Глава 35. Кто виноват и Что делать- Выходит, не зря я предлагал вам повременить со сменой фамилии, мистер Поттер. – Эти слова были подкреплены газетой, пущенной в полет по траектории, конечный пункт которой находился где-то в области лица Гарри. Поймав злополучный выпуск «Пророка», парень зашел в комнату названого отца, бдительно озираясь в ожидании других метательных снарядов. Но профессор зельеварения вновь переключился на своего старинного друга, которого распекал, словно школьника; и профессор Военных действий против обыкновения казался притихшим и даже пристыженным. – Я, конечно, понимаю, что для тебя, Рахилли, слово «конфиденциальность» подразумевает существование на отдаленном острове, с которого крайне редко выбираются живыми, а для вас, мистер Поттер, это слишком сложное понятие, чтобы вообще принимать его в расчет.
- Но я только что узнал от профессора Келтхайра, что, хотя Шэннон нас и подслушал… - возразил было Гарри, но тут же осекся под взглядом профессора, в котором явственно читалось, что Снейп и не подозревал о глубине его падения.
- Спасибо, Поттер, - пугающе спокойным голосом отозвался зельевар, - вы избавили Министерство от печальной участи узнавать о главных событиях светской жизни из желтой прессы. Может, вам пора устроиться туда на должность собственного пресс-атташе? Поверьте мне, вас с руками оторвут… хотя лучше бы они сразу оторвали вам голову, как абсолютно лишний в этом деле орган.
- Шэннон? – нахмурился О'Рахилли, давая понять, что в день достопамятной ссоры поддельный ученик друида так и не дал ему знать о своем присутствии.
- Конечно, то, что вы так трепетно заботитесь о карьере соотечественника, достойно уважения, - продолжал профессор Снейп. – Но, поверьте, мы столько времени скрывали ваше истинное происхождение отнюдь не потому, что надеялись быть первыми на этом поприще. Хотя куда как проще было бы сразу предоставить Министерству заботу о славном потомке еще более славного сына вашего Отечества, Бреогана Рафферти, по которому до сих пор мечтательно вздыхают мракоборцы старой закалки.
- Кто вам мешает сделать это теперь? – уязвленно заметил Гарри.
- Как я посмотрю, слово «благодарность» по причине избыточной длины угодило в вашем сознании в непрестижную компанию слова «конфиденциальность».
Гарри насупился, но на сей раз почел за нужное промолчать: в некоторых отношениях Снейп был хуже следователя – любое высказывание непременно обращалось против студента. Профессор же разошелся не на шутку:
- А вы, как я посмотрю, не имеете ничего против того, что стали героем этой сенсации? – Зельевар потряс газетой, выхваченной из рук Гарри. – Наверно, вы считаете, что от перемены родителей, как и от перемены слагаемых, сумма не меняется?
На сей раз Гарри попытался протестовать:
– Поскольку это отразится в основном на мне, то это, главным образом, мои проблемы. – Увидев, что Снейп вздернул брови, явно готовя едкую отповедь, Гарри поспешил добавить: - Да, я понимаю, что у профессора Дамблдора тоже будут неприятности; но не думаю, что очередная статья про какого-то ученика ему так уж навредит.
- То, что вы не думаете – это верно, - оборвал его профессор, - а с остальным можно поспорить.
- Разве ты не еще убедился, что мы здесь ни при чем? – наконец вмешался O'Рахилли. – Какого дементора ты взъелся на меня и Гарри?
- Что же, приходится признать, что мисс Скитер каким-то чудом узнала этот факт не от вас, а от кого-то другого, - вынужден был согласиться профессор. – Ничем иным ее дикие домыслы объяснить невозможно. Причем этот кто-то либо сам не имел ни малейшего понятия о том, что происходило у нас в школе, либо по каким-то причинам предпочел открыть ей лишь часть правды, а остальное она с успехом возместила воображением.
- Или Скитер знала, как было на самом деле, но вывернула все наизнанку для пущей остросюжетности, - заметил Гарри.
