Глава 37Гарри не пошел в больничное крыло, как собирался сначала. Какое-то странное желание внести ясность в отношения с Лавандой заставило его терпеть боль и не подавать вида, что он не в порядке. По дороге в гостиную Гарри зашел в туалет, чтобы умыться и привести себя в порядок. Пришлось чинить очки, смывать грязь с лица и отряхивать мантию, чтобы выглядеть более-менее адекватно. На плечо он наложил охлаждающее заклинание, чтобы немного унять боль. Постояв перед зеркалом несколько минут, и не заметив ничего подозрительного кроме сильной бледности – но сейчас в Хогвартсе каждый второй ходил белее мела от тревоги – Гарри отправился в башню Гриффиндора.
Как он и ожидал, первыми, кто его встретил, были Рон и Гермиона. Гарри, стараясь не выдавать лишних чувств, вкратце пересказал им разговор с близнецами, Чарли и Ремусом.
- Простите, давайте о подробностях поговорим чуть позже, - попросил он друзей, уже найдя взглядом Лаванду. Она, не увидев Гарри в гостиной, очевидно, решила посидеть почитать у камина, как любила делать прежде. Но теперь, увидев Поттера, суетливо засобиралась.
Однако Гарри чувствовал странное непреодолимое желание поговорить именно сейчас. Но в то же время был настроен весьма миролюбиво. Он знал, как разговаривать с Лавандой, чтобы пристыдить ее, или наоборот, взбодрить, или развеселить… но сейчас он хотел одного – откровенности.
- Лаванда, можешь уделить мне немного времени? – негромко, но уверенно произнес Гарри, так чтобы только она одна могла его услышать.
Браун замерла на нижней ступеньке, ведущей в спальни девочек, потом, не спеша, развернулась и поглядела на Поттера немного свысока, гордо расправив плечи.
- Да, Гарри… я тоже хотела с тобой поговорить.
Парень кивнул и огляделся вокруг. У окна был свободный столик, рядом с которым не было практически никого, чтобы им помешать. Лишь какой-то второкурсник баловался с карликовым пушистиком, но можно было с уверенностью предсказать, что он удалится, как только двое старших учеников сядут за стол.
Так и произошло.
Гарри вдохнул поглубже и начал.
- Лаванда, мы с тобой взрослые люди, поэтому не вижу смысла избегать друг друга из-за какого-то недоразумения. В конце концов, это был всего лишь боггарт. Я понимаю, что напугал тебя, но ведь это естественно – бояться потерять близких людей…
- Гарри, - попыталась перебить его девушка, но он не позволил.
- И ты ведь давно знала, что это самый большой мой кошмар – увидеть мертвым кого-то из тех, кто мне дорог. Просто я не был готов встретить наяву свой кошмар. И я осознаю, что у этого кошмара есть вполне объяснимая причина…
- Гарри, позволь мне сказать… - еще раз попыталась Лаванда, но Гарри положил ладонь на ее руки, заставив замолчать.
- Я закончу, - ласково, но категорично возразил он. – Я понял, что на самом деле не смогу жить, если с тобой что-то произойдет. Поэтому я должен сделать все возможное, чтобы тебя уберечь… даже ценой нашего с тобой общения, важнее которого для меня нет ничего. Ты для меня – символ надежды на нормальное будущее, но в настоящем…
- Мне места нет, - негромко закончила за него девушка.
Гарри грустно кивнул.
- С мыслями о тебе, о нашей будущей семье и… возможно, детях, я готов вступить в любой бой и побеждать, не смотря ни на что. Я знаю, ради чего я это делаю, ради кого. Но это будет иметь смысл только в том случае, если мне не придется все время оборачиваться назад и смотреть, все ли с тобой в порядке, если мной будет двигать надежда, а не страх. Поэтому…
- Поэтому нам лучше расстаться до того момента, как все закончится, - вновь закончила за него Лаванда и понимающе покачала головой.
- Да, - выдохнул Гарри.
