Глава 33Долгие десять дней Алина разрабатывала план мести Давиду. Была бы возможность – она обязательно взяла бы Сашу в союзники, но отец так и не сократил сроки карантина, и все, что она могла, так это каждое утро кричать из-за двери: «Доброе утро, Саша! Как ты себя чувствуешь?» Пришлось все брать на себя. Идеи были различные – от уничтожения всех его кредиток до обустройства муравейника в его кровати. Но это все были детские глупости, а хотелось насолить по-настоящему. Давида давно пора поставить на место.
Алина не была умной девочкой, латынь и физика давались ей с трудом, но этот план она разработала по всем правилам наполеоновских генералов. И начала она с Артура.
- Давид, раз в году бывает день рождения! И он так настрадался за эти дни! Вадим заслужил этот праздник! – говорила она. – Ты лучше других это знаешь!
- Алина права, - вступил в разговор Артур. – У нас не так много приятных дней было за последнее время. Сфимы, болезнь Саши, пожар, раны Вадима. Беспросветность какая-то. А так посидим всей семьей, поедим вкусного мяса, закажем хорошего вина, послушаем живую музыку. Подумай!
- И Ксении с Сашей тоже надо отдохнуть. Этот трехнедельный карантин доконал всех! – убеждала Алина.
- Мы всегда дни рождения отмечаем здесь, в замке! – возразил Давид. – Это традиция!
- Один раз можно и поступиться! – не отставала Алина.
- Но отец тогда не сможет посидеть с нами! – Давида сдвинуть было нелегко.
- Он поймет. Решайся, Давид. Пусть всем будет хорошо. Устроим настоящий праздник! – Артур, когда хотел, мог уговорить черта продать свой хвост. – Это не только ради Вадима, это для всей семьи! Я готов выступить в роли аниматора и надеть коллпак с бубенчиками.
Давид улыбнулся, представив Артура в колпаке, и Алина поняла, что он сдался.
Ксения от всей души поддержала их идею и даже на радостях прилюдно поцеловала Давида, и все активно занялись подготовкой праздника. От Вадима все держали в строгом секрете. Даже от Таира потребовали «честное слово» молчать. Саша – худой, бледный, слабый лежал на диване в библиотеке и смотрел, как девочки конструируют костюм Артуру и улыбался. Он был рад после трех недель одиночества снова оказаться в кругу семьи. Ксения была рада отвлечься от детей и ежедневной трехразовой готовки. Алина радовалась, что все идет по плану. Артур сам по себе не страдал меланхолией. Таир вопил громче обычного, разучивая поздравительную басню в стихах. Один Вадим был в неведении. Он делал первые шаги по комнате, пытаясь восстановить утраченные силы, и злился, когда плохо получалось, и голова кружилась от слабости.
Надвигался праздник.
***
Это был небольшой ресторан на одной из центральных улочек Будапешта. Вообще то, Алина предполагала, что это будет Берлин, но Давид в тот день поехал по делам в Венгрию, ехать дальше – в Германию отказался, и девочка решила не ссориться с Давидом из-за пустяка и уступить. Давид отправился в больницу искать человека, из-за которого он сюда и приехал, а Алина, немного побродив по центру, выбрала ресторан, внесла предоплату и даже успела определиться с меню.
Ее выбор одобрили все. Вместо чопорного собрания получилось веселое застолье с тостами, шутками и песнями. Стараниями Артура, конечно. Вадим посмеивался, глядя на Артура, и это было лучшим доказательством удачного вечера. Даже Давид скинул пиджак и, обнимая Ксению, выводил, страшно не попадая в ноты, любимую песню про поле и коня. Таир стащил шпагу со стены и, громко выкрикивая клич повстанцев, ибо тихо он играть не мог, прыгал по всему залу и размахивал ею. Ксения подпевала мужу, и Саша смеялся, слушая этот нестройный дуэт. Артур в колпаке и с хлопушкой в руках через весь стол кричал Вадиму один из новых анекдотов.