- И это не следует сбрасывать со счетов, - кивнул Снейп. – Однако
всего она знать не могла – в противном случае в статье фигурировало бы и мое имя тоже. Мимо того, что протеже Дамблдора – бывший Пожиратель смерти – был пособником во всей этой афере, она точно не могла пройти. Кроме того, стоит задуматься, почему этот таинственный осведомитель решил открыться именно сейчас? Сенсация-то, некоторым образом, уже поросла плесенью.
- Может, статья была написана и раньше, - пожал плечами О’Рахилли, - но она ее придержала до Рождества.
- Тогда уж подождала бы пару дней, - возразил Гарри, - чтобы обогатить первый выпуск «Ежедневного пророка» в новом году сенсацией…
- Ну у вас и самомнение, Поттер, - не преминул заметить Снейп.
- Но вы же сами, профессор… - возмутился парень.
- И с чего ты постоянно зовешь Гарри «Поттером»? – вмешался О’Рахилли. – Мне казалось, мы это уже обсудили…
- Как я посмотрю, очередной всплеск родительской нежности, - съязвил Снейп. – Признаться, то, что на фоне разворачивающихся событий вы хотя бы не пытаетесь сжить друг друга со света, изрядно облегчает мою задачу. Однако, ты уж извини, называть твоего приемного сына «Рафферти» – это выше моих сил.
В этот момент в коридоре послышался шум, и в кабинет ворвались изрядно запыхавшиеся Рон и Гермиона.
- Что за столпотворение в моем кабинете? – автоматически возмутился Снейп. – Марш в коридор!
- Это не твой кабинет, а моя комната, - оборвал его профессор Военных действий. – Располагайтесь.
Но студенты, проигнорировав обоих профессоров, бросились к другу, наперебой восклицая:
- Гарри, ты это читал?
- Именно поэтому я тут, - отозвался парень.
- Да, мы были у твоей тети, - торопливо принялась перечислять Гермиона, - потом отправились в Хогвартс, тут профессор О’Рахилли сказал, что ты пошел к Келтхайру, а тот – что видел тебя у Дамблдора; в общем, мы тебя обыскались.
- А мы тут обсуждаем животрепещущую проблему, кто допустил утечку информации в небезызвестном направлении, - Гарри кивнул в сторону профессоров.
- И ваше присутствие очень даже кстати, - заметил Снейп. – Поскольку, вопреки моим рекомендациям, вы также были посвящены в тонкости родословной мистера Рафферти. – Последние слова зельевар произнес с той же интонацией, с какой прежде именовал Гарри «наша знаменитость».
- Уж мы-то с Гермионой точно ничего никому об этом не говорили, - отозвался Рон, бросив косой взгляд на профессора Военных действий. Однако девушка почему-то не спешила поддержать друга. Кусая губы, она смущенно начала:
- Боюсь, профессор, что это мог быть кто-нибудь из наших товарищей… Понимаете, Рон и Гарри… разумеется, сознательно они никогда не выдали бы этой тайны, но пару раз у них срывались кое-какие необдуманные замечания. – Стараясь не обращать внимания на ошарашенные лица друзей, она продолжила: - И если бы рядом оказался кто-то достаточно проницательный… в общем, я бы на его месте обо всем догадалась. Но все равно совершенно непонятно, кому это могло понадобиться, - поспешила добавить Гермиона.
- Спасибо, мисс Грейнджер, - нарушил повисшую тишину зельевар. – Нечто в этом роде я и предполагал.
Гарри возвел глаза к потолку, ожидая возобновления потока обвинений в его адрес; но вместо этого Снейп объявил:
- На этом позвольте откланяться – некоторые дела не терпят отлагательства. А вы, профессор, раз уж наконец помирились со своим племянником, может, проводите его и остальных по месту назначения?
- Это куда же? – растерянно переспросил О’Рахилли; однако зельевар бросил лишь:
- Куда хочешь, - и скрылся за дверью.
- Может, вернемся в «Пьяный сид»? – предложил Гарри.
- Или в «Нору», - добавил Рон.
На лице О’Рахилли появилось задумчивое выражение, которое, по-видимому, следовало истолковать как: «Хрен редьки не слаще». Наконец он выдавил:
- Ладно, давайте в «Сид», а там посмотрим.