Повисла тишина. Парень боялся посмотреть в глаза любимой. Он не хотел знать, о чем она сейчас думает – грустит или радуется, что удалось так легко его бросить, размышляет ли о том, чтобы все же заставить Гарри продолжать встречаться с ней…
- Я хочу быть честной с тобой, Гарри, - сказала, наконец, Лаванда и Поттер услышал в ее голосе слезы. – Хотя это, возможно, расстроит тебя. Ты достоин того, чтобы знать правду.
Она всхлипнула, и Гарри все же посмотрел на ее бледное, полное сомнений, лицо. Он никогда прежде не видел, как Лаванда плачет.
- Это был не твой боггарт, Гарри, - сказала, наконец, она. – Это был мой боггарт. Я задремала в кресле у камина, а когда проснулась… он уже был там. Я сидела в кресле, когда ты спустился, но ты меня не заметил и подумал, что это был мой труп… На самом деле это я больше всего на свете боюсь собственной смерти.
Гарри выдохнул и нахмурился. Он ожидал услышать что угодно, только не это. Впрочем, дела это не меняет. В военное время у всех людей похожие боггарты.
- Знаешь, Гарри… две минуты назад я должна была сказать: «Да, Гарри, я тебя понимаю. Нам действительно лучше расстаться до лучших времен». И это было бы твое решение, а не мое. Ты бы нес за него ответственность, а я была бы… спокойна. Да, Гарри! Теперь уж не перебивай! Если бы ты дал мне открыть рот раньше, ты бы понял… что это не только твое решение, - Лаванда опять всхлипнула. Она явно держала себя в руках из последних сил. – Летом я всерьез размышляла, возвращаться ли мне в школу. Родители предлагали мне уехать за границу и скрыться до окончания войны, но я решила… что тут мне будет лучше. Но в тот вечер, посмотрев в глаза своему страху, я поняла… как сильно ошиблась. Из-за тебя, Гарри, я могу погибнуть, так же как погиб твой крестный, потом твоя тетя… и самое ужасное – я ничего не могу этому противопоставить. Сперва я думала, что ты такой сильный, ловкий боец, сможешь защитить меня в случае опасности… Ты не представляешь, как я ждала тебя той ночью, когда увидела боггарта, я хотела чтобы ты пришел и вытащил меня из кошмара наяву… но ты пришел – и сам едва не свалился в обморок. Прости, Гарри, за эту горькую правду, но… я вижу, что не так уж важна для тебя. Ты вечно где-то пропадаешь, вместо того, чтобы убедиться, что у меня все в порядке. У своих друзей ты спрашиваешь о самочувствии чаще, чем у меня. Из всего этого становится очевидным, что твоя подруга, кем бы она ни была, должна быть бойцом, уметь сама за себя постоять и не требовать постоянного внимания… возможно, ты мечтаешь найти еще одну такую, как Грейнджер. Но все это не так уж важно, Гарри, потому что… я сделала выбор. Мне нужна, прежде всего, безопасность и уверенность в завтрашнем дне. А ты живешь надеждами и иллюзиями. Прости меня, Гарри, за то, что я не соответствую. Я уеду домой на Рождественские каникулы и больше в школу не вернусь. Пожалуйста, не говори никому об этом.
Гарри кивнул. Он внимательно слушал девушку, каждое ее слово, каждый всхлип. Улавливал каждую интонацию, каждый взгляд, каждое движение, надеясь уличить ее в неискренности, или, может быть, заметить наложенный
Империус. Ему было больно и неприятно выслушивать все это, но она почему-то решила сказать правду. Зачем? Не так уж важно. Факт – ей хватило жестокости.
- Только один вопрос, - сказал Гарри, и услышав, каким хриплым стал его голос, прокашлялся. – Как насчет… любви?
Он чувствовал себя идиотом. Полнейшим кретином, который верит, что любовь может победить все. Он-то надеялся, что Лаванда расстроится из-за того, что им придется расстаться. Он никак не ожидал, что она сама собиралась бросить его, причем безо всяких «когда-нибудь в будущем». Нет никакого будущего. Нет, потому что есть Волдеморт и этим все сказано. Лаванда не верит в то, что он сможет победить. Не верит, и поэтому не будет ждать. Поэтому бросает, чтобы не стать вдовой.