- Добрый день! – раздалось от двери, и все обернулись.
На пороге стоял Тобиас.
Алина давно уже посматривала на часы. Исподтишка, конечно. Тобиас не имел привычки опаздывать, но время тянется так медленно, особенно, когда ждешь.
Как только решился вопрос с праздником, она отправила Тобиасу приглашение, не постеснявшись подписаться именем Вадима. Тобиас будет рад получить и его и обязательно приедет на день рождения к другу, пусть даже и в Будапешт. И она не ошиблась.
Вадим был единственным членом семьи, кто не выказал удивления. Он поднялся и жестом пригласил друга за стол. Тобиас прошел к столу, церемонно поклонился Ксении и Алине и занял место подле Вадима. Все молчали, пораженные его появлением. Для семьи он был чужаком. Никто не знал его имени, но все понимали, кто он. Алина не сводила глаз с Давида, наблюдая, как его лицо постепенно из белого превращается в красное. Даже шея – и та налилась кровью. Ничего, пусть позлится! У Вадима – праздник, и если ему угодно, чтобы его любовник сидел с ними за одним столом наравне с остальными членами семьи, придется засунуть свое мнение подальше и терпеть. И Давид терпел. Кипел, краснел, клокотал, но – терпел. Ксения, опомнившись от удивления, шептала какую-то чепуху, стараясь отвлечь мужа. Она сидела совсем рядом, и ей тоже прекрасно было видно, как муж покрывался красными пятнами, и его ноздри раздувались от ярости и бессилия.
Артур не сводил с Тобиаса взгляда, полного презрения, но тот мудро улыбнулся в ответ и повернулся к Вадиму.
- Ты не хочешь представить меня своим друзьям? – спросил он.
- Это – Тобиас. Это моя семья. Давид и его Ксения. Артур, мой второй брат. Саша и Алина. Наши младшие.
Давид не успел глазом моргнуть, как Тобиас поцеловал руку его жене и сказал комплимент, от которого Ксения порозовела.
- Очень рад с Вами познакомиться. Классик был прав, сказав, что если хочешь увидеть красоту – посмотри на женщину, ожидающую ребенка.
Алина чуть не расхохоталась, наблюдая, как у Давида дернулся нос.
- Прекрасно сказано, Тобиас! Вы, наверное, большой знаток женской красоты? – поинтересовался Артур.
- Не сказал бы. Позвольте спросить: Ваш колпак – это семейная традиция?
Алина испугалась: Артур – не Давид, молчать не будет, и весь вечер может испортить!
- Артур, налей мне, пожалуйста, вина! Вот того, красного!
- Саша? – Артур глянул на брата. – Ты не против? Оно легкое! Алина, сядь ко мне поближе, здесь Саша тебя не увидит, и можно будет не спрашивать разрешения каждый раз…
Артур оставил Тобиаса в покое, но за это девочке пришлось пить вино. Артур каждый раз шептал ей неприличные тосты, отчего она хихикала, не забывая посматривать на тот край стола, где сидел Тобиас.
Он вел себя безупречно, впрочем, как всегда. Алина была рада услышать, как Тобиас затеял разговор с ее мужем о итальянских философах. Саша отвечал сдержанно, но без неприязни.
Когда Ксения по просьбе Давида села за рояль и, смешавшись в средине пьесы от всеобщего внимания, сбилась, Тобиас пришел ей на помощь. Он быстро подвинул стул, сел рядом и – в четыре руки - они успешно доиграли произведение Грига до конца.
Терпение Давида подверглось еще одному испытанию – выяснилось, что у Ксении с Тобиасом много общих любимых произведений, и они долго делились впечатлениями о музыке русских композиторов девятнадцатого века. Ксения, обычно стеснительная, в разговоре с Тобиасом была оживлена и даже доброжелательно шутила.
- Ксения, займись Таиром! – велел Давид. – Он уже давно просит десерт.