Вопреки напущенной на себя деловитости, срываться с места в галоп профессор Снейп вовсе не собирался. Выйдя за пределы опасной зоны, он тут же замедлил шаг и направился в одно из немногих мест, где у него не было ровным счетом никаких дел – в апартаменты Люпина. Профессор ЗОТИ сразу накинулся на него с вопросом:
- Ты не видел Гарри?
- Он уже успел надоесть половине профессорского состава Хогвартса, и я отослал его с О’Рахилли, - ответил Снейп, устраиваясь в кресле. – Пусть сам в кои-то веки повозится со своим племянником.
- Так они помирились? – спросил Люпин, присаживаясь.
- Да, хотя понятия не имею, когда успели; впрочем, истинные знатоки этого дела никогда не устраивают длительных семейных скандалов, предпочитая за то же время провернуть пару-тройку ссор покороче…
- Гарри – на редкость отходчивый парень, - с облегчением вздохнул оборотень.
- А у Рахилли на редкость плохая память, - добавил зельевар. – Так что я и не сомневался, что они тут же прекратят свою бессмысленную склоку, как только вокруг не окажется никого, кому они могли бы трепать ей нервы. Надо отметить, твоя идея отправить Поттера в Ирландию была в этом свете более чем удачна.
- Вообще-то, я действительно преследовал цель отвлечь его от мрачных мыслей, - заметил Люпин.
- Насколько я понимаю, все посторонние мысли повылетали у него из головы после ознакомления с некой статьей; и, надо сказать, не у него одного. Сам-то ты что думаешь на этот счет?
- Может, в сложившихся обстоятельствах имеет смысл подлить Рите Скитер пару капель веритасерума? – предложил Люпин, взмахом палочки отправляя чайник на огонь.
- У нас есть все основания волноваться о безопасности мисс Скитер, если мои предположения верны, - покачал головой его коллега. – Видишь ли, в данной ситуации вопрос
как имеет меньшее значение, чем вопрос
зачем; и, сказать по правде, я желаю узнать, кто именно снабдил этой информацией мисс Скитер, только ради того, чтобы прояснить, зачем он это сделал. Думаю, ты согласишься со мной, что едва ли осведомителем мог быть обыкновенный студент, не преследующий собственных целей?
- Разве что по причине крайней глупости, - хмыкнул Люпин. – И в этом случае, боюсь, мы не досчитаемся одного из студентов после окончания каникул.
- Вот именно; в то же время, недогадливый студент не смог бы дойти до этой идеи самостоятельно, поскольку, как мне известно, у нашей неразлучной троицы все-таки хватило коллективного ума на то, чтобы не обсуждать родителей Поттера открыто. Ну а более-менее хитроумный студент не мог не понимать, какую опасную игру затевает, и уж всяко постарался бы использовать подобный козырь лучшим образом, чем помогая Рите Скитер укрепиться в статусе самой скандальной журналистки века. Таким образом, хотя кому-то и может показаться соблазнительной идея поиска тайного сотрудника мисс Скитер среди пары сотен наших студентов, я бы все-таки предпочел другой путь.
- Я знаю, что подозрение неминуемо падает на меня, - кисло заметил Люпин. – У меня есть причины очернять О’Рахилли, с некоторого времени имеется зуб на Дамблдора и вообще – кто знает, быть может, я давно продался Темному Лорду. – Он устремил взгляд внезапно почерневших глаз на коллегу.
- Кто знает, - пожал плечами Снейп. – То происшествие в конце апреля прошлого года содержит в себе массу загадок… Почему мракоборцы были уверены, что дементоры на Лох Нейте? Может, стоит получше разведать, откуда исходила эта информация? И как вы могли допустить подобную ошибку – неужели действительно никто, кроме Уолтера, не был ознакомлен с планом предстоящей операции?
- Готов поспорить, ты ни на секунду не заподозрил О’Рахилли. – Голос оборотня звучал глуховато.