- Гарри, сердце не всегда может подсказать верное решение, - уже почти успокоившись, сказала Лаванда. – Надо думать головой, когда речь идет о безопасности. И я думаю, что приняла верное решение, хотя и трудное.
- Ты права, Лав, - сказал Гарри и поднялся.
Раз уж все стало на свои места, стоит пойти к мадам Помфри. На часах полночь. Надо надеяться, что она еще не легла спать. Плечо ноет, правая рука немеет… глупо терпеть до утра.
***
Что-то произошло. Это было видно невооруженным взглядом. Апатичный, бледный, как привидение Поттер, мрачные Уизли и Грейнджер. На выходных они остались в школе, хотя в течение нескольких месяцев отправлялись на поиски, никому ничего не объясняя. Но их не было на матче. Их не было на обеде в воскресенье. Их не было в библиотеке.
Определенно, что-то произошло. Снейп не мог позволить себе подойти к мадам Помфри и напрямую спросить, не заболел ли кто из гриффиндорцев – это было бы подозрительно. Так же он не мог спросить ни у кого из профессоров или мракоборцев. Но все молчали, и ничего не происходило, мальчишка все так же походил на живой труп, а друзья таскались за ним как преданные собачонки.
Профессор попытался провести ассоциацию странного настроения «Избранного» с исчезновением Курта Декстера. Но если бы это было связано, Поттер не сидел бы сложа руки, а поднял бы на уши всех мракоборцев и преподавателей, заставляя их ускорить поиски и пытаясь взять дело под свой контроль. Поскольку этого не происходит, можно сделать вывод о том, что для Поттера это исчезновение большого значения не имеет, или же ему вовсе о нем неизвестно.. Тем лучше – Снейп единственный во всем замке знал, что маглорожденного третьекурсника-пуффендуйца Декстера уже давно нет в живых. Кто и как организовал похищение было для шпиона загадкой, и это вновь заставляло задуматься о том, кто же еще в Хогвартсе действует по приказам Темного Лорда, а, точнее Беллы. Поскольку она единственная из всех не восприняла новую политику Тома Риддла всерьез и была уверена, что должна продолжать действовать в том же духе и рано или поздно ее поощрят. Однако Снейп видел, к чему все идет: Волдеморт позволяет Беллатрикс все лишь с одной целью: чтобы в нужный момент объявить отступницей и выдать Поттеру для уничтожения в знак перемирия.
Снейп решил не вмешиваться. Он все еще играл на два фронта и должен был быть предельно осторожным. Он наблюдал. Ждал. Был начеку. Поттер мог в любую секунду попросить его помощи. Волдеморт мог в любой момент вызвать. В замке абсолютно точно был шпион – и это был не Снейп и не Малфой. Кто-то из мракоборцев – профессор был в этом почти уверен. Но зараза осторожен, его так просто не вычислить…
- Сегодня мы готовим зелье для ритуала одержимости, - спокойно, уверенно, Снейп начинал урок. Раньше он ненавидел уроки, на которых присутствовал Поттер. Теперь же они были его любимыми. Потому что мальчишка был под присмотром в эти часы. Так спокойнее. – Паркинсон, для чего мы добавляем тертый рог единорога?
- Чтобы перемещение было обратимым, сэр, - тут же выпалила девушка и от звука ее голоса Поттер, пребывавший до этого в прострации, вздрогнул. – Чем больше его концентрация, тем быстрее закончится эффект заклинания.
- Какую часть бубонтюбера мы будем добавлять в основу, Долгопупс?
Мальчишка напрягся и нахмурился.
- Цветок для завладения телом животного, тертый корень – для человека.
- А что будет, если добавить кору?
Долгопупс молчал. Снейп заметил, что Грейнджер отсутствует только сейчас, когда она не вскочила на своем обычном месте, поднимая руку.
- Минус пять баллов Гриффиндору, Долгопупс. Кора ядовита и любое зелье превращает в яд, если предварительно не добавить слезы семирога.