После десерта Артур организовал игру в фанты, и Алина, смеясь от души, раздавала фанты всем подряд, даже Таиру, предвкушая, что может загадать такой затейник как Артур.
Саше выпало набивать рот карамельками ( их было ровно двадцать), приговаривая каждый раз: «Как я люблю конфеты!» Вадим был машинистом – выстроив стулья в ряд, он рассадил всех и сам сел на первый стул, выкрикивая: «Поезд отправляется!» и дудел в стакан словно в воображаемую трубу, пыхтел и скрипел. Алина изображала гребца –усевшись на полу, она из всех сил «гребла»ложкой, а Артур стоял над ней и кричал: «Они догоняют»! Таир и Саша изображали кровожадных акул и щелкали зубами возле ног девочки.
Тобиас посмеивался, глядя на дурацкие забавы, но важничать не стал и честно отыграл свой фант – ему предстояло спеть трагическим голосом известную детскую песенку. Артур повесил ему на шею заранее приготовленную соску на ленточке. Саша, Таир и Алина подыграли ему на ложках, стуча по большой кадке под пальмой, и Тобиас затянул: «Спят усталые игрушки». Ксения и Алина, которая бросила ложки, плакали от смеха.
- Это был лучший номер, - признался Вадим, отводя друга в сторону.
- Все для тебя, - ответил Тобиас. – Но соска, я думаю, была лишней.
- Иногда мы забываем обо всем и ведем себя безрассудно. Со стороны, наверное, кажется, что собралась семейка идиотов, но нам иногда нужно отдыхать. Хотя бы так.
Последний фант выпал Давиду. С колпаком в руке он умоляюще просил «на бутылку» переходя от одного к другому. По условию – он должен был раздобыть хотя бы одну монетку, но, чем жалостливее он просил, тем больше смялись окружающие, и монетку кидать не спешили. Давид причитал все громче, пока, наконец, Тобиас не достал портмоне и не кинул монету в колпак, не подозревая, насколько сильно этим жестом оскорбил играющего. Вспыхнув, Давид сунул ненавистный колпак Артуру и ушел за стол, якобы попить воды.
Вечер подходил к концу. Таир уснул прямо на стуле.
- Домой? – предложил Давид.
- Мы все слишком много выпили, - сказал Артур. – И Алина – больше всех!
- Артур! – возмутилась девочка.
- Здесь есть неплохие номера. Останемся до утра. И к черту сфимов!
Давид метнул взгляд на брата, напоминая, что они не одни. Тобиас сделал вид, что ничего не слышал, и, чтобы не мешать, отошел к барной стойке.
Было принято решение остаться здесь. Давид быстро договорился с администратором, и им отвели комнаты на втором этаже. Вадим взял ключ из рук Давида и, не стесняясь, удалился в номер вместе с Тобиасом, не забыв пожелать всем доброй ночи.
- Это уже слишком! – разъярился Давид. – Хоть бы девочек постыдился!
- Брось, - посоветовал Артур. – Девочки у нас уже большие. Где мой ключ? Я иду спать. И вам советую.
Алине было весело – вечер удался на славу. Будет что вспомнить утром. Скинув одежду, она наскоро умылась и залезла на постель, прижавшись к Саше.
- Хороший вечер получился. Я, правда, немного пьяненькая. Ну и пусть. Тебе понравился Тобиас? Давиду, похоже, не очень. Но Вадим был рад его видеть. У Артура был классный колпак! Ты чего молчишь? Я соскучилась по тебе за эти недели. И знаешь, Саша, я ничего не боюсь. Давай сегодня ляжем вместе?
- Ты ложись, я пока не хочу, - поднялся Саша. – Отдыхай.
- Саша…ты что?
- Отец запретил тебя трогать.
- Что-о? – у Алины перехватило дыхание. – Он всерьез решил отдать меня Вадиму?
- Ты знаешь? Значит, мне будет легче объяснить…
- Не надо ничего объяснять! – закричала Алина. – Ты! Ты согласился отдать меня!
