Глава 36Дорогие и любимые мои читатели! Простите за столь огромный перерыв между главами! Так не хотелось подводить ваше доверие, но из-за катастрофической не хватки времени, писать я просто не успевала! Даю честное-честное слово, что постараюсь не пропадать так на долго! Читайте новую главу, комментируйте, критикуйте, находите "очепятки" и сразу же сообщайте о них мне! Писала, как и обычно в прочем, в спешке, поэтому возможно все))) Надеюсь на ваше терпение и понимание! С любовью, вам непутевый автор. =)
Ночь тянется в каком-то полубреду. Тонкая грань между новым кошмаром и реальностью. Смутно понимаю, где я и что я. Но не осознаю это полностью. Спасает лишь тепло тела Китнисс, которая крепко прижимается ко мне. Мы не спим оба. Просто сил нет. Но и говорить тоже не хочется. Каждый в одиночку борется со своими демонами.
Мысли, чувства, эмоции – все сплелось в какой-то единый хаос. Я ничего не могу разобрать в этой мешанине чувств. Опустошенность. Разочарование. Я не смог, не успел прожить свою жизнь. У меня ее просто отбирают. Прижимаю Китнисс крепче к себе, возможно, ей и неудобно, но она молчит. Молча, молюсь. Не знаю кому. Горячо взываю: «Кто бы ни был там, наверху, кем бы ты не был, тот, кто создал нас. Почему ты позволяешь подобное издевательство над твоими детьми? Прошу тебя, сжалься над нами, защити, спаси. Ниспошли нам чудо, то, которого мы так тщетно ждем уже столько лет. Спаси жизнь этой девушке, о большем я тебя не прошу. Она должна жить за нас двоих. Пусть моя жертва не будет напрасной, я не хочу причинять Китнисс лишние страдания. Прошу помоги мне, судьба, удача. Кто угодно, но помогите мне». Лишь под утро я осознаю, что всю ночь вел беседы сам с собой. Хорошо, что мысленно. Китнисс бы не одобрила моих мыслей. Мы с ней как два охотника вокруг оленя кружим, в попытках обхитрить друг друга и первым подстрелить добычу. Кто первым успеет спасти жизнь другому. Кто первый погибнет сам. Кто убьет больше противников. Страшное, жуткое соревнование. Разве так должно все проходить между влюбленными? Самое страшное испытание, которое могло бы ждать нас в обычной жизни – это получить одобрение родителей на наш брак. Но никак не подсчет трупов соперников.
Утро. Серый, мрачный рассвет прокрадывается в комнату. Вместе с его первыми лучами раздается стук в дверь. Третье утро подряд утро начинается со стука в дверь. Какая-то жуткая ирония судьбы. Рассвет последнего дня. Отсчет начался. Ни я, ни Китнисс абсолютно не выспались. А на арене этого точно не получится сделать.
Приятно, что приходят к нам каждое утро все-таки разные люди. Если бы это был кто-то один, то я бы его уже придушил. Ну, или прирезал за столь дурацкую привычку. Терять-то уже нечего. Порция и Цинна терпеливо стоят на пороге, ожидая, когда мы с Китнисс разомкнем объятия. С величайшей неохотой я выпускаю ее из рук. Теперь мы увидимся с ней только на арене. Всем сердцем и душой я хотел, чтобы она не попала туда больше никогда и не при каких обстоятельствах. Но кто же меня спросит-то?
У Китнисс такое несчастное лицо, я не могу разжать ее пальцы, вцепившееся в мою руку. С трудом, по одному, я отцепляю их. На коже руки наливаются багровым цветом синяки. Что ж, думаю, зрителей это только еще больше заведет. Решат, что «прощальная» ночь у нас с Китнисс была на редкость бурной и трогательной.
Серые глаза Китнисс пылают какой-то отчаянной решимостью. Мне нужно сделать что-то на прощание, что бы ей хоть чуть-чуть стало легче. Выдавливаю из себя улыбку:
- Скоро увидимся.
Звучит довольно сухо, поэтому поддаюсь соблазну. Наклоняюсь к ней, легко и быстро прикасаюсь к ее губам. Быстрее, чем она успевает возмутиться или выкинуть какой-нибудь номер. Но Китнисс удивляет меня. Уже выходя из комнаты, вслед за Порцией я слышу ее шепот:
- Скоро увидимся.
Успеваю махнуть Цинне на прощание. Больше мы с ним никогда не увидимся. Но попрощаться по-человечески при Китнисс я не могу, она сразу заподозрит не ладное.
Порция ведет меня на крышу, место, где прошел мой самый счастливый день жизни. Только теперь там все изменилось. В воздухе парит планолет, который поджидает меня со спущенной лестницей. Достаточно прикоснуться к лестнице и деться будет уже некуда. Мелькает мысль устроить бунт, попытаться сбежать. Но бежать без Китнисс я не могу. Поэтому покорно, чувствуя себя бараном на закланье, терплю, пока доктор вводит мне в предплечье датчик. Теперь я ни на секунду не останусь один. Распорядители в любую минуту смогут найти меня на арене с помощью этого устройства. Появляется жгучее желание полоснуть чем-нибудь острым по руке, чтобы вытащить эту гадость. Нельзя. Ничего нельзя. Теперь я больше не добрый, милый Пит. Я своя собственная копия, настроенная лишь на одну задачу – спасти Китнисс.