Впрочем, нельзя не признать, что этот недотепа уже не такой безрукий. Отличником по зельям, он, конечно, никогда не станет, но вполне удовлетворительные составы у него уже получаются. И причиной этого стал не внезапно открывшийся дар, а… просто он повзрослел. Он уже не боится злого преподавателя и его язвительности, уже не падает в обморок от рецепта длиннее трех стадий. Он делает то, что должен, а, главное – не боится отвечать за последствия.
- Где мисс Грейнджер и мистер Уизли?
Снейп ожидал, что Поттер начнет выгораживать своих друзей, но он был погружен в свои мысли и не сразу понял, в чем заключался вопрос. Даже Долгопупс отреагировал быстрее:
- Они в больничном крыле, повели второкурсников, повздоривших на перемене. Они доложат обо всем профессору Вектор и придут на урок.
- Сэр, можно вопрос? – вот уж кому-кому, а Малфою все всегда можно в этом классе. Это обычай, который не следует нарушать в целях… конспирации. – А для чего нужна слюна гриндилоу? Да еще в таком количестве… раньше мы добавляли ее только в аппарационное…
- Мистер Малфой, зачем мы добавляли ее в аппарационное зелье? – перебил студента Снейп.
- Чтобы не расщепило, - выпалил слизеринец.
- Вот именно, - удовлетворенно кивнул профессор. – Для этого она и здесь. Перемещение души и перемещение тела – родственные процессы. И чтобы душу не расщепило, нужна кровь гриндилоу.
Снейп взмахнул палочкой, и рецепт появился на доске. Повернувшись спиной к классу, он не заметил, как один из учеников выпрямился и пристально прислушивался к их беседе с Малфоем.
- А что будет, если душу расщепит? – спрашивал неугомонный староста.
- Ничего хорошего, мистер Малфой, - коротко закончил дискуссию профессор. – Рецепт на доске. Приступайте…
- Осколок его души в моем теле, - прозвучал голос на фоне негромкого копошения.
Снейп резко развернулся и успел заметить, как со стола Поттера свалилась мензурка и разлетелась вдребезги по каменному полу. Мальчишка этого даже не заметил. Переполненными ужасом глазами он смотрел в пространство перед собой.
Он понял.
В подземелье стало вдруг ужасно холодно. Снейпу стало трудно дышать.
Мальчишка узнал. Слишком рано.
- Остолбеней!
***
Сколько раз Гарри зарекался говорить, что хуже уже быть не может. Каждый раз, когда он думал об этом, становилось хуже.
Но на этот раз он знал, что хуже быть может. Он даже знал, что может случиться. После того, как Хагрид и Лаванда отвернулись от него, он ожидал, что так же поступят и другие люди, которым он доверял: Невилл, Джинни, Полумна, остальные Уизли, Ремус, а за ними и Рон с Гермионой… он ждал этого изо дня в день и ничуть бы не расстроился, если бы это произошло – потому что он был готов.
Он ждал, что кто-нибудь погибнет. Нападение на магазин близнецов Уизли состоялось, никто не пострадал, никто не арестован… но будет еще множество нападений, о которых Малфой не узнает или не предупредит. Каждое утро Гарри с ужасом ожидал прибытия почтовых сов – он ненавидел, когда к нему летела Букля и радовался, когда оказывалось, что она просто решила навестить его, и не принесла никаких плохих новостей.
Гарри был уверен, что Малфой что-то затевает. Он специально дал одну правильную наводку, чтобы заслужить доверие. Но в следующий раз его информация будет ловушкой либо для самого Гарри, либо для кого-то из Ордена Феникса.
Поттер ждал беды, потому что видел, как на него сыпется, словно из рога изобилия. Он знал, что в ближайшее время что-то произойдет, и уже заранее утешал себя… и все равно был застигнут врасплох.