- Это решение отца.
- Я не верю. Я не верю, что ты так мог со мной поступить. Ладно, Давид. Но ты…ты такой же гад, как и братья. Один Вадим – человек. А вы все – уроды. И дело не в ваших красивых личиках. Не подходи ко мне. Не прикасайся. Я не хочу тебя видеть.
Алина закрылась в ванной и проплакала до утра. Саша делал попытки постучать и поговорить с ней, просил открыть, но девочка не отвечала.
Под утро она тихонько выскользнула в коридор, поднялась на самый последний этаж и вышла на балкон. Скинув туфли, чтобы не мешали, она перелезла через перила балкона и посмотрела вниз. Шесть этажей. Ей должно хватить.
- Далеко собралась? – раздался голос за спиной и ледяные пальцы впились в ее шею и затащили обратно.
***
Алина почувствовала приятное тепло на щеке и открыла глаза.
- Проснулась! – обрадовалась Ксения и убрала ладонь с лица девочки. – Алина, милая, наконец-то!
- Где я? – прошептала девочка.
- Эту комнатку сделали для Давида, когда Саша лежал больной. Теперь она твоя.
- Почему я здесь?
- Так велел отец. Может, ты хочешь пить? Воды? Сок? Хотя, сок тебе, наверное, пока не надо…
- Сколько я здесь лежу? Какая-то дурацкая слабость во всем теле. Словно отравилась и лежу без сил!
- Завтра будет две недели.
- Сколько? – воскликнула Алина.
- Мальчики спокойно реагируют на присутствие отца, но мы – не они, а Павел Юрьевич появился слишком быстро.
- Я помню, - нахмурилась Алина. – Он взял меня за шею, сзади. А потом…что было потом?
- Ты замерзла. Мы отогревали тебя. Ты лежала здесь под ворохом одеял, обложенная грелками. Я связала тебе носки из овечьей шерсти. Чувствуешь?
- Да, что-то колючее и теплое у меня на ногах есть. Но подожди с носками. Ты знаешь? Семья знает, что произошло?
- Да, - призналась Ксения. – Отец ругал Давида. И Сашу. Потом Артур ругался с Давидом. Потом – Давид и Вадим. Я все эти дни сижу рядом с тобой или в детской, боюсь выходить к ним… Мальчики словно озверели. Алина, солнышко, как ты додумалась до такого? Разве ты забыла, что и ты, и я во власти Павла Юрьевича, а он нас не отпустит. Ты же такая смелая, Вадим рассказывал, как ты наступала на сфимов! И тогда, на пожаре! А тут после праздника…что на тебя нашло? Тебя кто-то обидел? Может, ты боишься чего-нибудь? Дело не в сфимах, правда?
- Я не хочу больше жить. И я найду способ, как это сделать.
- Алина, не пугай меня! Скажи, что ты не сделаешь этого! Разве так можно? Ты что!!!
- А им можно? Можно? – кричала Алина. – Им можно?
Ксения совала ей стакан воды и пыталась успокоить, но Алина выбила стакан из ее рук, и вода обрызгала Ксении лицо.
- Извини, я не хотела. Оставь меня.
