжает ужин, пытаясь переварить, не только пищу, но и то, что мы натворили. Наши с Китнисс пальцы переплетены под столом, есть одной рукой не очень-то удобно, но мне даже в голову не приходит разжать пальцы. Большим пальцем, я нежно поглаживаю ее ладонь. И вижу, как кожа на ее руке покрывается мурашками, от этой ласки. Румянец медленно заливает щеки Китнисс, она сидит, пристально смотря в тарелке, делая вид, что видит там что-то новое.
После ужина, нам все-таки приходится разжать руки, потому что Китнисс обнимает Цинна. Всем пора идти в гостиную, чтобы посмотреть оценки за индивидуальный показ. Цинна что-то тихо шепчет на ухо Китнисс. Она признательно прижимается к его плечу. В гостиной все рассаживаются вокруг телевизора, я сажусь рядом с Китнисс, она в темноте комнаты, нащупывает мою руку. В гостиную заходит Эффи, ее лицо покраснело и опухло, глаза заплаканные. Кажется, мы причинили ей настоящую боль. Надо будет как-нибудь утешить ее. Тут начинается показ. Никто из трибутов и зрителей, не должен узнать, что показывали трибуты. На экране показывают только номер Дистрикта, фотографию трибута и его баллы, от ноля до двенадцати. Мы идем самые последние. Китнисс тихо шепчет:
- А ноль еще никогда не давали?
Я пожимаю плечами, и вместо меня отвечает Цинна:
- Все однажды случается в первый раз.
Очередь доходит до нас. И я с Китнисс, впервые за всю историю игр получаем по двенадцать баллов. Наша команда, вместо того, чтобы радоваться лишь огорченно хмурится. Я не понимаю, почему.
- Зачем они это сделали? – Китнисс не понимает, также как и я.
- Чтобы другим игрокам не осталось другого выбора, как прикончить вас. Идите спать. Глаза бы мои вас не видели. – Хеймитч даже уже не злиться, в нем какое-то отчаяние, усталость. Кажется, мы довели не только Эффи, но и его.
Я поднимаюсь с дивана, и тяну Китнисс за собой. Медленно бредем по коридору до ее комнаты. Я хочу просто проводить ее. Она не пускала меня к себе в последние несколько дней. До начала Игр осталось чуть больше суток. Если она и сейчас оттолкнет меня, то мне останется лишь удавиться от отчаяния. Останавливаюсь возле двери ее комнаты. Китнисс поворачивается ко мне. На ее лице такая решительность, что мне становится не по себе. Она что опять прогнать меня хочет? Но она прижимается ко мне всем телом, крепко обнимает руками, прячет лицо у меня на груди. Я ошарашен, в ней чувствуется такая же острая потребность во мне, как и моя – в ней. Скольжу ладонями по ее спине, прижимаю Китнисс еще ближе, так отчаянно хочется, что бы она стала неотъемлемой частью меня. Чтобы она бежала в моих венах, билась в моей груди. Я жадно вдыхаю запах ее волос, но этого мало, я зарываюсь лицом в ее волосы. Они еще немного влажные, пахнущие шампунем, щекочут лицо. Ничего на свете нет приятнее этого ощущения. Ради этого не жалко умереть. Китнисс что-то тихо бормочет, не отрывая лица от моей груди. Я наклоняюсь ниже, чтобы разобрать ее слова.
- Прости, если я все испортила.
Глупышка, она еще из-за этого переживает?
- Не больше моего. Кстати, для чего ты это затеяла?
- Сама не знаю. Может, хотела им показать, что я не просто пешка в руках Капитолия?
Она говорит мне мои же слова, которые я сказал ей в ночь перед Голодными играми год назад.
- Мне это знакомо, не то чтобы я уже сдался. То есть мы опять сделаем все, чтобы ты выжила, но, положа руку на сердце…
- Положа руку на сердце, ты сейчас думаешь: президент Сноу отыщет способ разделаться с нами, даже если мы победим.
- Да, это мне приходило на ум.
Даже наши мысли едины. Когда же она поймет, что мы с ней – две половинки единого целого. Что не Гейл был ее судьбой, а я? Ведь не зря на протяжении всей нашей жизни сама судьба сводила нас раз за разом. Для того чтобы мы были вместе. Может, когда-нибудь потом, позже, она найдет в себе силы признаться в этом самой себе. Ведь меня не будет уже рядом.
- По крайней мере, все ведь поймут, что мы не сдались без борьбы? – я хочу поддержать ее, ободрить.
- Поймут, конечно. – Она кивает, и трется носом об мою грудь. Так нежно, по-детски невинно. В груди разливается тепло. Не важно, что будет потом, сейчас она здесь и она моя. Если она пустит меня в комнату, конечно.
Между нами повисает молчание, не напряженное. Но Китнисс явно что-то обдумывает, знакомая мне складочка появляется между ее бровей. Я не мешаю ей думать. Очевидно, сделав какой-то выбор, она поднимает голову. Смотрит на меня.
- Итак, нам осталось несколько дней. Чем займемся?
Соврать ей или сказать как есть? Времени на ложь просто уже не осталось. Скажу правду, а она пусть сама решает, что с ней делать.
- Я хочу одного, как можно больше времени провести с тобой.
- Тогда заходи!
Она уверенно тянет меня за руку в свою комнату. Я, не веря своему счастью, делаю шаг, еще один. Дверь захлопывается за моей спиной. Спасибо тебе судьба, за то, что услышала мои надежды.