- Я его слишком хорошо знаю, - ухмыльнулся зельевар. – Если бы он вдруг решил присоединиться к рядам Пожирателей, то раструбил бы об этом не хуже Беллатрисы Лестрейндж. Да и та патетичная сцена на Лох Нессе тоже вызвала у меня ряд вопросов – ведь, вполне возможно, Темный Лорд вовсе не собирался тебя убивать, а лишь собирался припугнуть Уолтера? Лоэгайре – другой случай, его бы он не оставил в живых, даже если бы наш ирландский друг ему подчинился; слишком хорошо в памяти Волдеморта отложилось, на что способны О’Рахилли. Если брать предшествующие события – конечно, можно предположить, что при выяснении родословной Поттера тобой двигало чистое любопытство; но помимо тебя есть еще один маг, необычайно сильно заинтересованный во всем, что касается Гарри Поттера, чье имя в приличном обществе называть не принято. Следуя дальше, мы видим разрушение поместий О’Рахилли и Рафферти по чьей-то наводке, и, наконец, именно ты знакомишь мистера Поттера с мисс Гонт, которая все еще представляется мне довольно-таки подозрительной особой. Стоит ли мне продолжать дальнейший экскурс в твою биографию?
- Что же, все сходится, - хриплым голосом отозвался профессор ЗОТИ. – Ну и что дальше?
- Авада Кедавра, Люпин.
После нескольких секунд напряженного молчания оборотень решился поднять глаза на коллегу: при виде растерянного лица профессора ЗОТИ Снейп не удержался и испустил слабый смешок.
- Я не понял, это что, пожирательский юмор? – В голосе Люпина зазвучала обида.
- А ты думал, я с пеной у рта начну уверять, что убежден в твоей невиновности?
- Ну, Снейп, - тряхнул головой оборотень, - я уже сам не вполне в ней убежден. – Однако на его лице уже вовсю сияла улыбка.
- Где там чай, в конце концов? Чайник сейчас расплавится, - распорядился зельевар. Заполучив чашку с желанным напитком, он продолжил: - Ну а теперь оставим в стороне наш с тобой юмор и все-таки попробуем понять, кому еще могло быть известно истинное происхождение Поттера и, что более важно, каковы его цели.
- Судя по началу по началу нашей беседы, у тебя возникли какие-то догадки? – предположил Люпин.
- Сказать по правде, есть одна… Пару недель назад любимую всеми истинными ирландцами арию: «Ты больше мне не сын, раз продалс
я проклятым англичанам» в исполнении О’Рахилли младшего и старшего довелось прослушать ценителю подобной музыки Кормаку Шэннону; и, боюсь, в этой арии присутствовали вольные вариации на тему: «И твой отец, он был ничуть не лучше», сопровождаемые подробным перечислением политических, социальных и научных достижений моего бывшего руководителя. Но то, что Шэннон на подобную публицистическую самодеятельность не способен, я могу сказать и без помощи Келтхайра, которого он боится так, что скорее проглотит собственную палочку, чем соврет ему.
- Ты думаешь, это Келтхайр? – быстро спросил Люпин.
- Нет, - не задумываясь ответил Снейп. – Хотя, по правде, никаких доказательств обратного у меня тоже нет…
- И кто же, в таком случае? – поторопил его оборотень.
- Коллега Шэннона. Айлиль Крейде.
- Это навряд ли, - отмахнулся Люпин после секундного замешательства.
- Но ведь у него была возможность! – продолжал напирать Снейп. – Шэннон наверняка доложил о том, что ему удалось подслушать, в Департамент внутренних расследований; так что Крейде оставалось только прочитать его доклад.
- Ну а мотив? – поинтересовался оборотень.
- В данном случае мотив очевиден. – Зельевар откинулся на спинку кресла, наслаждаясь нетерпением, написанным на лице Люпина. – Лишить О’Рахилли наследства. Думаю, тебе известно, что все эти годы Крейде неустанно судился с Лоэгайре, проиграв последний процесс, по-моему, всего года три назад.
- Но ведь О’Рахилли было наплевать на это наследство, - заметил Люпин. – Мне казалось, он и сам давно отписал бы все Крейде, но, поскольку заседания по этому делу давали ему возможность на пару часов вырваться из Азкабана, в интересах О’Рахилли было, чтобы эта волынка тянулась как можно дольше.