Ксения, поколебавшись, решила уступить. До вечера Алина лежала в полной темноте – свечи прогорели и погасли, а всех слуг она прогнала, самой же вставать и менять их желания не было. Никто не приходил к ней – в наказание ли, или проявляя тактичность – Алине было все равно. Девочка лежала и не подозревала, что ссоры сотрясали всю семью и продолжались до ночи, и главной их причиной была она. Давид, узнав, что именно Алина пригласила на вечер Тобиаса, готов был разорвать ее. Артур кричал на Сашу что «так не делается» и, если не смог поговорить с Алиной сам, надо было позвать его или Давида. И вообще, ночь после праздника – нелучшее время для выяснения отношений. Саша - озлобленный, дерганный – пытался с ними спорить, но разве с двумя старшими одновременно справишься? Поэтому, он, потеряв всякую надежду быть услышанным, свалил всю вину за разрушение не только своей пары, но и всей семьи на Давида, а Артуру напомнил про Лору и ушел, громко хлопнув дверью. Вадим держался дольше всех, но и он повысил голос, когда Артур и Давид насели на него, требуя подчиниться. Никаких «разумных доводов» Вадим слушать не стал и послал и Артура, и Давида, не стесняясь в выражениях. Сашу он тоже успел клюнуть – сказал, что даже смерть родителей и сестры Алина пережила, а от него, Саши, побежала прыгать с крыши. Артур тут же припомнил Вадиму его нетрадиционность…
Только появление Павла Юрьевича заставило замок погрузиться в тишину. Он поступил просто – разогнал всех по разным углам. Слуги поспешили убраться сами. Артура отец отправил в Чили, Давиду велел с утра пораньше скрыться с семьей на даче, Саше и Вадиму приказал сделать полную сверку бумаг за последний год – был потерян один человек. Поднять и проанализировать документы годичной давности было делом хлопотным и кропотливым, и братья приступили к нему немедленно – отец дал на него только два дня вместо обычной недели. Саша, роясь в папках, предполагал, что ничего они не найдут, но, наравне с Вадимом, возражать не стал и добросовестно сверял списки. И уже с утра в замке снова было привычно тихо.
***
Прошло еще две недели, тяжелые для всех, а, в особенности, для Давида. Он измучился, похудел, страдал бессонницей, срывался на Ксении, и тут же просил прощения и – снова срывался…
Алина была права – семья распадалась на глазах. Жена все дни проводила в детской, почти не спускаясь вниз, даже в столовую, прикрываясь неважным самочувствием. Артур, когда был свободен, брал сына и на весь световой день уезжал в какой-нибудь парк с целой корзиной еды и пакетом штанишек для Эда. Вадим каждую свободную минуту выбирался в Германию к Тобиасу и не скрывал этого, Давид злился, но сделать ничего не мог – отец молчал, а его, Давида, Вадим уже давно не слушал. Саша погрузился в работу и, если дела не было, занимался статистикой в картотеке, выверяя то, что уже сто раз было выверено еще до него. Но хуже всего было с Алиной. Давид мог предполагать что угодно – истерики, требования, угрозы, потоки слез, обвинения, просьбы, демонстративное игнорирование всех и вся, но Алина ничего такого не вытворяла. Давид не раз наблюдал, как сидя за столом, она едва ли притрагивалась к своей порции, а чаще всего, ограничивалась двумя глотками чая и – уходила. Ее оценки стали заметно лучше, но радости по поводу «пятерок» по латыни или литературе она не испытывала. Говорила: «Спасибо!», брала домашнее задание и уходила к себе. Давид велел слугам не спускать с нее глаз «на всякий случай» и поэтому доподлинно знал, как она проводит каждый вечер. Чаще всего девочка читала, но большую часть времени просто лежала на кровати и смотрела на огонь в камине. Алина по-прежнему жила в маленькой временной комнатке без удобств. Мыться ходила к Ксении, когда Давида не было. С Ксенией не оставалась. В библиотеку не приходила. Не отмалчивалась, но на все вопросы отвечала «да», «нет» и «спасибо». К Саше она не возвращалась, общалась с ним точно также как и со всеми остальными, но Саша и сам избегал ее, поэтому виделись они крайне редко и только на людях. Давид подавил гордость и упросил Вадима взять девочку с собой погулять по Мюнхену, куда тот собирался на встречу с Тобиасом, и Вадим согласился, но Алина отказалась наотрез. Артур заходил к ней, пытаясь вернуть девочке интерес к жизни, нес всякую околесицу, угощал коллекционным вином, осмеял ее гардероб – все впустую. Алина улыбалась его анекдотам, одобрила вино, согласилась выкинуть часть вещей, но душу Артуру так и не открыла.