- Перемещение души… расщепление…
Дальше он уже не слушал. Казалось маловероятным, что Снейп научит их варить зелье для проведения ритуала создания крестража. Нет, он что-то говорил насчет животных и людей… Но ведь Дамблдор считал, что Нагайна может быть крестражем. А она, в некотором роде – животное. А это значит…
Интересно, а если бы человек стал крестражем, он бы об этом узнал? И на что были бы похожи ощущения?
Наверняка в нем было бы много общего с создателем крестража.
«Например, способность говорить со змеями», - прозвучал в голове Поттера голос, очень похожий на голос Дамблдора.
«Нет! - мысленно завопил Гарри. – Этого не может быть!»
«Или ментальная связь с создателем», - подсказал все тот же голос.
«Вранье», - упорствовал Гарри, пытаясь себя убедить, что у него просто разыгралось воображение.
«Родственные волшебные палочки…»
«Просто совпадение!»
«Пророчество…»
«Он отметил меня как равного себе… Я – всего лишь крестраж… И неведомая Волдеморту сила – это не любовь, а…»
- Осколок его души в моем теле…
В голове раздался холодный смех, переполненный торжеством и неприкрытым самодовольством. Где-то в районе желудка радостно запрыгал тугой комок, а горло сдавил спазм ужаса. Гарри едва успел понять, что это конец. Совершенно неожиданный и ужасный конец всего. Он почувствовал тяжелый удар…
Тяжело дышать, тяжело думать. Произошло что-то ужасное, непоправимое… почему я ничего не вижу?
Гарри попытался поднести руку к глазам, когда понял, что тело его не слушается. Кто-то наложил на него заклятье… ну конечно, а как же иначе. Теперь его арестуют, и, возможно, приговорят к поцелую дементора. Что еще могут сделать с живым крестражем Волдеморта?
- Пейте, - к его губам прикоснулся прохладный кубок, наполненный густой жидкостью. Гарри не слишком разбирался в запахах зелий, но ему показалось, что это успокоительное. Ну и глупость! Яд! Нужен яд!
И, судя по всему, сильнодействующее успокоительное. Сердце стало биться ровнее, спутанные мысли немного выровнялись и улеглись в голове.
- Вы один? – спросил незнакомый голос.
Поттер не сразу понял, кому адресовано обращение. И лишь когда его больно ткнули в плечо и повторили вопрос, он пожал плечами.
- Я имею в виду – В-волдеморт сейчас не с вами? – голос незнакомца дрогнул, произнося имя темного волшебника.
Гарри сосредоточился на своих ощущениях. Шрам покалывал, ликование Тома все еще ощущалось, но уже намного слабее – он сумел закрыться окклюменцией.
В ладонь Поттера легла волшебная палочка – по приятному покалыванию в пальцах он сразу узнал свою.
- Вызови Патронуса, - скомандовал все тот же незнакомый голос.
Гарри тяжело вздохнул и подумал, что после недавнего открытия это будет затруднительно, но успокоительное не позволило возобновиться истерике.
-
Экспекто Патронум, - Поттер думал о своих друзьях. Даже если они больше не захотят его видеть, даже если они охотно будут рассказывать мракоборцам о его связи с душой Темного Лорда – все равно в его жизни не было воспоминаний лучше…
- Приемлемо, - признал незнакомец и в следующую секунду повязка исчезла с глаз Гарри и он увидел профессора Снейпа. – Я предпринял меры, чтобы не скомпрометировать себя в случае, если Темный Лорд может наблюдать окружающее вашими глазами, - пояснил он и снял с Гарри парализующее заклятье.
Поттер огляделся: они находились в кабинете Снейпа. Парень сидел в кресле рядом с журнальным столиком, профессор, скрестив руки на груди, возвышался над ним.
- Я из-за вас, между прочим, только что совершил преступление – прочистил воспоминания целому классу студентов.
Ну конечно. Дела всегда могут идти еще хуже.
- Спасибо, - сказал Гарри, потому что этого ожидал Снейп. Он, конечно, думал, что сделал доброе дело.
- Вы глупец и истеричка, Поттер, - сказал профессор, все так же глядя на Гарри сверху вниз. – Вы столько времени провели в исследовании крестражей, а до сих пор не знаете, что от него можно легко избавиться?