- Как бы то ни было, если бы Рафферти оставил завещание, или у нас имелись бы четкие законы на этот счет, Крейде бы успокоился; но, поскольку дело довольно-таки спорное, он не оставлял надежды отсудить у Рахилли хотя бы галеон.
- Но ведь в случае огласки состояние перейдет Гарри, а Айлиль все равно останется ни с чем, - рассудил Люпин.
- Именно; но ведь О’Рахилли тоже. Сдается мне, что у Крейде это переросло в навязчивую идею – Лоэгайре говорил мне, что все родственники Бреогана Рафферти по матери считают, будто семейство О’Рахилли – чуть ли не корень мирового зла.
- Но мне казалось, Айлиль неплохо относится к Гарри, - засомневался профессор ЗОТИ.
- Ну, в том, что Крейде терпеть не может Лоэгайре, есть немалая доля вины последнего, - философски заметил зельевар. – После пары их оживленных диалогов в Министерстве, об одном из которых даже писали в «Пророке», я бы сам не рисковал приглашать их на одну вечеринку. А Поттер не испорчен ирландским воспитанием, не считает род О’Рахилли вершиной эволюции и еще не пытался отхапать у Крейде наследство его кузена – он мог поначалу показаться Айлилю очень даже неплохим парнем. К тому же, если учесть мою гипотезу, он мог знать, что О’Рахилли-младший – не такой уж О’Рахилли…
- Но Айлиль не стал бы писать такого про Рафферти. – Люпин указал на валявшуюся в углу газету.
- Смею напомнить, это написал не он, - парировал Снейп. – Вполне возможно, что у самого Крейде по мере прочтения статьи глаза на лоб полезли – возможно, он просто недооценил размах фантазии мисс Скитер. Похоже, она считает, что точная передача фактов для журналиста – непозволительная роскошь, а отсутствие душераздирающих подробностей – недопустимая халатность.
- Если бы твое предположение оказалось правдой, это сильно упростило бы дело, - вздохнул Люпин. – Единственно, в таком случае довольно сложно сделать выбор, какая смерть для Крейде будет достаточно мучительной… Кстати, а где же все-таки Гарри? – спохватился он.
- Понятия не имею, - заявил зельевар. – Я сдал его вместе с Уизли и Грейнджер на руки Рахилли с единственным указанием, чтобы он убрал их куда-нибудь с глаз долой. У меня, как-никак, каникулы…
- У меня тоже, - сухо отозвался профессор ЗОТИ.
- В таком случае, можешь забыть про Поттера и расслабиться, - предложил Снейп. – Но, боюсь, мисс О’Рахилли будет не в восторге от того, что ты распиваешь чай вместо того, чтобы искать ее племянника.
- Кажется, понятие мужской солидарности на оборотней не распространяется, - раздраженно заметил Люпин, поднимаясь с места.
- Пожалуй, я тоже приму участие в этой поисковой экспедиции, - примирительно отозвался Снейп. – Тем более, срок, в течение которого профессор Дамблдор находится здесь и все еще не пожелал меня видеть, приближается к критическому, а первым его вопросом все равно будет тот, который в последнее время утратил малейший намек на оригинальность…
При виде Лоэгайре Бронах страдальчески воздела брови вверх, словно мать, которая, велев сыну быть особенно осторожным, чтобы не перепачкать парадный костюмчик, надетый по случаю свадьбы близкого родственника, спустя пять минут находит его с ног до головы извалявшимся в грязи. Произведя несколько междометий, которые можно было за неимением лучшего истолковать как приветствие, О’Рахилли выдал:
- Ну, я пошел?
Бронах пожала плечами:
- Как хочешь. Но нам надо бы поговорить.
Вздохнув, словно перед прыжком в холодную воду, О’Рахилли выпалил:
- Вообще-то, я и сам собирался зайти, но все руки не доходили… то бишь ноги.
- Так заходи, - улыбнулась ему Бронах. – Ну а вы, как я понимаю, без нас скучать не будете? – обратилась она к студентам. Те активно замотали головами. – Тогда я принесу вам чай наверх, чтобы никто не мешал.