Планолет стремительно рассекает облака. Мне все равно, что происходит за окнами. Нужно поесть. Хорошо и плотно. Так, как кормила нас мама Китнисс, чтобы мы набрали в массе перед Играми. Неизвестно, когда мы сможем поесть в другой раз, поэтому сил должно хватить надолго. Порция тихо сидит рядом, потягивая апельсиновый сок. Она наблюдает за тем, как я жую. Не выдержав ее взгляда, я спрашиваю:
- Что-то не так, Порция?
- Нет. Все в порядке. Если не считать, что я лечу с лучшим другом на место, где он умрет.
- Прекрати.
- Не злись, Пит. Просто мне тяжело.
- Мне хуже.
- Я знаю. Лишь это и помогает мне держаться.
- Прошу, Порция, окажи мне услугу.
- Все, что хочешь.
- Скажи Цинне, что я благодарен за лучшие в мире костюмы, за то, что он так тонко чувствовал нас, за то, что одевал Китнисс в мои любимые цвета. Я замечал это и очень ценю все, что он для нас сделал. Вы придумали самые прекрасные свадебные наряды, которые когда-либо существовали. Спасибо вам. Передай ему мою благодарность. И любовь.
- Конечно. Он и сам все знает. Это же Цинна. – Порция улыбается сквозь слезы.
- Ты будешь за нас болеть?
- До последнего вздоха. И буду помогать Хеймитчу во всем, чтобы спасти вас. Не волнуйся, мы не оставим вас.
- Пока наши сердца бьются?
- Нет. Никогда. Мы никогда не оставим вас.
Глаза жжет, как будто в них насыпали песка. Я прижимаю Порцию к себе.
- Спасибо.
Планолет приземляется. Мы в Стартовом комплексе. Уже отсюда нас поднимают на арену. Во время тренировок мы готовились к любым вариантам арены. Каждый год она разная. Пока есть возможность, спешу в душ. Моя кожа еще пахнет Китнисс. Так не хочется смывать этот запах, но приходится. Выхожу из душа, Порция держит наготове мой костюм. Я натягиваю его на себя. Ткань легкая, приятная. Странно, что к костюму идет странный дутый пояс, покрытый каким-то красным пластиком. Ботинки садятся ровно под ногу, не давят и не трут. Носки к костюму не положены. Костюмы каждый год шьют новые, под арену. А значит весь этот наряд для чего-то, но пригодится.
Я вопросительно смотрю на Порцию. Они с Цинной у нас специалисты по тканям. Она отрицательно качает головой:
- Материал обычный, промокнет в воде, не защитит от солнца. Возможно, какой-то смысл есть в поясе. Но я не могу понять, какой. Он обработан пластиком. Боюсь, что предназначение костюма, ты сможешь узнать, лишь попав на арену.
- Спасибо хотя бы за эту информацию. Теперь я знаю, что пояс возможно полезен. И что возможно на арене не будет холодно.
- Почему ты так уверен?
- Вряд ли распорядители захотят, чтобы их трибуты все замерзли в первый же день на арене. Тогда зрелище не получится столь ярким.
Порция испуганно ахает от моей дерзости. Оглядывается, как будто боится, что нас могли подслушать. Можно подумать, что она не знает, что каждое наше слово записывается Капитолием.
Мы садимся на диван. Она крепко обнимает меня за плечи.
- Главное, не теряй надежды, Пит. В жизни всегда есть место подвигу.
Я грустно улыбаюсь, легко говорить так, когда ты родилась и выросла в Капитолии. Хотя и понимаю, что Порция пытается меня поддержать таким образом.
- Все нормально. Помни, ты была самым лучшим другом.
Порция хочет что-то сказать, но из динамика раздается голос, приказывающий трибуту приготовиться к подъему.
Мы встаем и идем к серебристому диску в полу. Я быстро проверяю медальон. Он на шее. Порция шепчет:
- Распорядители разрешили тебе его оставить, считают, что это мило. Брошка Китнисс и твой медальон – это как ваши обручальные кольца. Поэтому береги его.
Я встаю на диск. Порция торопливо целует меня на прощание.
- Береги себя и Китнисс. Я в вас верю, ребята.
- Я знаю, спасибо тебе. Вы – самая лучшая команда! Передай всем, что я вас любил и ценил.
Сверху опускается прозрачный цилиндр. Порция плачет. Слезы ручьями текут по ее щекам. Она даже не пытается вытирать их, лишь не отрываясь, смотрит на меня, словно пытается запомнить мое лицо до мельчайших подробностей. Я завещал ей часть своих картин, в том числе и свой автопортрет. Хоть Порция и не знает об этом. Она поднимает руку и прикладывает ее со своей стороны стекла, я повторяю ее жест. На стекле остается дыхание. Подышав, я быстро пишу слово, на запотевшем стекле. Пять букв. Одно слово. «Помни». Она торопливо кивает. Диск начинает подниматься. Я посылаю ей воздушный поцелуй и ободряющую улыбку. Милая, добрая, родная Порция. Ты мой самый лучший друг. Ты стала частью моей семьи, за год мы столько всего пережили тебе. Спасибо тебе за все. Она машет мне. Прощая, Порция. Прощай, и помни меня…
Диск уже на поверхности. Солнце бьет в глаза. Я щурюсь, пытаясь оглядеться. Не сразу понимаю, где же я оказался. Стекло медленно уплывает обратно. Взгляд проясняется. Шевелиться нельзя еще минуту. Но можно оглядеться. Паника поднимается в моей душе, когда я понимаю, что за странный блеск вокруг. Это вода. А единственное, что мы с Китнисс не успели сделать – так это научить меня плавать.