Гарри почувствовал себя идиотом. Уже в который раз за последнее время… только в этот раз это ощущение было замешано не на боли и страхе, а на недоверии.
- Проблема не только в этом, - покачал он головой. – Волдеморт теперь тоже об этом знает.
В помещении повисла долгая тишина. Гарри медленно-медленно приходил в себя – зелье Снейпа не позволяло ему рассуждать быстро. Профессор же продолжал стоять и испытующе смотреть на своего студента.
- А теперь сосредоточьтесь, мистер Поттер, и попытайтесь ответить: что именно понял Темный Лорд?
Гарри задумался. «Волдеморт счастлив. Почему? Потому что он узнал, что у него есть еще один крестраж, и этот крестраж – его злейший враг, который теперь не опасен. Теперь вопрос – как он это понял и почему не испугался за безопасность остальных своих крестражей? Ведь если он прочел это в моих мыслях, то должен был задуматься о том, как я об этом догадался… А если это его не обеспокоило, то есть лишь одно объяснение: он изначально «играл» с нами, наблюдая со стороны за нашими смешными попытками найти и вскрыть его тайники».
- Рон и Гермиона в опасности, - чувствуя, как все холодеет внутри, сказал Гарри и уже собирался вскочить и бежать им на выручку, как профессор остановил его очередным обездвиживающим заклинанием.
- С ними все нормально, Поттер. Замок хорошо охраняется, а они сейчас заняты своими прямыми обязанностями, чтобы влипать в неприятности. Теперь спокойно и предельно четко отвечайте на мои вопросы, Поттер. Сколько времени Темный Лорд провел в вашем сознании?
- Я не знаю, я не уверен… Кажется, всего лишь секунду, потом я почувствовал его радость, а потом как будто ударился обо что-то головой…
- Это я заклял вас, чтобы прервать связь, в надежде, что Темный Лорд не узнает лишнего. Отвечайте: что он узнал?
- Не думаю, что он узнал что-то от меня. Он просто понял, что я… - Гарри было трудно произнести эту истину вслух, это все равно, что признать себя мертвецом. Этого ужасно не хотелось. Он попытался отвлечься от страшных мыслей размышлением о более широкой перспективе. – Оказывается, он уже давно играет с нами, знает, что мы ищем крестражи…
- Без домыслов, Поттер! – оборвал его профессор. – Сейчас мы должны выяснить, что он узнал от вас, потом я отправлюсь к нему и попытаюсь понять, что было известно ему и что он планирует. Вполне вероятно, что придется срочно мобилизовать Орден Феникса, каждая минута на счету! Поэтому отвечайте на вопросы и ничего не выдумывайте. Это он натолкнул вас на мысль о том, что вы – крестраж?
- Не знаю, не уверен…
- Да включите же вы свой куриный мозг, Поттер! Вспоминайте, вы сидели на уроке, я рассказывал о зелье для перемещения душ…
- Да, Малфой что-то спросил насчет животных и людей… и я понял – как-то сразу, как будто давно должен был прийти к этому выводу… и в ту же секунду заболел шрам, и он рассмеялся…
- Что произошло раньше, - перебил Снейп. – Вы поняли, или заболел шрам?
Гарри потряс головой, пытаясь вспомнить – ведь это действительно было важно.
- Сначала я понял…
- Каким было ваше первое чувство? – допытывался Снейп.
- Я испугался. Потом отчаялся. Я понял, что я обречен. Темный Лорд возликовал, и я понял, что он победил.
- Вы не уловили в его чувствах страха или злости, или каких-то воспоминаний о других крестражах?
- Нет, - в этом Гарри был, пожалуй, уверен. Хотя сквозь страх и отчаянье он мог и не заметить, теперь, вспоминая, он понял: Темный Лорд чувствовал только радость.
- Сидите здесь и ничего не предпринимайте. Я вернусь за вами через пару часов.
И с этими словами профессор Снейп развернулся на каблуках и почти бегом направился к выходу, даже не подумав снять с Гарри заклятье оцепенения.