При виде О’Рахилли Айлиль молча отсчитал деньги и вышел.
- А что это он тут делал? – поинтересовался Лоэгайре, проводив его ревнивым взглядом.
- То же, что и остальные, - с насмешкой отозвалась Бронах, - выпить зашел. И вообще, будь добр, оставь снаружи все свои счеты с моими посетителями…
- Ладно, но Крейде…
- …если не хочешь, чтобы наш разговор возобновился с того же места, на котором прервался в прошлый раз, - твердо закончила ирландка.
Лоэгайре кивнул, изображая покорность, и Бронах, передав бразды правления Дорин, отвела его в заднюю комнату.
- Может, выпьешь что-нибудь?
- Разве что чаю, - тоскливо отозвался О’Рахилли. – Надо быть в форме – сегодня мне в Лондон по делам. – Что нового?
- Да у меня-то ровным счетом ничего. Нашла вот себе помощницу – одной справляться уже непросто. Ну а ты – у тебя-то в новостях недостатка не будет.
- Да уж, - почесал в затылке Лоэгайре. – До прошлого года все было как обычно – только в девяносто втором Питерс помер. На следующий год, ты, наверно, слышала, был большой переполох, когда сбежал Блэк; тогда же ушел Люпин, а в конце года – Эштон. Потом опять пару лет была тишь и гладь, ну а после… все это. – О’Рахилли вздохнул, собираясь с мыслями. – Все погибли в одночасье. И предатели, и те, кто остались верными. А затем Дамблдор сказал мне, что Уолтер и есть Бреоган Рафферти. – Он замолчал, ожидая реакции.
- Я знала, - тихо отозвалась его тетя, – Айлиль рассказал. Но я боялась говорить тебе. Извини.
- И правильно, - кивнул О’Рахилли.
Бронах пересела ближе, обнимая его:
- Почему ты не пришел тогда, Лоэгайре? Ведь я знала, каково тебе приходится…
- Я так ошибался, - вздохнул он. – Мне хотелось прежде исправить хоть какие-то ошибки, но выходит, что я вместо этого совершаю новые…
- Не стоило ждать, - отозвалась Бронах. – И мне тоже. Но такая уж у нас проклятая порода.
Стоило студентам остаться наедине с дымящимся чайником, Рон дал волю возмущению:
- Ну, Гермиона! Не ожидал я от тебя такого!
Девушка принялась оправдываться:
- Но ведь речь шла о столь важных вещах… Ты ведь понимаешь, что я не хотела…
- Да ты фактически сказала Снейпу: «Эти два олуха все растрепали!»
- Ну а что я могла еще сказать, если вы…
- Нет, ну ты ее послушай! – обратился Рон к доселе молчавшему Гарри. – Кто постоянно повторяет, что нельзя обвинять человека бездоказательно, а? Может, у нас что-то и вырвалось, но извлечь из этого хоть крупицу информации могла бы, в самом деле, разве что ты – ну а другой такой на все магическое сообщество не найдется!
Вместо того, чтобы возобновить спор, Гермиона воззрилась на друга таким взглядом, что Гарри подумалось, что она польщена; Рон также на мгновение утратил инициативу, что позволило слизеринцу одернуть его:
- Хватит кипятиться! Во-первых, независимо от того, что сказала Гермиона, Снейп все равно убежден, что во всем виноват я. Ну а во-вторых, не хватало нам еще поссориться из-за подобной ерунды, когда намечается кое-что намного хуже…
Друзья позабыли о разногласиях, во все глаза уставившись на него.
- Я узнал, о ком говорится в пророчестве Трелони. Но вас это не порадует.
- И о ком же? – нетерпеливо отозвалась Гермиона.
- Ты бы лучше спросила, почему не порадует, - мрачно заметил Гарри.
- Ну и почему?
- Потому что он мертв!
- Как?! – хором откликнулись его друзья.
- В этом пророчестве говорилось о моем отце – Дэвиде Уолтере. Помните, кентавры говорили нам, что пророчества, вроде как, существуют вне времени – невозможно определить, идет в них речь о будущем или о прошлом. Видимо, поэтому все впали в заблуждение, что ребенок, о котором говорится в пророчестве,
родится на исходе июля; им и невдомек было, что он давным-давно родился.
- Но, Гарри, может, ты все-таки ошибаешься? – с надеждой переспросила Гермиона.
- Не исключено, - согласился парень. – Но лучше посудите сами, когда я расскажу вам о том, что узнал сегодняшним утром: день рождения Бреогана Рафферти – тридцатого июля – это раз.
- Но не тридцать первого, - резонно заметил Рон.
- Ага, большая разница, - саркастично отозвался Гарри. – Особенно учитывая, что в пророчестве вообще не идет речи о конкретной дате. Кроме того, у него было трое родителей, потому что помимо обычного отца у него был еще и приемный – только не спрашивайте меня, зачем - это старинная ирландская традиция. При этом все мои бабушки и дедушки, насколько мне известно, бросили вызов Волдеморту и при этом погибли. Конечно, вы можете справедливо заметить: мало ли ирландцев, родившихся в конце июля и имеющих трех родителей? Даже если брать в расчет только современников Темного Лорда, их, скажу я вам, порядочно.
- Так, быть может, это кто-то другой? – предположил Рон. – Может, он еще и не родился?
- Кажется, я поняла, к чему клонит Гарри, - нахмурилась Гермиона, - все, кто прежде искал ответ на эту загадку, упирались в детали – в частности, день рождения. На самом деле, людей, которые подходят под эти параметры, достаточно много, особенно если учесть, что, как верно заметил Гарри, точная дата неизвестна, да и вообще, там даже не говорится, волшебник ли этот Избранный.
- А как же «пометит как равного себе»? – заметил Рон.
- А вот это хороший вопрос, - кивнула девушка. – Под это определение идеально подходил Гарри, пока не выяснилось, что его день рождения отстоит от требуемого почти на полгода. Профессор Снейп говорил, что героем пророчества мог быть Невилл, но он-то как раз вниманием Волдеморта отмечен не был. Так вот, с моей точки зрения, это одновременно и самая темная часть пророчества – ведь ее можно истолковать как угодно - и ключ к его пониманию. До сих пор все упирались в то, что в нем говорится про какую-то метку, отметину; а следовало задуматься, что значит «равного себе». Мы, конечно, не слишком много знаем о биографии Волдеморта, но и этого хватает, чтобы понять, что людей, которых он считал
равными, было ничтожно мало; возможно, только один - отец Гарри. Так что, все мы проявили себя редкостными тугодумами, - тихо закончила Гермиона. – Ведь для верного решения нам могло хватить лишь этих двух слов, а остальная часть пророчества, вместо того, чтобы подтолкнуть к верному решению, лишь сбивала с толку.
- Хорошенькое решение, - удрученно произнес Рон. – Возможно, я предпочел бы заблуждаться и дальше.
- Ничего не попишешь, - рассудил Гарри. – Ведь в пророчестве не говорится о том, что противник Волдеморта непременно должен взять верх. Я разговаривал с Дамблдором – он вернулся под Рождество – и тот признался, что с самого начала знал правду, а подтасовку даты моего рождения устроил для стратегического запудривания мозгов. Только все равно все пошло наперекосяк.
- И что же теперь? – В голосе Рона звучало категорическое нежелание верить в безысходность положения.
- То же самое я у него спросил. И директор мне ответил: накрывайтесь, дети, простыней и ползите на кладбище.
- Прямо так и сказал? – поразилась Гермиона.
- Нет, хотя с Дамблдора бы сталось… Сказал, мол, мужайтесь, будем сражаться до последней щепки от последней палочки. При обычном оптимизме Дамблдора это прозвучало более чем зловеще.
- Нда-а-а… - протянула Гермиона, а потом снова оживилась: - Ну а Наследник трех родов? И Король-Рыбак? Про них тебе что-нибудь удалось узнать?
- Да какой там Наследник, - махнул рукой Гарри. – Я про него и думать забыл.
- Напрасно, - строго заметила девушка. – В одном Дамблдор прав: накрыться простыней мы всегда успеем, а пока мы можем хоть что-то предпринять – надо действовать.
